костром и порохом пропах -
настолько древний черепах,
что старше глины в черепах.
Могли б, увидев эту рухлядь,
и Колизея стены рухнуть.
Она ж, наивна и юна,
не знала даже, что она
настолько нежное созданье,
что не имела и названья.
Лишь, словно крыльями, махало
ее ресничек опахало.
Он был когда-то вертопрах,
он знал роскошных черепах,
поскольку некогда - как хан -
имел он собственный бархан.
Но, отряхнув былье барханье,
он полюбил ее порханье.
Она - воздушно и двукрыло -
его заботами укрыла.
И он ее, любовно строг,
от всех напастей оберёг.
С тех пор прошли такие дали!
Но врозь их больше не видали.
И с тех же пор поют валторны:
любви все возрасты покорны.
