Сизое море, сизое небо, и ветер, стирающий между ними границу. Волны пытались залить береговые скалы, но те равнодушно смотрели на их игру, и, молча, отражали атаки.
Женщина сидела на вершине огромного валуна, лежащего у самого моря, и брызги волн, иногда, попадали ей на лицо. Тонкими, почти прозрачными пальцами, она смахивала их, но лицо всё равно блестело от влаги. Брызги или слёзы… Бледная, до хрупкости, Она всматривалась вдаль: глаза отражали сизое море. Ей казалось, что и её душа такая же сизая. И жизнь, и весь мир стали в одном бесконечном цвете. Цвет тоски. Он исподволь вторгался в её жизнь, сначала гостем, потом завсегдатаем, и вот, он уже близкий друг, порой, диктующий свои правила. Когда? Когда Она стала подчинять себя им? Куда исчезла радость от новой жизни? От новой страны?
Люди…
Всего лишь люди. Она, в своём новом счастье, распахнула им душу настежь. Но все только равнодушно заглядывали в неё и проходили мимо. Иногда, кто-нибудь задерживался, влекомый её непосредственностью. Но сизый мир на всё наложил отпечаток и никого не выпускал из своих сетей. Вот и этот, случайный гость, вышел, даже не закрыв дверь. Душа осталась зиять проёмом.
Здесь всегда влажно. Нет, сыро. И взгляды у людей тоже сырые. Никто не выпускал свою душу на волю, чтобы дать ей просохнуть, и она так и отсыревала, покрывалась плесенью и источала запах всё той же сизости.
Женщина нахмурилась, словно пыталась вспомнить, пробиваясь сквозь сизое, застывшее сознание. И вот, память прошлого, наконец, выпорхнула бабочкой, и бледное лицо женщины озарилось улыбкой.
- Лен! Айда на речку! – с улицы послышался звонкий голос Таньки с соседней дачи.
Леночка подбежала к калитке и впустила во двор подружку. Они прошли в сад за домом и стали собирать в траве опавшие с деревьев спелые сливы. Было так жарко, что в саду пахло компотом и терпким вином. Набили полные карманы мятых источавших сок слив, отчего на ткани сразу же проступили лиловые пятна и, взявшись за руки, пошли к задней калитке в конце сада. Шарик, пёс дворянской породы, путался у них в ногах, провожая. От калитки шла узкая тропка прямиком к местному пляжу. А вот и речка! Скинув сандалии, девчушки уселись на траву и принялись за сливы. Сок брызгал во все стороны, и вскоре мордашки девчат были лилово-красными, а липкие пальцы они вытирали о подол или траву. Ну вот, со сливами покончено! Скинув выгоревшие на солнце платьица, они, взявшись за руки, побежали в воду.
…Две девчушки плескались на мелководье. Платья сушились на солнце, расправленные на горячей траве. Предусмотрительная Танька их, как смогла, постирала, видно, помнила ремень мамки.
…Потом они лежали на траве и слушали тихий, далёкий гул самолёта. Смотрели, как тает белая полоса за ним. И загадывали желания. Они почти не разговаривали. Или молчали или смеялись. Просто лежали на траве рядышком и смотрели друг другу в глаза. Близко-близко. Достаточно одной показать на что-то и другая сразу все понимала. Без слов.
…На юге вечереет быстро. Свежо. Ещё не совсем высохшие платья, натянули на худенькие загорелые тела и, визжа от мурашек, взявшись за руки, побежали на дачу. А там уже ждала бабушка Лены и угощала их холодным молоком и пирожками с крыжовником.
…В саду уже темно, хотя на небе ещё видна узкая алая полоска заката. И девчушки, хихикая от придуманных ими самими же страшилок за тёмными деревьями, пускают в небо мыльные пузыри. Вот уже и бабушка Танечки пришла, зовёт домой. И подружки нехотя расстаются.
…Женщина улыбнулась. «Не мытые сливы, да кто их мыл? И мы всегда ходили вместе, рука в руке».
…Куда уходит детство? А может оно и не уходит, а мы сами покидаем его. Когда?
Когда исчезла радость близости родной души? Когда пришла пора первой любви? Когда замирало сердце от Его глаз и голоса? Когда приезжать на дачу считалось детством, а ты ведь уже взрослая, и взгляд устремлён в будущее. Девчата и не заметили, как жизнь развела их на огромные расстояния. Другой мир со своими законами и думами постепенно вытеснял из памяти безмятежные мгновения счастливой детской души. Редкие письма, редкие телефонные звонки. Другая страна, другие люди.
…Женщина поднялась и осторожно спустилась с валуна на берег. Обняв себя за плечи, медленно пошла к дому, стоявшему недалеко от моря.
…Не спится. Она тихонько поднялась с кровати и прошла на кухню. Открыла холодильник и достала сливы. Она всегда любила их. Разогрела в микроволновке до мягкости, положила на блюдце и подошла к окну. Всматривалась в небо, словно искала звезду. Что-то шепотом спрашивала и тревожным взглядом ожидала ответа. Ела мятые сливы и наслаждалась их вкусом, как в детстве - торопясь, залпом, вытирая липкие пальцы о подол сорочки.
- Ты чего? - На пороге кухни стоял заспанный муж. Включил свет и удивленно посмотрел сначала на жену, затем на часы.
Услышав голос мужа, Она слегка вздрогнула. Обернулась и, зажмурившись от яркого света лампы, протянула ему ладони. Мятые спелые сливы истекали соком.
- Они пахнут вином! – и счастливо улыбнулась.
- Ты вся испачкалась. Глупостями не занимайся, – и вышел, выключив свет.
…Свет в кухне погас, погасла и Её улыбка. Женщина сникла и села на стул, держа перед собой ладони с мятыми плодами. Сливовый сок тяжелыми каплями сочился сквозь её пальцы. В темноте, казалось, что Она держит в руках свое измученное сердце... Женщина беззвучно заплакала. Слезы струились по её лицу. Она облизнула вымазанные соком губы и, ощутив не сладкий, а соленый вкус, уже не сдерживаясь, заплакала навзрыд.
…И где-то далеко осталось сердце. Там, в детстве... Где одуряюще пахнет вином от слив и горячая земля, где запах трав умиротворяет, а по тающей полосе за самолётом загадывают желания.
26.03.2011