Например, коляска
Тема семинара звучала так: «Потребление как основа рыночной экономики». Студенты-третьекурсники – девять девушек и трое ребят – вели себя, как сонные мухи. Лениво копались в конспектах, запинались, путали Маркса с Максом Вебером, а самого Вебера – с Вебленом. Про гуру маркетинга Котлера, этого Генерального Секретаря рыночной философии, вообще никто не вспомнил. А могли бы! Все-таки, на дворе рыночные отношения, и обращать homo sapiens в человека потребляющего – дело всякого уважающего себя менеджера.
Стрелки настенных часов за спиной Марины Николаевны Прониной - даме неопределенного возраста и убеждений – лениво двигались к трем. Она спиной чувствовала приближение долгожданного звонка, но как честный препод, старательно вытягивала из чужих детей заученные чужие банальности. Когда-то она и сама страдала на семинарах по политической экономии и диалектическому материализму, считая минуты до звонка. Теперь ее черед мучить двадцатилетних оболтусов маркетингом и менеджментом – этими альфой и омегой рыночной экономики.
Студиозусов абстрактные проблемы рынка не интересовали ни на грош. Пронина даже подумала, а не пора ли ей, как в хорошем магазине, ввести дисконтые карты для студентов. Скажем, за стопроцентное посещение лекций – стопроцентная скидка на посещение семинаров. Хотя и без всяких карт получается, в лучшем случае, 50 на 50. Руководство сквозь пальцы смотрит на «усушку и утруску» студентов на занятиях. Не ходят – и не надо! На бюрократическом новоязе это называется «подушевое финансирование образовательного процесса». На языке простом – обыкновенная липа и очковтирательство.
Последние пятнадцать минут занятий, как всегда, самое тяжелое время. Каждый уже думает о том, что будет после. Марина Николаевна стала прикидывать, в каком магазине купить рыбное филе, а в каком картошку. Везти сетку картошки в переполненном вагоне метро как-то не вязалось со званием доцента, поэтому за корнеплодами придется сделать хороший крюк до ближайшего магазина. А там, как нарочно, никогда не бывает хорошего филе. Пожалуй, в том, ближнем к дому магазине надо будет еще и молока взять. Правда, в ближнем молоко стоит на пять рублей дороже. Зато можно будет сделать пюре. Доцент Пронина услышала хруст чипсов и сглотнула. Может, отпустить их? Она покосилась на запястье. Нет, вроде идут. Длинная стрелка наручных часов никак не хотела проползти положенную четверть круга.
Двое играли с планшетами. Трое – с телефонами. Девицы на задней парты зевали. Остальные смотрели в окно, за которым колышутся провода троллейбусов. Марину стала брать досада.
Ничего этих оболтусов не интересует! Ни законы рыночной экономики, ни меню на ужин! Конечно, у них ведь есть свои мамашки. И они, подобно ей самой, тоже считают минуты до конца рабочего дня. Быть ребенком у некоторых сегодня получается до двадцати пяти, а то и до тридцати пяти лет. И никакая картошка с филе их не интересует! Сейчас, небось, намылятся гулять по торговым центрам, денежки родительские тратить. Прямо как ее собственная дочурка.
Марина поймала себя на мысли, что сама смотрит в окно и думает совсем не о Котлере. Мысли крутились вокруг рыбных котлет. Она сглотнула и посмотрела на студентов недобрым взглядом.
Вот Оля и Вася – живут в общаге, ходят за ручку. После пары помчатся раздавать рекламные листовки возле метро. Спасибо хоть, что явились сегодня. Ира – тоже не москвичка. Устроилась в американский ресторан, уже ерзает на скамейке. Наверное, опаздывает на смену. Маша, вроде бы, местная. Но тоже уже второй год работает. Действительно странно, что все пришли! А ее собственная совсем не хочет ни работать, не учиться. Вот уж кто действительно мастер потребления!
Но и ее студенты тоже хороши! Ради новых флакончиков, коробочек, пакетиков и сверточков устраиваются в торговлю и общепит, пропускают лекции и семинары, зато повышают прибыль и стоимость акций разных там брендов. О чем с ними вообще можно говорить?
Пронина даже не заметила, что с задней парты настойчиво тянет руку Аня Марченко. На первом курсе это была бойкая спортсменка-разрядница, чей рот не закрывался ни на минуту. Сейчас – молодая мамашка, которой лишь бы отпроситься пораньше.
- Аня, вам последний вопрос и можете уходить, - наконец очнулась Пронина. – Расскажите, как в западных странах решается проблема утилизации вышедших из употребления товаров?
Марченко расплылась в своей толстогубой улыбке:
- Да на помойку все тащат. - На ее располневшем лице явно читалось: «Ну и дура же ты, если об этом спрашиваешь!» - Можно я пойду уже?
- Ну, хорошо. Идите. – Пронина кивнула и перевела взгляд на другой ряд. Надо было продержать студентов еще десять минут. А то не дай Бог, кто-нибудь стукнет в деканат, что она отпустила их раньше звонка. – Кто из вас знает, куда через полгода попадет, например, коляска, в которой Аня сейчас возит своего малыша? Кто у вас, кстати?
- Мальчик, - буркнула Марченко, глядя на часы.
- Поздравляю. Кто хочет дополнить?
Студенты, пока еще бездетные, переглянулись. То, что у Аньки пацан будет расти без отца, они узнали, когда он только что появился. Хотели сначала скинуться, но потом как-то забыли.
- У меня бабушка все старые вещи на чердаке держит, - забасил вдруг Вася Мохов. – Я, кстати, там летом даже коляску сломанную нашел, в которой и моя сестра, и я катались. Бабушка говорит, что если снова война, то все опять пригодится.
В ответ на последнюю Васину реплику раздался нестройный смех. Пронина даже удивилась, что вновь слышит голос Марченко, которая словно вышла из оцепенения:
- Да у меня у самой коляска с помойки! Из соседнего дома выкинули, я отмыла и постирала. Откуда у меня пятнадцать тысяч на новую?
Лицо молодой мамашки пошло пятнами.
- Да ты не бери в голову, Ань! - снова загудел Мохов. Кому какое дело? Сейчас такие цены на детские вещи – офигеть! У меня трое племянников дома, в Моршанске. А я как в какой-нибудь магазин иду – так прямо офигеваю.
«Вот он зачем, оказывается, работает!– промелькнуло у преподавательницы. – Надо же, какой заботливый!»
- А еще можно по наследству передавать, - поддержала актуальную тему скромница Рита. – Мы вот с мамой на одних коньках катаемся, хотя у нее на размер больше.
- А мы с подружкой в детский дом игрушки собирали, - проглатывая слова, затараторила с первой парты Катя, которую Марина Николаевна почему-то третий год не видела в упор.
Надо же, удивилась Пронина и вспомнила, как в юности тоже горела желанием помочь всем обездоленным. Даже ребеночка из детдома усыновить хотела. Что не сделаешь, если личная жизнь не клеится!
- Слушайте, да вы все молодцы! – Пронина важно покачала головой. – Не ожидала от вас такого бережного отношения к вещам.
И тут же осеклась. Бережно относиться к вещам и тем более, отказываться от приобретения вещей ненужных – этот житейский опыт противоречил основному постулату маркетинга, который, как известно, заключается в том, что основное предназначение человека на Земле – потреблять все новые продукты и услуги, обеспечивая тем самым бесперебойное функционирование Ее Величества Рыночной Экономики.
- А некоторые вещи вообще нельзя ни выбрасывать, ни отдавать, - важно изрекла Тамара, явно желая продемонстрировать свое знание тайных материй.
- Почему же? – с ироничной улыбкой спросила Пронина.
- Да потому что они эти…амуленты.
- Амулеты?
- Во-во. Они счастье приносят или несчастье. Смотря как с ними обращаться.
- Да нет, бред все это! – Отличник Миша Толстиков выкинул руку вперед, точно отгоняя нечистую силу. Когда речь заходила о какой-нибудь антинаучной гипотезе, его голос срывался на фальцет. – Все эти так называемые священные предметы – это ни что иное, как способ психоделического манипулятивного управления незрелой личностью! И я готов это прямо сейчас вам доказать!
Мишино выступление, как обычно, тонуло в гомоне недовольных голосов. Что-что, а развивать теории на пустом месте он умеет.
Семинар явно пора было заканчивать, минутная стрелка уже готова была совершить последний рывок.
Пронина постучала костяшками пальцев по столу:
- Так. Тихо. Закругляемся. – Она перевела взгляд с одного ряда на другой, потом обратно. Господи, зачем все эти разговоры? Неужели только ради того, чтобы обеспечить себе прожиточный минимум?
– Если хотите, расскажу вам одну историю про роль вещей в жизни людей. Рассказать?
Три-четыре голоса раздались в поддержку неожиданного предложения. Даже Марченко, и та все еще была в аудитории.
- Это тоже история про коляску. Слушайте. Когда моей младшей дочери было месяцев десять, нужно было где-то взять прогулочную коляску. Я тоже сначала пошла в магазин, и как Вася, офигела от цен на детские товары. Денег, признаюсь, нам с детьми едва хватало на еду. Стала обзванивать знакомых, у которых малыши подросли, с просьбой отдать мне старую коляску, если таковая еще имелась. И вот мой университетский приятель согласился мне помочь. Ладно, говорит, привезу. А надо заметить, что мой приятель, мягко говоря, человек обеспеченный. Совсем не бедный. И нас с ним связывали не только лекции и семинары.
Пронина на секунду задумалась. Да, не только лекции. Но еще и пара абортов. Впрочем, дружеские отношения все равно остались.
- И вот через неделю он мне звонит и говорит: «Привез, забирай.» Я вышла из подъезда. Тут подъезжает черный глазастый «Мерседес», а следом, по-моему, «Ленд Ровер». Из «Мерина» выходит мой приятель, из джипа – двое охранников. Приятель открывает багажник и достает коляску.
- Слушай, - говорит. – Тут колесо отлетело. А так она вполне. Ты как сама?
- Вполне, - говорю. – Чаю выпьешь?
- Нет, - говорит, - Дела. Извини.
- Конечно, - говорю. – До связи.
Пронина снова вздохнула. Когда он вылез из «Мерина», ей захотелось провалиться сквозь землю. Почерневшая, с кругами от бессонных ночей, в платке, повязанном кое-как. А он стоял такой прекрасный, с запахом такого знакомого одеколона….
- Коляску, само собой, использовать было нельзя. Мой отец разобрал ее, нашел на помойке колеса и приладил их. Так мы с дочкой год прокатались. А через год у меня эту коляску украли. Оставила на лестничной площадке, открываю дверь – а ее нет. Ну, кому, скажите, могла понадобиться старая коляска? Наверное, только моему соседу-алкоголику с нижнего этажа.
Пронина перевела дыхание и поглядела в окно. Да, давно это было. Лет пятнадцать уже. Дети выросли.
- А знаете, что было потом? Через полгода после того, как коляска пропала, моего приятеля посадили в тюрьму. Надолго. А сосед-алкоголик вскоре тоже умер от белой горячки. А еще, незадолго до появления этой самой коляски моему отцу поставили очень плохой диагноз. А когда он коляску к жизни вернул, то оказалось, что анализы перепутали. Ну и наконец, лет десять назад, просматривая объявления о продаже детских вещей, я наткнулась на описание этой самой коляски. Даже если это была не она, я все равно рада, что кто-то хочет просто так отдать ненужную вещь тому, кому она еще может послужить.
Голос Прониной предательски зазвенел. Еще секунда, и она расплачется перед всей этой оравой. Восемь лет переписки, два месяца ожидания результатов новых анализов. Пятнадцать лет – это треть ее жизни.
Ребята молчали.
- А как же ваша дочка? – Наконец не выдержала Марченко. – Как же вы ее возили?
Пронина усмехнулась:
- Да прекрасно и без коляски выросла. Ну а я, судя по всему, скоро снова буду искать коляску б/у. Семинар окончен. Извините, что задержала.
И тут вскочил Миша Толстиков:
- Марина Николаевна, подождите!
Пронина с удивлением посмотрела на него:
- Что, Михаил?
- Вы зря нам рассказывали все это, вот!
Пронина смотрела на него со смесью ожидания и недоверия.
- Да, зря! У нас семинар был про законы рыночной экономики, а не про вашу личную жизнь! И вы должны нас учить быть тем, кем нам предназначено быть в этой системе! Образцовыми потребителями, которые двигают экономику вперед! Почитайте Котлера!
Группа СД-71 стояла, открыв рот.
- Семинар окончен, - ледяным голосом повторила Пронина и первая вышла из аудитории.