Оккупация.
Когда фашисты пришли в деревню, то бабушкин дом выбрали для постоя главного офицера немцев, гауптмана, а бабушка с детьми перебралась то ли в сарай, то ли в хлев, где им пришлось ютиться всю оккупацию. У гауптмана была овчарка, с которой тот гулял каждый вечер. Овчарку кормили сырым мясом, которое та часто закапывала в землю за домом, а затем съедала через пару дней. Однажды собака зарыла здоровенный кусок мяса, а офицер взял её и ушёл гулять по деревне. Маленький дядя Миша пробрался за дом незаметно для денщика, солдата, прислуживающего гауптману, и украл это мясо, которое бабушка промыла и немедленно сварила, накормив до отвала полуголодных детишек. Овчарка после этого люто возненавидела Мишку и лаяла и рычала на него. Дядя Миша вообще стал главным кормильцем в семье. Частенько немцы заставляли мальчишек разгружать хлеб и другие продукты, а хлеб с отслоившейся коркой или каким-то другим дефектом отдавали маленьким грузчикам. Ребята часть хлеба съедали, а остальное делили и относили домой. Если Мишка видел, что хлеба с браком нет, а разгрузка заканчивается, то он незаметно для солдат ронял хлеб и давил его ногой, обеспечивая себе и другим пропитание. Правда порой находились сердобольные немцы, которые давали детям незаметно для других и печенье, и конфеты, а также показывали фото своих “киндеров”, объясняя жестами, что они похожи. Кроме этого, когда предоставлялась возможность, Миша под покровом ночи пробирался ползком к немецкому складу и, рискуя быть застреленным часовым, пролезал в маленькое, так называемое “слуховое окно” под самой крышей склада, воровал еды, сколько мог унести в карманах или за пазухой и возвращался с добычей домой. Бабушка плакала, молилась Богу, но не запрещала Мише уходить ночью, иначе все умерли бы с голоду. Осенью дети ходили в поле искать подземные кладовые мышей-полёвок, откуда выбирали собранное теми зерно. На брошенных полях ребята искали неубранную картошку, порой уже подгнившую и мороженную. Зимой бабушка уходила в город менять домотканое полотно и кое-какие вещи на еду. Все припасы расходовались крайне экономно, жили впроголодь. Весной собирали съедобные травки, корешки и даже берёзовую кору, всё это толклось-измельчалось, добавлялась мука или картошка, если удавалось добыть, и пеклись лепёшки, от которых у детей болели животы. Но надо было как-то выживать…
Освобождение.
Бабушка рассказывала, как немцы при отступлении выгнали всех жителей деревни, женщин, детей и стариков, из домов и погнали по дороге вместе со своими отступающими частями. Маленькой маме было всего шесть годиков, но ей пришлось идти пешком наравне с другими, бабушка несла на руках трёхлетнего братика Витю, остальные дети, сестрёнка Шура, братики Алёша и Миша, шли следом. Отдыхать было запрещено под страхом расстрела. Самолёты с красными звёздами пролетали над колоннами немцев, но не стреляли и не бомбили, завидев живой щит из мирных жителей. Наши войска освободили пленных жителей через несколько дней. Фашисты разбежались, завидев приближающиеся наперерез советские танки. Измотанным длинным переходом людям, особенно детям, предстоял долгий обратный путь домой, но все были счастливы остаться в живых. После возвращения люди увидели почти полностью разрушенную и сожжённую деревню. По несколько семей жили в уцелевших хатах, а остальные ютились в подвалах или в кое-как сооружённых шалашах и землянках. Только после окончания войны, вернувшиеся с фронта уцелевшие мужики начали восстанавливать разрушенное. Но многие сельчане остались лежать похороненными на полях сражений, в том числе три родных бабушкиных брата.
Фронтовой рассказ.
Дедушка не любил рассказывать о войне, говорил о том, что видел такие страшные вещи, о которых лучше не вспоминать, и окружающим лучше не знать ничего об этом. Но иногда он не выдерживал и вспоминал отдельные истории, которые глубоко запали ему в душу.
Это случилось во второй половине той страшной войны, когда после долгих месяцев отступлений наконец наступил перелом, и наши войска всё чаще и чаще стали переходить в наступление, поддерживаемые и танками, и авиацией, а мощная артподготовка всегда предшествовала атаке. После нескольких месяцев непрерывных боёв наступила короткая передышка, в часть пришло новое вооружение, боеприпасы, а главное- долгожданное пополнение, состоящее из совсем молодых необстрелянных солдатиков, которым всё было в диковину. Бывалые фронтовики только принялись обучать неопытных новичков уму-разуму, как в ночь объявили о том, что утром, на рассвете, предстоит наступление. Артподготовка началась ещё затемно, небо освещалось осветительными ракетами и всполохами разорвавшихся на переднем немецком крае снарядов, следы трассирующих пуль представляли также диковинное зрелище. Молодняк изумлённо наблюдал за этим со дна окопов, а некоторые пытались высунуться и поглядеть, что творится на стороне немцев.Опытные ветераны сдерживали самых ретивых и даже дёргали за ноги, силой принуждая лечь, чтобы неразумные не схлопотали шальную пулю или случайный осколок, но когда заработали "катюши" и небеса расчертило огненными следами реактивных снарядов, то неосторожные ребятишки повскакивали на ноги, провожая воссторженными взглядами их полёт, и то тут, то там падали замертво, сражённые наповал. После успешного наступления оказалось, что около половины новобранцев погибло, причём почти все были найдены в своих окопах, став нелепыми жертвами своего любопытства. Дедушка очень переживал, даже спустя столько лет, что не смогли они уберечь молодых ребятишек. После таких рассказов он всегда плохо спал, кричал и стонал, вновь переживая во сне те далёкие страшные события.
После войны.
Дедушка после тяжёлого ранения был комиссован в 44-ом году, правая рука висела плетью из-за раздробленного пулей плеча. Но надо было кормить детей, поднимать хозяйство. Дедушка делал всё левой рукой, а правой пытался хоть как-то помогать. Наверное, это чудо, но спустя пару лет он смог держать в правой руке одинаково твёрдо и ложку, и молоток. Но мелкие осколки раздробленной кости в течении 50 лет выходили из раны, которая периодически болела и кровоточила .Был отремонтирован полуразрушенный дом. Кирпича или досок было не достать, поэтому в ход шли всяческие обрезки, жерди, глина и солома. Все дети принимали участие в строительстве: месили ногами глину, таскали солому, воду. На зиму дом обкладывался по самую крышу вязанной в снопы соломой, которая в морозы сберегала в доме тепло. К весне солома сжигалась в печи, так как дров как таковых не было, в окрестностях практически не было лесов. В самые сильные морозы в печке сжигали кизяки, топливо из прессованной с навозом соломы. Навоз был также большой ценностью, так как часть его вносилась на поля и огороды, сохраняя урожайность далеко не плодородной земли. Прокормить пятерых детей в деревне было очень трудно, поэтому когда дедушке представилась возможность работать мастером на железной дороге за твёрдую зарплату, он долго не раздумывал. Железная дорога проходила не так далеко, и он навещал семью при первой возможности, всегда с подарками и гостинцами. Спустя время дедушка скопил денег на покупку дома в железнодорожном посёлке при станции, и семья вновь воссоединилась. Дети выросли и один за другим переехали жить в город, куда под самую пенсию переехали и дедушка с бабушкой. При помощи детей был построен новый дом,в который по всем праздникам любили собираться и дети, и внуки, и правнуки. Несмотря на все тяжёлые испытания и бабушка, и дедушка прожили долгую жизнь и умерли в 93-летнем возрасте, но в разное время, бабушка немного раньше…