Иду по улице. Редкие последние капли дождя щелкают по лужам, резвятся - брызгаются. Отраженные в лужах облака корчат смешные рожицы, надувая щеки кругами на воде. Мокрые после дождя деревья тянут ветви к появившемуся солнышку – погреть просушить листочки. А вот и радуга, красотища-то какая! Вот бы под ней пробежать, да куда там … Переливаясь всеми цветами перекинулась она коромыслом над городом – вот начало, а конец где-то за горизонтом.
На фоне этой идиллии в голову влезла мысль-анекдот
- Молодой человек, уступите мне место.
- Вот еще, с чего бы это...
- Я беременна
-Угу, и давно?
- Вот уже полчаса
Иду и глупо улыбаюсь. Всем – деревьям, дождю, потрепанному обшарпанному забору, мальчишкам, уже весело прыгающим по лужам, закрытому на ремонт зоомагазину, где продавались удивительные зверушки – шиншиллы, бездомной собаке, перебегающей улицу как ни странно на зеленый сигнал светофора, бабушке, вышедшей из подъезда для непрерывного дозора….
- Да! Это я! Это про меня.
Только что, когда прогремели последние раскаты грома, когда небо прояснилось и отступили набухшие тучи, волшебным образом превратившись в милые кучерявые облака, только что мой замечательный, мой милый доктор сказала, что
у меня будет РЕБЕНОК!
Конечно я об этом «догадывалась» - полоски на известном тестере не обманывают. А если из недоверия пройти его дважды, а еще проконсультироваться на девичьем форуме, то сомнения рассеются…почти. Но после консультации все окончательно стало ясно – я буду Мамой. Внутри меня существует маленькая жизнь! Еще еле заметная, практически не определимая, но она уже есть, она требует внимания и особого отношения…
В голове куча мыслей: «Теперь все изменится, все будет по-другому, как здорово!.. А у меня пирсинг в пупке? Что теперь делать с этой золотой горошинкой. Ребенок - это серьезно, это забота… Рожать – больно? Мне страшно? Нет, я ничего не боюсь – я даже прыгала с парашютом. А это не может отразиться на беременности?» Иду и прислушиваюсь к себе - как я, что я? Ощущаю себя стройной, высокой блондинкой, уверенно идущей, нет летящей по жизни в легком спортивном автомобиле – и ветер в лицо, и волосы по ветру, и небо чистое до горизонта. Восторг и счастье!
Вот на меня уже обращают внимание. Мужчина лет тридцати пяти, слегка помятый видимо после бессонной ночи прошел навстречу и буркнул в качестве приветствия: «Надеюсь у вас все в порядке» Не очень вежливо. А одет прилично, даже с некоторым шиком. Надо же и ботинки начищены до блеска (по такой-то погоде). Судя по небрежно повязанному галстуку и всклокоченным волосам у него как раз не все в порядке. Думаю, он не заметил, мои маленькие комплексы. На самом деле я не слишком высокая – 165см большой рост только по меркам спортивной акробатики, которой я занималась когда-то в школе. А еще я не блондинка, скорее уж рыжая и как у всех рыжих - веснушки на лице. Хорошо, что сейчас конец лета и они не так заметны на загорелой коже. И одежда на мне далеко не «Прада» - так дешевенькая джинсовая юбочка, купленная на ярмарке, и выгоревшая на солнце, когда-то ярко голубая футболка с текстом на испанском « возьми меня, я твоя». Если бы раньше знала, что там написано, ни за что бы не купила ее у соседки, да уж очень она приставала – срочно нужны были 300 рублей. Но это все ерунда. Главное – скоро я стану мамой. Как это будет? Сначала вырастет и округлится животик, потом застучит маленькое сердечко, толкнется ножкой, перевернется… Нет, наверное, сердце должно прослушиваться раньше…. Не важно. Когда малышка подрастет, мы с моей маленькой белокурой дочуркой пойдем в зоопарк смотреть на веселых обезьянок и на величественно невозмутимого слона или в лес, в сосновый бор – дышать свежим, насыщенным фитонцидами воздухом… Нет… Пусть лучше будет рыжий мальчишка-сорванец. Мы с ним уедем далеко-далеко к теплому морю. И он голопузый будет там носиться по прибою, визжать от восторга, пытаясь поймать стайку мелких рыбешек, резвящихся на мелководье и щекочущих его ножки. А вечером, обнявшись, укутанные теплым пледом, мы будем любоваться закатом. Темное синее море, плещущие волны, набегающие на песок, солнечная, уходящая за горизонт желто-оранжевая дорожка, шум прибоя. Солнце, оранжевым диском опустившись с небес из-за облаков, потихоньку тонет в морской глубине. Последний яркий луч… еще один… ярче, ярче… Слепит и обжигает глаза… Так ярко, не надо-о-о…
гл.2 Мальчишеская
Что? Где это я? Чего не надо? Башка раскалывается. В комнате бардак. На столе в кухне не допитый вискарь. Ну и когда эти братья-близнецы ушли? Сказали мы на минутку, только посмотрим, как ты ремонт сделал. Что тут смотреть в час ночи – три шага налево, два шага направо - там кухня, там – комната. Я же сразу заподозрил не ладное, увидев их с двумя девицами и ящиком пива. ("Нет-нет мы не надолго. После концерта нашу подтанцовку проводим и сразу баиньки, а то завтра снова выступление…")
Ага, подтанцовка… Где они нашли этих стриптизерш? Такие танцы устроили под частушки с матерком и прибаутками… Хорошо, дом новый, не полностью заселен. Поп-звезды фиговы, а со сцены вроде нормальные песни поют, про любовь. Так зажигают, что девчонки - фанатки аж из блузок выпрыгивают, слезы восторга льют, на сцену лезут и пытаются у кумиров хоть прядь волос вырвать, хоть шнурок от ботинка вытащить, ну хоть что-нибудь отхватить. Хорошо ребята спортивные, отбиваются, как могут. Я с ними в спортклубе и познакомился. Сначала показалось – конкретные качки, а потом, тем же вечером, случайно в кабаке встретились. Оказалось – ребята свои в доску. Закорешились, затусовались, а сегодня вон какая подстава...
Говорил же, что не нужно с пива начинать. «Сразу водки и в кровать» - фу, какая чушь в голову лезет. Вяло скинул с кровати собственное тело, усилием воли привел его в вертикальное положение. Стены комнаты весело закачались из стороны в сторону, пол наклонился, потолок «обрушился» на голову, а в голове зазвенело колокольцами, застучало молоточками… У-у-у, как у нас все запущено.
Сконцентрировался (так вот для чего я йогой занимаюсь), окинул взглядом комнату. Кроме меня никого больше нет – уже хорошо. Тот, кто был - умнейший человек, ушла не попрощавшись. Раскиданная одежда, растерзанное постельное белье, поваленный стул и сорванные шторы, в которые заворачивались обнаженные танцовщицы… Понял - ситуация анализу не подлежит и надо что-то делать.
Итак, строим план действий выхода из кризисной ситуации:
– включить электрочайник (нет, нет - сначала налить туда воды),
- потом в душ (да, минивытрезвитель; ну и что, что холодно, иначе мы с тобой, брат, в нормальное состояние не придем),
- теперь сделать парочку упражнений – вперед, назад, нагнуться (а вот это зря, лишнее это)…
Ну как там чайник? И откуда это «не надо-о-о!», словно крик из ниоткуда? Сон, бред? И с кем я разговариваю все это время?
Все, некогда размышлять, через 15 минут выходить из дому, а еще нужно успеть запихнуть в себя бутерброд и чашку кофе. Так, удалось. На ходу повязываю галстук, не высохшие после душа волосы слегка пригладил рукой - не до расчесок тут, и резво, как мне показалось, рванул на работу.
На улице прошел дождь. В лужах плещутся замызганные воробьи и еще какая-то непонятная птица, похожая на белую ворону. Навстречу идет девчонка, рыжая с веснушками, будто солнышко после дождя. В ярко голубой футболке с неприличной надписью на испанском (наверное, не знает, что на ней написано), закатанные до колен джинсы и босиком. В руках мокрые кроссовки свесившимися шнурками чертят по асфальту какие-то узоры-иероглифы судьбы. Идет и улыбается всему миру, и не замечает его существования, потому что он весь в ней, потому что она и есть весь мир. И природа будто замерла, в немом восхищении наблюдая за собственным созданием: «Так вот, оказывается, как должно было получиться!» Ветер утих, облака разбежались, превратившись в легкие кружевные полоски, любопытное солнце, с недоумением взирая на человечка, ощупало-потрогало мягкими теплыми лучами и удовлетворенное распахнуло объятия всему живому. А девчонка, словно в замедленной съемке, плыла над лужами, тротуаром, улыбаясь своим мыслям. Подумалось: «Вот оно счастье. А тебе, потрепанному после разгульной ночи не до улыбок и красот, быстрее бы прыгнуть в трамвай и в утренней толчее добраться до работы». Слегка завидуя, на ходу бросил: «Надеюсь, у вас все в порядке», а через десяток шагов кольнуло воспоминание. Это уже было… когда? Де – жа - вю… Зашагал не спеша, мозги проснулись окончательно, но в мыслях еще кавардак. Как - будто видишь себя со стороны. Где же я ее видел? Не мог я ее забыть – яркая, светлая, а глаза … Постой, а какие у нее глаза? В соответствии с цветом волос должны быть карие, а на самом деле? Замедлил шаги. Вновь вспомнился пробудивший меня крик (а был ли он?), еще что-то синее и шумит… море. Точно, синее-синее море и музыка прибоя. Как картинка из детства – мальчишка в пенном прибое. А еще белая ворона …. Так это же чайка… Откуда она на городской улице? Стоп все перепуталось: сон, явь, мысли. Надо очнуться, очухаться, прийти в себя, встряхнуться…, короче стать самим собой - уверенным, успешным и слегка нагловатым – таким, каким меня представляют мои сотрудники. Зайти в приемную к генеральному, улыбнуться секретарше, обнять на ходу толстушку – бухгалтера, бодро влететь в кабинет и с голливудской улыбкой ехидно произнести:: «Доброе утро, господа! Опять ничего не делаете?» Ага, вот и трамвай…
гл.3 Детская
- Ну, хватит, ты меня уже всю забрызгал - обиженно произнесла аккуратная девочка в розовом платьице, и, как это умеют делать только дети, умильно и смешно попыталась смахнуть капли воды с юбки.
- Мама уже третий раз зовет нас домой, а ты, как чумовой, все прыгаешь по лужам – явно повторяя выражения и интонацию кого-то из взрослых, обращалась она к рыжему мальчишке лет пяти - На пять минут нельзя тебя одного оставить, ведешь себя как маленький.
И, не выдержав серьезного, нравоучительного тона, заныла: «Ну, Сережа-а, пойдем домой».
А мальчишка нарочно влез в середину лужи, нашел самое глубокое место, подпрыгнул и с размаху плюхнулся в воду - с разгону, прямо пузом (взрослым повторять не рекомендуется). Только в детском возрасте такие действия остаются без последствий. Брызги радостно выпрыгнули из лужи, вобрали в себя солнечный свет и в благодарность за освобождение заиграли - засветились, переливаясь всеми цветами радуги. Изумленная девочка, забыв о брате, восторженно наблюдала за этим цветным представлением, а тот вскочил, выпрыгнул рыжим чертом и снова плюхнулся в лужу.
Мальчишка действительно был рыжий – настоящий рыжий и по цвету волос и по характеру. Маленький рыжий неугомон, про таких говорят – шило в заднице. Он не стоял на месте – прыгал, он не ходил – бегал. Он сбежал из дому от зазевавшейся матери, перепугал и разогнал купавшихся в луже воробьев, искупался сам и теперь, гордый самим собой, стоял в этой самой луже и, протягивая к не по-утреннему жаркому солнцу ручки, радостно вопил, как слон на водопое. Обалдевшие воробьи скучковались на ветке близстоящего дерева и озабоченно переругивались, не уступая друг другу места в «балконе»: «Подвинься, ничего не видно… а голос-то, голос какой…да что там голос, ты на декорации посмотри – лужа грязная натуральная»
Беспрерывное воробьиное чириканье, вопящий мальчишка, «песня без слов», растерянная девочка и всеобщая суматоха вокруг - на все это безобразие глядела сухонькая старушка, сидящая на скамеечке около дома. Наблюдала она за детьми, подслеповато щурясь, прикладывая ладонь ко лбу, как - будто внимательно вглядывалась в свое прошлое.
гл.4 Старушка
С утра, как всегда, прихватило суставы – отголоски давнего спортивного прошлого. Поохав и повздыхав, встала, сделала несколько упражнений, разошлась. После легкого завтрака вышла на улицу. По привычке в качестве утренней зарядки обошла дважды вокруг дома, присела на лавочку в ожидании подружки-соседки. Отдыхая, ушла мыслями в прошлое, как - будто даже задремала. Почему-то в полном беспорядке отдельными цветными картинками проносились эпизоды из жизни - первый пионерский сбор и счастливая измазанная черникой детская рожица, первая победа на соревнованиях по гимнастике, эвакуация и военное лихолетье, выступления перед раненными фронтовиками и подаренное ими ведро спелых ароматных яблок. И снова спортивные состязания, и изнурительные тренировки после травмы, поезда и полустанки, остановка поезда в поле, бомбежка, крики и искалеченные люди, и мама – как живая. Детский дом, спортивный интернат, девочки-подружки. Белые госпитальные стены, белые облака, голубое небо - мысли успокоились, потекли плавно.
«За детство счастливое наше спасибо, родная страна» неслось из репродукторов по всей стране, а детство получилось военное, голодное, безотцовщина - беспризорщина. Видимо ангел – хранитель внимательно за ней следил, вел по извилистой дорожке судьбы, помогал переносить страшные потери близких людей. Не иначе, как с его помощью, после той злополучной бомбежки, когда погибла мама, попала в интернат со спортивным уклоном. Потихоньку после контузии восстановилась память. Сначала замкнулась, переживая свое горе, навалившееся страшным грузом (совсем одна!), потом с течением времени стала воспринимать окружающее более отстраненно, ушла в тренировки, в работу, поставив цель – добиться результата, быть достойной памяти родителей. Поэтому видимо училась, тренировалась и жила с остервенением – назло всем. Да и спорт это бескомпромиссная борьба: подружки в жизни на помосте – непримиримые соперники.
Сколько их девочек-подростков поломалось и физически и морально по дороге к пьедесталу. Ей же все удавалось легко - и сложнейший прыжок, и изящное выступление в вольных, и даже коварное бревно было ей другом. Казалось все так просто – тренировки, соревнования, вся жизнь расписана по графику. И двухмесячная неподвижность после падения с брусьев не остановила, не насторожила. Долгое восстановление, напряженная работа и результат – призер России в 15 лет. Это сейчас гимнастика помолодела, и совсем еще девочки становятся чемпионками и на Европе и на Мире, а тогда она была самой юной в команде. Специалисты прочили большое будущее, было приглашение в сборную Союза. Только вот врачи вынесли свой вердикт – хрупкость костей, жить можно, но без спортивных нагрузок. А еще нужно хорошее питание и климат другой – здоровый, явно не питерский, он ей противопоказан. Ну, какая же это жизнь и стоит ли жить? Вот так в 17 пришлось начинать жизнь по-новому. Конечно, мир не без добрых людей – помогли. С любовью и благодарностью вспоминает своего наставника-тренера, а потом мужа. Это он воспитал в ней неуемную силу - жить и побеждать, научил ценить в людях такие качества как дружба, взаимовыручка, убедил поступить в институт: «Иди, Людка, учись. Тренером станешь, чемпионов воспитывать будешь». Инвалид, без ноги, прошел всю войну в спортбатальоне, седой, израненный, а что на снарядах творил…, и конечно тренер-воспитатель от бога. Стал он ей опорой в жизни. «Повезло тебе, Людка, со Стариком» - завидовали девчонки, а старику едва за 30 было, когда они поженились. И любовь их была горячая, обжигающая, и плод любви такой же - яркий и рыжий, непоседа и хулиган.
И в спорте удалось остаться – сначала помогала, а потом тренировала самостоятельно девочек-гимнасток. Знала не понаслышке, каково там – в большом спорте, потому, наверное, по-доброму и с любовью относилась к своим «птенчикам». Так и проработала на одном месте, поднимаясь по ступенькам от помощника тренера до директора. Названия учреждения менялись, а суть все та же – спортивный интернат для детей-сирот. Зато уж любовью детской не обделена - для маленьких спортсменок она была и строгий наставник, и кумир, и вторая мама. До сих пор шлют поздравительные открытки из разных концов мира бывшие воспитанницы. Раньше приглашали в гости, да все было недосуг, а теперь куда уж, возраст - в прошлом году девятый десяток разменяла. И хотя не по возрасту активна (почетный член почти всех общественных организаций города), и с интернетом на дружеской ноге, а хочется иногда просто по-стариковски посплетничать с соседкой, да понаблюдать со скамейки за происходящим.
Вот прошла счастливая девочка, не прошла – пролетела, едва касаясь босыми ногами мокрого асфальта. Излучает столько радости, что хватило бы на целую команду. Надо же, оказывается счастье можно увидеть. Вот она молодежь – летит по жизни, не замечая времени, мчится со скоростью кометы, и только хвост – воспоминания остаются, иногда чудно переплетаясь с другими такими же отставшими …. Десятью минутами позже молодой человек, спешащий на работу, неожиданно приостановился, с кем-то невидимым обмолвился словечком, и заторопился к подходящему трамваю. Вот ведь какая хорошая пара могла бы получиться, но нет, не дождались друг друга, не встретились. Остановитесь хоть на секунду - вдруг это твоя судьба. Нет, всем некогда, все бегут. Куда, зачем? С возрастом говорят, становятся мудрей. Мудрость – в спокойствии, созерцании, мыслях, воспоминаниях.
Вспомнилось, как на этом же месте провожала сына, кто же знал что на войну. Время было мирное, Советская Армия стояла на страже государственных границ, а потом, как из прошлой жизни, из военного прошлого – похоронка, только не на отца, как тогда в 1942, а на сына: «Исполняя интернациональный долг...»
Многое изменилось за эти годы – новые дома, другие люди, а вот вечная лужа, образовавшаяся на месте заросшей, засыпанной воронки от фугаса еще с той великой войны, как была, так и осталась, и вечно в ней плескались неугомонные дети, и вот этот сорванец, так напоминающий ей сына…
Тяжело вздохнув, она приподнялась, взяла палочку, на которую опиралась при выходе из подъезда, и неожиданно легко и быстро подошла к маленькому оболтусу. Вытащив его из лужи и слегка пришлепнув под зад, она пропела (именно так потом рассказывал маме Сережка): «Будь осторожнее. Не всякая лужа такая добрая». Потом обняла девочку, соединила их детские ручки и не громко произнесла: «Приглядывай за братиком. Бегите домой - мамка заждалась, да и папка приехал». Фраза оказалась волшебной – внезапно-послушные дети, держась за руки, весело побежали к дому: «Папа, папа приехал!»
гл.5 Созерцательная
В то жаркое лето я отдыхал на побережье у товарища. Домик был не большой, состоял он из двух комнат, пристроенной кухоньки и навеса над крылечком, который гордо именовался террасой. Но зато стоял он на самом берегу моря, буквально в 30 метрах от прибоя. Так уж случилось – необходимо было побыть одному. Было душно и скучно. В качестве развлечения я выходил на террасу и наблюдал окружающий меня мир.
Каждый вечер, лишь только солнце задумывало закончить рабочую смену, на песчаный пляж моря приходила интересная молодая женщина с двумя детьми – погодками. Мальчик – рыжий сорванец, сей же час скидывал с себя рубашонку и шортики, на ходу сбрасывал легкие сандалики, которые подобно морским зверушкам зарывались и прятались в песок, потом бежал к морю и носился с гиканьем по прибою, напевая какую-то им самим сочиненную песню.
Мама ставила на песок метрах в десяти от прибоя раскладной стульчик, застилала его полотенцем и, накинув на плечи платок - не от холода, а скорее для уюта, присаживалась и смотрела на море, на заходящее солнце. Девочка – белокурый ангел, аккуратно подстелив другое полотенце, пристраивалась рядом на песке. Казалось, шум прибоя их зачаровывал. Изредка девочка подбегала к брату, если тот, увлекшись, забегал далеко в воду, и приводила его к матери для внушения. Что она ему говорила, слышно не было, только нравоучения через пять минут мальчишка забывал и снова бежал к воде, и азартно бил своей маленькой ножкой по набегающей волне. А та, будто, сердясь, пенилась и отползала, побежденная, назад в море, чтобы набрав силы вновь ринуться на берег и сразиться с маленьким нахалом. Чайки вились над морем, бросались вниз за мелькающей в волнах рыбкой, бродили по берегу, опасливо косясь на чудное орущее создание. Одна особенно любопытная птица попыталась выковырять из песка и утащить кожаную сандальку. Не справившись, она озабочено - вопросительно поглядела на мальчишку, а тот резвился, бегал и кричал и не замечал, как меняется все вокруг.
Солнце коснулось нижним краем диска морской поверхности, и в тот же миг оранжевая солнечная дорожка стала яркой и желтой, а потом серебристой. И вот уже луч яркого серебристого света бьет прямо в небо, узкий, направленный, словно луч прожектора, яркий до такой степени, что слепит глаза, и уже не серебристый, а голубоватый, точно сварочная дуга. Он становится все мощнее, захватывает все большую поверхность, это уже не луч – но столб яркого слепящего света, вертикально уходящий в небеса и прорезающий внезапно наступившую темноту. Время остановилось. В гнетущей тишине в наэлектризованном воздухе засверкали молнии. Вели они себя странно: возникнув из темноты, как - будто из морской пены, устремлялись они вверх по спирали, притягиваясь к этому столбу света, и там, в высоте, терялись, то ли погаснув, то ли становясь единым целым с энергетическим монстром. Вода в основании столба кипела – пенилась и разбрызгивалась мелкими каплями. Голубоватый серебристый туман (результат деятельности этих импровизированных гейзеров) двигался в сторону берега.
Пораженная увиденным , женщина, беспокоясь о сыне, попыталась позвать его, подойти, но какие-то силы не давали возможности не только сдвинуться с места, но даже произнести слово. И только мысль – молитва: «Господи! Помоги!»
В это время подкравшаяся коварная волна сбила с ног ненавистного ей мальчишку, потащила его за собой в море. Она шипела и радовалась своей победе, поворачивала детское тельце в своих объятьях, пытаясь разглядеть добычу, а тот от неожиданности даже не вскрикнул, похоже даже не успел испугаться, только отчаянно отбивался неумелыми маленькими ручками.
- Ну, что же ты так неосторожно? Не знаешь разве, что море не всегда доброе? – большие крепкие руки вызволили малыша из плена морской волны, вскинули вверх – Как дела, сын? Где девочки?
Крепкого сложения высокий мужчина лет 35 держал на руках обалдевшего мальчишку. По колено в морской воде, с растрепавшимися от бега волосами, он повернулся и, прижимая хрупкое тельце ребенка, пошел к берегу, который на самом деле находился всего-то в 10 - 12 метрах. Он шел, к ним – испуганным, взволнованным, к своим девочкам. Рыжий сорванец, только что изнемогавший от борьбы с волной, вырвался из объятий, шлепнулся в воду и восторженно заорал: «Па-а-па! При-и-еха-ал!» Он бежал к берегу, чтобы первому сообщить маме радостную весть, а с берега эхом вторил другой детский голос: «Па-а-па приехал!»
Отец с сыном выбрались на берег под недовольное шипение обманутой волны. К ним устремилась женщина, схватила мальчишку, крепко наподдала под зад, плача, что-то ему выговаривала, обнимала и прижимала к себе – «никому не отдам». Подбежавшая девочка уцепилась за мамину юбку и тоже вдруг разревелась. Так они стояли в ожидании пока к ним не подошел их защитник, их родной, их любимый… Обнял, закрыл от напастей, спрятал в своих объятиях.
За всей этой суетой неожиданной и долгожданной встречи как-то незаметно стал восстанавливаться порядок в природе – поднявшийся было ветер стих, световой поток потерял свою яркость и растворялся, постепенно теряя свои очертания. Лишь в вышине зарницами остатки молний, да громыхнуло где-то вдали. Небо прояснилось – появились первые звездочки. Остатки серебристого тумана дорожкой дотянулись до берега и на ней оказались два силуэта: босоногая стройная девушка в коротенькой юбке и голубой футболке и молодой человек в классическом костюме и белой рубашке с галстуком. Ветер развевал их волосы – рыжие девичьи и короткие непричесанные мужские. Они стояли, взявшись за руки, и глядели туда, где только что бушевала стихия. Через пару минут видение растаяло, поглощенное морем и наступающей ночью.
Наверно это была обычная игра природы, объяснимая электромагнитными колебаниями и мистикой вечернего заката. Однако меня не покидало ощущение, что все это я уже когда-то видел и знал, что будет дальше.
А на берегу стояла другая пара и удивленно глядела на исчезающий мираж. Что это было? Это их прошлое? Или настоящее? Как иголкой пронзило воспоминание о далекой несостоявшейся встрече.
- Так вот какие у тебя глаза! – шепнул он, утопая в их серо голубой глубине, и еще крепче прижал к себе свою любовь, а она глубже зарылась в его объятия и улыбалась некстати вспомнившемуся анекдоту про слегка беременную девушку.
- Мам, пап, ну вы долго так стоять будете? Пойдем уже домой, мы же хотели устроить праздничный ужин.
Вот она проза жизни - ужин. Дружная семейка медленно удалялась по берегу в сторону поселка. Мальчишка восседал на шее отца и от избытка чувств, что есть силы, колотил его босыми пятками по груди. Девочка, держась за руку матери, что-то эмоционально ей объясняла. Все у них хорошо, все нормально. Дай бог им счастья….
***
Я и море, один на один: « Что ты мне хотел сказать, великий Хранитель-океан? Кто они - все эти люди? Что у них общего? Кто есть кто? Почему все так? Зачем ты мне все это показал, словно фильм-эпопею в сжатом варианте». Сколько вопросов…
Вечернее небо. Первые звезды в вышине зажгли огоньки. Громыхнуло вдали, потом - чуть ближе. Поднялся ветер, пробежал по пляжу, засыпал сухим песком забытые детские сандалики, стер следы ушедших, будто ничего и не было. Море успокоилось, затихло в ожидании. Все-таки будет шторм... Будет жизнь!
