Качались корабли у пристани,
светило солнце в небе скошенном.
И ты была такая близкая,
но всё откуда-то, из прошлого.
Кричали чайки, пахло рыбою.
И слизь на скалах, словно зеркало,
казалась обделённой рифмами -
так незаслуженно и дерзко.
Дышал. Солоноватость памяти
была созвучна всплеску каждому.
И одинокие шли парами,
пресытившись истомной жаждою.
И всё настолько было ясное,
что даже счастье померещилось:
смеялась шлюха полупьяная
похожим смехом близкой женщины.
Был вечер, корабли от пристаней
в другое утро курсы правили.
В солёной мгле, как будто выстрелы,
раскаты волн врезались в скалы.
Луна висела обесточенным
ненужным шариком постпраздничным.
И звёзды, словно её дочери,
рыдали блёстками над дачами.
А я бежал куда-то в прошлое -
долой от пепельного берега.
Хоть было сложно так и тошно мне -
как плыть от Ичабо до Беринга, -
но вроде добежал. Запыханный,
упал на пепел розовеющий.
Встречали чайки полукриками,
ругалась матом полуженщина.
Располагался час полуденный.
И слизь на пару с рыбным запахом
казалась обделённой людями -
родными, лучшими, для "завтра"...
Качались корабли у пристани,
светило солнце в небе скошенном.
И ты была такая близкая,
но всё откуда-то, из прошлого.