Он не готов убивать каждый день,
смерть продавая под видом десерта,
он непростительно добр, наверно, –
не бармалей.
И досылая фатальный патрон,
он вспоминает последние жертвы...
Сентиментален излишне, наверно, –
не чемпион.
С детства хотелось быть круче врагов
тех, в чьих колодах краплёные черви...
Детство прошло
и забилось, наверно,
в глубь чердаков.
Новый заказ, и опять компромисс
с кем-то в душе обвинительно-нервным,
не пристрелить его, – вечный, наверно...
идеалист.
Он убеждает себя, что мишень –
жалкая тварь, порождение скверны, –
но не всегда удаётся, наверно...
Выпадет день
Ноль, – и мишени сойдутся в одну,
чтобы небрежно уже, не прицельно
выстрелить в горло себе...
и наверно,
страшно ему...
знать, что не будет спасения в смерти,
красной не станет она на миру.
