Дело было так. Дядя Фарк прилетел на юбилей Бабули, своей матери, которая после смерти Деда жила с нами – своими внуками и дочерью – нашей Мамой Ганей. Дядя Фарк приходился нашей маме родным братом, а нам, значит, родным дядькой.
Бабуля последнее время сильно сдала. Тем не менее, для своих ста пятидесяти, выглядела совершеннейшим молодцом. Она принарядилась по случаю семейного сборища в вычурный комбез времён Третьей Экспансии. И этаким милым мастодонтом восседала во главе большого стола в окружении многочисленных, по нашим временам, потомков.
В полном составе внуков, правнуков и праправнуков собрать не удалось, но все трое её детей были налицо: Дядя Фарк, Мама Ганя и – самый старший – Дядя Берк.
Дядя Берк жил с нами на Астероиде в четырёх минутах лёта от нашей станции. Собственно говоря, вся семья оказалась на этой опасной космической махине, благодаря Дяде Берку. По молодости Дядя Берк был рьяным экспансионером. Он дослужился до высокого чина. Был на хорошем счету у Координационного совета. И обладал массой возможностей, недоступных рядовым колонистам. Дед, сам кадровый экспансионер, ужасно гордился успехами сына. Дядя Фарк в те далёкие времена бороздил просторы Вселенной на кораблях-разведчиках, и слава его была далеко-далеко, и уменьшалась кратно разделяющим нас парсекам. А Дядя Берк был всегда под рукой. Рядом. Стоило нажать кнопку – и на экране устало улыбалось его родное лицо…
Так вот: Лет с полусотню назад Дед с Бабкой подумывали о возвращении на милую старушку Землю, которую вынуждены были покинуть, гонимые нуждой и обстоятельствами, ещё в начале своей совместной жизни. Пока были силы, пока молодость горела в жилах, все эти скитания по далёким мирам не смущали бесстрашные души наших стариков. Но вот возраст перевалил за сотню, и их потянуло к своему углу, к тихой, сытой жизни под непластиковым небом, к могилам предков, на забытых, заросших нетепличной зеленью, кладбищах. Тем более что на Земле уже всё устаканилось, и им более нечего было опасаться. И, когда всё было решено, барахло привычно заполнило трюмы транспортной ракеты и остались только мелкие формальности, врубился центральный монитор. И Дядя Берк сокрушённо, как и полагалось по моменту, но, с чуть заметным, оттенком гордости сообщил, что выбор Координационного Совета пал на него . И ему придётся отправиться на вновь открытый астероид и возглавить ответственный участок работ.
Отъезд задержался. А затем, посовещавшись, пришли к выводу, что только поддержка семьи позволит Дяде Берку справиться с важной миссией, возложенной на него Временем и Правительством. И вопрос был решён однозначно: Оставив-таки уютную планетку Юлюр, которая не особенно-то и отличалась от Земли, всем кланом махнули на Астероид. Здесь нашли свою судьбу все младшие отпрыски семьи.
***
И вот, спустя полвека, Дядя Фарк прилетел на юбилей своей матери. И за праздничным столом, помимо нас – молодняка, сидели – он, его брат Дядя Берк и их сестра Мама Ганя. Бабуля в древнем комбезе, символизируя собой трогательную наивность и простоту запросов прошедших времён, выпила, против обыкновения, стопочку горячительного и предалась воспоминаниям. А, вслед за ней, и все с затуманенными очами погрузились в перины памяти. И тут возникло неожиданное решение - посетить ту маленькую, забытую Богом и людьми, планетку Юлюр, где прошли нежные годы всей троицы. Сначала собирались лететь многие, но вышло так, что в путешествие отправились только Дядя Берк, Дядя Фарк и Мама Ганя – два брата и сестра.
***
Скутер вёл Дядя Берк. Полноватый, от размеренной, в последнее время, жизни, он невыгодно отличался от крепкого, поджарого Фарка. Но, присущая старшему, чёрточка бахвальского превосходства, горячила его стариковские жилы. Поэтому – скутер летел, как сумасшедший.
Мама Ганя, крепко притороченная ремнями к своему креслу, бессильно закатывала глаза и судорожно хватала воздух, побелевшими губами, следя за финтами, коими пытался поразить младшего брата Дядя Берк.
Дядя Фарк же, казалось, не обращал внимания на эти титанические старания и беззаботно болтал о пустяках, изредка реагируя на промахи брата. Вот тогда он молниеносно протягивал руку к приборному щитку, и грозный метеорит, намеревающийся оставить от скутера мокрое место, разлетался впрах. Дядя Берк смущённо крякал и становился олицетворением сосредоточенности и аккуратности. Минут на двадцать…. А Мама Ганя, после каждого такого движения Фарка, облегчённо обмякала в своём кресле. И только капроновые ремни не давали ей в этом случае сползти на пол кабины.
Через шесть часов такого экзотического полёта, скутер прошипел по старой посадочной полосе планеты Юлюр. В керамической чеплашке Космопорта путешественники отметились у дежурного и, взяв напрокат лёгкий ботик, отправились в старинный посёлок колонистов.
Сладкая печаль наполнила их сердца на подлёте к родным местам. Поросшая травой, растрескавшаяся посадочная площадка у посёлка, нежно затеребила эхом своих ангаров, истосковавшиеся по детству, души. Пьянящий воздух Юлюра бесцеремонно, на правах старого друга, врывался в открытые люки ботика.
На глазах у Мамы Гани выступили слёзы. Отвыкшими от трав ногами, ступали братья и сестра по таким знакомым таким неузнаваемым лугам. Старые, с молоком матери вошедшие в память, названия бередили душу. Вон он – Светлый Бор! А там – заливные луга – Безмериха! А вот и Пашкина Подушка – пышная горка, взметнувшись, заслонила близкий горизонт Юлюра. Ещё немного и, славно вытянувшийся в дородные стволы лес, некогда бывший лёгким поростом, расступится и откроет белые купола посёлка.
И обогнули лес. И защемила тоска сердца. Сожаление и печаль засквозили в растерявшихся взглядах. Не было белоснежных крыш. Не было стен. Ничего не было. И только места былых строений отмечали кусты, бурно разросшейся, вездесущей крапивы. Немного постояли у своего «дома» и медленно, не сговариваясь, побрели к одинокому пузырю уцелевшего жилища, белеющего на дальнем конце посёлка, в надежде встретить хоть кого-нибудь.
И оказалось даже, что знакомы! Старый Хишалька, намаявшись отшельничеством, сбивчиво и неясно торопился поведать неожиданным гостям о своей жизни. Попили душистого чаю. Перекусили захваченными бутербродами, от которых одичавший Хишалька впал в бурный восторг. Поговорили о тех, кто так же покинул эти суровые, но благодатные земли. А напоследок Хишалька, вытирая слезинки, сказал:
- Последнее время часто прилетают. У прошлом годе молодой Шистер был. Обе дочки Лончей – до-о-олго сидели на кладбище. А совсем недавно, в мае, кажись, прискакало всё семейство Миннов. Помните – которые жили у сельсовета? Притащили даже старика Дарка Мина. Ему уже сто пятьдесят стукнуло! Под руки его волокли. Как упал подле своего крыльца, так, почитай, целый час рыдал. Он ведь этот дом своими руками строил…. М-да-а…. Я вот всё время думаю – что ж это людям на месте-то не сидится? Такую землю бросили! Детей лишили родины, дома отчего. Грех же это! Большой грех. А, может, глупый я, - Хишалька заморгал бесцветными глазками, - не понимаю жизни, наверное. Как тогда было? «Все в экспансионеры! Вперёд к звёздам! Даёшь все силы на благо Вечности!» Остановись, подумай, человек! Зачем тебе эта Вечность? Да ещё где-то там, далеко в будущем. Сядь, остынь. Поживи для себя, для детей, для красоты и любви – вот она и есть – твоя Вечность! Нет…. Летят, летят куда-то…
Хишалька устало опустился на крылечко и по-стариковски затрясся всем телом.
Могилы предков! Как важно знать их! Как нужно, не часто, нет – приходить к ним. Дядя Берк, Дядя Фарк и Мама Ганя бродили по старому кладбищу, утопающему в пышной зелени, натыкаясь на знакомые, полузабытые имена. Вот могила Деда с Бабкой. Там лежат дядья и Тётка Мафа. Мама Ганя отыскала даже маленький холмик Крёстной. Повинуясь неясному порыву, паломники убрали старые могилки, нарвали огромные букеты полевых цветов и бережно уложили их рядом со старыми крестами. Вынув фляжки, помянули по дедовскому обычаю. И молча посидели, отдаваясь своим мыслям, наслаждаясь покоем и задушевным шёпотом листьев на деревьях, охраняющих вечный сон заброшенного кладбища.
***
На обратном пути скутер вёл Дядя Фарк. Те же шесть часов прошли в умиротворённой тишине. Изредка перебрасывались ничего не значащими фразами и вновь погружались в раковины своих дум. И, когда они, возвратившись, вошли в комнату, мне вдруг отчётливо стало видно – как они похожи друг на друга – Дядя Берк, Дядя Фарк и Мама Ганя – два брата и сестра…
Марина Гаки