Последние несколько минут поезд замедлил ход. Колеса стали отчеканивать свой ритм совсем неторопливо. Казалось, что до самой Перми придется ехать с такой же скоростью. В купе было нестерпимо душно. Сосед громко храпел. Складывалось ощущение, что на выдохе верхняя полка слегка подпрыгивала над ним. Уснуть в такой обстановке никак не удавалось. В остальной части вагона все затихло. Улеглись даже неугомонные дети с болтливыми мамашами. В последнем купе, что возле туалета, пассажиры выпивали. Позаботившись об остальных, они прикрыли дверцу, и их почти не было слышно.
«Только не возле туалета, пожалуйста», - свое пожелание Матвей высказал при покупке билета на Ярославском вокзале. Теперь он думал, что лучше бы ему быть в последнем купе и выпивать с кем-нибудь, нежели вслушиваться в храп соседа. «В качестве снотворного пару бутылочек прохладно пива я бы осушил», - Матвей привстал и уже стал шарить по карманам в поисках денег, но вдруг решил выйти в коридор. За пределами купе было прохладнее, но храп продолжал давить на слух. Матвей в сердцах захлопнул за собой дверь. «Спокойной ночи!» - то ли шепотом, то ли мысленно произнес отчаявшийся пассажир. Обернувшись, он заметил рядом с окном расписание. «Буй. Прибытие: 21:55. Отправление: 22:05». «Вот тебе и Буй», - вздохнул Матвей и посмотрел на часы. 21:48. «Значит, совсем скоро остановка».
Матвей вернулся в купе. Бросил полный досады взгляд на соседа и стал одеваться. Намечалась прогулка перед сном. Пиво решено было приобрести у бабушек на перроне. «Должно же у них быть фирменное буевое пиво».
Поезд доковылял до станции. Проводница откинула подножку и первая сошла на перрон. Матвей был единственным пассажиром, кто спустился вслед за ней. Перед ним предстало одноэтажное здание местного вокзала. По обе стороны от центрального входа, на белых стенах, зелеными буквами красовалось название станции. Шел снег. Хлопья медленно кружились в воздухе и нехотя падали на асфальт. Единственный фонарь освещал перрон и остановившийся поезд. Красноносый полицейский в потрепанной форме топтался у входа на вокзал. Бабушек с буевым пивом не наблюдалось. Матвей осмотрелся и глубоко вдохнул, на секунду прикрыв глаза. Даже возле железной дороги провинциальный воздух казался ему несравненно свежее московского и купейного, пропитанного душным храпом соседа. Открыв глаза, Матвей увидел, что его очки запотели от перепада температур. Это заставило его отвлечься от «холотропной терапии». Протерев стекла носовым платком, Матвей подошел к полицейскому.
- Добрый вечер.
- Добрый, - улыбнулся в ответ сотрудник МВД.
- Подскажите, где я могу купить пива? – вкрадчиво поинтересовался Матвей.
- Что же вы, молодой человек, тревожите милицию не по делу? – Матвей обернулся, услышав хрипловатый женский голос проводницы за спиной. – Давно бы обратились. Я бы дала вам пива.
- Бесплатно? – усмехнулся Матвей.
- А милиция бесплатно тебе только по почкам надает, чтоб меньше бухал, - проводница рассердилась. После этой фразы стало ясно, что проводнице уже пора бы отправиться на пенсию, а не кататься по стране в душном поезде.
- Женщина, не ругайтесь. Я просто хотел попробовать буе… - Матвей резко прервался.
Местных жителей обижать не хотелось. Теперь предстояло за считанные мгновения вспомнить область, в которой находился Буй.
- Костромского пива! – Матвей обрадовался тому, что так скоро вспомнил, где он находится.
Видимо, это озарение пришло не так уж быстро. Проводница держала в руках бутылку «Балтики». Оставалось только догадываться, откуда она ее успела вытащить. Чувствовался опыт ветерана РЖД, способного своевременно обеспечить пассажиров самым необходимым.
- Вот тебе костромское. Сто рублей, - без особой надежды на успех пробубнила женщина.
- Да какое же это костромское! – вмешался, наконец, полицейский. В его голосе различалась обида. Коренастый мужичок лет сорока пяти явно знал толк в местных традициях пивоварения. – Это ваше, столичное.
Матвей слегка нахмурил брови. Ввязываться в бесполезный спор желания не было. Хотелось только пива. Но, проявив некоторое упрямство, он повторил свой вопрос.
- Так, где бы здесь костромского отведать?
- Ходила тут одна бабулька. Да где ее теперь черт носит? – полицейский не спешил дать дельный совет и задался риторическим вопросом.
- Не видать, - подтвердил Матвей и стал притоптывать на морозе в ожидании.
- А! – вздрогнул полицейский, словно очнувшись от дремоты. – Знаешь, что?
- Что? – повторил пассажир поезда.
На лице полицейского отчетливо вырисовывался мыслительный процесс. Взгляд стал наполняться смыслом. Матвей смотрел на него с некоторым недоумением. Он никак не мог поверить, что элементарный для местного жителя вопрос повергнет в ступор его собеседника. Полное озадаченности лицо полицейского, казалось, предвещает открытие по меньшей мере второй таблицы Менделеева.
- Пройди-ка ты через вокзал… - начал полицейский и снова замолк в сосредоточении.
- И?
- И поверни налево. Через тридцать метров будет магазинчик. Там и найдешь костромского.
- Спасибо, - улыбнулся Матвей и сделал несколько шагов ко входу.
- Вот только… - полицейский снова задумался.
- Что? – Матвей остановился.
- Ни хрена я не помню, до скольки он работает.
Матвей растерялся и стал коситься на проводницу с «Балтикой». Женщина поправила свою химическую завивку и расправила плечи в ожидании успеха.
- Ежели что, ты пройди от того магазина направо метров пятьдесят. Там еще один. Он точно работает, - полицейский, наконец, нашел для Матвея выход из положения. – Да! – решительно добавил он, уверовав в дельность своего совета.
- Спасибо! – еще раз повторил Матвей и снова рванулся в здание вокзала. Ему пришлось снова застрять в дверях, когда его окликнула проводница.
- Эй! – крикнула женщина и вполголоса, но сердито добавила. – Поезд скоро отходит. Успеешь?
Матвей задумался. Простейшая ситуация выглядела как самый тяжелый выбор в жизни человека. Он посмотрел на поезд, и ему вдруг вспомнилась статья из железнодорожного журнала.
«Это произошло в середине XX века в Англии. Работник железнодорожного моста оказался перед выбором: погибнет его сын или поезд с людьми. В английских вузах, на психологических факультетах, этот случай разбирают как самый тяжелый выбор в истории одного человека».
Внутренние противоречия утихли, когда вновь заговорил полицейский.
- Успеет! Быстрым шагом, туда-сюда, три минуты даже до дальнего магазина.
Матвей не стал терять времени и дожидаться возражений сварливой проводницы. Толкнув тяжелую деревянную дверь, он очутился под сводами провинциального вокзала. Здание пустовало. Слева располагалась закрытая касса, окошко дежурного и запертые двери в административные помещения. Справа – лестница, ведущая на четыре ступеньки вниз в небольшой проход, за которым были видны несколько рядов кресел зала ожидания. Прямо перед Матвеем в десятке метров тяжелые деревянные двери охраняли вход со стороны города.
Столичный гость сделал несколько твердых шагов по направлению к выходу. Странные мысли вдруг посетили его в эти секунды. Вновь охватило раздражение бессмысленности недавнего спора с проводницей. Это напомнило ему последние ссоры с женой и конфликт с начальством, прервавший его стремительный карьерный рост.
В последнее время любимая работа стала тяготить, а путешествия по стране перестали радовать. Поутихла страсть к жене. Потихоньку уходила молодость. Вместо нее появилась осмысленность, упорядоченность. Но в этом поступательном движении не находилось места планам на жизнь, выстроенным когда-то. Опасение быть непонятым заставляло Матвея хранить тайну своих размышлений и обратиться внутрь себя. Все чаще новыми красками открывались воспоминания о горячей юности и разноцветном детстве. А посеревшие, как стены провинциального вокзала, дни продолжали беспощадно вести свой отсчет.
Под сводами серых павильонов Матвей направлялся на улицы богом забытого города за костромским пивом. У самого выхода он резко остановился. В спину подул холодный сквозняк. Матвей обернулся. Какая-то неясная, но казавшаяся необычайно важной, мыслеформа промелькнула в его тусклом взоре. Усилием воли преодолевая какой-то невидимый рубеж, Матвей толкнул дверь.
Поток холодного воздуха и хлопья февральского снега бросились прямо в лицо. Матвей поморщился, словно от яркой вспышки. На маленькой привокзальной территории, между тем, было совсем тускло. Одинокий фонарь над входом излучал бледноватый свет лишь на небольшое расстояние вокруг себя. Кругом стояла тишина. Жители городка попрятались в свои маленькие дома. Матвей сумел разглядеть несколько горящих окон за территорией вокзала. Больше любоваться было не на что, да и некогда. Гость из столицы спустился на несколько ступеней вниз и, подскользнувшись на самой последней из них, взлетел над тротуаром. Приземление оказалось довольно жестким. Матвей хоть и успел немного сгруппироваться, но не избежал удара затылком о ледяную ступень. Из глаз пошли искры, которые тут же сменились туповатой болью в районе ушиба. Пострадавший почесал затылок и посмотрел на пальцы. Крови на них, к счастью, не оказалось. Матвей почувствовал боль в копчике, но это не помешало ему подняться. Несколько секунд приходя в себя, путешественник осмотрел тропу, которая должна была привести его к ночному ларьку. Убедившись в том, что падение не сказалось на его самочувствии, Матвей побрел по расчищенной дорожке. Уже через десять шагов он разглядел свет, исходивший из маленького одноэтажно павильона. Магазинчик оказался еще ближе, чем объяснял полицейский. Это не могло не радовать.
К сожалению, павильон был закрыт, так как время его работы ограничивалось десятью часами вечера. Однако перед пустяковыми трудностями сдаваться никто не собирался. Матвей, ускорив шаг, поспешил добраться до второго магазинчика, о котором говорил полицейский. Чем дальше он уходил от вокзала, тем больше снега было на его пути. Уже через несколько десятков метров Матвей мог бы и потерять тротуар, если бы не фонарные столбы, располагавшиеся вдоль тропы. Лишь некоторые из них освещали путь, и в этот момент их значение сложно было переоценить. Через минуту Матвей добрался до магазина, который работал круглосуточно. Он зашел внутрь.
Продавщица, сильно напомнившая Матвею проводницу из его вагона, смотрела маленький черно-белый телевизор, на экране которого гудел «Аншлаг». Прилавки были почти пусты: колбаса, «сникерс», жвачки, сигареты, зажигалки и рыба к пиву. На задней стене крепились стеллажи. На полках стояли пивные банки и бутылки и другой спиртосодержащий ассортимент.
- Добрый вечер! Мне бы пива Костромского, - с порога произнес Матвей.
Продавщица с недоверием покосилась на ночного гостя. Оглянувшись на стеллажи, она предложила Матвею уточниться.
- Выбирай.
Только теперь новоявленный любитель костромского пива решил изучить ассортимент. К своему огорчению, ни одна из представленных на обозрение марок заветного напитка не могла считаться костромским эксклюзивом. В любом супермаркете Москвы или в вагоне-ресторане Матвей мог купить такое же пиво.
- Балтику, пожалуйста, - покупатель протянул полтинник.
- Держи, - продавщица протянула бутылку и сдачу.
Матвей поспешил покинуть магазин, поход в который позволил сэкономить около пятидесяти рублей, но не предоставил возможность попробовать костромского пива. Ноги проваливались в сугробы, то и дело возникающие на его пути. Один из уличных фонарей погас над головой Матвея. И без того темная улица погрузилась в еще больший мрак.
Времени оставалось совсем немного. Матвей попытался ускорить шаг. Возле первого, уже наработавшего, ларька собралась группа из нескольких молодых людей. Под клубами сигаретного дыма, уносившегося в ночное небо, они что-то оживленно обсуждали. Громкие голоса и безудержный смех позволили Матвею сделать вывод о том, что молодые люди изрядно подпили. Сталкиваться в незнакомом городке с пьяной компанией никакого желания не было.
Молодежь не успела заметить гостя из Москвы, возвращавшегося на свой поезд. Матвей пошел к вокзалу наискосок, в обход основной тропы. Таким образом он решил, что ему удастся не только обойти компанию, но и быстрее добраться до перрона. Однако уже через несколько десятков метров на его пути оказался огромный бетонный забор. Перелезть его не было никакой возможности. Матвей стал оглядываться по сторонам. Обойти бетонное сооружение коротким путем, не столкнувшись с молодыми людьми возле ларька, было весьма затруднительно. Гость из столицы решил, что ему следует пойти в обход забора, но с противоположной стороны. Это должно было отнять у него около минуты. Матвей бодро зашагал в противоположную от вокзала сторону.
На небольшой привокзальной площади пассажир поезда Москва-Пермь оказался через пару минут. Матвею удалось рассчитать свой путь правильно. Впрочем, поезд должен был уходить в 22-05, и оставалось не более чем две минуты до отправления. Матвей поспешил войти в здание вокзала и выйти к перрону.
Полное ощущение потери реальности настигло его, когда он оказался у платформы. Поезд уехал. Матвей посмотрел еще раз на часы. В висках застучало. Время показывало 22-04. Но как такое возможно? Матвей специально сверял часы по ходу движения поезда, и они нисколько не отставали от тех, которыми пользовался машинист.
Растерянный пассажир стал оглядываться по сторонам, держа в руках бутылку пива. Никого вокруг не было. Даже полицейского, который стоял возле перрона всего пять минут тому назад. Простояв так несколько секунд, Матвей вернулся в здание вокзала.
Окошко дежурного располагалось слева от входа в помещение. Оно было закрыто. Матвей стал стучаться, и через некоторое время окошко открылось.
- Что случилось? – дежурным по вокзалу оказалась довольно молодая слегка располневшая женщина.
- Я пассажир поезда «Москва-Пермь», - взволнованно начал свой рассказа Матвей.
- Опоздали? – дежурная быстро догадалась, в чем дело, лишь по одному взгляду на гостя из столицы.
- Нет. Это поезд уехал раньше, - ответил Матвей, слегка опустив взгляд.
- Вечно вы, москвичи, куда-то торопитесь. Зачем бежать и мчаться? На тот свет что ли спешите? - сокрушалась женщина.
- Послушайте, - прервал ее опоздавший. – Мне надо быть завтра в Перми. Как я могу добраться туда? Может, еще какой-нибудь поезд поедет мимо? Что вообще мне делать?
- Не волнуйтесь и подождите минуту, - женщина захлопнула окошко.
Пока Матвей стоял в ожидании предложений от дежурной, его голова посетила идея догнать поезд на такси, чтобы сесть в него на следующей станции. Он стал шарить по карманам в поисках мобильного, но понял, что оставил его в купе. Кроме того, Матвей быстро сообразил, что идея была неудачной, поскольку дороги, ведущие от городка, наверняка замело снегом. Окошко дежурной открылось.
- Следующий поезд будет через три часа. Сядете на него и к вечеру окажетесь в Перми. Я сообщу о том, чтобы позаботились о ваших вещах, - слова женщины обнадеживали.
- Отлично, - кивнул Матвей.
- Дайте свой билет. Я сделаю отметку об опоздании, чтобы вам нашлось место в ближайшем поезде.
- Да, конечно. Держите, - Матвей протянул свой билет через окошко.
Дежурная несколько секунд возилась с билетом, и, поставив необходимую отметку, возвратила его пассажиру.
- Зал ожидания у вас за спиной, - улыбнулась женщина.
- Спасибо большое, - Матвей поблагодарил дежурную и, развернувшись, побрел в зал ожидания.
К залу ожидания, который располагался справа от входа в здание со стороны перрона, вели четыре ступеньки. Матвей спустился по ним, продолжая держать бутылку «Балтики» в своей правой руке. Войдя внутрь, он увидел пять рядов кресел. Черные спинки и сидения у них были обшарпаны. В таком же состоянии пребывали стены и потолок зала. Старомодная люстра излучала неровный свет: лампочки то притухали, то снова разгорались. Перепады напряжения, очевидно, были связаны с погодными условиями. В каждом ряду почему-то стояло разное количество кресел. В последнем – восемь. В двух следующих – по семь. Во втором – шесть, а в первом – пять.
На последнем ряду в крайнем левом кресле сидел интеллигентного вида мужчина. На вид ему было от пятидесяти до шестидесяти лет. Он был аккуратно подстрижен, носил старомодные очки и довольно длинную (по сравнению с той, что носил Матвей) бороду. Под зимним пальто, которое было расстегнуто, вошедший разглядел коричневый костюм, такого же цвета рубашку и необычно повязанный темно-бордовый галстук. Как ему показалось, мужчина был одет совсем не современно. Такие брюки, пиджак и галстук носили, кажется, еще в советские времена. Единственный посетитель зала ожидания держал в руках газету, но, заметив еще одного, поспешил ее убрать в свой коричневый саквояж. Матвей подметил, что такие саквояжи не видел давным-давно. По сравнению с более современными сумками, их никак нельзя было назвать удобными.
- Добрый вечер! – мужчина приветливо улыбнулся.
Матвей посмотрел ему в глаза. Они излучали доброту и усталость одновременно.
- Добрый вечер.
- Присаживайтесь. Вдвоем веселее, - бородач пригласил Матвея присесть рядом. – Меня зовут Анатолий.
- Матвей. Очень приятно.
Посетители зала ожидания пожали друг другу руки. Кресла стояли настолько плотно друг к другу, что рядом сидящие не смели бы надеяться на свободу личного пространства. Матвей присел через одно сидение от Анатолия, чтобы не стеснять его.
- Опоздали? – осторожно спросил бородач.
- Да, - Матвей впервые улыбнулся. – Хотя на самом деле поезд уехал раньше.
- Разве это возможно? – Анатолий удивленно поднял свои седые косматые брови над очками.
- Самому не вериться. Я вышел купить пива, - Матвей покрутил бутылкой в руке. – Вернулся, а поезд уехал. Хотя я сверялся по часам, и не мог опоздать.
- Не повезло, - констатировал Анатолий.
- Ничего страшного. Через три часа будет еще один поезд. Я уеду на нем.
- А куда направляетесь? – поинтересовался Анатолий.
- В Пермь. У меня командировка, - Матвей предвосхитил вопрос о цели поездки.
- Вы инженер? – Анатолий загадочно улыбнулся.
- Да, - Матвей опешил. – Как вы догадались?
- Ваша внешность и руки выдали вас, - Анатолий сделал жест указательным пальцем на руки Матвея.
- И что же в моих руках такого? – Матвей изучал свои руки так, будто впервые осознал их значение.
- Ловкость, отточенность… Долго объяснять… Попробуйте лучше догадаться, кто я по профессии, - Анатолий явно знал, как сделать беседу интереснее.
- О, это, наверное, непросто, - Матвей согласился поучаствовать в «конкурсе».
- Подумайте.
- Вы врач, - Матвей слегка прищурился и поднял палец левой руки вверх.
- Браво! – Анатолий вскинул руки. – Но, боюсь, вам ни за что не догадаться, какой именно врач…
- Почему?
- Потому что я акушер, - Анатолий быстро развеял интригу.
- Ого, - Матвей дал понять, что никогда бы не смог догадаться.
С минуту оба сидели молча, украдкой разглядывая друг друга. Матвей поставил бутылку возле соседнего сидения и облокотился на спинку кресла. Было очень неудобно.
- А вы тоже опоздали? – спросил Матвей.
- О, нет. Я гостил у своего брата. Здесь отличная природа. Воздух свежий…
- Я не успел оценить. Только добежал до магазина и назад. Снега намело…
- О, да, - закивал Анатолий. – Настоящая зима.
Разговор о погоде быстро зашел в тупик и вскоре сменился очередным сеансом молчания. Матвей вспомнил, что не успел позвонить жене и пожелать ей спокойной ночи. Теперь это беспокоило его, так супруга наверняка начнет переживать. Оставалось надеяться только на то, что она решит, будто ее муж просто уснул, позабыв о ней. Немного разозлится, конечно, однако ляжет спать и уснет. Это лучше, чем если бы она начала тревожиться.
- Меня часто спрашивают, почему я стал акушером, - Анатолий нарушил молчание.
- Почему? – интерес Матвея носил весьма инертный характер, так как он сейчас совсем не думал о причинах, побудивших его нового знакомого выбрать необычную профессию.
Анатолий заметил это, но нисколько не обиделся. Откинувшись на спинку кресла, он стал отвечать.
- В детстве я мечтал стать военным. Ничего не вышло, но я только рад.
Матвей сделал вид, что слушает внимательно.
- Убивать людей – это ужасно, - продолжил Анатолий. – Даже если ты защищаешь свою Родину. Я понял, что гораздо важнее и правильнее дарить жизнь.
- Наверное, все так думают, - пожал плечами Матвей.
- Но не все делают. Знаете сколько жизней матерей и младенцев я спас? О-о… Вы и не представляете… Я давно сбился со счета.
- Это замечательно, что есть такие люди, - Матвей с трудом подобрал слова для того, чтобы похвалить акушера. Впрочем, делал он это скорее из вежливости, нежели проявляя искренность.
- Я думаю, что вам не интересно слушать старого шизофреника, - Анатолий опустил глаза.
- Вовсе нет, - Матвей неожиданно оживился и вспомнил важный факт своей биографии. – Знаете, меня ведь в детстве спас такой же врач, как и вы. Акушер.
- Правда? – удивился врач.
- Да-да. Мама мне рассказывала, что я родился совершенно синим и едва дышал, - рассказывал Матвей. – И доктор вытащил меня буквально с того света. И это тоже был мужчина.
- Неужели? Среди акушеров так мало лиц мужского пола…
- Видимо, мне повезло, - улыбнулся Матвей.
- Вас бы могла спасти и женщина. Я думаю, что у профессионалов нет пола, - высказался Анатолий. В его глазах читалась плохо скрываемая гордость. Казалось, что он с трудом верит в собственные слова.
- Но меня спас мужчина. И я, наверное, пожму вам руку, - Матвей протянул ладонь. – Я никогда не видел этого врача. И не уверен, жив ли он вообще. Так я поблагодарю вас за ваш труд от лица всех спасенных людей.
- Спасибо, - глаза Анатолия немного заблестели.
Сцена рукопожатия выглядела весьма трогательно. И некоторое время оба посетителя зала ожидания снова молчали. Каждый мысленно вознесся к тем минутам, когда один спасает младенца, а другой оказывается спасенным.
- Я могу угостить вас пивом, - сказал Матвей.
- О, нет. Не стоит. Я не очень-то жалую спиртное, - Анатолий заерзал в кресле и покачал головой.
- А вы никогда не думали, как сложились жизни тех спасенных? – Матвей решил поддержать лиричный тон беседы.
- Нет. Я не задумывался об этом. Но раз им удалось спастись, хоть и с моей помощью, жизнь их наверняка проходит не зря, - Анатолий не ожидал подобного вопроса. – Я вообще думаю, что все мы не зря живем, и все имеет какое-то значение.
- И какое же?
- Сложный вопрос. Я определился для себя. У вас, вероятно, иное предназначение. Как минимум, у вас есть дети, наверное, - осторожно предположил врач, украдкой взглянув на Матвея.
- Да, дочка.
- Ну вот… Я вижу, вы обеспокоены извечным вопросом о смысле жизни, - Анатолий наклонился к своему собеседнику.
- В некоторой степени, - уклончиво ответил Матвей.
- Если не получается понять и ощутить его прямо сейчас, возможно, вам следует подождать до лучших времен.
- А вдруг ничего не будет? – Матвей вновь повернулся лицом к доктору. Из-под очков в его взгляде читались беспокойство и растерянность.
- Вам рановато об этом судить. Сколько вам лет?
- Тридцать три.
- Прекрасный возраст. Но не очень-то он подходит для подведения итогов. Я так вам скажу, - Анатолий выглядел словно профессор, отчитывающий студента.
- Возможно.
- Подождите. Еще немного и жизнь засияет новыми красками.
Матвей перестал слушать умудренного опытом доктора. Он задумался над своей жизнью. Вновь вернулись воспоминания. И, несмотря на советы его собеседника, Матвей все же вновь стал оценивать упущенное и недостигнутое. В последнее время он занимался этим регулярно.
Несколько минут оба сидели молча, погруженные в свои мысли. Затем Анатолий, посмотрев на часы, схватил свой саквояж и поднялся с места.
- Мне пора, Матвей, - вздохнул доктор. – Мой поезд вот-вот подъедет.
- Да? – молодой человек слегка вздрогнул от неожиданности. – А куда направляетесь, если не секрет?
- В Ленинград.
Матвей пришел к выводу, что старшее поколение вполне может называть некоторые города еще советскими наименованиями.
- Что ж, до свидания! – Анатолий протянул ладонь.
- Счастливого пути! И спасибо за компанию! – дружелюбно ответил Матвей.
Совсем скоро он остался в зале в полном одиночестве. Время было только половина одиннадцатого. До прибытия нужного поезда оставалось еще два с половиной часа. Матвей бросил взгляд на пивную бутылку и тут же отвернулся. Пить совсем расхотелось. Под рукой не было мобильного телефона, ноутбука или хотя бы газеты, чтобы занять себя. Выходить на улицу не хотелось. В зале было относительно тепло и покидать его не было ни малейшего желания.
Матвей решил просто вздремнуть. В таком «удобном» кресле проспать больше одного часа все равно не удалось бы. Риск пропустить отправление нужного поезда, таким образом, сводился к минимуму. Выпрямить ноги перед собой не получалось, и Матвей, облокотившись, погрузил их на спинку впереди стоящего кресла. Положив под голову куртку, он прикрыл глаза и довольно скоро задремал.
Мысли, спутываясь, уносились куда-то вверх. Среди предшествующего дремоте каскада ощущений, нарисовалась картина сновидения. Матвей стоял на станции метро в полном одиночестве: вокруг – только гранитно-мраморные стены, платформы, неработающий эскалатор и скамейки. Тем временем наяву нос спящего забился, и Матвей, не просыпаясь, громко вдохнул в себя порцию воздуха. Во сне он проделал то же самое, когда на станцию метро неведомо откуда завернул сквозняк. Неожиданно заработал эскалатор. Через некоторое время Матвей увидел, как по нему спускался Анатолий, его недавний собеседник в зале ожидания. В руках доктор держал свой старомодный саквояж, на глазах его блестели слезы, а из-под бороды губы расплылись в улыбке. С противоположной стороны появились родители. Они громко смеялись. На середине пути к эскалатору, отец подхватил маму, и оба пронеслись несколько шагов, кружась в танце. Матвей по-прежнему стоял неподвижно. На душе стало тепло, но отвлекать родителей он не посмел. Постепенно на станции метро скопилось огромное количество людей. Среди родственников, друзей и знакомых проходили и совершенно неизвестные Матвею люди. Некоторые, останавливаясь, пристально смотрели в глаза застывшему посетителю подземки, а затем, словно ударенные током, отступали и бежали дальше. Один из таких остановившихся задал странный вопрос:
- Вернешься? – глаза вопрошающего прищурились. Выглядел незнакомец довольно пугающе. Черные, спутанные в кудри волосы, и такие же черные глаза подействовали на Матвея завораживающе.
Однако, не дождавшись ответа, мужчина повернулся и, как ни в чем не бывало, проследовал к эскалатору.
В кармане у Матвея зазвонил телефон. Он достал трубку, и увидел на дисплее улыбку жены.
- Алло! – голос Матвея эхом разнесся по станции. Многие из прохожих вдруг остановились и стали аплодировать и выкрикивать какие-то свадебные лозунги.
- Я никогда не встречала такого мужчину, как ты. Мне кажется, что я сплю, и от волнения боюсь проснуться, - родной голос в динамике вновь всколыхнул теплые чувства.
- Милая, - Матвей пытался понять смысл звонка.
- Я жду тебя, - за этим словами послышались гудки.
Матвей посмотрел на угасающий дисплей с улыбкой жены и убрал телефон в карман. Прохожие перестали кричать «горько!» и бросились по своим делам. Среди толпы Матвей заметил свою дочь. Она тихонько стояла у края платформы и держала в обеих руках куклы.
- Отойди! Там опасно, - крикнул Матвей.
Дочка что-то шептала на ухо своим куклам и совсем не слышала отца. Поезд подъехал на ту самую платформу, едва не задев ребенка. Вся толпа кинулась в вагоны. Матвей потерял из виду дочь. В конце концов, все упаковались внутрь, и поезд с грохотом покинул пределы станции. Вокруг Матвея вновь все опустело, эскалатор прекратил свое движение. Громкий шелест целлофана стал разноситься по коридорам подземки. Сколько ни оглядывался Матвей, а распознать, откуда появился посторонний шум, никак не удавалось.
На самом деле необходимо было просто открыть глаза и очнуться ото сна. Матвей вздрогнул и опустил ноги со спинки впереди стоящего кресла. На предпоследнем ряду, то есть перед Матвеем сидела полноватая женщина средних лет в огромном сером тулупе, валенках, но без головного убора и перчаток. Именно она громко шелестела целлофаном в поисках пирожков. Женщина проголодалась и потому принялась искать себе ужин.
Матвей взглянул на часы. Прошло всего двадцать минут с момента, как зал ожидания покинул Анатолий. Заснуть надолго не удалось, но Матвей даже обрадовался. Нельзя было позволить себе опоздать во второй раз.
- Молодой человек! – крикнула женщина с противоположной стороны зала. – Пирожки хотите?
Матвей растерялся. Из скромности он был готов автоматически ответить отказом, но чувство голода заставило задуматься о том, чтобы согласиться.
- А с чем? – затянувшееся молчание Матвей прервал вопросом.
- С мясом, - ответила женщина. – Но не с вокзала. Я сама пеку. Десять лет в столовке работаю. Никого еще не отравила.
«С мясом надо брать», - сомнения покинули Матвея окончательно. Он поднялся со своего места и двинулся к поварихе.
- Не откажусь! – Матвей широко улыбнулся.
- Я вас, наверное, разбудила этим шуршанием. Вы уж простите меня! – женщина суетливо искала пирожок в бесчисленных целлофановых пакетах.
Приблизившись, Матвей внимательнее разглядел посетительницу зала ожидания. Темные волосы с проседью, крупное румяное лицо с большими щеками и слегка курносым носом. Женщина ничем не отличалась от вполне типичной работницы столовой.
- Вот. Держите. Еще теплые, - повариха завернула в бумагу два пирожка и протянула их подошедшему Матвею.
- Спасибо.
Пирожки и в самом деле не остыли. Матвей сделал вывод, что женщина живет в том самом городке, в котором он задержался. Такой тулуп и валенки в крупных городах уже и не встретишь.
Вернувшись на свое место, Матвей откусил сразу полпирожка. Его вкус о чем-то напомнил. Сочное мясо, немного лука и какой-то странный сок.
- Вкусно! – едва прожевав, сказал Матвей. – Вы в них что-то добавляете? Мясо такое сочное и привкус интересный.
- Это мой секрет. Никому не говорю! И ни у кого таких нет! – похвалилась повариха.
- Да? А мне кажется, я раньше пробовал где-то такие…
- Да бросьте! – женщина отказывалась верить.
Матвей доел пирожок и, проглотив последний кусок, он все-таки вспомнил, где пробовал что-то подобное. Когда Матвей был ребенком, отцу иногда приходилось брать его на работу, на завод. Обычно это случалось во время школьных каникул, когда мальчика негде и не с кем было оставить.
В одну из таких экскурсий на завод отец и сын приехали на работу на старом «Москвиче». Матвею впоследствии за всю жизнь не доводилось прокатиться на машине, рукоятки на двери которой находились в передней части, а двигатель находился сзади, на месте, где обычно располагается багажник. Вел этот ретромобиль кто-то из коллег отца. Их подвезли на территорию завода в обеденное время. По всей видимости, папа Матвея не успел покушать, и они отправились в заводскую столовую. Воспоминания о том дне сохранились в весьма расплывчатом виде. Матвей отчетливо помнил, что они обедали блинами и пирожками, которые приготовила заводская повариха. Этот поход надолго запомнился именно потому, что обед выдался невероятно вкусным.
Самым удивительным было то, что вкус этих пирожков Матвей не забыл даже спустя 28 лет. При этом он совсем не помнил о том, как на него чуть не свалилась огромная кастрюля с кипящей водой. Одна из упитанных поварих не вовремя споткнулась обо что-то и всей своей массой налетела на плиту. Кастрюля, пошатнувшись, стала нависать над ребенком и медленно скатываться в его сторону. Отец разговаривал с кем-то из коллег и не успел среагировать. Лишь вторая повариха, по счастливой случайности оказавшись рядом, предотвратила трагедию и подхватила посудину. Она сама при этом обожгла руку и потому довольно быстро переключила свое внимание с мальчика на полученную в результате его спасения травму. Загадочные свойства человеческой памяти стерли этот эпизод из неокрепшего сознания Матвея, но сохранили волшебный вкус пирожков.
- Я такие готовлю только дома и у себя на заводе, - повариха продолжала жевать что-то и рассказывать о своих кулинарных талантах.
- На заводе? – Матвей переспросил на всякий случай, хотя прекрасно услышал сказанное.
- Да. Кормлю работяг, - подтвердила женщина.
«Забавное совпадение», - отметил «про себя» Матвей. Ему казалось поразительным, насколько люди зачастую похожи друг на друга. Ведь точно такую же повариху он видел в Москве в восьмидесятых годах.
- Я всю жизнь на заводе проработала, - женщина продолжила общение. – И не жалею. Я знаю, что мой труд пригодился. И ребятки всегда благодарили меня за обед. А то ели бы всухомятку, разболелись бы животы и производство бы встало. Не понимаю баб, которые мечтают о карьере. Насмотрелись «Москва слезам не верит» и теперь все у нас в стране директорами хотят быть!
- Фильм-то неплохой, - осторожно возразил Матвей.
- Фильм неплохой, а баба дура. Ее мужик кинул, вот у нее и крыша поехала. Будь он рядом, ей уж точно не пришлось бы так с ума сходить, чтобы директором стать.
- Нечасто в наше время встретишь женщин с вашими взглядами…
- Всему свое место. Хочешь работать, работай, но не сходи с ума. Если ты знаешь, что приносишь пользу, получаешь за это деньги, так живи себе спокойно и не мучай себя. Есть ведь дети, дом, семья…
- А если ты мечтал стать директором? – спросил Матвей.
- Если ты баба, то ты дура. Если ты мужик, так становись директором. Только это глупости все. Главное, не это, - ответила повариха.
- А что?
Женщина посмотрела на Матвея так, словно он и был той самой бабой-дурой. Выдержать такой взгляд оказалось задачей сложной. Матвей все же рассчитывал услышать ответ и не отводил глаз.
- Эх, - вздохнула повариха. – Наверное, у тебя уже и дети есть, а голова дурная до сих пор.
- Почему? – Матвей высоко приподнял брови от изумления.
- Потому что задаешь глупые вопросы…
Женщина стала суетливо упаковывать в челночную сумку свои вещи.
- У меня поезд. Я пошла, - это все, что повариха сочла нужным сказать перед уходом.
Матвей молчал. Прощание после короткого знакомства не состоялось, но об этом он ни сколько не переживал. Странные нравоучения поварихи едва ли могли оказать на него влияние.
Вскоре Матвею понадобилось в туалет. Как и следовало ожидать, услуги посещения уборной на вокзале оказались платными. Матвею показалось забавным то, что в роли туалетного кассира выступила дежурная по вокзалу. На ее не слишком хрупкие, но все же женские плечи, таким образом, ложились обязанности дежурной, кассира и полицейского.
Вернувшись в зал ожидания, Матвей обнаружил очередного потенциального собеседника. На третьем ряду сидел небритый смугловатый мужчина средних лет и спокойно попивал забытое гостем из столицы пиво. Одет он был в какие-то старые потрепанные штаны и тельняшку. В соседнем кресле лежал серый пуховик, из-под которого торчала челночная, как у поварихи, сумка.
Матвей остолбенел. Но не поведение нового посетителя зала ожидания ввело его в ступор. Матвей готов был поклясться чем угодно в том, что знаком с этим мужчиной. С другой стороны, последний раз он общался с ним больше двадцати лет тому назад. Удивительным было и то, что спустя многие годы этот человек внешне почти не изменился.
- Это твое пиво? Извини, я не знал, - мужчина заметил удивление Матвея, который теперь нисколько не сомневался в том, что перед ним сидел его старый знакомый. – Да не таращься ты так! Держи свою бутылку.
Знакомый хриплый голос даже через многие годы нельзя было спутать с чьим-либо еще.
- Ничего страшного, - только и смог выдавить из себя Матвей. Он подошел к мужчине и взял у него бутылку. Сделав несколько глотков, Матвей присел в одно из кресел. С минуту он продолжал смотреть на своего старого знакомого, анализируя возможность случайной встречи с ним на территории провинциального вокзала.
- Ты чего такой подозрительный? Обиделся что ли? – прохрипел мужик.
- Нет. Просто мне кажется, что мы знакомы, - Матвей стал «прощупывать почву».
- Да ну. Я тебя не знаю, - усмехнулся мужчина.
- Дядя Коля, - обратился к нему Матвей. – Мы жили в одном подъезде, в Печатниках, на Кухмистерова.
Мужчина нахмурил свои черные брови и слегка приоткрыл рот. Стало очевидно, что Матвей не ошибся. Увидев растерянный взгляд дяди Коли, он решил помочь ему вспомнить.
- Я Матвей, Матвейка. С седьмого этажа.
- Это как же? – недоумевал дядя Коля. – Что-то ты сильно вырос с тех пор.
Матвей заулыбался во все тридцать два зуба. На замечание своего соседа он отреагировал как ребенок, которому говорят, как тот сильно подрос. Однако дядя Коля по-прежнему выглядел озадаченным.
Значительную часть детства Матвей провел в Печатниках. Когда ему было всего шесть лет, родители вместе с ним переехали в этот район. Прежде чем перебраться в Замоскворечье (за считанные дни до распада Союза) они прожили на улице Кухмистерова пять лет. Дядя Коля жил в квартире напротив. Вся окрестная детвора знала его. Почти каждый день он не совсем трезвым выходил на улицу, чтобы поиграть с ребятней в футбол или снежки. В прошлом сосед Матвея отдал службе в армии около пятнадцати лет. Однако его общение с детьми проходило вполне безобидно. Бабульки возле подъезда ругали его за пьянки, но всегда заботились о нем, как о большом ребенке. Конечно, лучше всех среди них в вопросах воспитания разбиралась мать Николая, Софья Антоновна. Поскольку дядя Коля рос без отца и не был женат, они жили вдвоем.
Матвей души не чаял в своем соседе. Родители некоторое время с недоверием относились к общению ребенка с алкоголиком. Их мнение резко изменилось после одного памятного эпизода. Дни летних каникул Матвей часами проводил на улице, играя в футбол со сверстниками. Разумеется, некоторые матчи проходили с участием дяди Коли. Один из таких летних вечеров особенно запомнился Матвею и его родителям. После удара кого-то из мальчишек мяч вылетел за пределы площадки и прикатился аккурат к подъезду, в котором жил наш маленький герой и его сосед. Поскольку Матвей ближе всех находился к месту, куда был выбит мяч, именно он побежал за футбольным снарядом. Едва ему удалось сделать несколько шагов за пределы площадки, как тут же послышался голос Софьи Антоновны. Старушка, стоя возле подъезда, звала своего сына домой. Николай трусцой последовал за Матвеем. За всей этой картиной наблюдала мама мальчика, вышедшая развесить белье на балконе. Путь к подъезду пересекал небольшой участок дворовой территории, по которой разрешался проезд автомобилей. Матвейка от усталости и по рассеянности не заметил, как по этой дорожке мчалась «Волга», водитель которой явно не соблюдал скоростной режим, но при этом увлеченно ссорился с женой-пассажиркой. Софья Антоновна, продолжая звать своего сына, рев мотора не слышала. Отвлеклась и мама Матвея, поднимая с пола балкона упавшее белье. Лишь дядя Коля почувствовал неладное и ускорился на пути к проезжей территории. Матвей остановился посреди дороги и, увидев приближающейся автомобиль, застыл на месте и выпучил глаза от страха. Водитель продолжал спорить с женой и сквозь лобовое стекло даже не смотрел. Николай подбежал к мальчику, схватил его за шкирку и в последний момент отскочил вместе с ним к подъезду. Софья Антоновна закричала. Водитель только теперь ударил по тормозам. А мама Матвея лишь после этого испуганно посмотрела вниз. Дядя Коля в ярости вытряхнул из машины водителя и стал трясти его за ворот рубашки, подбирая ругательства. Матвейка схватил мяч и побежал обратно на площадку. Софья Антоновна, держась за сердце, просила сына отпустить непутевого водителя, чья жена даже не решилась выйти из машины. Мама Матвея, осознав произошедшее, ушла с балкона и поторопилась на улицу. Больше всего на свете ей в тот момент хотелось поблагодарить пьяного соседа, надавать по щекам водителю и обнять сына.
Спустя два года Матвей с родителями переехал в центр города. О судьбе дяди Коли после этого он ничего не знал. Учитывая образ жизни соседа, немыслимым казалось то, что за двадцать с лишним лет он почти не изменился. «Видимо, заспиртовался», - Матвей пошутил, но, разумеется, не вслух.
- А вот вы почти не изменились, - с улыбкой произнес молодой инженер.
- Можно я глотну еще пивка? – прохрипел дядя Коля с той же растерянностью во взгляде. Факт того, что его собеседник с момента их последней встречи стал на двадцать лет старше, казалось, ввел его в ступор.
- Да, конечно. Допивайте, - Матвей не ожидал просьбы Николая, но, нисколько не колеблясь, вернул ему бутылку.
Дядя Коля залпом «уничтожил» остатки пива, после чего громко выдохнул из себя предварительно набранный в легкие воздух. Мужчина смотрел прямо перед собой, в одну точку, так, будто уже напился в стельку. Что-то сковало его сознание на некоторое время, но совершенно очевидно, что алкоголь здесь не сыграл почти никакой роли. Матвей не решался что-либо сказать.
- Куришь? – прохрипел Николай и стал шарить по карман в поисках сигарет.
- Нет.
- А я пойду, подымлю, - достав пачку «Примы» и спички, дядя Коля поднялся со своего места и направился к выходу.
- Я с вами, - крикнул ему вслед Матвей. – Погода сегодня классная. Хочу полюбоваться и подышать воздухом.
На проходной пассажирам приветливо улыбнулась дежурная, стоявшая возле дверей в одиночестве. Матвей никак не мог привыкнуть к тому, что такое, казалось бы людное место как здание вокзала пустовало. Он озирался по сторонам, двигаясь вслед за дядей Колей. Бывший сосед шел впереди и думал о чем-то своем, не замечая ничего вокруг.
Снег на улице совсем прекратился, стало совсем тихо. Платформы пустовали, а за рельсами горизонт сливался со снегом. Николай закурил свою «Приму», а Матвей вслушался в тишину. Старый знакомый продолжал хмуриться и задумчиво почесывать затылок. Но заговорить с ним о чем-либо Матвей не решался. Дядя Коля, докурив, не торопился возвращаться и замер на одном месте, погрузившись в свои думы. Оба пассажира, в ожидании своих поездов, так и стояли рядом друг с другом, растворившись в тишине. Словно под воздействием чьих-то заклинаний жизнь вокруг них остановилась. Завораживающий покой проник в каждый уголок души и погрузил на какое-то время в гармонию с окружающим мирком.
В такие моменты откуда-то изнутри иногда пробивается нечто не ощутимое в суете и повседневности. Загадочное душевное явление напоминало не до конца забытое воспоминание. Как фрагмент мелодии из плохо стертой записи на старой магнитной пленке. Матвей вдруг понял, что ему было необходимо именно сейчас собрать эти звуки внутри себя в единую гамму. Отыскать мелодию, восстановить и почувствовать ее.
Матвей настолько погрузился внутрь себя самого, что не заметил, как остался один на первой платформе. В воздухе уже не пахло сигаретным дымом. Дядя Коля исчез вместе с ним. Однако покидать улицу совсем не хотелось. Матвей подошел поближе к рельсам и присел на корточки. Слева, недалеко от края платформы, рельсовые пути раздваивались: один двигался прямо, другой – уходил левее. Глядя на развилку, Матвей, наконец, услышал «фрагмент мелодии» внутри. Теперь он мог без труда сформулировать ее содержание, далекую идею, витавшую в воздухе. Эта идея спутала все карты в жизни и сбила с казалось бы правильного пути. «Могло ли быть все иначе, чем есть, если бы в какой-то момент своей жизни я пошел другим путем?» Матвей даже не успел задуматься над ответом. Его куда больше интересовало, откуда возник сам вопрос и какая в нем необходимость.
Тишину нарушил приближающийся стук колес. Дядя Коля снова вышел на улицу и закурил в ожидании поезда. Матвей выпрямился в полный рост и сделал несколько шагов по направлению к своему бывшему соседу.
- Ваш? - молодой инженер кивнул в сторону останавливающегося состава.
- Мой, - кивнул дядя Коля, выпустив порцию дыму из легких.
- Что-то случилось? Вы такой озадаченный, - Матвей решился-таки проявить любопытство.
Николай опустил голову вниз. Некоторое время он смотрел себе под ноги, а затем дал неожиданный ответ.
- Самое интересное то, что я вряд ли бы стал что-либо менять.
Матвей заморгал, затем снял очки и стал протирать запотевшие стекла. Сказанное дядей Колей почему-то заставило его смутиться и почувствовать себя неловко. Что его сосед имел ввиду, оставалось загадкой.
- И… мы встретились здесь зачем-то, - дядя Коля неожиданно обнял Матвея, по-отечески похлопал его по спине и, отпустив, потрепал за плечо. – Прощай.
Николай вошел в один из вагонов, дверь в который была открыта. Матвей снова оцепенел и взглядом провожал своего старого знакомого. Прощальная речь дяди Коли ослабила чувство реальности и спутала сознание. Но что-то в ней трогало за душу.
Поезд тронулся уже через пару минут. Матвею взгрустнулось. Он развернулся и направился обратно в зал ожидания. За спиной он услышал характерный лязг. Машинист, очевидно, перевел стрелку и повел состав в другом направлении. Это заставило Матвея оглянуться. Ухмыльнувшись, он вновь зашагал в здание вокзала.
Из-за входных дверей приближалась чья-то неуверенная, но очень тяжелая поступь. Матвей остановился в ожидании. Вот-вот кто-то должен был выйти ему навстречу. Когда двери распахнулись, Матвей едва устоял на ногах. В глазах помутнело, а голова закружилась. Нижняя челюсть стала невыносимо тяжелой и отвисла сама по себе.
Прямо на снег, под ноги Матвею, прорвавшись сквозь дверной проем, свалился молодой человек лет 18-19. Парень носил короткую стрижку, рваные джинсы, свитер и «косуху». На ногах – ботинки. Огромные зрачки в его глазах беспорядочно метались из стороны в сторону, а побелевшие губы непрерывно что-то шептали. Лицо выглядело болезненно зеленоватым. Парень кое-как поднялся на ноги в полный рост. Глаза, наконец, сфокусировались прямо перед собой. Юноша продолжал пошатываться, но его состояние было сравнительно адекватным. Его рот расплылся в кривой улыбке, обнажив крупные зубы.
- Привет! – воскликнул парень. – Черт возьми, вот это прет! – молодого человека привлекла окружающая обстановка и он стал оглядываться по сторонам, разворачиваясь то вправо, то влево, то назад. – Где это я?
Матвей не мог ничего ответить. Ему сначала захотелось бежать прочь, затем просто застыть на одном месте. Уже через секунды он готов был упасть в обморок, а потом просто обнять своего старого друга. От этой мысли мурашки пробежали у него по спине. Серега, который сейчас стоял прямо перед ним, умер 15 лет назад от передозировки героином. Никакой ошибки не могло быть. Матвей сам присутствовал на похоронах. Мало того, смерть настигла Сергея прямо у него на руках. А сейчас давний товарищ стоял перед ним, явно обдолбанный, да еще и нисколько не повзрослевший спустя годы.
- Послушай, ты не мог бы снять очки? – юноша с прищуром остановил свой блуждающий взор на лице Матвея. – Мне знакомо твое лицо.
- И мне твое, - впервые ответил его друг, послушно сняв очки.
- Твою мать, что это с тобой, Матвей? Ты зачем нацепил эту бороду на себя? – раздался громкий смех, напоминавший скорее дикий вопль.
- Я ее отрастил, - возразил Матвей с невозмутимым видом. На него неожиданно нахлынул приступ апатии. Ему стало совершенно безразличным происходящее. Теперь он был уверен, что с ним случилось какая-то неприятность, а его тело лишилось жизни или пребывает в коме.
- Да ну… Я тебя только вчера видел, - Сергей продолжал смеяться, прерываясь на отдельные слова.
- Вчера ты не мог меня видеть, как и я тебя.
- Скажи, ты чем закинулся? Неужели перца махнул? Я же просил тебя не ввязываться в это, - смех прекратился, и лицо лучшего друга впервые за время их встречи резко обрело серьезный и осознанный вид.
- Я не употребляю наркотики. Тем более после того, как ты… - Матвей замолк на полуслове. Даже пребывая, как ему казалось, в потустороннем мире, нелегко объяснить человеку, что он мертв уже 15 лет. К тому же, неясно было, кто сейчас вообще из них жив.
- После того, как я? – Сергей вновь прищурился и дал понять, что желает услышать продолжение.
- После того, как ты умер от передоза, - Матвей громко выдохнул. Изо рта и носа вырвались клубы пара. Холод и снег заставили сомневаться в истинности пребывания «на том свете». Матвей пожалел о сказанном. Возможно, выводы о его смерти или коме были слишком поспешными.
Громкий смех раздался над платформой. Истерика Сергея продолжалась почти несколько минут. Он хватался за живот, приседал на корточки, поднимался и продолжал смеяться. Матвей терпеливо ждал, когда пройдет приступ наркотического экстаза.
- Ты точно съехал с катушек, - Сергей подошел к Матвею и положил руку ему на плечо. – Эй, ты что-то плохо выглядишь. Как будто постарел что ли... – лицо юноши вновь стало совершенно серьезным.
- Сложно это понять, Серег. Но ты умер пятнадцать лет назад. А я, видимо, сегодня, - вполголоса ответил Матвей.
- Я умер с тех пор, как начал употреблять всякую дрянь. А вот ты должен быть живее всех живых, - Сергей не дал понять, насколько всерьез им были восприняты слова его друга.
- Мне бы хотелось так думать. Но как объяснить, что я здесь вижу тебя?
Матвей вспомнил о встрече с акушером, кухаркой и соседом. Что с этими людьми? Почему они здесь? Живи ли они? И что происходит на этой станции с нелепым названием?
- Надо поискать кассиршу. – Матвей предложил другу пройти внутрь здания вокзала.
- Я никого там не видел, но пойдем, - согласился Сергей.
В павильоне, как и в зале ожидания, никого не оказалось. Двери с противоположной от перрона стороны и вовсе оказались наглухо запертыми. Матвей остановился прямо перед ними. Как объяснить происходящее? Провинциальная станция, ночь, метель, бывший сосед, кухарка, акушер и лучший друг. Словно высшие силы задумали какое-то странное испытание для него. Или, быть может, это просто какой-то другой мир, где все смешивается воедино: прошлое и настоящее, живые и мертвые, воспоминания и реальность, сон и явь…
- Послушай, я себе вколол геры. И, мне кажется, что я не в себе. Мне это будто снится, - сказал Серега, стоя посреди опустевшего вокзала.
Матвей не стал оборачиваться, а лишь развернул голову в сторону левого плеча.
- Друг, ты умер на моих руках давным-давно. А я вижу тебя, слышу твой голос. Я вроде бы должен думать о том, что происходит и разобраться во всей этой чертовщине, - Матвей повернулся лицом к другу. – Но сейчас я рад видеть тебя безумно. Что бы ни произошло со мной, я вижу тебя живым и здоровым. Таким, каким я потерял тебя.
- Видимо, я совсем плох, - Сергей ущипнул себя и побил себя по щекам в надежде очнуться от странных галлюцинаций. – Если ты прав, значит, я мертв. Но ведь все к этому и шло? – он тяжело вздохнул, облокотился на запертые двери и убрал руки в карманы. В его взгляде читалась неподдельная грусть и пустота.
Матвей вспомнил о недавней встрече с дядей Колей. Выражение лица бывшего соседа в момент, когда он садился в поезд, было точно таким же, как сейчас у Сергея. Быть может, Матвей и сам испытывал похожие эмоции. Если этот вокзал не похож на рай или ад, то он мог бы стать чистилищем. Или просто местом, после которого не будет жизни, а возникнет что-то новое, неизвестное.
Сергей достал правую руку из кармана косухи, в которой теперь держал нечто похожее на проездной билет. Он внимательно посмотрел на него. Матвей подошел к другу и взглянул на билет. Однако ничего, кроме фамилии, имени, отчества его друга, номера вагона и места и кучи непонятных цифр на проездном документе не было. Ни пункта отправления, ни пункта назначения. Матвей лишь распознал время отправления: 23:47. Оставалось лишь пятнадцать минут.
- Поеду, - в голосе Сергея звучала непоколебимая решительность.
- Куда? – спросил Матвей.
- Не знаю. Но если этот билет в моем кармане, значит, я должен сесть на поезд.
- Кто бы мог подумать, что после смерти с людьми происходит такое…
- Да, - согласился Сергей.
- А если ты останешься здесь? Или поедешь со мной?
- Наши пути давно разошлись, дружище. И я не решусь перечить тем, кто организовал нашу встречу на этом вокзале.
- Откуда ты знаешь, что задумано? – не унимался Матвей.
- Я знаю, что если люди умирают, они не возвращаются. Я мертв. Следовательно, мое возвращение домой через пятнадцать лет невозможно.
- Но я приехал сюда обычным поездом! Вышел из вагона за пивом и всего лишь не успел к отправлению со станции! – кричал Матвей.
- А я ширнулся на даче, пошел в лес. Стало холодно, начался снег. И я прибрел на этот вокзал. Какое это имеет значение, если я умер? – возразил Сергей. – Ты окончательно убедил меня. Пока я шел по лесу, эта мысль не давала мне покоя. Я не переставал ее думать, как ни старался.
- Это необъяснимо, - отчаялся Матвей.
- Да что тут объяснять, дружище? А главное кому? Я умер. Скоро уеду в неизвестном направлении…
- А я?
- К гадалке не ходи, - меня сгубил перец. Ты и сам это знаешь. Но что с тобой?
- Не знаю, - Матвей растерялся.
- Расскажи о себе. Тебя сейчас сколько? Тридцать три? – спросил Сергей.
- Да.
- Женат? Дети есть?
- Да, дочь, - ответил Матвей.
- На Светке? – улыбнулся Серега.
- Да ну… Ты что? – рассмеялся в ответ Матвей.
- А как Андрюха? Санек? Тоже женаты?
- Да. С ними все хорошо.
- Значит, я один среди нас не удался, - Сергей сел на пол и уперся затылком в стену.
- Да брось, - возразил Матвей.
- Представляешь, если завтра все изменится? Ты проснешься и тебе 17 лет. Я живой. Бросаю перец. И мы начинаем все заново…
Сергей мечтательно уставился в потолок, слегка закатив глаза. Матвей вдохновился его речью и представил себе, как он возвращается на пятнадцать лет назад.
- Что бы ты изменил? – спросил Серега.
- Трудно сказать, - Матвей присел рядом с другом. – Наверное, нашел бы себе какую-нибудь интересную мечту и стал бы ее претворять.
- Мы мечтали петь в группе. Кстати, как там Наутилус?
- Распались.
- Черт, жалко. Но мы бы зажгли не хуже, дружище!
- Да, только я не научился играть на гитаре. И петь не умею, - ответил Матвей.
- Да и я, - засмеялся Сергей. – Тогда мы бы стали крутыми бизнесменами. Ездили бы на черных мерседесах и подстригали бы «капусты».
- В те-то времена? Я боюсь, что мы бы в таком случае оказались на этом вокзале куда раньше.
- Вроде не слишком старый, а мечтать разучился, - сказал Серега.
Матвей выслушал замечание молча, спорить с другом было трудно. Ведь какой-то тупик внутри все-таки возник. Может быть, поэтому Матвей и застрял на маленькой станции в Костромской области.
- Слушай, а ты вообще хочешь вернуться? – неожиданно спросил Сергей.
- Куда? – решил уточнить Матвей.
- В жизнь.
- Разобраться бы, жив ли я, - вздохнул Матвей.
- Допустим, у тебя есть выбор.
- Тогда ты задаешь странный вопрос.
- А ты ответь честно. Только не мне, а себе, - сказал Сергей.
Матвей нахмурился. В действительности он не знал ответа. Представить, что никогда не увидишь дочь или жену, - по телу пробегала неприятная дрожь, и становилось не по себе. Если вернуться только ради них, - перестанешь принадлежать себе. Для Матвея это означало стереть свою личность, что в какой-то степени равносильно смерти. Но куда уехал дядя Коля и куда отправится Серега? Возможно, там новая жизнь, и в ней найдется место себе самому.
- Послушай, друг. Я нахватался глупостей за свою короткую жизнь. Пока я не уехал в неизвестном направлении, мне важно, чтобы у тебя все было правильно, - Сергей продолжил разговор после паузы.
- Правильно? – эхом переспросил Матвей.
- Я неправильно жил. Я это начал понимать слишком поздно. Мне нет пути назад. Но что-то мне подсказывает, - у тебя другая история, - Серега выглядел очень взволнованным. Чувствовалось, что он вкладывает душу в каждое слово, желая убедить друга.
- Не спорю, - ответил Матвей.
- Мне кажется, она не закончена, - добавил Сергей.
- А твоя?
- А моя, видимо, - все. Хотя, кто его знает, куда меня повезут, - обреченно ответил Серега.
- Серый, - обратился к другу Матвей.
- Что?
- Я рад тебя видеть, - Матвей обнял друга. – Невесть что происходит. Я лишь уверен, - мне это не снится… Тебя не хватало все это время, - речь Матвея была сбивчивой и сумбурной, но полной эмоций и дружеских чувств.
- Я тоже рад. Хотя по мне, мы виделись недавно. Но вдруг я больше никого уже не встречу, - Сергей едва сдерживал слезы, и это становилось заметным.
Из-за противоположных дверей, ведущих из здания на первый путь, послышался замедляющийся стук колес. Еще через минуту состав остановился. Этот поезд приехал за Сергеем.
- Я пойду, - сказал Серега. – Не опаздывай на поезд.
- Прощай, друг, - Матвей крепко пожал руку товарищу.
Сергей подхватил рюкзак и направился к выходу на перрон. Его друг остался в холле вокзала в темноте и в одиночестве.
В голове Матвея происходящее никак не укладывалось. Ему было горестно после недавнего общения с умершим другом и страшно от неизвестности. С кем еще он может повстречаться на этой станции? Едва в его мыслях возник этот вопрос, как он заметил свет, исходящий из той части здания, где располагался зал ожидания.
Матвей посмотрел на часы. Сорок минут до прибытия поезда, на котором он намеревался отправиться в Пермь. Зал ожидания манил своим светом. Матвей медленно прошелся по холлу, остановившись напротив приоткрытой двери. В его памяти возникли лица тех, кого он мог бы сейчас повстречать. Подойдя вплотную к залу ожидания, Матвей перестал гадать. Он не сомневался, что за дверью сидела Она, в одиночестве коротая время до прибытия своего поезда.
Слишком предсказуемой стала новая реальность. Но менее волнующей эта встреча не могла быть даже при таких обстоятельствах.
Полина исчезла из жизни Матвея так же неожиданно, как появилась. Через два года после смерти Сергея, ему посчастливилось познакомиться с ней в кинотеатре. Она работала кассиром. Матвей пришел на премьеру «Матрицы» в полном одиночестве. Девушки на тот момент у него не было. Друг, который обещал составить компанию, внезапно заболел ангиной. Фильм обещал быть интересным, поэтому Матвей не пожелал отказываться от посещения кинотеатра. Увидев Полину за окошком кассы, он не мог отвести от нее взгляд. Черты лица, глаза, руки, плечи, - все казалось совершенным. Ровные губы, чуть приоткрытый рот и элегантные манеры завладели вниманием юноши.
- Пойдемте со мной в кино, - с абсолютно серьезным лицом предложил Матвей. Ему не хотелось, чтобы девушка восприняла его приглашение как шутку. Это ведь типичная реакция для женского пола: улыбнуться и попытаться перевести в разговор в плоскость флирта и кокетства. Не было времени стоять у кассы и уговаривать, ведь за спиной тянулась очередь. А проявив излишнюю напористость, можно ведь и напугать девушку.
Полина улыбнулась и спросила, на какой фильм она приглашена. Матвей ответил, подозревая, что девушка не отнеслась-таки к его словам серьезно. Широкая улыбка и озорной огонек в глазах сбивал с толку. Полина поинтересовалась, какие места предпочитает Матвей. Пока он стоял в полной растерянности, она молча выбрала два места в каком-то из средних рядов и распечатала билеты.
- Сеанс через два часа, а я освобождаюсь через час, - Полина вручила ему два билета. Матвей взял билеты и отошел от кассы с широко распахнутыми немигающими глазами и отвисшей челюстью. Девушка вновь широко улыбнулась ему вслед и продолжила работать.
Фильм никому из них не понравился. Зато оба впали в полное безумие от искреннего желания каждое мгновение быть рядом. Ночью они до утра болтали по телефону. Спали утром по пути на работу или учебу и днем, когда ехали обратно. А вечерами встречались на свиданиях. Позднюю осень сложно назвать удачным временем для знакомств. Особенно если ты студент, и у тебя очень мало карманных денег. Матвей с трудом находил возможность для того, чтобы они с Полиной не мерзли по унылым московским скверам. Редчайшую возможность оказаться ночью вместе, они никогда не упускали. И уже тогда каждый из них мог назвать этот период самым счастливым в своей жизни. Хотя впереди их ждал совместно встреченный 2000 год, последняя весна двадцатого века и летняя поездка на море. Время неслось стремительным потоком, кружа им головы и оставляя надежду на то, что вся последующая жизнь будет такой же счастливой.
Неделя, проведенная на берегу Черного моря с Полиной, навсегда запомнилась Матвею. Они успели хорошо узнать друг друга, к чему-то привыкнуть, но от одного только головокружения при взгляде в глаза друг другу можно было сойти с ума. Потом Матвей будет вспоминать, что уже тогда его впервые посетила страшная мысль о том, что такая любовь не может существовать долго. Ему был 21 год, ей 22. Они были счастливы.
На море Матвей и Полина впервые поругались всерьез. Ссора родилась, как это часто бывает, на пустом месте. Но закончилась не так, как у большинства влюбленных. Полина ушла поутру, хлопнув дверью домика, в котором они ночевали. Матвей лишь спросил, куда она собралась. Девушка ответила, что решила прогуляться к морю. Больше они не виделись.
До отъезда оставалось три дня. В первые сутки Матвей обошел все побережье и несколько окрестных поселков. Обратился в милицию. Пытались выяснить, кто видел Полину последней, но все сводилось к тому, что это был сам Матвей. На следующий день он решил позвонить ее родителям, только напугав их: Полина домой не возвращалась. Милиция подтвердила, что на вокзалы девушка не обращалась. Денег хватило на то, чтобы остаться у моря еще на пару дней. Приехали родители, но милиционеры по-прежнему пожимали плечами. Никаких версий об исчезновении Полины так и не возникло. В какой-то момент появились лишь подозрения в отношении самого Матвея из-за ссоры с девушкой. Однако милиция довольно быстро отказалась от предположений о причастности несчастного юноши к пропаже Полины.
Последние сутки перед отъездом Матвей провел на берегу моря, на диком пляже в полном одиночестве. Он смотрел на беспокойную стихию и размышлял о произошедшем. Надежды на то, что Полину найдут живой и невредимой, таяли постепенно. Матвей плохо себе представлял, как жить дальше. Вернувшись домой, он впал в глубокую депрессию, из которой потом едва выбрался.
С тех самых пор прошло почти 12 лет. Матвей женился на другой девушке, но историю загадочного исчезновения Полины, конечно, не забыл.
Сейчас она сидела в первом ряду в зале ожидания провинциального вокзала. Как и Серега, Полина нисколько не изменилась с момента последней встречи с Матвеем. Длинные прямые волосы, идеально ровная светлая кожа, большие глаза и легкий макияж. Матвей, будучи моложе на год своей возлюбленной, теперь, вместе с тем, был старшее ее на 11 лет. Она узнала его сразу и тут же кинулась в объятья к нему. Матвей, пораженный встречей с пропавшей любовью, почувствовал, как к горлу подступает ком, а глаза становятся плотиной для надвигающегося шторма слез. Полина положила голову ему на плечо. Он погладил ее по волосам, ощущая их знакомый запах даже не носом, а всем своим существом.
- Где ты была? – дрожащим тоном спросил Матвей.
- Не знаю, - только и смогла ответить Полина. – Но мне тебя безумно не хватало.
Матвей поцеловал возлюбленную и представил, как он возвращается на двенадцать лет назад к побережью Черного моря.
После поцелуя Матвей не готов был без Полины сесть на поезд, который отвез бы его в настоящее из потерянного прошлого. Что стоит жизнь без тех ярких и счастливых впечатлений, которыми он жил, пока была рядом она? Достаточно оглянуться вокруг: посмотреть на серые стены, старые кресла; выйти на улицу, где холод, снег, рельсы, перрон и платформы. А ее глаза смотрят на тебя. В них тепло, любовь и смысл жизни.
- Ты ушла и не вернулась, - сказал Матвей.
Полина опустила глаза в пол. На ее щеках выступил смущенный румянец.
- Прости, милый, - с дрожью прошептала девушка.
У Матвея что-то вспыхнуло внутри и, казалось, огненный шар сдавил солнечное сплетение. Он готов был разразиться тирадой о своих страданиях после исчезновения возлюбленной. Полина подняла глаза и одним своим взором погасила пламя в его душе. Матвей теперь не знал, что сказать. Можно ли ее упрекнуть в чем-либо? Серега был мертв, и, может, потому оказался здесь. Значит, и Полина могла погибнуть. Разумеется, не по своей вине в отличие от Сергея.
- Скажи, почему ты здесь? – спросил Матвей.
- Из-за тебя, - Полина снова посмотрела в глаза возлюбленному.
Ее слова и отвердевший взгляд вызвали дрожь у Матвея. Мурашки стремительно разбежались по спине. Матвей не понимал реальной причины происходящему, но чувствовал, что девушка говорила правду. Это пугало.
- О чем ты говоришь? – изобразил удивление Матвей.
- Мне так кажется, - ответила Полина. Пугающая уверенность сменилась сомнением.
- Не понимаю, - закачал головой Матвей. – Я только что распрощался со своим погибшим другом. А теперь я встречаю тебя. Зачем это все?
- Я не знаю.
- Что мне теперь делать? – не унимался Матвей.
- А почему ты здесь? – спросила Полина.
- Я опоздал на поезд. Теперь жду другого.
- Когда он прибудет?
- Через полчаса где-то. Но теперь я не хочу уезжать без тебя, - признался Матвей.
- Я никуда не опаздывала. И у меня нет билета, - девушка вновь покраснела.
- Это не должно быть проблемой. Договоримся с проводником, - решительно возразил Матвей.
- Нет, я не могу поехать, - упрямилась Полина. – Как это возможно? Прошло столько времени…
Матвей негодовал от того, что его возлюбленная отказывалась поехать с ним. Неожиданно для себя он предложил иное решение.
- Тогда я останусь с тобой, - заявил Матвей.
- И что мы будем делать? – девушка по-прежнему скрыто возражала.
- Как что? – воскликнул Матвей. – Я провел с тобой самое счастливое время в моей жизни. Ты исчезла, и я лишился всего.
- У тебя семья, - ответили Полина, глядя на безымянный палец правой руки возлюбленного.
Матвей впал в замешательство. Он зашагал по залу из стороны в сторону. Внутри вновь что-то вспыхнуло.
- Ты же пропала когда-то. Так может случиться и со мной, - Матвей был готов снять обручальное кольцо со своего пальца.
- Не говори так, - Полина взяла его за руку и попыталась успокоить.
- Почему? – Матвей немного успокоился, но продолжал спорить.
- Ты не можешь не сесть на поезд.
- Я не понимаю.
- Я появилась здесь не для того, чтобы разрушить твою семью. И откуда ты знаешь, что будет потом? Вдруг я снова исчезну?
Матвей чувствовал, что девушка, возражая ему, руководствовалась какими-то недоступными ему эмоциями и ощущениями. Полина точно не врала ему, хоть и дать разумные объяснения ей не удавалось.
- Я этого не хочу, поверь, - девушка продолжала успокаивать.
- Я знаю, - ответил Матвей, с трудом веря самому себе. В глубине души любовь к жене и дочери не угасала. Но этого не хватало для того, чтобы вновь расстаться с Полиной навсегда.
- Ты останешься здесь один, а поезд уйдет…
И тут Матвей почувствовал, что она могла иметь ввиду. Он не осознал до конца возникшее озарение, но интуитивно нащупал истину. Проблема состояла в том, что Полина, если верить прозрению, оказывалась права. И Матвею захотелось подавить внутренний голос.
Девушка же, словно почувствовав его желание отступить, продолжала настаивать на своем.
- Твое ожидание не должно тянуться вечность.
- Но кто знает, что будет, если я просто не сяду на поезд? – задался вопросом Матвей.
Она коснулась рукой его спины. Он, будучи не в силах сдержать себя, обнял и поцеловал ее. Насладившись сладостью ее губ, он отошел назад на шаг. Вскоре Матвей почувствовал, что вновь хочет прижаться к возлюбленной и погрузиться в аромат грез.
Влюбленные стояли, а затем сидели, молча, в обнимку несколько минут. Матвей ловил каждый вдох и выдох Полины. Он наслаждался крохами ускользающего счастья, предоставленными ему судьбой. Матвей чувствовал, что скоро все закончится. Он сядет на поезд. Позади останутся вокзал, Полина, Сергей и другие повстречавшиеся ему здесь, в этом загадочном месте. Конечно, Матвей никому не расскажет о произошедшем. Ему попросту никто не поверит, да еще и сочтут за сумасшедшего. Тайна встречи с прошлым останется наедине с ним самим.
- Я рада тебя видеть таким, каким я тебя представляла лет через десять, - сказала Полина.
- Я не носил очки и бороду, когда мы познакомились, - заметил Матвей.
- Зря, - улыбнулась девушка. – Шучу. Я бы хотела, чтобы ты был таким, какой ты сейчас, позже, а не при первом знакомстве. Иначе я бы просто не согласилась пойти с тобой в кино.
- Мне жаль, что я не увидел тебя рядом с собой через десять лет, - в глазах у Матвея снова заблестело.
- Я бы постарела, - попыталась в очередной раз пошутить Полина.
- Думаешь, меня это беспокоит? – с горечью ухмыльнулся Матвей.
- Но это беспокоит меня.
- Почему ты думаешь, что тебе нельзя вернуться со мной? – Матвей вновь завел сложный, но необходимый разговор.
- Ты должен меня отпустить. Сложно объяснить, но я чувствую, что я здесь должна помочь тебе и снова пропасть, - Полина продолжила говорить загадками.
- Чем помочь? Потеряв тебя снова, я сойду с ума.
- Вернуться домой. Одному, - ответила девушка.
- Это невозможно понять, - нервничал Матвей.
- Ты сам все знаешь, - Полина погладила возлюбленного по голове. – Лучше меня.
Матвей, словно пьяный, пошатываясь, поднялся с кресла. Невероятно, но сопротивляться Полине он не мог. Ему хотелось быть с ней, но еще сильнее ощущалась необходимость послушно покориться ее воле.
Ничего не сказав, Матвей обернулся к девушке. Язык словно присох к небу и не позволял возразить ей. На лбу выступил холодный пот.
- Не волнуйся, милый, - Полина прижалась к его груди.
- Я…, - только и смог произнести Матвей.
- Ты должен вернуться пока не поздно.
Сладкий голос гипнотически действовал на Матвея. В ушах каждое мгновение повторялись ее слова. Он почувствовал, что сломлен и потерян. Бессильная дрожь охватило его тело.
- Я люблю тебя, - сказала Полина и поцеловала Матвея в щеку.
Холод сковал туловище. Поцелуй сделался горячим пятном на щеке, но не позволил очнуться от нахлынувшего транса.
- Пойдем со мной, - голос возлюбленной звучал где-то далеко, как свет в конце темного тоннеля.
Матвей покорно последовал за Полиной. Вместе они покинули зал ожидания. В коридоре им повстречалась дежурная по вокзалу. Она широко улыбалась:
- Дождались? На поезд? Удачной дороги. До свидания!
Матвей лишь неуверенно кивнул в ответ. В руке он уже держал билет с отметкой об опоздании. Полина вела его под руку к выходу из здания вокзала.
На улице кружились хлопья снега, бледный свет луны прорывался сквозь густые тучи. Поезд в полнейшей тишине уже ждал своего пассажира.
Матвей не помнил, как очутился в вагоне. Стоя в тамбуре, он не отводил взгляда от Полины, когда состав тронулся с места. Она снова улыбалась, но из ее глаз ручьем лились слезы. Была ли это радость или плохо скрываемая грусть, Матвей понять не смог. Сам он, совершенно опустошенный, еще долго стоял в темном тамбуре и смотрел в запотевшее окошко. Вокзал остался позади. А поезд новой жизнью мчался прочь на всех порах.
Февраль-апрель 2012 г.