Потому, что Любовь...
http://www.grafomanam.net/poems/view_poem/274936/
Перед нами, господа, поэтико-философический трактат.
А ведь, вроде бы, проект наш – по рецензированию художественной прозы…
Можно ли работу к оной отнести?
Всё, если честно, противится – даже вот эта странная запятая в заглавии…
Ну, хорошо – отнесем.
Такие вещи сложно рецензировать – как сложно рецензировать стихи.
Я могу лишь послушать себя после прочтения работы – отзовется ли что-то внутри, изменится ли звук мира снаружи…
А еще могу уцепиться за логическую ниточку, пропущенную сквозь работу, и попытаться вытянуть ее на свет – посмотреть, прочна ли, ровна ли, стройна ли…
Итак.
Сначала была Любовь.
Она создает камень и огонь.
(Сразу возникают сомнения.
У камня нет разума – но он любит вспоминать.
У огня нет разума – но он любит радоваться.
То есть, разума нет, а производится по два действия в ментальной сфере).
Любовь понимает, что мало – и добавляет воду и воздух.
(Снова противоречие.
Огонь еще до воздуха любил гореть и радоваться – но чтобы гореть без воздуха, он должен быть злой!
Плохо, автор.
Философия – наука точная…)
Воздух враждует с огнем.
Любовь разруливает конфликт – разделяет огонь на две части. Меньшую прячет, бóльшую – отпускает летать.
Воздух дружит с водой, они веселятся – аж до катаклизмов в окружающем мире.
Натворят делов – и успокоятся.
Любовь остановиться не может и создает жизнь.
Появляется разум, которого раньше не было.
(Опять косячок: враждуют, дружат, веселятся, любят – и всё без разума?)
Разум принимается исправлять шалости стихий.
У Любви развязываются руки – теперь она может позволить себе иметь душу и начать бояться.
(Здесь не очень уместно автор юморит – про пятки и заячий хвост.
Неуместность – в стилистическом несоответствии с остальным текстом).
Душа – штука самостоятельная. Путешествует, учится, познает.
Тут в нашей конструкции появляется человек – видимо, вылупился из «жизни» методом концентрации разума и присвоения души.
Любовь – это круто, думает человек и начинает забирать себе ее функции: придумывает предметы, подчиняет стихии…
И, дабы не быть уличенным в грабеже, ограбленного лучше убить.
На него свалить и вину – за всё.
Вот такую эволюцию предлагает нам автор.
Что же – она не хуже любой другой: с белыми пятнами, темными местами, логическими противоречиями, вольными допущениями…
И все же, надо отдать должное, из хаоса проступают контуры знакомого нам мира.
И автор, зафиксировав Настоящее, не лезет поперек батьки в пекло.
Ставит точку.
Думай, мол, читатель – что там будет дальше…
Сам думай.
Артур Петрушин
