Тетрадь по завещанию. повесть гл. 7 (Эротические рассказы)

Выгонять меня из сестринской в коридор они не стали, хоть и были обнажены, пахли ласками друг друга. Таня меня стеснялась, покрылась румянцем, но побоялась, что в одежде, я налечу на дежурного врача — её уволят. Она просто прикрылась, выдвинув шикарное тело Вилки на передний план и пока я любовался верной мне женщиной-другом, быстренько оделась.
А любоваться было чем. Вилка всегда ходила в растянутых свитерах, джинсах-бананах с многочисленными карманами, в спортивной обуви, коротко стригла волосы, а тут, неожиданно, случаем, я открыл её литое тело — ножки, промежность, попа, груди, шея. Даже не знаю, как передать, словно из-под руки влюбленного скульптора, точеное великолепие, одновременно, живое, теплое. Вилка не прикрывала Таню своим телом, она просто показалась и всё — мои глаза были прикованы только к ней.
— Ну, будет смотреть, охламон, гульфик разорвешь! — проговорила она. — Свитер, у тебя за спиной, подай...
Я передал, но надев бесформенный свитер на голое тело, Вилка стала еще сексуальней.
— Тань, давай, выводи его! Я вас догоню...
— Ты уже и пути-дороги здесь все знаешь? — спросил я.
— Да... Ознакомилась...
Медсестра вывела меня из сестринской в коридор. Мы спустились на первый этаж, прошли кухней и вышли во внутренний двор больницы. Там скучал мой «Шевроле Латчете», у которого нас и нагнала Вилка. Подала мне ключи и отошла с Таней в сторону — поцеловать, сказать пока, договориться о следующем свидании.
Сев в автомобиль, я чувствовал себя неуютно. Обычно, это я, там, в сторонке обнимаю, ласкаю, лобзаю, а в машине меня кто-то ждет. Но в это утро, Вилка целовала Таню. Хотя это были несколько другие отношения — к чему ревновать? Дурацкое чувство, друг женится, а ты по-прежнему холост и держишься на браваде, все же присутствовало.
Вилка наконец-то рассталась с подругой, подбежала к автомобилю, открыла двери и еще раз обернулась.
— Тань! За побег не переживай. Если ваш главный на тебя что начнет, я на него Гелену, жену мэра, натравлю, так его в газете пропиарим!..
Села. Закрыла двери.
— Поехали...
Я с облегчением вздохнул, выруливая из дворика больницы. У меня было странное настроение, точнее его совсем не было. Мне не нравилась моя жизнь, меня тянула туда. Проезжая мимо аптеки, я поймал себя на мысли что хочу купить снотворного. Испугался и притормозил у обочины.
— Вилка, поехали к чародейке!
— Сдурел? Сейчас только пятый час утра!
— Поехали!!!
— Ладно... Я ей позвоню... Если она согласится...
— Звони!
— Не кричи! Уже звоню... Я выйду.
Вилка покинула машину и минут пять говорила по сотовому, я не слышал с кем и о чём. Снова села.
— Матрона согласилась тебя принять, естественно, за двойную плату. За срочность...
— Матрона?
— Так она себя называет. Так мы едем?!
— Адрес...
— Жуковского пятнадцать...
По пустому городу мы быстро добрались до нужного дома — частного, на окраине, и постучали в деревянные ворота. Нам открыла миловидная женщина, в общем-то, не походившая ни на чародейку, ни на ведьму. Похожая на Матрёну из моего сна, просидевшую на строжайшей даете лет десять, как минимум. Зацепив меня острым взором, она ничего не сказала, только показала куда идти.
Матрона завела меня и Вилку в просторную, полукругом, комнату с окнами на три стороны и велела мне сесть на Полуденное солнце.
Я посмотрел на Вилку с вопросом: Полуденное — это куда? Она указала мне на лавку у среднего окна. Я сел. Слева от меня оказалось окно, в котором занималась заря, утро. Справа — стояла ночь. Что было в окне за моей спиной, я не знаю, Матрона оборвала попытку обернуться.
— Говори, соколик, чем душа волнуется... — проговорила она.
— Матрона... Латынь... Мать! — произнес я как в бреду.
— Так ты и пришел к Матери... Колодец с резными знаками не потерял из памяти?..
Окна, стены — закрутились завертелись, словно солнце на небе заиграло... мелькнул колодец, Тина над ним... пахнуло гарью...
— Товарищ старший лейтенант! Вы ранены?!
— Что?..
— Вы ранены?
— А... Нет... Оглушило...
— Давайте я вас посмотрю...
Алиса обхватила мою голову ладонями, повернула в одну сторону в другую, заглянула в уши.
— Крови нет... Голова не болит?
— Нет... У вас руки прохладные...
Но Алиса меня уже не слушала, она побежала дальше. Прямо во дворе складывали погибших красноармейцев, отдельно от них лежало четыре медсестры в белых халатах. Вырвало...
Качаясь, я прошел до стены госпиталя, облокотился. Нащупал кобуру, вынул наган, откинул «дверцу», провернул барабан. Пусто. Посмотрел в небо...
На двор госпиталя влетела полуторка. Шофер открыл дверь и закричал:
— Немцы! Братцы, немцы!
Не помню, как оказался возле него, ткнул в шею незаряженным наганом.
— Молчать!!! Застрелю, сука!
Красноармеец сел на сидение и замолк.
— Бойцы охранения, приказываю: занять оборону!.. Всем у кого есть оружие, выдвинутся к воротам и задержать врага на подступах к госпиталю! По мере сил, бить врага, перебежками отходя к зданию...
Неужели это кричал я — бабник, циник и эгоист.
— Ваше личное оружие, боец! — крикнул шоферу.
— Тут, — ответил он, — тут оно...
Я не стал дожидается пока боец вытащит винтовку из полуторки, выдернул трехлинейку сам, проверил наличие штыка, передернул затвор.
— Старший лейтенант! — окрикнула меня Алиса. — Как тебя звать? Я твоей медицинской карты, так и не успела посмотреть.
— Антон... — назвался я своим именем, к своему стыду не помня, как звали того — ветерана...
— Уцелей, Антон! Не прощу себе, что не отправила тебя в полк.
— Без пулемета нам и десяти минут не продержатся, Алиса. Грузите тяжелораненых на машину, попробуем прорваться...
Снова закружились окна, перемешивая утро, полдень, вечер...
— Всё, соколик, всё... — услышал я спокойный голос Матроны. — Ты дома, война уж шестьдесят семь лет, как закончилась. Открывай глаза, открывай...
— И что вы мне скажите? — спросил я, приходя в себя.
— А что скажу! Скажу: не чтит ныне молодежь стариков.
— Вы мне еще мораль прочитайте!
— Надо будет, и прочту!!! А теперь раздевайся и дай мне свой Огнь...
— Что?!
Вилка наклонилась ко мне и шепнула:
— Сперму...
— Дрочить, что ли? — спросил я, посмотрев на Матрону.
— Дрочить, соколик, дрочить. Пока заря не сошла, — ответила она.
— Вилка, ты чего меня к извращенке привела!
— Не упрямься, — Вилка толкнула меня кулачком в бок, — я помогу.
— Можешь и отказаться, соколик, — проговорила Матрена. — Но тетрадь у Деда ты не взял и это твой последний шанс! Решай!
— А то что?
— Сгоришь до вешнего Юрьева дня... А может, уже и нет тебя...
— Как это — нет?! Вот он я! Сижу перед вами...
Матрона усмехнулась и ответила:
— То лишь Огнь скажет. Он не человек. Не соврет Огнь-то — тень перед нами или светоч...
— Ладно, согласен. Ведите меня. Куда там? Где сдаивать?
— Нет, соколик, совсем неразумен ты! — голос Матроны стал завораживать. — Здесь, чтобы я видела, как Огнь твой сочится из тебя в мою ладонь. Из тела к телу, из души в душу, никаких пробирок, стаканчиков... Вила тебе поможет...
— Вила?
— Русалка-Вила, что ангелом-хранителем к тебе приставлена...
— Вилка? Ты?!
— Я, Антон...
Вилка раскрылась красивым обнаженным телом, на моих глазах, ее короткие, под мальчишку, волосы стали расти кудрявиться, иссиня-черными локонами упали на упругие ягодицы... Она подошла ко мне и раздела, я уже не сопротивлялся.
Присев, она обхватила мой член грудями, помяла его меж них, пока он не окреп. Запрокинула к животу, оголила головку, проведя по паху твердыми сосками, поцеловала. Стала мастурбировать, извиваясь всем телом. Чувствуя, что я на грани, мелкими поцелуями бедра, ягодицы, перешла, змеей перекинулась за спину, огладила пальцами левой руки поджатую в экстазе мошонку, правой обхватила член...
Матрона подставила под него свою ладонь. Я излился, горячо, содрогаясь ягодицами в грудях Вилки...
— Огнь! Один человек не суть! Покажи нам его Рода путь! — проговорила Матрона, накрывая сперму второй ладонью, прижимая и разнимая их на небольшое расстояние.
Меж ладонями Матроны появилось нечто очень похожее на нити, двойную спираль ДНК. Она осмотрела их в свете одного окна, второго и третьего... Отняла верхнюю ладонь, нити стали вращаться. Она дунула на них...
Из-за поворота показалась мотоколяска. Я прицелился в пулеметчика, выстрелил, слишком поздно сообразив, что первым нужно было снять того, кто за рулем. Желание захватить пулемет, затмило здравый смысл. Мотоцикл  пролетел зону возможного поражения и остановился. Черное дуло шмайсера смотрела прямо мне в грудь. Понимая, что не успею, я все же откинул затвор трехлинейки...
Дунул стильный ветер, мотоколяску перевернуло, придавленный мотоциклом немец пытался снова взять меня на прицел. Я загнал патрон затвором в ствол. Выстрел. Теперь у нас был пулемет и автомат...
Матрона дотронулась до верха нитей второй ладонью и закрутила их в веревку Рода
— Не надо было тебе называться Алисе своим именем, Антон. Теперь ваши судьбы со старшим лейтенантом едины...
— Но, я не помню его имени... — проговорил я пересохшим горлом.
— Потому и не помнишь. Его больше нет. Есть, ты в настоящем, и ты — в прошлом. И это он остался жив на той войне...
— А я? Скажи мне, Мать Земля!
— Узнал... Блудный сын. Все зависит от тебя. Такое мое слово... И совет... Тетрадь поможет.
— Но, я не знаю где она!
— Тина тебе её сама принесет...
Мы стояли у ворот частного дома. Вилка усиленно стучала, никто не открывал...
— Поехали, — проговорил я.
— Ты же хотел к чародейке?! — недоуменно ответила Вилка.
— Раздумал...
— Ну, всё, Антон! Ты меня достал! Довези меня до остановки, я в редакцию...