Надо ли каяться? (Литературные конкурсы)

        «Реминисценции, экзерсисы…» Так называет свои поэтические опыты Владимир Лазарь.
Считая себя прозаиком, к стихотворной форме обращается не часто. Только в тех случаях, если нужно полнее охарактеризовать героя или «высветлить» событие.
    «Москва златоглавая» написана им с похожей целью. Предназначалась для вкрапления в текст романа «Преуспеть на Тверской».  Но поместился лишь отрывок, остальное выпадало из контекста.
    Поэма была доработана и выделена автором как самостоятельное произведение.
    Мне кажется, такой подход оправдан: по своим взглядам, убеждениям лирический герой резко отличается от других персонажей этого романа, всецело занятых  карьерой и стяжательством. Он благороден, не чужд исканий, в том числе и философских: «пробует на зуб Адама Смита», читает  Ницше и Спинозу…
    Вояка-особист в чине генерала, осмысливая прошлое и настоящее России, судьбу Отечества не отделяет от «красного периода». Благо сам, как следует из текста, выезжал «крепить фундамент» и в нашу веру обращать «заблудших». Скорее всего,  по идеологическому ведомству, раз получалось так, что «не стрелял, когда толпа впадала в буйство». А может быть, когда-то не выполнил приказ… Не все сгибались. По содержанию и образному строю в целом, веришь, что он был из таких людей, что смели возражать.
    Генерал-философ, в отличие от  левых ортодоксов и штабистов, обласканных системой, вовсе не цепляется за старое. Перечитывая Гоголя, сопоставляя все, он отлично понимает, куда летит «соц-тройка». Толстовец, гегельянец и марксист одновременно (редко, но попадаются такие) чувствует, что имперская карета  отделилась от земли и уже несется над обрывом…
    В 93-ем, когда менялись фишки, наш герой уже, наверно, не служил. А может, за упрямство списан был в архив. Кто знает, во времена  агонии генералов увольняли пачками.
Ныне, раз в неделю, приобщившись святых таинств в храме на Варварке, генерал шагает к  Красной площади, «проверить часы по державным часам».  На самом деле, отметить перемены. А они немалые: «нет у Мавзолея караула, над Сенатом реет триколор». То есть, поменялась вся система, вся надстройка. И что наш генерал? Куда склоняется? «Не грущу. Вдыхаю полной грудью: свежий ветер на одной шестой».
    Что нужно взять с собой из прошлого?  Каким содержанием наполнить новое? Эти вечные вопросы не дают покоя старому служаке. А как же звезды? Чуждые нам знаки…  «Надо бы водрузить кресты, они стояли дольше». Ради справедливости, и в целях воспитания… «Внимай истории, ее страницам славным, перекрестись, молитву сотворить умей…»
    Перед собором Ивана Великого генерал склоняется в почтении. Собор  у него ассоциируется с образом русского народа. «Иван Великий! От поля Куликова, от Казани – о тебе рассказ…»
    Какой же, в будущем, видится Россия службисту-генералу?
    Всеми попираемой, ослабленной,  теснимой к тундре, к вечной мерзлоте?
    Толкуя всякий раз о покаянии, именно этого упорно добиваются политтехнологи  из доминирующих стран.
    Государству, которое  кается за «красные грехи»,  не так уж сложно навязать свои проблемы. В первую очередь ресурсные, завладев ключами от кладовых земли. Компрадорская буржуазия этому способствует. Впрочем, только ли ресурсные… Система ПРО уже развернута.
О, нет! Россия будет сильной, процветающей, верит генерал.
    И мы не каемся: ибо нет вины,  есть сфера русских интересов, Русская Держава.
Очищайтесь, господа политтехнологи, от скверны собственной… и кайтесь сами.
    Старому службисту-патриоту с пораженцами не по пути.