Тетрадь по завещанию. повесть гл. 14 (Эротические рассказы)

Тина отказалась положить хоть что-то в багажник — все в салон, на заднее сидение. Только мы выехали за город, она стала нырять, туда, перегибаясь и показывая в лобовое стекло округлую попу в шортиках, встречным автомобилям. Бухаться обратно с полными руками, сдувая с лица пряди русых волос, которые, она не стала заплетать в косу, лишь собрала в две волны, под резинки. Я терпел до того, пока мне не просигналили из летевшего по встречной джипа и не вытянули из окна руку с большим пальцем вверх.
— Тин, хватит! — ворчливо проговорил я. — На тебя уже внимание обращают...
— Кто?! — удивленно ответила она.
— Вон, из джипа...
Она перекинулась коленями на сидение и, упираясь бедрами в спинку, вытянулась к заднему стеклу, показала джипу средний.
— Сядь, Тина!
Она снова бухнулась попой на кожаную обивку, выпустив из нее скрип, протянула мне полулитровый тетрапакет с апельсиновым соком.  
— Будешь?..
— Нет...
— А... поняла!..
Тина снова нырнула к заднему сидению и вернулась с этим же соком, но со вставленной трубочкой, поднесла к моим губам.
— Я, правда, не хочу, Тин.
— Глоточек...
Я приложил губы к трубочке, потянул, глотнул. Она улыбнулась, устроилась удобней и, оглядывая летевшие навстречу окрестности, приложилась к трубочке сама. Ее зеленые глаза были счастливы.
— Антошка! Ты собственник? — проговорила она, когда высосала половину сока.
— Не понял?
— Ну, все мужчины, по отношению к женщине, делятся, на собственников и нет. А ты?
— Точно, все делятся?
— Ага, все...
— Тогда, скорее, да, чем — нет...
— Я так и думала...
— Тин, а где твой обруч с височными кольцами? Ты его не забыла?
— Нет. Он всегда со мной.
— Как? — я оторвал взгляд, от дороги в ее сторону.
— Как и оберег, у тебя на груди...
— Оберег?
— Тот, что прабабушка подарила. Ты его не видишь и не чувствуешь, а я — да. И вижу, и чувствую — Рысь, готовая к прыжку...
Тина брызнула в меня зеленью глаз.
— А говоришь, дар потеряла...
— Разве, то дар! Так, кое-что из прабабушкиного наследия.
— Говорят, у покойных ничего брать нельзя?
— Так, то у покойных, а Алевтина к нам из своей жизни пришла.
— Так, она же умерла!
— Но пришла-то, до этого.
— Когда?
— Не знаю... Мало ли дней в ее жизни было, вот из одного и пришла. Антошка! Ты не бойся, с таким оберегом, тебе ничего теперь не страшно! Даже самого себя!
— Ничего?
— Кроме того, зачем едем... — в глазах Тины за все время пути, первый раз промелькнул вечер, они на миг потемнели.
— И если я сейчас, в тот встречный большегуз лоб в лоб?!
Тина бросила взгляд на дорогу, сморила нос и кивнула... Я крутанул руль на встречную.
— Дурак!!!..
Она вцепилась в меня обеими руками и стала оттягивать на себя, словно этим уберет автомобиль с дороги фуры. Послышался громкий предупредительный гудок встречной. Резко вывернул обратно, прижался к обочине. Мимо пролетел большегруз, пахнуло соляркой.
— Ты же сказала, мне нечего боятся?
— Нечего! Кроме собственной дурости! Если бы так случилось, а специально нельзя! Из-за тебя все шорты соком залила! Других у меня нет!
— Прости... Нашло чего-то, — я отнял потные ладони от руля.
— Нужно съехать к какой реке, — переночуем, постираюсь.
— Через четыре часа будем в Брянских лесах! В деревне и переночуем, Тин.
— Её еще найти нужно. Переночуем у Десны, обряд нужен.
— Какой обряд?!
— Обряд!  
— У нас и палатки нет...
— Есть, — Тина хитро улыбнулась, — в багажнике...
— Откуда?
— Купила. Сначала ее, а после продукты. Ключи от автомобиля у тебя в куртке взяла.
— Украла?!
— Взяла! И обратно положила! Сюрприз хотела сделать... — обиделась, надулась, замолчала.
— Тин... — я поцеловал ее в щеку — Алевтина наказала нам не драться.
— Подлиза! — буркнула она.
— А где карта местности?
— Сейчас...
Тина собралась снова нырнуть через сидение, назад, но вспомнила о пролитом апельсиновом соке. Подняла слипшуюся прядь русых волос. Другую... Поглядела на потек по ноге.
— Сам возьми! Там, в синем пакете.
С моим ростом, габаритами, у меня не получилось так быстро как у нее, но достал, развернул. Тина указала пальчиком.
— Сюда! Сосновка, далее лесами, карта бесполезна.
— Три часа потерпишь?
Тина наклонилась к моему уху, словно кто нас мог услышать.
— Слиплось... сладкое... я сниму...
— Только не прыгай, ладно?
Тина кивнула и стала снимать шорты вместе с трусами — я выехал на трассу и педаль газа до полика. Она только глянула вперед и продолжила избавляться от одежды. Вспомнила, мелькнула голой попкой — один раз, нашла на заднем сидении свой белый плащ, скинула топик, одела, запахнулась.
— Сидение тоже, липкое... — бросила мне.
Я не стал развивать тему, от большой скорости и засветов Тины у меня встал, нужно было отвлечься. Стал думать о предстоявшем — заброшенной деревне, одинокой старухе, член стал давить на гульфик джинсов. Нет, уж лучше о Тине! Так недолго и некрофилом стать. Бросил на нее мимолетный взгляд. Тина застегнула плащ лишь одной пуговкой, на груди, волосы спрятала под воротник. Полы разъехались, маленькой девочкой, без стеснения, она теребила пальцами русые волоски на писке — половые губы.
Поднесла ладошку ко рту, лизнула и проговорила:
— Сок... — поднесла к моему носу, чтобы я удостоверился.
— Тин, перестань!..
Она снова лизнула ладонь и протерла промежность. Улыбнулась. Поглаживая себя меж ног, проговорила:
— Давай, и его выпустим...
— Кого?
Тина не стала уточнять, она просто расстегнула молнию на моих джинсах, сунула влажные пальцы, добралась до трусов и стянула вниз. Член выскочил из тесного плена, я выдохнул с облегчением и посмотрел на спидометр — сто двадцать.
Она снова провела ладошкой по писичке — несколько раз, тихо простонала, ее глаз затуманились. Тина поднесла рук к своему носу и дала понюхать мне.
— Тоже сок, — мой. Приятно пахнет?
— Да...
Тина посмотрела на член.
— Ой, капелька! — смахнула пальцем с головки, приложила к промежности, провела по клитору.
— Это скорость, — ответил я, с пересохшим горлом.
— Скорость? — спросила.
— Вибрация вызывает возбуждение...
— И что ты тогда делаешь?
— Тин...
— Я хочу знать о тебе все, Антошка!
— Это редко бывает...
— Сейчас же — бывает...
— Ты рядом, поэтому...
— Закрою его обратно, если не скажешь!
— Останавливаюсь и мастурбирую, — выдохнул я.
— Дрочишь! — она подскочила на сидении, округлила глаза.
— Да...
— А меня почему не попросил?
— Тин, мы с тобой еще не так близки...
— Не любишь?
— Люблю...
— Тогда скажи: Любимая приласкай меня.
— Тина...
— Любимая...
— Любимая...
— Дальше...
— Приласкай... — проглотил я сухой ком.
Тина обняла мой член ладонью и быстро передернула несколько раз — вниз и вверх, снова вниз, он забился в ее руке. Поднырнув головой под мой локоть, она поймала головку теплыми губами. Я сжал руль с такой силой, что думал, раздавлю, — пальцы побелели.
Она вынырнула из-под меня, ее глаза лучились. Мелькнув язычком по припухшей верхней губе, Тина проговорила:
— Только никаких больше проституток... Ладно?
— Зачем они мне, Тин...
— Если тебе хочется. Так сразу говори...
— А...
— Как время придет...
— Не пришло?
— Нет!..
— Понятно...
— И ничего, и ни понятно! Вот, когда станет понятно, тогда и... Твоя я! Только потерпи немного.
— А ты?
— Разве не хочешь? Меня приласкала, а сама?
— Сама... Ты не останавливайся.
Тина легла на спинку сидения боком, ко мне спиной, и через какое-то время, тихо постанывая, содрогнулась всем телом. Повернулась.
— И все дела... — проговорила.
— Нет, Тин. Я так не могу! Ты при мне сама себя удовлетворяешь, страдает мое мужское эго.
— Что страдает?
— Эго!
— Пусть оно у тебя еще чуть пострадает. А потом, ты от меня только попробуй отлынивать! Антошка, ну так надо! Не обижайся.
— Обряд?
— Он...
Скоро Брянск, машин встречных много. Застегнись.
— Сначала тебя.
Тина, осторожно, нежно запаковала мой опавший член обратно в трусы, аккуратно застегнула молнию. Запахнулась плащом сама.
Брянск мы миновали по окружной и повернули к Сосновке. Её тоже проехали и оказались в сосновом бору, у пологого берега Десны. Выбрали место ночевки. Время было только два дня, но Тина настояла сделать остановку до утра.
Поставили палатку, развели огонь. Тина собрала свои вещи, и обнаженной пошла стирать. Осматривая плащ, она заметила пятно приличных размеров, ниже выточек на талии. Я тоже увидел и улыбнулся. Тина понюхала плащ.
— Антошка! Это апельсиновый сок! Пролился на сидение.
— Я так и понял...
— Как, вот сейчас дам, больно!..
К вечеру, сготовили ужин. Тина ходила голой и комары ее не кусали. Меня же сожрали и через одежду. Когда пришло время заката, я понял, почему она выбрала именно это место — солнце садилось прямо над Десной, создавалась впечатление, что река убегала в светило, словно кипело, поблескивая в его лучах.
— Пора... — произнесла Тина. — Пошли...
Я снова увидел на ней золотой обруч с височными кольцами, в руках Тина держала по гребню из золота.
— Обряд?
— Он...
Мы вошли в воду и остановились у большого валуна с выемкой, словно на него присела древняя обнаженная богиня. Тина опустила в выемку свою попу — в точный размер, и, словно русалка, собрала ноги, подогнула... вечерние солнце осветило ее русые волосы...