Сигареты (Рассказ)

В салоне машины пахло чисто мужским  одеколоном. Терпким и слегка горьковатым. Таким пользуются мужчины далеко за сорок. Уже засахарившиеся, но считающие себя еще хоть куда. Они пользовались им в свои 20, когда он был модной и единственной новинкой, и продолжают пользоваться спустя 30 лет. Привычка к стандартам. К запаху одеколона примешивался запах сигарет. Не слишком дорогих, не слишком дешевых. Тоже привычка. Тоже стандарт. Я почему-то все еще видела этот красный огонек зажженной сигареты. Дым от нее вылетал из его рта и терялся в утреннем тумане.
Он спросил: не холодно ли мне. Я отрицательно покачала головой. Наверное, он решил это исправить: открыл окно и закурил. Внутрь ворвался холодный воздух. Он принес с собой запах бензина и машинного масла.  Я одернула куртку и посильнее вжалась в сиденье, пытаясь сохранить остатки тепла. Это была уже его третья сигарета за последние полчаса, и я никак не могла понять, как можно курить при таком ужасном  непрекращающемся кашле.
Запах этих сигарет меня раздражал. С его-то деньгами он мог курить что-нибудь получше. Но он всегда отдавал предпочтение именно этим сигаретам. Для него это стало не просто привычкой, это уже был какой-то ритуал. И он повторял его ежедневно, выкуривая пачки по две этой дряни.
Что меня всегда поражало в нем так это его, скажем так, скромность. Он был богат, очень богат. Но никогда не носил толстых золотых цепей, дорогих костюмов и набора перстней на пальцах. В его распоряжении была четверка дорогущих машин, а он чаще выбирал пятую, попроще. А еще… еще он никогда не прикасался ко мне. Порою в его заплывших глазках читалось какой-то ленивый интерес, но он быстро угасал, теряясь в облаке сигаретного дыма. Я не хочу сказать, что он был хорошим человеком. Не был. Он был ужасен в отношении с людьми: вечно был недоволен подчиненными, высокомерен с мужчинами и груб с женщинами. Но я, я была для него чем-то неприкосновенным, какой-то особенной куклой. Я вообще не понимала, зачем я ему? Он взял меня под опеку 4 года назад, когда мне было 13. Мои родители… да черт их знает, где были мои так называемые родители! Я их никогда не знала. Просто однажды ко мне пришли и сказали: «Собирайся, тебя забирают». Хотя это прозвучало скорее, как «собирай свои манатки  и уматывай. Я знаю, что тебе там будет неимоверно плохо, и я рада».  Да, у нас была очень «милая» директриса детдома. Впрочем, она была права. Мне действительно было плохо. Не хуже, чем в детском доме, но все же. Меня притащили в огромный роскошный особняк и сказали, что теперь это мой дом. Собственная комната, собственная ванная, гардероб, полный различных тряпок, и пара горничных, готовых выполнить любое твое желание. Маленькая девочка была в шоке. Хотелось забиться в угол и тихо скулить. Но я привыкла. Вы скажете, что же в этом плохого, ведь у меня было все, что я пожелаю. А что в этом хорошего-то? Вдруг на вашу голову сваливается незнакомый мужик, берет вас за руку и тащит в неизвестном направлении неизвестно с какой целью.
Поначалу я пыталась узнать: зачем он это сделал, зачем взял меня под опеку. Но он всегда говорил, что-то типа «ты и дальше хотела гнить в этом гадюшнике?» или «тебе от этого плохо?» Так что в скором времени я просто перестала задавать вопросы. Хотя порою мне казалось, что этим самым поступком, он хотел загладить какую-то вину в своей жизни, а может одним добрым делом хотел искупить все остальные грязные и мелочные. Всем своим знакомым он представлял меня, как свою племянницу. Не сказать, чтобы они ему верили, однако никогда ничего не говорили вслух. Им было определенно приятнее додумывать самостоятельно и медленно смаковать подробности нашей личной жизни.
Впрочем, все было не так ужасно. Он дал мне прекрасное образование. Лучшие учителя, уроки танца,  игра на фортепьяно, конные прогулки и прекрасная библиотека. В этом доме было практически все, может именно поэтому я редко его покидала. А может потому, что я так и не смогла завести себе настоящих друзей. Было много знакомых, но их избалованному обществу я всегда предпочитала книги. Они считали меня странной, эти барби, папины дочки, только и умеющие, что говорить о шмотках, модных тенденциях, парнях и снова о шмотках. Я же так и не научилась тратить бесчисленное количество денег на побрякушки. Время от времени он давал мне карточку, садил в машину и отправлял с водителем и моими «няньками» по  магазинам. «Купи себе чего-нибудь», - говорил он. Что значило «можешь не возвращаться пока не потратишь как минимум баксов 500». Я молча кивала головой и отправлялась за покупками.  
Ходить по торговому центру не было никакого желания. Вокруг порхали восторженные служанки с горящими глазами, охали, ахали и тащили меня за руки в очередной бутик. Сзади обычно невозмутимо шел водитель. В такие моменты я находилась в каком-то своем ирреальном мире. Мне совали в руки какие-то тряпки, я что-то примеряла, тупо пялилась в зеркало, отрицательно качала головой и снова что-то натаскивала на себя. В конце концов, я все же вырывалась из этого ада, служанки уже слегка приутихли, а сзади как всегда невозмутимо шел водитель, теперь уже нагруженный пакетами.
Вот как-то так прошли эти 4 года. Впрочем, к черту эти лирические отступления! Он уже докурил и закрыл окно. В салоне стало чуть теплее, но я все же не рисковала доставать руки из карманов. Он забрал меня, почему-то сам, с урока по фехтованию и сказал, что мы едем на встречу. Сейчас, конечно же, мы приедем домой, меня затолкают в платье, соорудят каркас на голове, поставят на каблуки и «выпустят» в свет. Там конечно будет неимоверно скучно, взрослые дяди будут обсуждать свои взрослые дела, их спутницы будут обсуждать друг друга и точить зубы, я буду разглядывать блики на гранях бокалов и мило всем улыбаться.
Ну, что ж… меня действительно запаковали в платье, сделали на добрых 20 см выше с помощью 12-сантиметровых каблуков и какой-то корзины на голове, сделанной из моих волос. Сидя на заднем сиденье авто рядом с ним, я уже мысленно умирала от скуки. Но он меня удивил. Мы приехали в ресторан, а не на чью-то пафосную вечеринку. Столик был заказан на троих. Я недоуменно посмотрела на него, он ответил мне взглядом «садись и скоро все увидишь».  Ждать пришлось не долго. Вскоре к нам присоединился мужчина. Он чем-то походил на моего опекуна, только был выше, стройнее и моложе. Мне он представлен не был. Заказ был сделан и выполнен уже давно. Кроваво-красное вино поблескивало в бокалах, мой опекун разрезал на кусочки полупрожаренный бифштекс, словно бы не хотя ковырялся вилкой в салате незнакомец. Я не выдержала и, наплевав на все правила хорошего тона, в лоб спросила:
- Кто это?
Незнакомец оторвал взгляд от созерцания салата и ответил:
- Я его брат.
- Ооо… - протянула слегка удивленная я.
- И твой отец, - совершенно спокойно, словно бы между делом, произнес мой опеку.
«Что? Отец? Какая глупая шутка. Хотелось истерически рассмеяться им в лицо и случайно упасть горлом на нож. Хотите сказать, что я 4 года прожила у своего родного дяди, не подозревая об этом? А где же был мой так называемый отец в это время? Где он был всю мою жизнь?»
Я искривила рот в какой-то жуткой фальшивой улыбке и вежливо поинтересовалась, какого черта тут происходит. Мне попытались втолковать про сложные жизненные обстоятельства, мою истеричную мать и непрекращающиеся попытки меня отыскать. Все это плохо стыковалось в моей голове, вернее оно совершенно в ней не укладывалось. Я молча встала из-за стола и вышла подышать свежим воздухом. Будто кислород мог помочь мне собрать все кусочки пазла…
«Отец… Теперь у меня есть папочка. Удавиться просто можно. От счастья. Выходит все эти фальшивые игры в доброго родного дядю не такие уж и фальшивые…»
Кто-то подошел и стал рядом. Не поворачивая головы, я поняла, что это… мм… мой… отец… Он просто молча стоял рядом.
- Семнадцать лет. Семнадцать лет я жила с мыслью, - слова давались с трудом, их приходилось выталкивать из себя, - что у меня никого нет. Четыре последних года, я прожила в недоумении, чего от меня вообще хотят. Почему??!
- Извини… - прошептал он.
Это его «извини» сделало, пожалуй, только хуже. Я посильнее стиснула зубы и промолчала.
- Я тебя действительно искал, все это время искал, - нарушил молчание он.
- Меня нашел твой брат… четыре года назад… - язвительно пошипела я.
- Это сложно объяснить… - начал он.
- Еще бы… - я была непреклонна.
- Но я надеюсь, мы все уладим, - попросил он.
- Я тебя совершенно не знаю, - упрямо мотнула головой я.
- Так может быть, познакомимся? - он улыбнулся и протянул мне руку.
- Не сегодня, - искривила губы я и, развернувшись, зашагала куда-то по мостовой.
Он даже не попытался меня остановить. А мне даже не нужно было поворачиваться, чтобы убедиться, что он пребывает в глубоком шоке. Он явно такого от меня не ожидал. А что он думал? Что все будет так легко? Нет уж..!
Я шла и с каким-то злобным остервенением стучала каблуками по дороге, словно вбивала невидимый, но добротный гвоздь в столь же невидимую совесть моего новоиспеченного папочки. Мысли об этом доставляли мне какое-то особенное наслаждение. Казалось бы, я должна радоваться, что все так замечательно складывается, но вот радоваться, по сути, было нечему.
Все это казалось какой-то плохо поставленной комедией. Не бывает такого. Не бывает. Как-то не верилось мне в happy-end. Сзади медленно следовала машина. Так и знала, что одну меня никто не оставит. Это не в правилах моего дядюшки.
Я сняла эти проклятые каблуки и просто выбросила обувь в воду. На грязную мостовую я не обращала никакого внимания. Было приятно наконец освободится от этого орудия пыток. Людей на улице сейчас было мало, да и без каблуков подол платья сразу же начал подметать землю, так что никто бы и не заметил этой моей маленькой вольности. Так босиком я прошагала до первой попавшейся скамейки. Вид с нее открывался прямо на реку. Я села и бездумно уставилась на водную гладь. Справа, недалеко от меня, остановилась машина. Я скорее почувствовала это, чем увидела или услышала. Тот факт, что даже сейчас я не могу побыть одна, меня неимоверно взбесил. Всю мою жизнь со мной всегда кто-то был рядом. Это отнюдь не делало меня счастливой и совершенно не спасало от одиночества. Все эти люди находились рядом только физически, духовно же близким не стал никто. Сначала это были дети из детского дома, где каждый старался забиться в свой угол, потом прислуга в доме дядюшки, которая просто молча выполняла работу, бесконечные вереницы сильных мира сего, чьих имен я не запоминала, и мнимые подруги, готовые променять меня на новую модную безделушку. Вот и сейчас в паре десятков метров от меня стоял молчаливый конвой.
Летний вечер был теплым и свежим. На волнах меланхолично покачивался запущенный кем-то бумажный кораблик. Для города здесь было удивительно тихо и пусто. Я закрыла глаза и попыталась ни о чем не думать, я не хотела сейчас ничего решать, но получалось плохо. Рядом послышалось какое-то движение, я резко вздернула веки. С другого края скамьи примостился парень. Я мысленно выругалась: ну что ему стоило сесть на какую-нибудь другую? Их тут полно вокруг, и все они, кстати, пусты. Я молча вздохнула. Похоже, одиночество мне сегодня никак не светит. Я отвернулась от него  и снова уставилась на воду. Красный кораблик куда-то исчез. Жаль…
- Вы не против, если я закурю? – как-то виновато улыбаясь, спросил он.
Я безразлично пожала плечами. Он прикурил и выпустил в воздух призрачное облачко дыма. Минут десять мы сидели молча: он неспешно курил, глядя куда-то вдаль, я, слегка повернувшись, разглядывала его из-под полуопущенных век. Темноволосый, с четко очерченными чертами лица, стройный, подтянутый, симпатичный. Он докурил и метко забросил окурок в недалеко стоящую урну. Я отметила его длинные красивые пальцы, как у пианиста. Должно быть, он и правда играет. Парень взъерошил непослушные вихры и чему-то улыбнулся. Наверное, он заметил, что я за ним наблюдаю, а потому я перевела взгляд на закат.
- Красиво здесь сегодня, - мечтательно протянул он, тоже глядя на небо.
- А я здесь впервые… - мне не хотелось с ним говорить, но я почему-то ответила.
-  Проблемы, да? – полуутвердительно спросил он.
Я кивнула. Проницательный парень.
- Решишь, - уверенно заявил он.
Мне захотелось съязвить, сказать, что он ничего не знает, но что-то меня остановило. Ведь действительно, он прав. У каждой проблемы есть как  минимум два решения. И я вдруг осознала, какое из них верное.
- Уже уходишь? Жаль… - кажется, ему действительно было жаль, жаль отпускать девушку, которая за все время произнесла всего лишь одну фразу.
- Да, мне пора, - вторая и последняя моя фраза в этом разговоре.
- Удачи… - услышала я, уже подходя к машине.
Водитель вышел и открыл мне дверцу. В ее тонированном окне я на мгновение увидела парня. Он снова курил. В отличие от дядиных сигарет запах этих мне почему-то нравился. Я словно снова оказалась рядом с этим парнем и вдохнула сигаретный дым. И впервые не закашлялась.
Я села в машину и сказала «домой». Я действительно  все решу. Теперь я это знаю.