Ромео решил перекусить в кафе. Он в отличие от Нельсона, неприхотливый к обстановке и меню, Дэниел бы сказал, что он неразборчив, но парень, словно наперекор всем принципам, зашел в обшарпанное помещение с пластиковыми столиками и пепельницами. Хорошо еще, что кроме него здесь один, причем некурящий посетитель, а то и задохнуться в табачном дыму можно. Официант лениво переминался с ноги на ногу у барной стойки. Если бы Ромео хотел заказать себе великолепный обед, то даже бы не стал рассматривать неоновую вывеску, но он хотел просто поесть впервые за весь день. Голод буйствовал в желудке. Посетитель развернулся: это оказался статный старик с взглядом человека, уже прожившего свои годы, когда-то он занимал высокий пост или чин, судя по дорогому костюму, но физиономия - озлобленная до омерзения. Однако его брови при виде Ромео взметнулись на лоб, он подскочил, будто под столом притаилась акула, бросился к Ромео, пожимая его руку двумя сухими жилистыми ладонями, это происходило очень долго, будто он не желал отпускать её. А Клевер из вежливости и сострадания к старику не мог отдернуть руку, хотя тот как-то фальшивил в своем гостеприимстве. Он все восклицал:
- Вы Ромео Нельсон! Я аж обомлел, когда разглядел, кто посещает такие заведения! Дэниел для меня легенда, про Вас тоже идут самые разные слухи! Второе пришествие! Мессия! Пророк! Избавитель!
- Живой человек не может быть легендой…- вдруг оборвал его парень.
- Да, уж не обращайте на меня внимание, в моем-то возрасте… Садитесь, садитесь со мной, я заглажу свою оплошность, давайте выпьем вместе за здоровье Дэниела Нельсона, величайшего из великих в нашу эпоху.
- У великих не бывает эпох, - упорствовал Ромео. Он поднялся, собираясь уходить, его взгляд уже прикован к выходу, но старик неожиданным рывком ухватил его за локоть, снова запихивая в кресло, а официант с подносом уже расставлял бокалы. Парень только из-за расстаравшегося официанта не ушел. Ромео отсчитал деньги, прибавив, как положено, пять процентов чаевых к общей сумме и вложил в свое меню, сказав, что он уже все заказал. Он заплатил и за себя и за собеседника, прикинув, что если тот обедает чебуреком, то купив эти коктейли, мог и разориться ненароком. Ромео осушил бокал одним глотком, чтобы уйти побыстрее, горло обожгло холодом, запоздало сообразил, что наелся и кубиками льда. Поднялся со стула во второй раз, ему показалось странным, что старик не удерживает его теперь, а лишь улыбается, нет, скалится, а зубы скребутся друг об друга в предвкушении. Голова закружилась… Ухватившись за край стола обеими руками, Ромео избежал падения. Тут старик встал, выпрямившись, а Клевер, подумал, что он неплохо играл, заискивающе улыбаясь и сутулясь: теперь-то перед ним стоял высокий, возвышающийся над ним, хотя Ромео и выше ростом. Но есть люди, принимающие позу всея правителей, что дает им превосходство. Люди становятся такими от успеха. Но этот человек потерял его, раз пришел в это кофе. Но кто же вырвал успех у старика вместе с сердцем?
Ромео затошнило, он тяжело зашагал к туалету, чтобы облегчить свой желудок и умыться там, может это у него от нерегулярного питания. Интуиция стучалась ему в сознание, что лучше не ходить в туалет, но наркотики, разошедшиеся по крови, убеждали, что если его вырвет, то надо в туалет, потому что если с желудком проблемы - ты идешь к унитазу, а не на улицу. За поцарапанной дверью один унитаз и раковина. Его вырвало всего один раз, потянулся к рычажку для смывания, но кто-то зажал его затылок, будто тисками и окунул в толчок, через рот и нос Ромео вобрал в себя не только свои испражнения, но и чужую мочу с дерьмом, скользким и отвратительно вонявшим. Никакая зубная паста из рекламы не устранила бы этот дурной запах. Он не мог сопротивляться, он размахивал руками, но они лишь болтались. Старик отшвырнул его к стене, громко сказав:
- Вот не уберег тебя Нельсон, или ты еще нахальнее его: ходишь без охраны… Думаешь, управы не найдем? Я все равно умнее него! Я гуманнее, я миллионы людей исцелю от СПИДА, когда он продается как шлюха за деньги.
Пусть меня и казнят за то, что я тебя заражу, но потом мои разработки будут доступны всем русским, настоящим русским, не предателям, истинным славянам, но после твоей смерти.
- Вот уж бред истинный, - сказал Ромео. – Вы чуть Свету не угробили тогда!
- Но она же не умерла?
- Моральный дурак! А это хуже чем слабое умственное развитие!
После последней фразы старик подскочил к нему, нашептывая на ухо с какой-то маниакальностью:
-Я причиню боль тебе, чтобы причинить боль ему, а я размышлял над этим и решил, что я получу удовлетворение от того, что ты, неважно, что он там изобретет: презервативы ли против СПИДА или что-то еще, но ты не будешь иметь детей. Отныне предатели не будут плодиться! Ромео окончательно разморило от наркотиков: он едва уже стоял на ногах, облокотившись об стену. Когда старик стал расстегивать молнию на его шортах, он смотрел куда-то сквозь кафельную плитку. Она грязная и кое-где отколовшаяся. А цвет, цвет нельзя разобрать. Потом он почувствовал боль внизу живота, переходящую в агонию, слабость мешала ему кричать. Это продолжалось бесконечное время, но страх блокировался наркотиками, поэтому разум как-то отстранился от происходящего. Он почувствовал укол, а старик отпустил его, обрушив тело на залитый кровью кафель. Ромео потерял сознание от того, что ударился головой.
Когда старик вышел из кафе, бармен решил проверить туалет, по два человека в туалет не ходят, тем более, если он единственный. А этот парень добрый, от здешних посетителей не дождешься чаевых, только сдачу требуют. А этот парень отблагодарил его. Да и потом не нужны ему трупы в его же заведении! Открыв дверь туалета, официант заскулил от ужаса: его благородный посетитель лежал в луже собственной крови, разбросав руки, будто хотел смягчить падение, а из застегнутых теперь уже шорт текла кровь, рядом валялся пустой шприц. Официант знал, что старик известный доктор, но его низвергнул иностранец, изобличив в мошенничестве и человеконенавистничестве. Официант решил ничего не трогать, а то еще арестуют за то, чего не делал или за сокрытие улик. Но вызовет он сначала скорую, а то еще может и без полиции обойдется.
Бригада скорой ввалилась в туалет и водрузила Ромео на носилки. Раздев же его уже в микроавтобусе, задохнулись от ужаса, увидев, что парня не просто избили, а еще и кастрировали. Но еще страшнее то, что анализ из их портативной лаборатории показал, что парень заражен СПИДОМ. Тут они подумали, что парень сам инфицировал чью-то дочь, а сердобольный папаша занялся самосудом. Они вкололи ему обезболивающее, а потом доктор стала обшаривать карманы Ромео, но паспорта не нашла, зато извлекла на свет новенький айфон, где в списке контактов одни иностранные имена, в том числе и Дэниел Нельсон. Находясь в состоянии самозабвения, руки у нее тряслись, она сжала телефон покрепче, нажимая на вызов. Прислонила к уху. Раздались гудки, а после изматывающего ожидания, прозвучал уверенный голос самого Нельсона:
- Да, Ромео?
- Доктор Нельсон, с Вами говорит врач скорой помощи, помните низвергнутого академика? Он обычно обедает в том кафе, а в нем сегодня мы обнаружили Ромео. Кастрированного, накаченного наркотиками под завязку и инфицированного СПИДОМ!
- Сможете довезти живым?
- Да… Да..
- Знаете мой адрес?
- Конечно.
Барни, объедающийся блюдами, приготовленными Антонио, смотрел на Нельсона широко раскрытыми глазами, в этот момент он отправил вилкой в рот кусок кролика, но подавился от новостей Нельсона, а сейчас покраснел от кашля и частых глотательных движений, направляя кролика в правильное русло.
- Ну вырастим мы ему яйца на твоем заводике, - хрипло проговорил Барни, – а вот что будешь делать со СПИДОМ?
- Все это делать будешь ты, а я сейчас буду вместе с полицией общаться с нашим чудо - доктором! У него есть антидот, и он мне его отдаст с рекомендациями по применению.
Перед микроавтобусом открыли громадные ворота, он прокатил до самого здания, заехав на бордюр. Шофер теребил руль, будто хотел содрать с него резиновую обшивку. Когда Ромео вынесли на носилках, выбежавшие Тим и Барни, показывали путь, а еще шокированный врач спросила:
- А где же… Нельсон?
- Нельсон сейчас беседует с академиком по-английски! – хохотнул Барни.
Девушка не стала уточнять, что это значит, но поняла, что глупый (и академики бывают глупыми) академик скоро превратиться в труп, если Нельсон такими темпами идет по следу. Тем более, что его жену чуть не заразили, но инфицировали половину МГУ эти несчастные инквизиторы.
Но и выше инквизиторов есть инстанция! Девушка поежилась, ее только сегодня повысили в должности, она так гордилась с утра своим новым званием, но теперь она изнемогала от событий, топивших ее в воронке ужаса. Она опустилась на кресло, залпом выпила горячий чай, отказавшись от алкоголя, так как работала и спросила придушенно:
- А мне ничего не будет? Я же сделала все, что могла!
- Вот если бы ты позвонила позже или не позвонила, тогда бы тебя никто чаем не угощал, - сказал Барни, расплывшись в улыбке. Ему нравилось изучать эту еще неиспорченную низкой зарплатой (если она и будет испорчена в будущем зарплатой, то только ее большой суммой). Дэниел уже говорил об этом с Генри, эта девушка только с института, а уже разъезжает в своем микроавтобусе, значит целеустремленная и способная. Но сейчас она шокирована случившимся. Да так, что вертикальное положение принять не торопится.
- Ты сейчас езжай домой, отоспись, а завтра возьми выходной, а то нервы сдадут от таких сюрпризов.
- О, нет, мне нужно работать! А что с этим парнем, он так и останется…- тут она всхлипнула.
- Нет, тут у нас целый завод органов, сейчас, кстати, Тим выращивает ему новые яйца, а потом мы ему это так пришьем, что будет лучше прежнего.
Она рассмеялась с нервозностью, близкой к истерике, Барни сел рядом с ней на диван, с медлительностью обнял ее, его пальцы пока сомкнулись за ее спиной, успели попорхать по ее груди. Она не отказалась от объятий и последующего за этим поцелуя. Он не сразу заметил тоненького золотого обручального кольца, но объявил с улыбкой, когда она поднялась, чтобы уйти:
-Оставь мне свой номер, я тоже женат, но маленькие приключения не помешают нам обоим, иногда стряхнуть с себя условности – это как терапия. Она начертала свой номер телефона в его записной книжке. На чистой странице. Он сделал то же самое в ее ежедневнике.