Летят запорожцы верхом на ведьмах,
используя женщин, как транспортное средство.
Движущийся ветер заблудился в ветках,
развеваются на деревьях вышиванки предков.
А первый среди запорожцев гетман сивоусый
верхом на самой удобной стюардессе,
а что бы в воздухе синем не было грустно,
товарищи громко поют. Развеваются песни.
Хорошо нам козакам на воздушных бабах,
украинские ведьмы лучше всякого самолёта,
в наших лапах горит национальная сабля -
охраняем свою землю от турецкого флота.
Не слезая с седла, дружно бражничаем в небе,
подливаем друг другу безответственного самогона,
закусываем треснувшим сухарём хлеба,
а внизу простирается степь, полная разгона.
А на границе с Украиной сидит Параджанов,
заплетает в бороду азербайджанские маки,
а над ним запорожцы летят, со своим атаманом,
ищут места для внимательной посадки.
- Полетели с нами, у нас есть лишняя ведьма,
посмотрим на мир с высоты лёгких женщин.
Прольём своё чистое, своё голубиное семя
басурманкам на голые, незамужние плечи.
Полетели все вместе, в Константинополь,
поглядим, как живут запутанные византийцы.
Их жилища стоят, как пчелиные соты,
а на женщинах растут симпатичные лица.
Полюбуемся на гнездо софиевского храма,
там читают книги библиотечные монахи.
Умные люди грызут древнегреческий мрамор,
кровь по улицам бежит с пересоленной плахи.
Ведьмы носят козаков на реактивном теле,
обтекаемый Параджанов парит на девице.
Подумали запорожцы и все полетели
к императору греков и его императрице.
И летят запорожцы через чёрное полное море.
Двусторонние турки, как раз обложили город.
Пришло в Константинополь архитектурное горе,
в каждом доме живёт единственный голод.
А запорожцы смотрят сверху на войну религий:
тянут турки корабли по толстому слою жира,
догорают, сваленные в кучу, кожаные книги,
только пепел порхает от прошедшего мира.
Козаки, подлетая, машут выпуклой саблей,
Мухаммед по ним палит из чугунной пушки,
кровь всё гуще становится с каждою каплей.
В жалостливый рай спешат зарезанные души.
Пролетая, запорожцы на турок плюются,
показывают им сложные, христианские дули,
а под ними безнаказанные ведьмы смеются.
Янычары хватают их за отвислые груди.
Наблюдает Параджанов за истории чудом,
разгорается красота православного заката.
Средь пожара бегают обнажённые люди,
на крови размякла средневековая слякоть.
Над империей дымит загорелое солнце,
порхают из Библии вырванные страницы,
безнадёжные иконы над страной кровоточат.
В бороде Параджанова клюют гусениц птицы.
На музыкальных инструментах играют сельджуки,
кушают чистый шашлык, славят Аллаха,
заплетают в узор гибкие арабские буквы.
Замолчала кириллица от военного страха.
Полетели запорожцы тогда в Украину, обратно,
дома каждого ждёт взаимная жинка.
Сели за прибранный стол, зайдя в личную хату
и выпили за упокой Византии - на её поминках.
