двор-колодец обходит: тесно. А сигареты снова все скурены.
Одеться и брести по снегу. Шесть - раннее утро, но
вечный бомж уже обследует что-то в бачке мусорном
или сидит на ящике и смотрит мимо меня
глазами пророка, понявшего - не выполнима миссия.
Не отрываясь, кивает мне - здравствуйте, - привычно, без выражения:
не вытравить ленинградское даже душе-крушением.
Продавщица улыбается шире, "спасибо" выговаривает старательно.
А напротив аптека "двадцать четыре", и там есть покупатели,
знакомые - симпатичные, волосы длинные.
Я знаю, они покупают три шприца - инсулиновых.
А может, уже только два. Или "ещё" - сколько там рядом прячется...
И может, их ещё тоже кто-то ждёт, и ему тоже не плачется -
он ходит на работу, моет полы, стирает занавески, варит щи.
А ночами курит и ждёт эсэмэску - приезжай, погибаю, вытащи...