* * * прелюдия к ужасу…* * *
Говорят, первая любовь, которая у большинства людей случается в детском саду - это начало осознавания себя.
Приводит мама из детсада влюблённого карапуза домой, он в слёзы:
- Мама, я Оксану люблю! Мама, как я люблю Оксану! Мама, я сильно-сильно люблю Оксану! И так далее…
К чему это я?
Я себя в детсадовском возрасте не помню.
Никто не помнит раннего детства. Но детсадовский помнят многие. Я – нет! Сколько не вспоминала – не помню. Или не хочу вспоминать? Что там могло быть такого, что я отказываюсь помнить?
Только сон! Сон, который преследует меня всю жизнь, сон обо мне маленькой. Тесная кухня в бараке, мы с сестрой сидим на дровяной печке. Сидим вдвоём. Печка, которая должна была заменить и отопление, и газовую плиту. Сейчас она ни холодная, ни тёплая, ни остывшая. Просто, предмет мебели, на котором можно сидеть.
Никакого действия во сне не происходит. Но сон преследует меня, словно хочет что-то сказать. Возвращает и возвращает в тесную кухню на голую печь. В кухне не пахнет едой. Пахнет известью. Кухня свежепобеленная. Да-да, стены мокрые и выглядят грязными. Мы с сестрой маленькие, нам не слезть с печки и не потрогать стены. Наверное, мы были шкодными, если нас «арестовали» таким образом.
Безусловно, нас посадили на печь, чтобы лишить свободы передвижения. Огромная кирпичная тумба, на ней сидят две маленькие девочки. На пол не спрыгнуть, на тумбу не влезть. Можно только сидеть. Можно еще лечь, но тогда ноги будут свисать. Мы и не думали ложиться. Мы сидели, потому, что нас посадили. Мы и не думали мазаться о стену, или трогать её. Мы не думали. Мы не могли думать, потому, что были маленькими.
Но именно «мы» - не думали, вместе, одновременно, одинаковое. Не умели. Мы сидели вместе. Как одно целое. Потому, что – сёстры.
Это СОН!
ВОСПОМИНАНИЕ ПЕРВОЕ
Я так люблю его! Боже, как я его люблю! Мы учимся в одном классе! Я краснею. Он даже не смотрит в мою сторону, мы никогда с ним не играем. Но это не важно. Я люблю его. Скоро лето. Каникулы. Я буду его любить все каникулы. И потом, всегда. И во втором классе, и в третьем. Всегда!
СЛЕДУЮЩЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ (ПРОДОЛЖЕНИЕ ПЕРВОГО)
Иду из школы домой. Героически не плачу. Жизнь потеряла всякий смысл. Он не пришёл в школу. Он никогда не придёт в школу. Его семья уехала. Больше я никогда его не увижу. Понимаю, я ведь уже большая. Но как хочется чтобы, всё было по-другому. Я согласна любить его всю жизнь, пусть он даже не заговорит со мной ни разу, но только бы его не увозили. Как мучительно, больше я его не увижу. Но ведь можно помечтать! Мечты никогда не сбываются, я знаю, но это так приятно – мечтать. В мечтах всё происходит так, как ты хочешь. Чтобы сдерживать слёзы, мне уже не нужен «героизм». Я мечтаю! Мне не до слёз! Здорово, что он уехал. Теперь я могу делать со своей любовью, что захочу! Вот, что хочу, то и намечтаю! И никто мне не может помешать!
Я мечтала о нём целый учебный год. Потом… Не помню.
ВОСПОМИНАНИЕ ВТОРОЕ
Учительница оставляет меня после уроков позаниматься с отстающим учеником. Доверяет мне свою ручку с красной пастой. Мы занимаемся. Он уходит. Я красной ручкой ставлю оценки в свою тетрадь. Два, два, два… Лучшая оценка пятёрка. Но дело ведь не в том, что лучшее, а вообще в оценке. Я уже большая, меня оставили учить другого, ну хотя бы двойку мне можно нарисовать по-настоящему. Меня будут ругать. И пусть. Зато у меня будут оценки, настоящие, красные!
СЛЕДУЮЩЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ (ПРОДОЛЖЕНИЕ ВТОРОГО)
Учительница объясняет мне, что нельзя делать, то, что тебя не просили, тем более, используя для этого вещь, которая тебе не принадлежит. Она – добрая. Она отчего-то меня предостерегает. Чувствую. Но не понимаю. Только одно – учительница обиделась, я обидела её, я писала её ручкой то, что она не хотела писать.
Сложно!
ВОСПОМИНАНИЕ ТРЕТЬЕ.
Поздний вечер. Надо делать уроки. Вспоминаю, что нечаянно забыла в школе авторучку. Мама требует, чтобы я пошла и принесла её. Мне страшно. Я никогда не была на улице так поздно. Почему я не обманула маму, не сказала, что сделала уроки. Она и так никогда не спрашивала, сделала я уроки, или нет. Надо было просто молчать о ручке. Теперь придётся идти одной по тёмной улице…
Страшно!
Нет! Совсем не страшно! Даже здорово! Можно идти и мечтать…
Темнота такая тёплая!
СЛЕДУЮЩЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ (ПРОДОЛЖЕНИЕ ТРЕТЬЕГО)
Мама дежурит каждую третью ночь. Каждую третью ночь, я могу гулять в темноте и мечтать. Но это неправильно, если маленькая девочка поздно ночью гуляет по улицам. Что же мне придумать? Кладбище! Там же нет улиц. Никто меня не увидит и не расскажет маме.
На кладбище могила моей сестры. Ура! Каждую третью ночь я могу приходить к ней. Как же мне спокойно на кладбище, даже мечтать не надо. Здесь есть всё, что мне приятно и хорошо. Могу ходить, сколько вздумается, и никто ни о чём не спросит, не потребует, чтобы я ответила, сказала или рассказала!
Попробуй, угадай, какой ответ нужен этим разным тётям. Не угадаешь, у них лица «скрючиваются», сначала они говорят, что я неправильно думаю, потом, как надо правильно отвечать на их вопрос, потом, надо повторить, как надо отвечать правильно… Их много, всяких взрослых тётей, они задают много вопросов, я не могу запомнить все ответы. Могу много-много стихов запомнить, но с их вопросами и ответами – просто каторга! Говорят, что, когда я вырасту, мне будет трудно. Мне и сейчас нелегко. Хорошо, что можно каждую третью ночь ходить на кладбище. Там хорошо. А по дороге можно мечтать…
ВОСПОМИНАНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ.
Мама замыкает меня в квартире, говорит, что я «непутёвая», поэтому должна сидеть взаперти, чтобы не позорить её. Мне страшно оставаться одной в квартире, но хотя я безнадёжная мечтательница, понимаю, что «просить помилование» бесполезно. Часто специально забывала ручку в школе, чтобы мама меня посылала за ней, ведь уроки надо делать. Она же каждый раз говорила, что, если буду забывать ручку, то не буду делать уроков и вырасту неучем. Ей вообще не нравится, когда делаю уроки или читаю книжки. Сразу начинает задавать всякие вопросы и требовать, чтобы я ей что-то рассказывала. Как я могу рассказать, если еще не выучила. Она нервничает, плачет, говорит, что я «непутёвая». Мне стыдно. Надо заплакать вместе с мамой, а я не могу. У меня не получается. Я хочу делать уроки и читать книжки. Когда она засыпает, я закрываюсь в туалетной комнате, и читаю. Но мама каждый раз обязательно обнаруживает меня, ругает, говорит, что я ослепну, потому, читаю в туалете, для этого есть день, а я – «непутёвая».
Засыпая, я мечтаю:
- Мама, я – путёвая. Я тебе докажу это. Ты еще гордиться мною будешь! Все люди будут тебе завидовать, что у тебя путёвая дочь.
Всё-таки, жизнь не такая уж противная штука, у меня есть кладбище и туалет. На кладбище хорошо, спокойно! В туалете не очень, но, пока мама меня «застукает», я успеваю что-нибудь прочитать интересное, потом об этом думать, или мечтать.
ВОСПОМИНАНИЕ СЛЕДУЮЩЕЕ (ПРОДОЛЖЕНИЕ ЧЕТВЁРТОГО)
Меня опять закрыли одну в квартире. Здесь так страшно! Я сажусь посередине комнаты на полу. Это самое безопасное место. Сижу и стараюсь не бояться. «Они» всегда в квартире. «Они» - голоса каких-то мужчин, злых. Я их не боюсь. Просто они противные, лезут со своими разговорами в мои мечты. Поэтому в квартире я никогда не мечтаю.
Так вот, я сижу в закрытой квартире, на полу, посередине комнаты. Стараюсь просто сидеть; ни о чём не мечтать, не рассуждать, не прислушиваться, чтобы голоса в очередной раз со мной не заговорили. Смотрю на стену. Стена белая, большая, очень большая. Из неё появляются двое мужчин. Прямо в стене выдвигается небольшая сцена, даже занавеси есть, из глубины этой сцены выходят мужчины и подходят к самому краю. Мужчины размером с мои ладони, я могла бы их прихлопнуть, но они высоко в стене – мне не достать. Они так нехорошо смотрят на меня, ухмыляются. Я знаю, что они слышат все мои мысли и мечты. Хочется крикнуть им, чтобы убирались в свою стенку и не вылезали оттуда. Я кричу им – «Убирайтесь! Вон!». Они стоят у самого края, смотрят на меня надменно, лыбятся, и, то один, то другой горят мне:
- Твоя мать – гулящая сучка!
- Врёте! Врёте! – кричу, но сама понимаю, что они говорят правду. Они за меня и не надо их бояться, их надо послушать. Но я не хочу их слышать. В моих мечтах мама самая добрая. Она зря думает, что я «непутёвая», я вырасту и докажу ей!
Я вскакиваю с пола, пытаюсь допрыгнуть до их сцены, криком приказываю им молчать…
Мужчины смеются надо мной. Я и сама знаю, что не нужна маме ни хорошая, ни плохая. Я нужна ей мёртвая, как моя сестра, которая похоронена на кладбище.
Один из мужчин грозит мне пальцем, второй строго смотрит на меня и говорит:
- Слушай нас, иначе погибнешь!
- Проваливайте!!! Моя мама самая лучшая!!!
ВОСПОМИНАНИЕ ПЯТОЕ. ПОСЛЕДНЕЕ.
Мы с сестрой сидим на печи. Пахнет известью. Мы сидим уже целую вечность. Мама нас посадила, чтобы мы не запачкали стену. Посадила и ушла. У неё много забот. Она очень хорошая, ведь она – наша мама! Когда-нибудь она вернётся. Снимет нас с печи, и мы пойдём на улицу играть с другими детьми, мы начнём расти. Надо сидеть и ждать.
* * *
Кто-то толкает меня в бок. Моя сестра. Она улыбается.
Пришла наша мама.
- Как же долго ты шла? Мы соскучились! А стены… они пахнут свежей землёй…
- Здравствуй, мама!
