Огней так много золотых... (Рассказ)

Огней так много золотых…
В жизни бывают настолько неожиданные встречи, что удивля-ешься – как же такое могло произойти, как пересеклись людские пути во времени и пространстве. Почему, отчего и главное – зачем.
Будучи в Саратове я получил приглашение от моего знакомого приехать к нему в Волгоград. Волгоград почти рядом – всего пять сотен километров вниз по Волге. Благо тогда ходил «Метеор» – ско-ростной катер на подводных крыльях, который покрывал это рас-стояние часов за десять-двенадцать. На нем можно было проделать этот путь днем и рассмотреть берега Волги на ее последнем этапе вдоль берега древнего моря.
Но была и проблема – «Метеор» отправлялся от саратовского причала в 4-48 утра только раз в день. Чем вызвано такое раннее отправление – ума не приложу. Почему бы не отчалить часика на два попозже? Шлюзование на волгоградской ГЭС происходило дос-таточно активно, поэтому ждать три-четыре часа там не пришлось бы. А прийти в Волгоград в 4 часа вечера или в 6 часов вечера – большой разницы нет. И в том и в другом случае – рабочий день уже окончен.
Ну как бы там не было – пришлось смириться. Но как доехать от нашей 6-Дачной до Речного Вокзала ранним утром? Трамваи еще не ходят, а пешком можно тащится часа два. Все-таки мы жили далеко от границы старого Саратова. Считай в деревне. Ведь на 3-Дачной стоял загородный монастырь. Поэтому пришлось заказывать такси. Но в те давние советские годы это было не так-то легко сделать. В Москве-то уж ничего не было, а в Саратове тем более. У нас, например, не было телефона, поэтому чтобы заказать такси мне пришлось за трое суток подъезжать в какую-то контору и оставлять заявку.
А в день отъезда в течение получаса караулить у окна, ожидая – не приехал ли такси, поскольку телефона нет, а просигналить в такой ранний час водителю было неловко.
Такси приехал вовремя. Даже с некоторым запасом. Мы трону-лись, ну и по дороге, чтобы не уснуть, разговорились.
И каково же было мое удивление, узнать, что таксист этот, ро-дом из Москвы. Отслужив в Саратове армию, он женился на местной и остался навсегда. Был он явно послевоенного рождения, то есть лет на пятнадцать старше меня. У него уже выросли дети, давно умерла мать, и в Москве он не был много-много лет. По его разговору создалось впечатление, что лет пятнадцать.
Мало того – в Москве он жил в Кунцеве, то есть практически – на противоположном берегу Москвы-реки от меня. А он, узнав об этом, с жадностью начал расспрашивать о том, что изменилось в наших родных местах. Что построили, а что сломали.
Все-таки удивительно как влекут человека к себе места, где он провел детство и юность. Вроде забываешь о них на молодость, но чем старше становишься, тем сильнее тянешься хотя бы одним глазком взглянуть на них. Пройтись ПО ТЕМ САМЫМ улицам, потрогать руками ТЕ ЖЕ САМЫЕ стены, как и в годы своего детства и почувствовать себя ЮНЫМ назло обнаглевшему времени которое без устали загоняет тебя в могилу.
Мы проговорили недолго – минут десять, может пятнадцать – Саратов не такой большой город, когда едешь на машине по пустым ночным улицам. Уже вдали показалась еще толком не проснувшаяся Волга и набережная, освещенная, начавшими в то время входить в моду, оранжевыми натриевыми лампами. Это было как живое воплощение слов песни: «Огней так много золотых на улицах Саратова…» Солнце пока не взошло и все небо было какого-то феерически светло-лилового цвета. А над Покровкой вообще уже розоватым. Чувствовалось, что вот-вот – несколько минут и из-за Волги выкатится огромный сияющий солнечный диск. Но пока он не появился, Саратов был раскрашен в мягкие и нежные пастельные тона.
«Красота-то какая» – сказал я и, посмотрев на часы, добавил – «Останови.» Мы вышли из машины и закурили, опершись на ее борта. Глядели на эту утреннюю красоту и молчали… Каждый молчал о своем, но я уверен, что мы оба думали о Москве, о своей малой Родине, которую один много лет назад оставил, а второй - собирался оставить.
Наконец водитель прервал тишину. «Вот из-за этой…» – он зап-нулся, кашлянул, сплюнул и продолжил – «хренотени… и остался. Загляденье!»
Мы сели в машину и доехали до Речного вокзала молча, а когда расставались, то сказали друг другу: «Ну! Еще встретимся…» то ли вопросительно, то ли утвердительно, а вернее всего – с надеждой.