Ей скромность молча уступила это право.
И та, ведомая врождённою отравой,
сама собой гордиться стала. «О, кумир!
О, свет очей моих! О, эликсир на душу!» –
молилась страстно отраженью своему.
Всегда оценивала лишь себя саму,
и разучилась окруженье понимать и слушать.
Из рощи лавра не заметила она
как друг последний, уходя, захлопнул двери.
Теперь, как пёс, в облаянном вольере
по залу тронному слоняется одна.
О, зыбкость торжества людской гордыни –
сегодня – райский сад, а завтра – ад пустыни!