Гнусный Граф неотступно тащился следом. Опустившийся потомок древнего рода оказался на редкость упорным парнем. Его комбез превратился в лохмотья. Обуви, как таковой, на нём практически не было. Подошвы ног покрылись волдырями, а красная кожа струпьями висела на незащищённых от солнца местах его отощавшего тела.
Гарчи и сам еле волочил ноги. Но упрямо тащил на спине огромный мешок, набитый мусором – если они выйдут к звездолёту, то будет на чём лететь.
Гарчи заметил в песке облезлую банку из-под пепси. Он с неохотой нагнулся и хотел уже было поднять смятую жестянку, как сзади на него наткнулся обессилевший Граф, и оба снопами повалились на раскалённый песок.
У Гарчи уже не достало сил, чтобы вскочить и отпинать проклятого потомка сановных паразитов, и обложить его трёхэтажно, как не раз уже случалось за их путешествие. На безымянном звездолёте, приобретённом на всю имеющеюся наличность - на две пятых доли хватило накоплений Гарчи, три пятых внёс промотавшийся Граф – они подрядились доставить какие-то миссионерские грузы на Внешние Рубежи. Опасность предприятия состояла лишь в том, что это было далеко и места до недавних времён были беспокойные. Но сейчас там было тихо и мирно. Не то, что здесь, в раскалённых песках негостеприимной планеты. Гарчи повернул к лежащему рядом Графу разъярённое лицо, и с сухих губ его сорвалось злобное рычание:
- Ну, всё, Граф, молись... – Рука скользнула к бластеру.
Но упрямец лежал неподвижно, уткнувшись носом в песок.
Пятьдесят два часа они бродили под палящими лучами чужого, незаходящего солнца. Рискованная посадка, связанная с необходимостью пополнить топливный запас, оказалась бесполезной. Второй спутник Аметы принадлежал к тем сорока трём космическим аномалиям, где песок не годился для топливных реакторов!
Если бы Гарчи два месяца тому назад не пропил аварийный блок связи и не заложил бы картотеку, то чёрта с два они стали бы садиться на эту планету!
Выглядела-то она заманчиво! Ещё бы, полна коробочка кислорода! Привозной, конечно, в озоновой сетке. Но на песок-то, по всем законам, они имели полное право. А он оказался непригодным!
Едва они это осознали, как в небе закружился серебристый кватроплан. И через пару минут робот-секретарь высыпал на их бедные головы ворох информации.
Планетка являлась частными владениями барона фон Блюнзена. И сдавалась всем желающим испытать прелести караванного перехода через раскалённые пески и прочие забавы толстосумов. После пышных описаний тенистого великолепия имеющихся оазисов, дворцов, бассейнов, гаремов – как мужских так и женских, робот учтиво осведомился – не желают ли господа поохотиться на песчаного ящера, и, получив отрицательный ответ, наконец-то догадался спросить, что же угодно господам?
- Господам угодно добыть горючего и убраться ко всем чертям. – Коротко и по существу ответил Гарчи за двоих.
- Минуточку. – Попросил робот. - Я должен связаться с хозяином.
Его фацеты померкли, и только слабое попискивание маячка подтверждало его жизнеспособность. Ровно через двадцать минут отвалилась плата на его груди и на экране парни увидели самого фон Блюнзена. После приветствия, барон безапелляционно заявил, что с них причитается штраф в десять тысяч талантов за нахождение в частных владениях, четыре тысячи на каждого за воздух – итого восемь, и за несанкционированную посадку вне зоны космопорта, что расценивается, как вторжение на территорию планеты и карается…
Не долго думая, возмущённый Граф навёл бластер на робота и предупредил, что разнесёт железного болвана в клочки, использует клочья на горючее и смотается с планеты раньше, чем легавые оторвут свои паршивые зады от кресел. Робот-секретарь стоил больших денег – на это был весь расчёт. Гарчи не спеша, вынул из кобуры свой бластер и, согласно кивая, плечом к плечу, встал рядом с Графом.
Фон Блюнзен снисходительно усмехнулся и предложил окончить дело полюбовно. А именно: после последнего пикника на планете осталась уйма мусора. Барон аннулирует штраф, а парни, поработав уборщиками, наберут свои необходимые тридцать кэ гэ мусора для реактора и могут катиться на все четыре стороны.
***
И, если бы не магнитная, а за ней и банальная песчаная буря, всё было бы, как говорится, путём. Но вышли из строя карманные навигаторы, размагнитился компас, и вот уже пятьдесят два часа неизвестно где сиротливо стоит их ракета. А сами они валяются в раскалённой пустыне и один, кажется, собирается прикончить другого. Но тот, другой, лежит, уткнувшись носом в песок, и не подаёт признаков жизни.
- Ч-чёрт, ты что, сдох что ли?! – Гарчи потыкал в распростёртого рядом дулом оружия.
Тот не пошевелился. Под лёгким напором раскалённого воздуха, текучий песок струился замедленным потоком, незаметно засыпая лежащих. Слышно лишь тихое звучание ветерка, словно ребёнок дует в дырочку ключа.. На белом небе ни тучки! Робот фон Блюнзена предусмотрительно не показывается на глаза. И зной. Нескончаемый, безмерный, тошный зной!
- Граф! – Гарчи откинул свой мешок и рывком перевернул спутника на спину. – Гра-аф!!! – Вопль вырвался из его груди.
Он лихорадочно отстегнул от пояса фляжку. Трясущимися руками свинтил пробку и влил тёплые остатки в сухую яму беззвучного рта Графа. Большая, алмазом сверкнувшая на солнце, капля скатилась с уголка губ и оставила влажный, живой след на серой от пыли, небритой щеке.
- Граф…
Лежащий на спине разлепил веки. Пронзительные голубые глаза бессмысленным взглядом скользнули по Гарчи и уставились в безоблачный небосвод:
- Ракеты… - С трудом выдохнул Граф.
- Очнись! – Засуетился Гарчи и пошлёпал приятеля по щекам.
- Ракеты… Вон там. – Повторил упрямец и вновь потерял сознание.
Гарчи бессильно оглянулся и, о чудо(!) – несколько серебристых веретёнок (несколько!), действительно, спускались на планетку. Гарчи вскочил на ноги. В знойном движении воздуха он следил, как знакомые силуэты дружной стайкой скрылись за близким горизонтом. Прикинув расстояние на глаз, Гарчи осмотрелся. Огромный мешок с мусором и лежащий в беспамятстве спутник – весь его багаж.
Мысль работала, как счётчик такси. Десять миль с таким грузом не одолеть. Оставить Графа? Нет. Окочурится, пока Гарчи доберётся до людей. И вернётся назад. Да, и есть ли там люди? Может, всё это привиделось? Может, всё… мираж?
Боже! Значит, никаких ракет не было? Гарчи сокрушённо опустился на горячий песок и, стиснув кулаки, долго потрясал ими, грозя неизвестно кому. Затем погрузился в тягостное оцепенение.
Спустя некоторое время он решительно поднялся. «Сидение под раскалённым солнцем ещё никому не придавало сил». - Убедительным голосом сказал он сам себе. – « И пусть там хоть десять, десять десятков, десять тысяч этих чёртовых, миражей, надо идти вперёд!»
Внимательно осмотрев свою фляжку, Гарчи без сожаления отшвырнул её в сторону. Немного постоял задумчиво. Сходил за фляжкой , вернулся и стал отстёгивать от пояса и вытаскивать из многочисленных карманов своё добро. Усмехаясь над собственным барахольством, он всё сложил в мешок. То же самое он проделал с поясом и карманами Графа. Аккуратно завязав мешок тесёмочкой, Гарчи поднял Графа, взвалил его исхудавшее тело себе на спину и, не оглядываясь, пошёл прочь от мешка, туда, где скрылись ракеты, старательно отгоняя мысли о миражах.
Наконец, то в природе произошли некие изменения. Бесконечный день на планетке кончался! Уже несколько часов тащился Гарчи навстречу прохладе и темноте. Тощий Граф с каждой милей тяжелел, казалось килограмм сразу на сто. А последние силы таяли поминутно. И вот Гарчи рухнул со своей ношей и больше не поднялся. Так они пролежали часа три. Солнце скрылось за песчаными холмами. Но было ещё относительно светло. Воздух заметно охладился, ветер утих, и в сумерках стало ощущаться осторожное движение каких-то живых тварей. И только, источающий жар, песок напоминал о зное ушедшего дня.
Граф лежал на боку около Гарчи и прикидывал, сколько продлится эта ночь Без малого, трое земных суток они пылили на этой планете, изнывая от жары. Теперь, по всей видимости, их ждало обратное. Холод уже давал о себе знать. Всё, что могло им помочь, Гарчи оставил в мешке. На двоих был один бластер, пакетик жвачки и ключи от ракеты и пульта. Не густо.
Граф мучительно поднялся на колени и медленными, сомнамбулическими движениями стал рыть яму в горячем песке. Когда глубина показалась ему достаточной, он подполз к Гарчи и, изображая бульдозер, всей силой мышц своего тщедушного тела, натужно пыхтя, столкнул того в яму. Присыпав его песком, так что осталась торчать только голова, Граф, надорвав пакетик жвачки, вложил Гарчи за щеку тонкий пластик, волнующе пахнущий мятой.
Обессилев, Граф долго лежал рядом с торчащей из песка головой, но подкрадывающийся холод подстегнул его и он принялся рыть яму рядом.
Проснулись одновременно. Песчаная постель остыла, и спасения от холода больше не было. Огромные звёзды равнодушно сияли на чёрном небе. Откуда-то доносились странные, дребезжащие звуки. Стряхивая с себя песок, парни поднялись на трясущихся ногах и не сговариваясь, обернулись на тёплое свечение за холмами.
Чем ближе они подходили, тем явственнее звучала музыка. Наконец, перевалив гребень песчаного холма, они увидели большой лагерь. Веретёнообразные, далеко не новые, ракеты, образовали большой круг, внутри которого горело с десяток костров. Прямо на песке лежали ковры и скатерти, заставленные угощениями. Зажигательную, сумасшедшую мелодию играли музыканты. А среди всего этого великолепия ели, пили и плясали весёлые люди в ярких одеждах, дьявольски счастливые и красивые в мерцающем, волшебном свете костров.
- Цыгане… - Прошептал Гарчи.
Ни музыка, ни танцы не прекратились, когда из тьмы песков вышли два измученных путешественника. Им дали умыться, напоили и накормили. Проспав часов двадцать каждый, Гарчи и Граф обнаружили всё ту же ночь и те же скатерти с сытой пищей. Всё так же вызывающе пела скрипка, звенели тамбурин и золото с серебром на шеях изапястьях черноглазых прелестниц. И по-прежнему полыхали костры, согревая и освещая безудержных танцоров. Робот фон Блюнзена бесцельно катался между кострами – на нём развевалась в такт музыке пёстрая шаль, а квадратную голову украшала широкополая шляпа.
Закружившись в вихре событий, Граф и Гарчи не преминули воспользоваться ситуацией. Они наплясались, нацеловались (чего греха таить?), наелись и напились до отвала. Свалились там, где застал их сон, и вновь проспали много часов кряду.
А когда продрали глаза, их, всё ещё одурманенному взору, предстала такая картина:
Последняя ракета табора взмывала в рассветную высь, а на её место, самодовольно опускался полицейский катер. Не в силах что-либо предпринять, Гарчи и Граф тупо наблюдали, как из его люков выскочила свора полицейских, и бравый молодой лейтенантик, важно прошествовав по остывшему песку, остановился перед сидящими на протёртом ковре приятелями:
- Вы арестованы, господа!
- За что это? – Искренне удивился Граф. Гарчи только морщил лоб, силясь что-то сказать.
- За нахождение в частных владениях. Пользование воздухом Несанкционированную посадку… – Чеканил с упоением летёха.
- Не фиг, не фиг! – Смог, наконец, выговорить Гарчи и изящно покачал пальчиком. – Мы здесь… работаем....
- …?!
- Да, - Подтвердил Граф. – Мусорщиками. Спросите вон… фон Блюм… Блюнзе… на!
Лейтенант с сомнением посмотрел на их опухшие, небритые физиономии и оглянулся на шум приближающегося робота.
- Совершенно верно! – Подтвердил робот-секретарь. Сквозь дыры в шляпе, мигал его изумрудный глаз. За гусеницей волочилась старая, драная шаль. – Эти ребята подрядились собирать мусор на планете барона фон Блюнзена. А циганская банда, которую вы обязаны были выпроводить, лейтенант, улетела. Вы плохо справляетесь со своими обязанностями, лейтенант! – Голосом фон Блюнзена закончил робот.
Лейтенант покраснел и, указывая на что-то за спинами ребят, срываясь на фальцет, выкрикнул:
- А это ваша ракета?!
Парни оглянулись. Их маленький звездолёт, с распахнутыми люками торчал среди унылого пейзажа.
- Наша. - Хором подтвердили они, несказанно удивившись, но мало обрадовавшись.
За содержимое уже нельзя было дать ни цента.
- Лейтенант! - из люка высунулся капрал. - Здесь никого нет, только груз – нательные крестики. Библии и Евангелия от Мат… Мат…!
- Матфея, болван! – Прошипёл Лейтенант и, не зная к чему придраться, бегло окинул взглядом утлое судёнышко:
- Почему нет названия?! – Взвизгнул оконфузившийся молодец. - Как называется корабль?
- Корабль… теперь называется… - Гарчи приобнял Графа - … Дубль Гэ – « Гарчи – Граф» - И оба с хохотом повалились на спины.
Полицейские понуро потащились в свой крейсер.
Марина Гаки