Не получается.
Нечаянно заливаю скатерть остывшим уже немного от тишины скучающей.
И снова по нарастающей к твоей ладони бежит, ища пристанище мое отчаянье.
Кричу кручеными в нервной дрожи салфетками: будь осторожнее, не обожгись играючи...
Впрочем, чай остыл.
Он годен для пожилых, знаешь ли, тех, кому уже тяжело греться и греть других.
В паутинах двушек за годом год прозябающих.
А ты не решаешься, дуешь и маешься, просишь блюдце подать, перелить, «и, пожалуйста, льда».
Вот так незаметно от наших пожаров и наших ожогов осталась одна вода.
12.08.