не верит словам, обещаниям и слезам.
ходит по пятницам смотреть арт-хаус в какой-то клуб любителей умирать,
приучил себя не смеяться, не ждать и не врать.
вместо улыбки щерит звериный оскал -
вспоминая как однажды от боли почти умирал,
у него было всё -
но на премьере его ожидал
совершенно пустой зал.
он курил и всхлипывая по стенке на пол сползал,
называл себя "развалюха", песни свои "хлам".
так и жил теперь.
благо спасал бальзам.
доктора на него махнули рукой,
прописали Золофт и что-то ещё для сна,
а его съедала алчущая тишина,
не спасли ни таблетки, ни доктора,
не помогла даже весна.
он теперь - проигранная война,
завышенная цена.
Ему сорок пять, он вдовец, одинокий пленник своей квартиры,
потерявший все пути, цели и ориентиры.
умирающий от тишины, пьющий горькое пойло из низких рюмок,
тишина добивает его,
как найденный в пепельнице окурок.
вытряхивает как пляжный песок из летних и старых сумок.
"Да, дружище, это, видимо, старость"
а так же боль, молчание и усталость.
у него ничего совсем не осталось.
он способен вызывать только усмешку и жалость.
остальное
где-то в тишине
затерялось.