Капитан Немо открывает собой электрический век;
паровые котлы машут дымом из труб, прощаясь.
В гидросферу выходит первый, сухой человек,
он стоит в водолазном костюме, всему улыбаясь.
Капитан Немо бодро ходит под круглой водой,
за ним тянутся длинные шланги, дающие воздух.
Пузырьки углекислого газа встают над его головой -
он идёт, водолаз. Он шагает, обутый, по звёздам.
Электрическая подлодка за ним следом плывёт.
Нет, он тащит её за собой на растянутом тросе.
Проплывающим рыбам он смотрит в раззявленный рот.
Чешут ржавые спины киты о надводное солнце.
Капитан Немо, смотри, как горят городские огни,
цивилизация сохнет, словно бельё континентов.
Двадцать тысяч лье среди рыб - мы остались одни,
"Наутилус" мотает круги колоссальной, подводной ракетой.
Капитан Немо давит кораллы, идёт по песчаному дну;
иногда он выходит наружу, сверкая начищенным шлемом.
Посмотри, капитан, как из прошлого времени люди бегут,
новому веку навстречу бегут - меж землёю и небом.
Вытянув клешни, Европа лежит, словно краб;
империи свили гнездо и сидят на воинственных яйцах.
Как подводная лодка, над Европой летит дирижабль,
соборы тыкают вверх непростым католическим пальцем.
Капитан, постой. Послушай меня, капитан, не спеши.
Оставайся всегда в золотом, девятнадцатом веке,
на исходе его, на задворках, в деревенской глуши,
где о жизни простой не забыли и верят ещё в человека.
Капитан Немо, замри. Ещё шаг и уже не вернуть
ни гармонии сфер, ни механических взглядов науки.
Лучше в море вернись, продолжай под водою свой путь -
скорее наполнить кингстоны, задраить железные люки.
Но, увы, девятнадцатый век на исходе. Пар своё отмахал.
Вдалеке канонерки дымят наподобие паровозов.
Капитан выходит с глубин, покидает святой океан.
Сняв резину с себя, он кричит в окружающий воздух.
Капитан Немо выходит - за ним тянутся вслед провода,
земноводные трубы от него в глубину пропадают,
а на том конце электричества разгораются в ночь города,
аэропланы, жужжа, как стрекозы, громоздко летают.
Девятнадцатый век, прощай. Мировая война на носу.
В иллюминатор субмарины смотрит Жюль Верн бородатый.
Девятнадцатый век незаметно подходит к концу
и Жюль Верн всё подробно заносит в бумажные карты.