если идет репетиция на живца.
В этой игре повышается мастерство,
но досмотреть не доводится до конца.
Это - как будто надсадно курить у рва
перед расстрелом, продлив на затяжку жизнь,
словно последние вырванные слова
были простыми, вроде: «давай, держись!
Не поминай мол…», как там в крутых кино,
где героиня с базукой адреналин
гонит по жилам, как водочное вино,
где негодяям предписанный героин
лазером лузерам чертит печать в глазах,
словно тавро – это явно не твой герой.
Где, возвращаясь случайно на миг назад,
ты понимаешь – предатель совсем другой,
тот, на кого не подумаешь ни за что,
да и навскидку – не вызревший до вины,
слишком жалеющий старенькое пальто,
чтобы ножи вытаскивать из спины.
Это – как будто рассыпан впотьмах попкорн.
Там, на экране, страшное – про тебя.
Ты опускаешь ресницы, но до сих пор
с воем валторны тревогу внутри трубят,
меркнет сквозь веки покадрово снятый свет,
вязнет в субтитрах петит - для глухих слова.
Квентин узнает знакомый давно сюжет:
после премьеры – расстрел. Никакого рва…
