Однажды моя бывшая половина, гуляя в ноябре по древнему городу Херсонессу, нашла двух котят.
Новорождённые типа, глазки свои мутные ещё не открыли как положено. Орали они отчаянными голосами в зарослях ежевики, а она, дура, не могла пройти мимо и стала подзывать их типа, иди, иди, кисанька!
Продирались эти котятки через ежевику героически, ползли из последних сил...инстинкт выживания у них развит был до невозможности, да.
Первым продрался тот, который был покрупнее и посильнее братишки своего. Вылез он оттуда и был принят в ласковые руки кошатницы самоотверженной, и пошла она, баюкая его на груди материнской, и умолк он, успокоившись. Но не тут-то было!
Отдалившись на метров пять, услышала она слабый писк в теx зарослях...то пищал ещё один ослабленный котёнок. И вернулась она, а тот, чудом спасшийся, так заорал дико, что кошмар. Думал, что его обратно хотят бросить на произвол судьбы.
Но не так всё было. Моя бывшая подзывать того ослабленного стала, и он героически приполз, продрался сквозь колючую преграду, отделяющую его от смерти. И оказался он точной копией своего братца дымчатого дворняжки, только поменьше размером и послабее, да.
У нас и своя кошка тогда была. Хозяйка дома. Муся.
Она терпеть не могла всяких там пришельцев, но тут пришлось смириться.
Поначалу она вроде пожалела сироток и няньчить принялась, но запах дворняжий заставлял её брезгливо чихать, каждый раз, когда она пыталась их вылизывать и, в результате, она не приняла их и шипела и рычала на них, хоть и не тронула своей когтистой лапой ни разу.
И ушла она жить в диван, днями и ночами она там сидела. Выходила только поесть и в туалет. Понимала, что не выбросим мы на улицу нежданных сироток. Обижалась только очень, но молчала, да.
Серенькие дымчатые близняшки...братаны походу оказались, и назвали мы их Чуча и Джонсон.
Чуча - тот, который поменьше, а Джонсон - тот, что покрупнее. Моя тогда имела контакты с иностранцами по-работе. Вот показался ей крупный похожим на Мистера Джонсона из Калифорнии. Потому так и назвали.
Кормили мы их из пипетки молоком, а эти гады все пальцы нам при этом исцарапывали, лезли, отталкивая друг друга к животворящему источнику. Ну и силён же был инстинкт выживания у этих дворняжек!
А потом подросли, оформились, и ну бомбить нашу хату!
Розу китайскую обожрали, одни ветки голые остались. Кактусы возле компа с корнями повыдёргивали, обои и шторы в клочья. Гремлины, блядь...так мои друзья их стали называть. И сочувствовали же нам мои друзья, я вам доложу, да.
А однажды моя бывшая увидела ужасное.
Какое-то незнакомое попискивание из спальни донеслось, с придыханием, а когда она пошла глянуть что это там такое, то увидела страшную в проекции картину...маслом, ха.
Чуча, этот недоносок, ебал Джонсона!
Через 5 месяцев стало ясно, что здоровенный Джонсон девочкой оказался,а не мальчиком, да.
А потом у Джонсона стало округляться брюшко и нам уже совсем хреново стало представлять, что через два месяца полку наших гремлинов прибудет хуй знает в какой прогрессии. А гремлины продолжали беспредельничать и уже невозможно было сесть за стол, чтобы они не прыгали нам на ноги, прочерчивая кровавые полосы от когтей, если не удавалось запрыгнуть с первого раза.
Сынок наш, Василёк, подростком тогда был, и когда Джонсон, которого мы, после открытия его реального пола, перезвали в Миссс Джонсон, прыгнул на его голые ноги в шортах и сорвался...а сынок наш кошачелюбивый, стирая кровь, только и сказал смиренно:"И чего только ребёнку не простишь?"
Меня тогда порвало нах. И я решил, что хватит! Отнесу-ка я их подаше и всё!
Но она меня опередила. Трава у нас во дворе высоченная такая выросла тем нежарким летом. Вот она их в подол взяла да и вытряхнула в те кущи, а они затаились в неизвестной среде, а потом как завыли...МАУ-МАУ-МАУ!!!
Вернулась она и забрала этих генетических уродов домой.
Тихонькие оне были дня два, а потом, с новыми силами за старое принялись, и тогда я, не сказав никому ни слова, занёс их в детсад, что в нашем микрорайоне поблизости был, и убежал, затыкая уши на их отчаянное "МАУ-МАУ!!!"
А моя, хоть и внутренне согласная со мною была, но материнский голос совести её повёл искать тех гремлинов...сказал я где их бросил...и она ещё неделю бродила возле того детсада и жалобно, как кормящая кошка, звала их:"Чуча! Джонсон!"
Не отозвались и не вернулись они в нашу жизнь. Может нашлись добрые люди и усыновили?
Не знаю. Беременная кошка кому нужна?
А Муська наша сибирская сразу из дивана вышла и ни разу не упрекнула нас за то, что мы превратили её жизнь в кошмар на целых пять месяцев.
Постепенно наши ужасные воспоминания о гремлинах и угрызения совести стёрлись и мы просто продолжали жить, как Бог даёт, а Бог давал всё хуже и хуже, и однажды мы пришли к тому, что покупали килограмм кильки, который делили честно пополам с Mуськой нашей, которая кроме рыбы не ела ничего. Она ела полкило, а мы, все трое, ели другое полкило, из которого моя бывшая умудрялась делать биточки, смешивая эту кильку с пшеничной сечки кашей, одним яйцом и мелконарезанным луком, а потом, обваляв их в муке, жарила на постном масле и все мы, и наши оголодавшие, разорившиеся в одночасье друзья, тоже не могли нахвалиться, как это было вкусно...и ещё чёрного молотого перцу она туда, и соли добавляла типа, да.
А потом уже получилась совсем другая история и Муська, моя любимица, умерла через год после моего отъезда. Она ждала меня, лёжа на подоконнике и глядя на дорогу, а потом умерла...так она и приходит ко мне все эти годы, и нет большего счастья для моей души, когда она прыгает ко мне на руки и тыкается своим влажным носиком мне в щёку и усиками щекочет...и я всегда верю, в моём сне, что всё это происходит на самом деле.
Девочка моя.
Вот такая история, да.