Возлюби своих ближних. И дальних. (Повесть)

   Звонок оторвал её от изучения инструкции.
   -Да! Слушаю вас.
   -Я по поводу вязки…- голос на том конце нерешительно смолк.
   -Да, да, слушаю вас.- Валентина, запахнув халат, просеменила в спальню за ручкой и листком. –Говорите!
   -Занимаетесь ручной вязкой?
   -Да, конечно! В объявлении же указано…
   -У меня девочка…- собеседник вновь замялся.
   -А-а, то есть не вам вязать?
   -Да нет, мне. Девочка- то моя…
   -Угу… угу… А сколько ей лет?
   -Три года уже!
   -Маленькая, значит… Далеко живёте?
   -На Житомирской.
   Ого! Другой конец города! По такой холодине! Бр-р-р!
   -Девушка, да вы не волнуйтесь!- будто догадавшись о Валиных раздумьях, произнесли в трубку. –У меня машина.
   -Ну… Тогда, может, вы подъедите?.. Здесь же и образец выберете, и расцветку…
   -Да у меня уже есть на примете…
   -Как хотите,- легко согласилась Валентина.
   -Меня черный окрас интересует…
   -Да пожалуйста! Я же говорю: хотите- у меня выберете!
   -Девушка, ещё один вопрос: вы за качество вязки ручаетесь?
   -Да, полтора месяца. Там же написано: «Гарантия»- повторила Валентина.
   -Ну, за полтора месяца всё ясно станет…
   -Конечно! Пока нареканий не было!- Валентина скромно умолчала, что и заказов пока не было.
   -Диктуйте: куда и когда… Я записываю…

   …Валентина положила трубку. На лице блуждала непроизвольная улыбка. С почином тебя, Валюш! Тьфу- тьфу, чтоб не сглазить! По дереву и через левое плечо три раза… За левым плечом на диване лежала открытая недочитанная инструкция по применению и использованию. Нет, всё потом! Сначала марафет и посмотреть, что там к чаю имеется! А вдруг он кофе пьёт? Кофе, кофе… где- то был… Ага! А девочке- варенье!
   Оглядела свою «хрущевскую» двушку. Чисто и опрятно. Не хоромы, но приемлимо. И не суетись! Всё будет нормально.

   …Лишь только подъезжая к указанному адресу Александр понял, что так и не спросил про породу. Поговорили с этой «вязальщицей», будто подразумевали одну и ту же породу. Кретин! Сейчас заявлюсь, а у неё чи- хуа- хуа! Вот тебе и будет… хуа- хуа!.. Только под хвост моей заглядывать да облизываться!
   Он скосился на  немецкую овчарку, сидящую рядом, на пассажирском сиденье.
   -Волнуешься,  Джульетта?
   Собака неопределенно дёрнула левым ухом. То, как хозяин изощрялся над ней последнюю неделю, не лезло ни в какую будку! Он сводил её  то с одним, то с другим знакомым собачником, но опыт у этих владельцев и их подопечных был нулевой! По наивности, все почему- то считали, что вязка- дело житейское и минутное.. Вывозили в безлюдные посадки и отпускали собак праздновать свадьбу. Ну, далматинцы, право слово, совсем без ума! С чего они взяли, что эти юнцы на что- то способны, кроме обнюхивания и повизгивания?  Один, правда, мне был симпатичен… Но тоже… одно лишь желание, и не более… Сейчас опять: смотрины. Это я знаю точно: выданы внеплановые сто грамм колбасы для храбрости. Эх, дурак он у меня, дурак! Лучше б  с опытным кобелём свёл! Вот Шарик с соседнего двора- чем не жених?! Ладный, симпатичный и дело своё знает.  Знает! Я видела, как они с Жучкой за помойкой миловались! Ой, ну та- то, тоже!.. Ни морды, ни хвоста, а туда же! И этот позарился… На безрыбье, так сказать…
   Но хозяин упёрся- и ни в какую! Ему с родословной подавай… Вон они, с родословной, четверо за неделю пристраивались, лорды да графья…
   -Не волнуйся,- погладил он её. –Всё будет хорошо.

   …Звонок! Вот ждала- ждала, а всё- равно, как выстрел…
   Открыла дверь. За дверью стояли мужчина лет тридцати пяти- сорока и высокая статная овчарка черного цвета.
   Валентина непроизвольно начала прикрывать дверь.
   -Здравствуйте,- сказал мужчина. –Мы вам звонили по поводу вязки…
   Валентина замедлила движение.
   -А где дочка?- немного испуганно спросила она в оставшийся проём.
   Мужчина посмотрел на собаку. Та, вопросительно, сначала на него, затем- недоуменно- на Валентину.
   -Это она,- сказал мужчина. –Джульетта. Три года. Привита,- добавил он к чему- то.
   Валентина лихорадочно перебирала в памяти модели, но ничего путного не вспоминалось. В голову почему- то навязчиво лез образ стоящей на четвереньках девочки в жакете крупной вязки.

   …Через полчаса, попивая чаек  (он, всё- таки, предпочитал чай) они мирно беседовали за столом на кухне. Джульетта, отведав кусочек уже вызывающей изжогу колбасы, дремала рядышком.
   -Вы уж меня простите, ради Бога,- каялся мужчина, представившийся Александром. –Нелепая ситуация! И представить себе не мог!-
   «Что за идиотка такая?»-  в это же время думал он. «И не блондинка, и не глупышка, а без царя в голове! Сгоняла через весь город! Да и сам, тоже… Хорош! Породу спросить не мог, придурок! Делать- то что сейчас? К кому податься? Чай вкусный у неё. Куплю сейчас по пути развесного, дома заварю… Но к кому податься- то с Джулькой?!»
   -Это вы  м е н я  простите! Обрадовалась заказу, как дурочка! Вы же упоминали про окрас… Что, думаю, за окрас такой? Цвет! Цвет, а не окрас! Сразу догадаться можно было!.. Да ещё черный! Что за мрачность такая у трехлетней девочки?! Простите… Вот ведь… тоже «вязкой» называется… И что, кто- то им помогает руками?..- она замерла, ожидая ответа. Но продолжала размышлять.
   «Это ж где такие больные рождаются? Какой- то… не от мира сего… Видимо, в садике часто роняли… Ведь конкретно говорила ему: образцы мои, выберете! Он что подумал, что у меня полная квартира кобелей? Инструкцию не дал дочитать… Припёрся через весь город… Но сама- то!.. Тоже хороша!..»
    -Наверное… я не знаю…- Александр окончательно стушевался. –Я первый раз её свожу… В коровниках, говорят, помогают… Может, и здесь…
   -Ф- фу- у –у!- внутренне передёрнулась Валентина. –Вот это работёнка! Это тебе… не носки шерстяные!..
   «Бедная ты моя! Как я тебя понимаю!- с жалостью подумала Джульетта,  подняла на неё глаза. –И эти долгие метельные вечера… Уговариваешь себя, занимаешь чем- нибудь, улыбаешься через силу… А приходит вот такой вечер, серый, тоскливый- и волчицей выть хочется, не к ночи сказано! Никого! Никого рядом!» И так ей стало жалко эту нескладную, невезучую девчушку, что она захлюпала носом, подошла к Валентине и положила ей морду на колени.
   -Ой, что это она?- испугалась Валентина, но продолжала сидеть неподвижно. Увидела мокрое пятно на юбке. –Это у неё слюни бегут? А это не бешенство?
   -Из- звините,- Александр даже стал заикаться от смущения. –Ко мне, Джуля, ко мне!- притянул к себе за ошейник собаку. –Извините нас, ради Бога! Это она вам в любви объясняется.- Принялся вытирать Джулькины слюни на юбке и смутился ещё сильнее. -Извините, Валентина. Пойдём мы. И так столько времени у вас отняли…
   -Что вы! Забавно даже получилось… Всего доброго вам!
   На прощание она даже рискнула погладить собаку. На счастье.
   Прошлась по опустевшей квартире.
   «Здесь русский дух…» Псиной пахнет. Открыла балконную дверь. Ветер зашелестел листочками «Инструкции по пользованию швейной электрической машинки».
   Вздохнула. Поставила машинку на стол и принялась за изучение, приближаясь, как ей казалось, ещё на шажок к своей мечте: работать дома на собственном компьютере. На компьютере мощном, последней модели, «упакованном», в общем, безотказном.
   Но денег, конечно же, не хватало. Поэтому Валентина начала с покупки вязальной машинки и воспоминаний о маминых уроках по ручной вязки (будь она неладна!) носков и свитеров.
   Кажется, всё настраивало на оптимизм: и покупка со скидкой машинки, и оставшиеся громадные запасы маминой шерсти и мохера, и даже лютая непогода! А на самом деле… Вбухала последние  деньги на эту «сноповязалку», а  освоить- руки не доходят… Как псу под хвост!  Хотя… Уже второй день идут люди с заказами…
   Она открыла заветную шкатулку. Нет, пока только на «мышку» без коврика хватит. Но лиха беда- начало…

   …Она позвонила ему через день.
   -Александр, это Валентина… Которая вяжет из шерсти…- быстро добавила она.
   -Да, слушаю вас, Валентина! Одну минуту, я к обочине прижмусь…
   -Ко мне- совершенно случайно!- пришла клиентка… Она работает кинологом, то есть собачницей… И помогает… «вязать»… Вы меня понимаете? И эти… производители… её!
   -Да, да!
   -Она берет щенком  плюс пятьсот рублей за помощь. Ручную…
   -Я согласен! Скажите, как с ней связаться?

                               Г Л А В А   2

   Сумасбродность при покупке подарков иногда поражала даже самого Александра! Он и самому себе не всегда потом мог внятно объяснить, зачем его лучшему другу на тридцатипятилетие двенадцатикилограммовый бюст Маркса?! Зачем знакомым, не читающим ничего, кроме эСэМэСок и комиксов потрёпанные 5 и 7 тома собрания сочинений Пушкина 35 года выпуска с, якобы, авторской надписью  Мельникова- Печерского «Из личной библиотеки»? И это не говоря уже о куче коллекционных червонцев со знаками Зодиака и годового абонемента на матчи местной футбольной команды 2- го дивизиона!
   Почему вместо реального подарка любимой дочке на пятнадцатилетие он пятнадцать минут катал её на вертолёте над городом?! А три года назад, ослабев умом напрочь, купил ей же щенка овчарки, причём упросил хозяев содержать того ещё две недели, подгадав к самому- самому дню рождения? О реакции жены и бренности своего бытия в тот момент он, почему- то, не задумывался… Но именно тогда- то всё и случилось! В доме поселилась  к а т а с т р о ф а !!! С аристократическим именем: Джульетта фон Шпеер!  Всё ж таки американцы не дураки, когда дают ураганам и тайфунам женские имена!
   Правда, вислоухая мордочка этой чистопородной немецкой фрау мало чем отличалась от наших российских дворовых мордашек, но в голубых ангельских глазах уже тогда светилась наивная просьба: ребята, подождите немного, дайте мне только акклиматизироваться, а потом…
   На акклиматизацию, как бразильским футболистам, ей хватило часа полтора- два.
   А ведь как всё спокойно, чинно и мирно было за две недели до этого…
   Закончился полугодовой капитальный ремонт со сломом перегородок, дверей и всего прочего. Была закуплена новая мебель.
   В это же время Александр в паре с опытным кинологом выбрали   щенка, повязал тому на шею белую верёвочку, дабы- не дай Бог!- потом не перепутать с другими, оформил документы и расплатился.
   Дома Александр тоже исподволь готовил почву для сюрприза. К какому- естественно умалчивал. Но по грустному вздыханию жены чувствовалось: ничего хорошего та не ждёт.
   И вот наступило 23 октября.
   Александр поставил коробку из- под печенья на переднее сиденье и отправился навстречу приключению.
   К его удивлению, «приключение» с замызганной и потрёпанной верёвочкой заметно подросло и где- то на втором километре пути, жалобно поскулив, начало выбираться из коробки. Попробовав удержать щенка правой рукой, он на секунду скосил глаза в коробку. И лишь реакция опытного водителя позволила ему, с визгом затормозив, не врезаться в здоровущий автобус на остановке. Коробка с грохотом завалилась куда- то под «торпеду».
    Он медленно достал сигарету, прикурил. Пальцы дрожали. Вытер грязной ладонью мокрый лоб.
   -Ёлы- палы… Это ж надо- чуть не угробились…
   Коробка поскуливала и двигалась. Он приподнял её.
   Джульетта фон  Шпеер по- плебейски гадила на коврик. Голубые аристократические глаза, полузакрытые лопухами ушей, внимательно таращились на Александра.
   -Ну- ну… молодец, молодец… Хорошо, хорошо… потом мама вымоет. Хорошо, хорошо…- Он погладил Джульетту. –Давай вместе…- он покряхтел. –Не хочешь больше? Ну, иди ко мне… Кис- кис.
   Джулька широко зевнула, и её вырвало на коробку передач.
   -Хорошо, хорошо…-  Александр тряпкой торопливо оттирал брызги с новых брюк. Затем приподнял щенка, вытер ему морду и брюхо, положил обратно в коробку. Вышел из машины, вытряхнул содержимое коврика на обочину, протёр переключатель скоростей. Джулька  что- то недовольно попискивала в коробке.
   -Всё- всё, домой, домой едем…

   Дома скулёж достиг предела и по громкости, и по продолжительности. Умилённо охающие гости, видимо, заменить сестёр, братьев и мамку ну никак не могли!
   Мимоходом слизнув с ладони жены перемолотое мясо, щенок продолжал броуновское движение по комнатам, оставляя после себя следы в самых неожиданных местах.
   Вступив пару раз в эти лужи, гости сгруппировались за столом на кухне и без нужды разгуливать или, чего доброго, танцевать не рисковали.
   Александр старался не встречаться глазами с женой. Та сама подошла к нему.
   -Саш, ты у меня глупее, чем сон дурака.
   В голосе не было ни злости, ни  раздражения. Только усталость. А он, не расставаясь с тряпкой, счастливыми глазами посматривал на радостную дочку.
   -И подарки у тебя, как у Сталина киргизам…
   Он непонимающе округлил глаза.
   -Столицу их Фрунзе назвал. А они букву «эФ» не выговаривают.
   Жена улыбалась. И весь мир улыбался вместе с ней.
   -Ничего,- как блаженный, утешал он себя. –Всё будет хорошо. День- два потерпеть… всё будет хорошо… привыкнем…
   Джульетта, будто прочитав его мысли, заплела лапы, завалилась на бок, немного подёргалась и заснула посередине громадной прихожей.
   Александр вышел на кухню, тихонько прикрыл за собою дверь.
   -Ц- ц- с- с!- приложил он палец к губам. –Заснула!
   И так не громкий разговор перешёл на шепот. И музыку не включали. Видимо, надоела…
   Последующие три месяца он радовался, как ребёнок, что работает индивидуальным предпринимателем  со свободным графиком работы.
   Шестиразовые кормёжки и желательные после них прогулки, ежеминутные уборки, готовки, прививки, осмотры, покупка новых туфель, сотовых телефонов, всевозможных пультов, колготок, плинтусов, обоев…
   Самое страшное, что спать Александру приходилось с Джульеттой в отдельной комнате, на жестком диване на животе, свесив руку вниз. Потому что без его ладони на загривке Джульетта спать не желала.
   Оба нервно вздрагивали во сне, синхронно вздыхали.
   В этот период самыми близкими к нему женщинами были мастер в парикмахерской да контролёр в автобусе.
   На второй месяц он, устав от холостяцкой жизни, приспособился вместо ладони укладывать на щенка мягкую игрушку. Долго, методом проб и ошибок, подбирал вес игрушки, пока, наконец, не остановился на поросёнке. Поросёнок Джульетте подошел. Через некоторое время он даже начал выполнять роль подушки.
   Сам же Александр, если не успевал устало заснуть, на цыпочках крался в соседнюю спальню к жене. Та, кладя ему голову на плечо, морщилась: «Как от тебя псиной пахнет!». Тот виновато вздыхал.
   Нервный тик, напрочь исчезнувший после армии, вновь возобновился. Эта «кобыла, селёдка, бестия, беспредельщица, кулёма» будила его: полпятого- в туалет, полшестого- в туалет, полседьмого- просто так, и, что самое обидное- без пяти восемь, хотя будильник был установлен на восемь ноль- ноль- кушать!!!
   После таких китайских пыток он до обеда ходил вареный и заторможенный: не брал сдачу в магазинах, дочь Дарью называл Джульеттой, путал пятую скорость с задней и даже забывал про чтение книг!
   Но всё плохое, в конце концов, заканчивается. Кончился и этот, щенячий, период.
   Кормёжки и прогулки стали двухразовыми. Растерзанный на молекулы поросёнок более не требовался. Постоянно влажный от подтираний  пол наконец- то просох. Разобранные и разодранные плинтуса, панели, плинтуса и прочие прибамбасы предыдущего евроремонта терпеливо дожидались денежных вливаний и замены.
   Но деньги требовались в первую очередь на исковерканную домашнюю утварь, бытовую оргтехнику, порванную одежду и колготки. И на мясо! Много мяса!
   «Катастрофа» переходила в новую подростковую стадию.

                                    
                                   Г Л А В А    3

   Тот период запомнился ей только одним: Голодом! С большой буквы!
   Этот собачий ад с проблесками собачьего рая длился месяца полтора. Голод владел всем! Все выработанные рефлексы- по боку! Одни инстинкты! Жрать, жрать, жрать! Крыша  с лохматыми ушами  съехала напрочь!
   Хозяин накладывал ей двойную, потом тройную норму жрачки! Плюс мясо, витамины, творог, кефир  и прочее разорение…
   Она жадно хватала из чашки куски и, не разжевывая, проглатывала. И всё время тревожно озиралась на спящих щенков, замирала в стойке и прислушивалась. Александр не ожидал от неё такого ярого проявления материнства.
   Еды ей явно не хватало. Голод не проходил. Но и кормить её ещё обильнее Сашка остерегался: Джулька в послеродовой период  представляла собой сушеную воблу с накаченным едой баскетбольным мячом вместо живота.
   Она подъедала опавшие недозрелые яблочки, выкапывала молодую карандашную морковку, грызла арбузные корки на силосной куче. Точно бездомная клянчила еду у всех пришедших в гости. Но голод не проходил. Восемь оглоедов высасывали её до конца, до последней капли, до последней калории!
   Резко проявились ребра. Живот болтался пустым мешком. Позвоночник, красиво играющий раньше при ходьбе мощными мышцами, выпирал под шкурой Уральским хребтом. И если бы не прикорм для щенков- она бы уже сдохла! Честное собачье- сдохла бы самым настоящим образом!
   Щенков прикармливали шесть раз в день.
   Поначалу эти безголовые пытались поить их концентрированным молоком через соску.
   Потом один умница («Интернет» называется) подсказал им о протёртой моркови и варёных яйцах, промолотом мясе и твороге. Так они ещё с ним и спорили, идиотики! Дескать, младенческий возраст, то, сё, молоко, груднички…
   Ну, да мои ребятишки  им быстро показали, что такое «младенческий возраст» и как надобно кормить потомков волка. Хозяин так рванул в деревню за продуктами, что пыль столбом стояла! Потому что вся их трехдневная пайка «ушла» за один присест!
   Ну, и мне, конечно, сразу  облегчение. Во- первых: чашки за ними долизывала. Честное слово: вкусно! Да и на пол после них высыпалось немало. Есть- то малыши по- человечески пока не научились, торопятся… Во- вторых: после прикорма детишкам и молока моего стало хватать. Набузгаются, как мячики, отвалятся кто куда- и спят. Облизываешь их, спящих, а они ноль внимания.
   Но, опять же, всё это до тех пор, пока ходить не научились. Здесь уж после «дойки» я старалась поскорей из вольера убраться! Вот слово- то какое, правильное: не кормление, а дойка… И от одного соска к другому перебираются, и лапами последнее выдавливают, и ещё рычат, паршивцы, если убегаю!.. А как же не бегать, ежели у них уже и когти, и зубки подросли?! Взрослые!
   Взрослые то взрослые, а вылизывать за ними мне всё приходилось: где захотели- там и нагадили. Перед хозяевами неудобно.  Благо, хоть те всё понимали и помогали. Вылизывать, правда, не вылизывали, а, вот, лопатой постоянно за ними убирали. Так бы я одна не справилась, с их прикормом- то…
    И вообще, в тот период  эти двуногие «гомо сапиенс» для меня, честно говоря, не хозяевами были, а обслуживающим персоналом. «Мальчик на побегушках» да «девочка в услужении».  И поделом! Сами «вязали»- сами и расхлёбывайте!

                                   .   .   .

   Он чувствовал себя королём! Ну, хорошо- королевичем или корольком, на худой конец!
   Он смотрел под ноги на это скулящее королевство- и чувствовал гордость за себя: в Багдаде всё спокойно!
   А страхов- то было месяц назад, страхов- то!..
   -Александр, это просто! Главное- не волноваться. Куча чистых тряпок, желательно светлых. Продезинфицированные ножницы… Чистая подстилка… Ну, и бутылка водки… На всякий случай…
   -Я не пью.
   -Это хуже.- Татьяна, инструктор- кинолог помрачнела. –Тогда- нашатырь,- «успокоила» она. –С непривычки трудно будет. Но не смертельно. Она сама знает, что делать. Ей только помочь надо, если что…
   -Да откуда она знает, что делать?! И что значит: «если что…»?!- психовал он. Его трясло уже сейчас, за неделю до родов.
   -Знает, знает,- успокаивала его Татьяна. –И пузырь разорвёт, и пуповину откусит, и послед съест… Если что- то не сделает- вы поможете: разорвёте, обрежете…  Только самому съедать не надо…
   Это она так пошутила.  А его от таких «шуток» заколотило ещё сильней. И видеть инструктора уже не хотелось.
   -Пищать не будут- потрясите легонько вниз головой, пальцем ротик приоткройте и дуньте туда. Да, я думаю, всё хорошо будет, не волнуйтесь вы так! Плод «пойдёт»- поддержите его. Рвите пузырь, щенка обтирайте и сразу Джульетте- пусть облизывает. Или к соску сразу… А Джульетту поглаживайте, хвалите… Да сделает она всё! Сама сделает! Не волнуйтесь… Если что- звоните мне… Я приеду…
   -Мы в саду рожать будем. Пятьдесят километров от города…- хмуро ответил Александр.
   -Пап!- на кухне «нарисовалась» дочка. –Иди, посмотри ролик. Я с «Интернета» скачала. Роды у той- терьерши… От и до… Иди!
   -Идите, Александр, наглядно всё увидите. Ну, и я пойду… Всё, кажется, рассказала… Не волнуйтесь, ещё раз говорю…
   Она положила в пакет презентованную за консультацию бутылку коньяка и начала обуваться. Джулька, лежа на подстилке, проводила её внимательным взглядом, но прощаться не пошла. Не соизволила.
   Александр закрыл двери. Вздохнул тяжело и направился в комнату дочери: на курсы акушерства и родовспоможения.
   …Неделю спустя они ехали на дачу: у него начался отпуск. По его подсчётам, до родов оставалось сутки- двое.

                             Г Л А В А   4

   Негромко и душевно неслась из динамиков «Романтическая коллекция». Теплый ветерок сквозил в слегка приоткрытое окно. Александр с ненавистью жевал «Орбит», подавляя в себе желание покурить. Всё делалось для роженицы.
   Джульетта вальяжно растележилась на заднем сиденье и внимательно рассматривала свой громадный, изредка шевелящийся изнутри живот.
   -Дотянуть бы… А то- в чистом поле…Как крестьянка разродится на жнивье… Будешь ещё пуповины зубами перекусывать…
   Вспотел от тревожных размышлений.
   Наконец, съехали с трассы. На просёлочной дороге закачало и запылило. Окно пришлось закрыть. Александр тревожно посматривал на заднее сиденье. Через минуту Джулька поднялась, потянулась с широким крокодильим зевом  и перелезла на переднее пассажирское сиденье.
   -Погуляем?
   Он остановился. Вышли. Александр с жадностью закурил. Собака, лениво обнюхивая травинки, паслась на поляне. Периодически присаживалась. Опять обнюхивала. К машине не торопилась. Луговое лето дурманило и головы, и морды. Небо аквамарином застыло в вышине.
   Ему пришлось выкурить ещё пару сигарет, прежде чем она соизволила запрыгнуть на сиденье. «Трогай, милок»:- выразительно сказали её глаза.

   Часа три ушло на подготовку «операционной» на теплой веранде.
   Он вымыл пол. На длинный обеденный стол натянул свисающую до пола белую простынь, имитируя конуру. На протёртом подоконнике разложил тряпки, ножницы, нашатырь, валерианку, шоколадку, инструкцию по родовспоможению. Напоследок поменял любимую Джулькину подстилку на новую, вырезанную из почти нового паласа, и вынес все ненужные на ближайшее время стулья. Кроме одного. Для сиделки.
   После этого на открытой веранде приготовил для собаки кастрюлю нежирного куриного плова и отварил с десяток прошлогодних картофелин для себя. Открыл «Сельдь в масле» и, наконец- то, пообедал.  Собака, лениво поковырявшись в миске, прилегла в тенёчке, задремала.
   Вечерело. Мухи исчезли. Комары ещё не проснулись. Задорные сорняки нагло пёрли на грядках, как заросли бамбука. Александр старался не смотреть в их сторону. Не до них было. Надо было приготовить  питье с малиной. Согласно «Инструкции…» без него  рожать было нельзя.  Между щенками мать «с жадностью поглощает питие с протёртой малиной…».  
   Но опустилась неземная благодать и нега  на обласканную солнцем  землю. Александр шаркающими шагами сытого человека дотопал до гамака и провалился в сон. Минут на пять.  Потому что через пять минут за забором громко загомонил садовый  народ, спешащий  на электричку.
   -Чтоб тебе пусто было!- беззлобно пожелал он народу и перевернулся на другой бок. Да так неловко, что выпал  из гамака на газон и окончательно проснулся.
   «Охрана» по- прежнему спала и даже хвостом не шевелила.
   -Вот это сон у беременных!- удивился он. –Мне б такой!- Но тут же, опомнившись, сплюнул через плечо.
   -Ёлы- палы! Ну, сорняк полоть, что ли?  Дрова рубить нельзя- разбужу… И поливаться рано…
   У ворот показался «управленческий»  Мальчик. Завилял виновато хвостом.
   -Чего тебе ещё?- пробурчал недовольно Сашка. –Видишь- спит?.. Вечером приходи…
   Но тот смотрел ему в глаза и не уходил.
   -Вот гад! Насобачился слезу давить!
   Александр взял горсть сухого корма, протянул Мальчику сквозь решетчатые ворота.
   -Вечером приходи,- ещё раз повторил он ему. –Может, поможешь чем…
   -А чем он поможет?-  глупо подумал он после, вытирая о штанину пропахшую кормом ладошку. –Повыть только за компанию… Со мной вместе…
   Сон развеялся.
   -Иди, иди… Вечером увидимся…
  
   …Стемнело только к пол- одиннадцатому.
   Одинокая брошенная Венера ластилась  к ущербному  месяцу- рогоносцу.
   Джулька тоскливо бродила по саду. Обнюхивала стволы деревьев, присаживалась изредка на газонную траву.
   Больше всего Сашка тревожился, когда она пропадала в темноте кустов или заходила в баню или дровник. Тогда он включал фонарик, одевал тапки- разношенки и шлёпал следом за ней. Собака недовольно щурилась на свет фонаря, вставала, и брожение по саду продолжалось.
   -Джуль… Ну, пойдём домой,- канючил он. –Там такая постелька!.. Баиньки будем… Айда! Холодно уже…
   Его не слушали. И Мальчика, периодически тявкающего у ворот, тоже не слушали. Джульетта слушала только себя. А ей хотелось в туалет. По- большому. А эти кретины всё понять не могли, что она их  с т е с н я е т с я! Вот так! В кои века- а стесняется!
   Она рискнула продраться в дальний угол малинника. Слышала, как где- то следом с тихой нецензурщиной лезет хозяин. Но она все- таки успела оправиться и вылезла с другой стороны посадок. Хозяин продолжал корячится за спиной.
   Джулька посмотрела на темное небо, потянулась, как могла, обрюзгшим телом и, даже мельком не взглянув на понурого «управленческого» ухажера, направилась спать на тёплую веранду: ночи действительно стояли прохладные, надобно было поберечься… Оскалилась перед сном в улыбке: Александр, чертыхаясь, отмывался у рукомойника  от собачьих «мин». Видимо, фонарик не помог.
   …В час ночи она тревожно заворочалась во сне, с трудом и шумом перевернулась на другой бок.
   Неслышно, на цыпочках Сашка пробрался  к  веранде и замер, прислушиваясь и приглядываясь.
   Джульетта черным неподвижным силуэтом маячила на полу, в метре от    « конуры».  И не дышала.
   Сердце Александра сжалось в комочек, закатилось куда- то далеко за грудину и остановилось от ужаса.
   Джульетта всхрапнула, разряжая обстановку.
   Он присел на краешек стула. Обмякшие ноги не держали. Сердце постепенно расширилось до нормальных размеров и вновь застучало. И захотелось в туалет. Но вставать он пока не решался- в ногах правды не было. Нащупал впотьмах на подоконнике курево и спички. Нащупал тапочки под стулом. Прижал их к груди, как отец Фёдор колбасу, и босиком вышел в сад, тихо- тихо прикрыв за собою двери.
   -Ну и чего?..- нервно подумал он, пытаясь прикурить. Спички в дрожащих пальцах постоянно ломались И две предыдущие сигареты- тоже. –Всю ночь её «прослушивать» будешь? Как акустик на подлодке?.. До пяти не дотянешь,- объективно решил он. –А в пять, говорят, они обычно и рожают!..
   Спичка, наконец- то, зажглась. Глубоко затянулся, прямо с  серным запахом головки, и натужно закашлялся. Окрестные собаки поддержали его тявканьем. Глумливо заухала сова в посадках.
   Он залез в машину и вытащил спальный мешок.
   -Во- о, сейчас не замёрзнешь, лето все же…- попробовал уговорить он сам себя. –Не замёрзнешь… Кантоваться- то- часа три- четыре…
   Осторожно, обеими руками, по миллиметру сдвинул Джульетту к подстилке, раскатал спальник и улёгся рядом.
   -«О, милый мой Ромео…». Вот сейчас я точно ничего не просплю. Сейчас я уже…
   Что «сейчас я уже…»- он не додумал, провалился в сон.

   …Она долго смотрела на любимое, посеревшее от усталости и утреннего сумрака лицо.
   Комары нехотя допевали свою ночную лебединую песню. Сонная муха, потеряв ориентировку, доползла до края стула и упала на пол. И сразу заснула. В соседском саду испуганно закричала  птаха- и затихла, досыпая.
   Джульетта могла бы долго смотреть на эту любимую хозяйскую морду, но очень хотелось в туалет. Она лизнула хозяина по щеке.
   Тот очнулся сразу, будто ждал этой ласки. Уставился испуганно на питомицу. Скомканный во сне жгутом спальник не давал пошевелиться.
   -Чего ты?..  Плохо тебе?- проговорил он торопливо. Изо рта невкусно пахнуло нечищеными утренними зубами с кариесом. Джульетта брезгливо отворотилась. –Что? Уже? Да?- допытывался он, и всё никак не мог распутаться. Сучил ногами, вертелся, пыхтел.
   Она встала и подошла к двери.
    -Сейчас я, сейчас…-
   Александр, наконец, вылез из мешка, открыл щеколду.
   -Иди, гуляй, гуляй, милая… Я сейчас…-  

                          Г Л А В А   5

   Эти вторые сутки оказались точной копией вчерашних. А третьи- копией первых и вторых. Александр уже с трудом различал явь и сон. Страница жизни не переворачивалась. Разнообразие внесли лишь мелкий дождик на второй день да попутный вечерний заезд старого дружка по даче, Анатолия. Тот, прихлёбывая чифирный чаёк из большой пивной кружки, смотрел сердобольным взглядом на Сашку, сочувственно кивал головой в ответ на его нытьё, но караулить пять- шесть часов Джульку, пока  Сашка подремлет, отказался наотрез, ссылаясь на нехватку времени. Александр обреченно замолчал. Жесткие с проседью усы щёткой- смёткой уныло топорщились на верхней губе.
   -А у тебя что за дрянь такая заварена? Аж тошит!- Толя отставил кружку в сторону, поморщился.
   -Это я… покрепче… чтоб не спать… Ты с конфеткой его, не так противно…
   -Нет уж, спасибочки… Поеду. Жена- то когда приедет? Вот тебе завтра и подмена будет. И я к вечеру подъеду… Привезти что- нибудь?
   -Есть у меня всё. Помыться бы…
   -Ты что, ни разу баню не топил?- поразился дружок. –Ну, ты даёшь! То- то я чую…
   -Ехай, ехай,- устало прервал его Александр. Шутить вообще не хотелось.  –Умные все стали… обонятельные… плюнуть некуда- в парфюмера попадёшь…
   -Ладно,- Толя поднялся. –Ты давай, это…  голову не вешай… Путём всё будет…
   Вот и все сторонние развлечения за три дня. И три ночи.
   А поутру они проснулись… И наступил четвёртый день.

   …Надежда, жена, вместе с сестрой Татьяной, груженые сумками, как ослики поклажей, подошли к калитке.
   -Странно, закрыто… Время полдевятого… Спят, что ли?.. Машина здесь…- Надежда поставила на землю сумки, долго рылась в карманах куртки в поисках ключа. Ключ отыскался последним, после кучи мелочи, купюр, визиток, двух носовых платков, билетов на электропоезд, двух губных помад, зеркальца, сотового телефона, каких- то бумажек с каракулями, скрепок, домашних ключей, ключей от офиса, зажигалки, пачки сигарет, упаковки открытой жевательной резинки, авторучки и книжечки с кроссвордами.
   Открыли калитку. Прошли к дому. Открыли веранду, скрипнув дверью.
   Спящие в обнимку на спальнике «хозяева» синхронно подняли головы- морды.
   -Надюша!-  Ах, какая неземная благодарность и любовь сквозила в заспанном Сашкином голосе! –Приехали!
   -А вы чего валяетесь? Девять уже!..- Татьяна деловито протиснулась мимо сестрёнки, грохнула сумки на стол.
   -Нельзя сюда! –запоздало крикнул Александр. –Там стерильно!
   Невестка испуганно сдёрнула сумки со стола.
   -И что мне, в руках их держать?
   -На пол, на пол ставьте… Джульке они сейчас «до фени»… Не притронется…
   -Родила?- Женщины с радостью оглянулись на них.
   -Да нет… Просто не жрёт ничего… Я до шести с ней просидел, думал: этой ночью начнётся… А в шесть уж завалился: невмоготу стало, сваливаюсь со стула.
   Джульетта молча, не ласкаясь и не вертя хвостом, прошествовала мимо женщин в сад. Сашка поднялся следом, свернул спальник.
   -Господи, да ты ещё и одетый спишь!
   Он не ответил. Что толку им всё объяснять? Они ж на дачах не рожали… Сдернул со стола простынь, застелил новую.
   -Тащите всё на открытую веранду. Или в комнату. Там завтракать будем.
   А после завтрака, больше похожего на обед с добавкой, он завалился спать в комнате. Раздетый. Под простыней. Запах собственного трехдневного пота остро бил в нос. Минуты две. В десять- ноль- ноль запах мешать перестал. Александр впал в небытие.

   …-Саш, Саш, вставай! Джульетта, кажется, рожает!
   Надежда всё- таки растрясла его за плечо до осмысленного состояния.- Вставай! Рожает! У неё воды отходят!
   Он встрепенулся. Натянул шорты, футболку и выскочил следом за женой из дома.
   -Где она?!
   -В бане!
   Он заскочил в баню. Собака лежала в раздевалке и тяжело дышала. На него даже не оглянулась. Он склонился к ней.
   -Джуля, Джуля,- ласково погладил её по голове. –Пойдём, милая, пойдём… Пора.
   Твёрдой рукой взялся за ошейник, и повёл питомицу за собой.
Девчонки стояли по обе стороны тропинки, как караул на зоне. И, как караул, пошли следом.
   -Девчонки, не заходите пока. Я позову…- попросил он. –Пусть обоснуется.
   Они вошли в дом. Сашка приподнял простынь на столе и подтолкнул туда собаку. –Иди, иди…- и всё поглаживал, поглаживал её. Сам же уселся на стул рядом с «конурой» и принялся ждать, периодически, как разведчик, подглядывая в щелочку.
   Джульетта долго ворочалась, осматривалась, обнюхивалась, будто не спала здесь всю свою сознательную собачью жизнь. Затем выбралась и попробовала забиться под другой столик, в углу, с плиткой и чайником. Нестерильный, в общем… Сашка опять ласково, но решительно выволок её и оттуда. И заметил, что пол на веранде отчего- то стал мокрым. А Джульетта вдруг встала в позу, будто захотела по- большому.
   Он ещё успел шепотом крикнуть: «Надя!», как Джулька начала тужиться.
   Заскочила Надежда, будто за дверью стояла.
   -Началось?
   -Началось, началось…  Ошейник с неё сними!  И коробку из комнаты принеси для щенков. И тряпки подавать будешь…
   Сам же встал на четвереньки сбоку от собаки, одной рукой поглаживал по крупу, а другую просунул меж задних ног ладошкой вверх.  И видел, как у Джульки всё вдруг расширилось до неимоверных размеров и наружу, к жизни, пробивается что-  то бесформенное, мокрое, будто одетое в целлофановую обёртку.  Это- блестящее, мокрое и неподвижное- он и принял в свои ладошки. И сам не заметил, как его пальцы принялись лихорадочно срывать эту мерзкую липкую плёнку, сквозь которую угадывался силуэт, смахивающий на большую дохлую мышь. Он даже не заметил, что Джульетта уже развернулась к нему и тоже активно помогает и языком, и зубами.
   Он не успел сказать Надежде про ножницы, как собака откусила пуповину, слизнула  остатки пузыря и лизала уже щенка в мордашку.
   -Саш, потряси его! Он не дышит!- раздался откуда- то сверху голос забытой всеми Надежды.
   Он осторожно- осторожно пальчиком пошевелил тому ротик и также осторожно дунул в мордочку. Джульетта, в тревоге и волнении, мешала, пытаясь расшевелить того языком.
   -Опусти его. Она его не видит.
   Сашка опустил ладошки к полу. И щенок сказал: «Пи-и!» И зашевелился. А Джулька всё лизала и лизала его.
   Александр стоял на коленях в заляпанной кровью и мокротами одежде. Руки и бедра тоже были заляпаны. В ладонях лежал ребёнок.
   Сашка поднял голову. Дурацкие слёзы катились по лице. И ему не стыдно было за них. Он их просто не замечал. А Надежда смотрела на него- и тоже плакала. И улыбалась счастливо.  И футболка её тоже почему- то было забрызгана мокрым и красным. Первородным. Материнским.  

                                   Г Л А В А     6  

   Когда Сашка спросил про время и ему ответили- он не поверил! Было одиннадцать двадцать! Это ж что получается, он спал всего час?! Это ж что получается, три дня бессонницы- коту под хвост?! А как же инструкции, по которым она должна была рожать под утро? Это ж что- у всех дам такой сволочной характер?  Мужикам назло, да?!
   Но об этом быстро забылось: у Джульетты начались новые потуги.
   На четвёртом щенке он уже  с апломбом ветеринара  помогал ей освобождаться от плода и командовал женой: «Тряпку! Ещё тряпку!..» Вся «операционная» была забрызгана послеродовой жидкостью.  Он, обтерев тряпкой ладони, поднимал по-хирургически  руки вверх и распоряжался: «Стену вытри! И вон там, у плинтуса! Да выложи ты щенков из коробки! Всё- равно она их повытаскивает! Иди, сполосни тряпки, пока время есть… И стульчик притащи маленький такой, я вам для посадок делал…»
   Джулька действительно вытаскивала детишек из коробки  и складировала на подстилке. Делала она это как- то деликатно, осторожно, цепляя зубами  за шкирку. Они, как мормыш в озере, толчками передвигались вдоль неё, с трудом находили сосок и замирали, присосавшись.
  
   Толю с женой нелёгкая принесла на седьмом щенке.
   Джулька уже изнемогла и отупела от боли и потугов. Последние щенки «шли» с трудом, очень долго и мучительно.
   Сашка, как мог, помогал ей: оглаживал, поджимал осторожно живот, гоня плод к выходу, морщился и гримасничал, будто рожал сам…
   Седьмой щенок был почти на выходе, когда за тонкой верандной стеной раздалось Толино громкогласное:
  -Добрый вечер, дорогие хозяева!!!
   Джулька, тужившаяся из последних сил, со злобным рыком рванулась к двери. Сашка на карачках засеменил следом.
   -Джуля! Джуля, фу! Место, место! Фу!
   Команды были противоречивы, но он ничего не соображал от испуга.
   -Джуля! Джуля! Место!..
   Ухватил собаку за загривок, потащил обратно, на подстилку. Та, вся на нервах, огрызнулась, цапнула его клыками за кисть.
   -Место, место! Тихо, тихо, Джуля!.. Хорошо, хорошо!.. Фу! Тихо!..
   Сашка, не обращая внимания на боль, всё- таки утащил её на «операционный» пол. И всё успокаивал и успокаивал.
   Плод опять втянулся в живот. Джульетта, затравленно оглядываясь на дверь, улеглась, замерла.
   В дверь, впустив со двора приглушенный гомон и смех, заглянула Надежда.
   -Что случилось?-  
   Уставилась испуганно на собаку.
   И тут прорвало Сашку!
   Он кричал громко и зло. И ни одного цензурного слова в его филиппике не было.    Надежда поспешно исчезла. Но пересказывать Анатолию ничего не стала. Да он и так всё прекрасно слышал: и что о нём думают, и кто он такой на самом деле, и где ему сейчас следует находиться. Как, впрочем, слышала и вся улица. А, может, и весь садовый кооператив. У Александра был сильный голос.
   -Всё, Джуля, всё, забудь про дурака. Не зайдёт он,- успокаивал Сашка в это время собаку. –Не зайдёт он, не бойся…
   И успокоил. Через пять минут Джульетта разродилась седьмым щенком.
   Немного погодя, вытирая тряпкой руки, Александр вышел к народу, покурить. Ноги, затекшие на низкой скамейке, хрустели в коленях.
   Сад продолжал жить своей неспешной, трудовой жизнью.
   Надежда кромсала на тряпки очередную простыню. Татьяна варила Джульетте ужин. Сорняки радостно тянулись вверх. Жарило солнышко.
   -Ты смотри- прокусила всё-таки,- восхищенно проговорил «доктор», рассматривая левую руку. Оглянулся по сторонам. –А где этот, дефективный?..
   -А они с Ленкой  сначала за теплицу побежали, там спрятались… А потом сразу уехали: завтра придут… Ты есть будешь?- Татьяна, оказывается, и человеческую пищу сготовила.
   -Буду,- раздосадовано буркнул Сашка. Душа, кроме еды, требовала ещё и продолжения ругачки. –Успели всё-таки… Чего орали- то?
   -А когда Толя приходил тихо?! Они же не знали, что ты ещё не ощенился… Думали: Джульетту порадуют… Да вымой ты руки по- человечески! Занесешь себе какую- нибудь заразу!
   -Зараза- это у вас, вон, на дворе… Стол хотя бы протёрли! Пылища!.. И ещё колбасу кладёте,- он взял нож и пристроился, было к непочатой палке колбасы.
   -Не трогай!- Надежда закончила наконец- то с перевязочным и подтирочным материалом. –Это ребята для Джульетты принесли!
   -Что, целую палку?- изумился Сашка с занесенным над колбасой ножом. –Вот сволочи! За все грехи сразу откупиться хотят, что ли?!
   Вчитался в этикетку. «Колбаса молочная. Телячья». И возмутился!
   -Ну, уж!.. Пока сервелат не припрут- нет им прощенья!- и откромсал себе приличный кусок. –Тем более- мы вдвоём с Джулькой страдали,- добавил он, давясь, набитым ртом.

   А всего щенков оказалось восемь штук. Три девочки и пять мальчиков.
   В девятнадцать- двадцать пять роды закончились.

                               Г Л А В А   7

   Восемь плюшевых игрушек настырно двигались вслед за щеткой пылесоса. Иногда даже бежали. Причём, попки у щенков старались настырно обогнать передние лапы. Это щенкам не нравилось, но попки их не слушались и продолжали торопиться.
   Щетка тоже не поддавалась. Рычала, пихалась, ускользала.
   Паршивцы отыскали где-то под диваном три окаменевших носка и переключились на них.
   Сашка, улыбаясь, передвигался по комнате. Ковёр светлел на глазах. Правда, кое- где оставались темные влажные пятна, но это дело времени. Просохнут.
   В наушниках плеера гремел неистовый Шевчук.

   Тогда, вечером, после родов, приехала «вторая смена»: дочка. И, к счастью, на три дня.
   Надежда с Татьяной как- то на удивление быстро собрались, поцеловались на прощание и укатили в город: завтра на работу.
   Сашка затопил баньку. Медленно затапливал, получая кайф и удовольствие от процесса. Попутно поливал огород.
   Дочка в это время развлекалась, названивая матери Надежде по телефону:
   -Мам! Вы только уехали- Джулька ещё двоих родила! Честное слово! Да ты у папы спроси! Девочку и девочку!.. И ещё тужится! Мам, что делать- то?!
   Сашка усмехался, перебрасывая шланг на следующую грядку. Ах, какая неподдельная искренность звучала в голосе у дочурки!  Достойная смена подрастала. Было на кого положиться в трудную минуту. Не соскучатся.
   Джульетта обессилено лежала на веранде вместе со щенками и пыталась забыться. Это удавалось. Щенки пока активности не проявляли. Щенки были пока маленькими и глупыми.
   А дочка уже звонила тётушке Татьяне…
   Он думал, что вечером уснёт «без задних ног»… Но пошел двенадцатый час ночи… затем первый… затем второй… затем третий…
   А они лежали со взрослой двадцатилетней дочкой на диванах, голова к голове, и всё говорили, говорили, говорили… И казалось: для огромного счастья им не хватало именно этих 4- 5 часов! Которые тоже пролетят… Но останутся! И без которых жить не стоило…
   Джульетта дремала, обложив себя детьми, на веранде и через открытые нараспашку двери прислушивалась к разговору. И завидовала. И ревновала «старшую сестру» к хозяину.
   Затем приподняла морду. Оглядела спящее плюшевое царство. Облизала ближних. И дальних. И успокоилась. И заснула.

   …Сзади, в ладонь ткнулось что- то мокрое и холодное.  Сашка заорал от неожиданности и  в испуге шарахнулся в сторону. Пылесос поспешил вслед за ним и выдернулся из розетки. Наушники выпали из ушей. Щенки рассыпались по углам и испуганно таращились на «деда Сашу».
   Джулька стояла посреди комнаты и виновато помахивала хвостом:
   -Хозяин! Ну, ты чего такой нервный стал, дёрганный?.. Нос любимой собаки тебя пугает…
   -А ты чего, как ниндзя, крадёшься?! А если б я тебе щёткой по мордасам звезданул? Думать надо, а не носы подсовывать! Всё! Пошли все в вольер!
   Он подхватил первую попавшуюся пару щенков и поволок их на двор, в сооруженный меж грушами вольер. Вернулся за следующими. Навстречу плелась Джульетта с любимой дочкой в зубах. Дочка покорно, как марионетка, болталась в воздухе.
   -Да не таскай ты тяжести! Сам перенесу!.. Иди, отдыхай…
   Попробовал захватить сразу трёх щенков. Те не давались, выскальзывали на пол. Один из вредности даже описался на весу.
   -Весь в мамку пошёл… Ничего, сейчас в пруду искупаюсь,- стоически философствовал Сашка.- Всё- равно шорты постирать хотел…
   Вернулся за оставшейся парой.
   Пары не было.
   -Эй, мелочь! Вылезай! Кис- кис! Медвежата, вылезайте!
   Кряхтя, наклонился, посмотрел под диванами и кроватью. Щенков нигде не было.
   Зашла Джульетта.
   -Ну, ты чего так долго? За смертью посылать…
   Прямиком направилась к одежному шкафу, заглянула за приоткрытую створку и вытащила щенка. Второй сам выпал следом и сразу же напал на мамкино ухо. Джульетта, не обращая на того внимания, направилась к выходу. Щенок бежал рядом и балдел от жизни.
   Сашка так же, с кряхтением, поднялся, выпрямился. Оглядел уныло залитую солнцем комнату.
   Валялись брошенные носки, все почему- то разного цвета. Валялись обрывки обоев и разорванный сланец. Накидка с кресла полустянута на пол. Как- то незаметно было, что здесь проводили уборку. Может, только влажную… На влажную очень похоже было, если судить по количеству тёмных пятен на ковре.

                              Г Л А В А   8

   Она проснулась средь ночи от неясной тревоги.
   Привстала. Внимательно огляделась. Ребятишки мирно спали рядом. Искаженная зеркалом луна вытянула и зачернила предметы в комнате.
   Ни звука.
   Но тревога не уходила.
   Где-то далеко, в пролеске, тоскливо проплакала птица. Взбрехнула ответно собака у охранников. И опять тишина.
   Она улеглась на бочок, потянулась и закрыла глаза.
   Сон не шел.
   -Нервы,- подумала она. –Ни к черту нервы… Истеричкой какой- то становлюсь…
   Поворочалась, ища удобное положение. Набухшие соски болели и сочились, точно берёза по весне.
   -Мастит бы не заработать. Лечение, поди, в тысячи вылезет… Всё, как не у людей…
   Она тяжело вздохнула.
   -Что так тревожно- то? Приснилось, может, что?
   Опять привстала и оглядела ребятишек. Нет, спят…
   -Ох, мать честная, что ж за доля такая собачья ?! Возись здесь с этой мелюзгой, как дура, корми, облизывай… А у них уже и зубки, и коготки!.. Соски в кровь изодраны, того и гляди- загноятся… Правда, хозяйка мажет какой- то пакостью… Запах- не для слабонервных! Ночью ещё терпимо, а на утро слизываю: отказываются сосать из- за вони. Спросить- то у хозяйки не могу, как сама  из такого положения выходила? Двоих всё же подняла… Тоже утром слизывала? Хотя… двоих кормить- это вам не восьмерых… Это полегче…
   Вот разберут моих через месяц- и поминай, как звали. Через год и не узнают! Ещё, поди, и огрызаться будут при встречах!
   Она тяжело вздохнула.
   -Вот говорят: «генетическая память, генетическая память»… Эх, высоколобые!.. Не то это, не то!.. Это ж всё…  на уровне инстинктов, первой сигнальной системы, примитива! Не то! Сосут, жуют, лают… Ну, глядя на меня ещё кое- чему научатся… А как свои мысли, опыт свой, мечты  передать этой мелкоте?! Без языка?! Без письменности?! А?
   Попробовала как- то здесь с хозяином поговорить…
   Да- а… Уж лучше б не пробовала! Хохочет, дразнится, как припадочный… Шлёпает себя по губам, какое- то «тпру- тпру» выдаёт. Неужели у меня так же выходит? Домашних позвал… Как в цирке, честное слово… А если мне речевой аппарат не позволяет многие звуки выговаривать, а? У вас же, двуногих, тоже многие шепелявят иль букву «р- р-р» не выговаривают- и что? Уж чего, кажется, проще- то: «Р- р- р!». А я сама слышала ведущую на Пятом канале! И певицу какую- то, тоже с Питера… Может, у них мода там такая? Фишка?.. В городе на Неве… Да и на других каналах- пруд пруди! Я же не дразнюсь. Эх, примитивы…
   И писать не могу. Строение лап не позволяет. А до компьютера не допускают. Хотя читаю бегло и много, благо, и в туалете, и на диванах- везде чтиво разбросано.
   «Генетическая память»… Что сие-  м н е   неведомо, а они… И ещё докторские защищают! А я, вот, ничегошеньки из истории рода своего и не знаю, и не помню… Приснилось, правда, пару раз что- то такое… Необычное…
   Первый раз: дескать, сижу я где- то на краю обрыва. Внизу, вдоль реки, идут какие- то мохнатые слоны. А рядом со мной стоят вонючие волосатики с острыми палками, сопят и смотрят на этот караван со злобой и жадностью, будто на косточку. А когда проснулась- долго ещё ощущала запах этих двуногих. И почему- то чем дальше, тем менее и менее вонючим он мне казался.
   А второй раз приснилось что-то  уж совсем непонятное и непотребное.
   Будто рвусь я с цепи, а напротив меня к столбу посреди двора привязана голая женщина. И разговор сзади:
   -Пётр Ляксеич, спускать?
   -Спускай, Алексашка, спускай!
   Рванулась я к той девице, да проснулась в прыжке. Сама не своя проснулась! Мышцы, как после гона, стянуты. И пена на брылях! В общем, дурацкий сон…
   Вот и вся моя «генетическая память»! Два привета от предков. Не Щекны мы, далеко не Щекны…  Не Голованы…
   Благо, если этой мелюзге с хозяевами повезёт, как мне… А ежели в деревне, во дворе, на цепи?.. Ни грамоте обучиться, ни «Культурную революцию» посмотреть, ни с соседями пообщаться…
   Иль «В Москву, в Москву!» Совсем уж… крест на всей жизни…  « Джунгли каменные» … Откуда это? Не помню… Ладно, завтра вспомним… А пробки?  А какой- то там Церетели?.. Тьфу!
   О, опять Мальчик гавкнул у сторожей! Хороший парень… Наивный, как  бульдог… Косточки всё для меня у забора закапывает. Позавчера, вот…
   Джульетта заснула, скаля в улыбке клыки.
   Луна убежала из зеркала куда- то в сторону садового пруда.

                                 Г Л А В А    9  

   Александр волновался. Джульетта- тоже.
   Оба были при параде. Джулька- расчесана до блеска. Александр- облачен в серый добротный костюм, светлую рубашку в полоску и однотонный галстук. Галстук был слегка зажеван спящим на руках щенком.
   Дверь открылась. На пороге стояла «вязальщица» Валентина.
   -Здравствуйте, Валентина.
   -Зд- дравствуйте… Ой! Подождите, я сейчас!..- Она попыталась прикрыть дверь, но Джульетта уже втянулась в прихожую и с независимым видом обнюхивалась с карликовым пинчером.
   -Они покусают друг друга!- вскрикнула с испугом хозяйка.
   Сашка, воспользовавшись паузой, тоже втиснулся в незапертую дверь.
   -Да нет…- обречённо произнёс он. –Это ж «мальчик» у вас?..
   -«Мальчик»,- кивнула Валентина. –Ромео,- и отчего- то засмущалась.
   -Не бойтесь… Не тронут… Взрослый?-
   -Год.
   Сашка тяжело вздохнул.
   -А мы, вот… Подарить вам хотели… Всё- таки с вашей легкой руки…
   -Какой хорошенький!- Валентина пальчиком потрепала лобастую голову щенка. –А я вот… Вас с кинологом свела- и самой так собаку захотелось!.. Но что бы маленькая и не линяла…
   -Да, у вас своей шерсти хватало, я помню…- мрачно пошутил Сашка, маясь от неловкой ситуации. Но Валентина шутку приняла.
   -Это точно! Хватало! Да что я вас здесь держу?! Идемте чай пить!

   -Недомерок,- пренебрежительно подумала о пинчере Джульетта, проходя следом за ними в кухню.
   -Переросток… Дылда…- с легкой брезгливостью в свою очередь подумал Ромео об овчарке, семеня рядом.
   Разбрелись по кухне: двуногие со щенком- за стол. Ромео резво, на тонких ножках запрыгнул на диван.
   -Как балерон веронский! Всё в обтяжку!.. Тьфу! Стыдобушка!- покривилась Джульетта. Сама же растянулась на полу.
   -Это ж как такой гектар тела прочёсывают? Чеши- не чеши- всё едино пыль останется! Вытрясывать только, как коврик…- подумал Ромео, наблюдая за ней с высоты дивана. –Или пылесосить…

   …-Вот такие вот дела,- печально закончил свой рассказ о Джулькиных родах Александр. –Всех щенков пристроили. Трёх- на таможню, трёх- друзьям раздали, одного- производителю… А этого думали вам подарить. Даже имя выбрали. Матрёна. Вот такие вот дела… Не судьба…
   -Да, не судьба…- таким же печальным эхом отозвалась Валентина.
   Замолчали.
   Из магнитофона негромко звучала мелодия Нино Рота, разделяя общую грусть.
   Ромео незаметно для окружающих смахнул лапой предательскую собачью слезу. Джулька же не отрываясь смотрела на Валентину и мучительно припоминала, кого та ей напоминает.
   Матрёна продолжала спать.
   -Ладно… Пойдём мы,- Александр, как и в прошлый раз, тяжело вздохнул перед расставанием. –Поздно уже. Будем думать…
   -Всего вам доброго. И спасибо за подарок… Извините, что так вышло… наперекосяк…
   Валентина прислонилась к дверному косяку и виновато на них смотрела, будто провинилась в чём. Волосы рассыпались двумя черными крыльями на плечи.
   И Джульетта, наконец- то, вспомнила, кого та ей напоминает! Актрису Оливию Хасси!
   Джульетта приблизилась к Валентине и с благодарностью лизнула в ладонь.

   -Что это ты?- выговорил ей в машине Александр. –Что за собачьи нежности? Малознакомый человек, а ты!.. Не стыдно?
   Щенок, насосавшись вволю из всех восьми сосков, перекаченным мячиком продолжал дрыхнуть, теперь уже на заднем сиденье в коробке из- под конфет.
   -Делать- то что будем? Скоро кулёме полтора месяца стукнет. Думай, родная, думай, кому щенка треба?! И чтоб в радость был!
   В задумчивости открыл окно, закурил машинально и продолжил размышлять:
   -У Толи с Ленкой кошка… У Вики высшего образования нет… У Наташки- муж пьяница… У Кроликовых- своих семеро по лавкам… А главное- повод?! В честь чего, так сказать, дарить?! Что за праздник или юбилей, а?
   Вдруг замолчал и медленно перевёл взгляд на Джульетту.
   -Может, Надежде нашей?..- медленно спросил он. –У неё сегодня день свадьбы… Тридцать лет… Юбилей…- Он поправил измятый галстук. Глаза его постепенно теряли осмысленное выражение. Разум куда- то улетучивался. –Как ты думаешь, а? К юбилею, а? Обрадуется, а? Не обидится? Не выгонит? Точно? Всё- таки родной человек, столько лет вместе… Не должна…  Да мне и жить негде… Не на даче же…
   А Джульетта смотрела на этого родного дурака влюблёнными глазами  и  улыбалась, замирая от счастья: хоть одного ребёнка по- человечески  обучит, в люди выведет! Пусть даже и Матрёну…  
    А хозяйка… Нет, не выгонит! Куда она без нас?.. Скучно же будет.