Дальше. Жёлудь. Рассказ четвёртый. (Проза / фантастика)

   «  … Меня зовут Аппу. Я хочу найти своего Дядьку Лыса. Когда он гостил на нашем большом корабле, было всегда хорошо. Как назывался наш корабль, я не помню. Там были папа Колан, мама Марусья. У нас было много животных, которых я помогал кормить. И много братьев и сестёр, с которыми мы играли…»
                                                    ……………………

-  Вы только потратите зря время и нервы. – Сказали ему в приюте. – Ребёнок неконтактный. У нас недавно – просто дикарь…
     Сонн настоял на своём. В неуютной комнате с одним большим диваном и имитацией громадных окон, выходящих в яблоневый сад, он ждал, когда приведут мальчика. Сердце трепетало в груди, словно ему предстоял сложный экзамен. Воспитатель в джинсовом тюремном комбинезоне ввёл в комнату малыша. Сонн посчитал, что для своих восьми Аппу выглядит слишком щуплым. Зато Сонну было достаточно одного беглого взгляда, чтобы понять, что это ОН. Не бросающиеся в глаза, но чётко уловимые фамильные черты сразу подтвердили – племянник! Обворожительные конопушки под пристальным взглядом  зелёных глаз, упрямый вихор непослушных волос.
-   Привет, козёл горбатый! -  Вдруг изрыгнуло это очаровательное хрупкое создание при виде, привставшего было с дивана, Сонна.
     Бирюк не ответил, тяжело опустился на прежнее место и с изумлением уставился на ребёнка. Малыш разболтанной походкой космического пирата прошёлся мимо гостя, плюхнулся рядом на диванчик и с вызовом произнёс:
-  Ну, давай, кати рефуры про то, какой ты классный дядька,  и какая у тебя славная тётька…
      Воспитатель, стоя рядом, сложив толстые руки на джинсовом животе, невозмутимо переваливал добрый комок жвачки из-за одной щеки за другую. Сонн очень плохо говорил на КОСМе. Он жестами попросил воспитателя отдалиться, и, когда тот переместился от дивана к двери, Сонн наклонился к мальчишке и тихо, но отчётливо сказал одно короткое слово.
- Лис?! – изумлённо переспросил малыш.
     Сонн непроизвольно провёл рукой поверх своей густой шевелюры, повторяя характерный жест брата,  и громче добавил:
-  Совершенно… лыс…
     Пронзительно зелёные глаза мальчонки заблестели, и конопушки резче обозначились на побледневшем личике. Сонн продолжал, как ни в чём не бывало:
-    Я видел твоё сообщение на сайте поиска. И если на самом деле тебя зовут Ванья, и корабль твоих родных называ… - Сонн постарался завершить слово в форме настоящего времени, - …ется «Ствол», то я твой дядька, потому что Лис – мой родной брат.
     Крупные слёзы прыснули из детских  глаз. Милая рожица расплылась в гримасе отчаянного  беззвучного рёва, и маленький Ванька неуклюже уткнулся в Сонновскую грудь. Неумело обхватил его Сонн своими ручищами и почувствовал, как покатились солёные капли из его собственных глаз.
                                                    ………………….

     Сонн смотрел на экран монитора. Качество записи оставляло желать лучшего. Конечно, откуда у малыша деньги, чтобы заказать хорошее послание!
-   Это он? – Спросил Сонн Лиса.
-  Он. Только почему он выдумал себе это имя? И как он вообще оказался в Околоземке? – Лис помолчал. Осторожно для своих ноющих костей сменил позу и, резко выйдя из задумчивости, продолжал, звонко  хлопнув себя по лысине – Я же сам всегда говорил ему, что прилетаю с Зэмли! Ума не приложу, как малыш мог самостоятельно забраться так далеко?!
                                                      ……………..

     Сонн, сидя у пульта управления корабля, уже привычно отмечая изменения на таблоидах, попутно обращая внимание на красоту пространства, отражаемого на мониторах, всё глубже погружался в пласты памяти. Изредка он  оборачивался к креслу второго пилота и струя родственнокровной нежности, как пересоленная волна Красного моря окатывала его с ног до головы. Вихрастая детская головушка торчала из перекрученного противоперегрузочного пледа. Племянник Ванька крепко спал и видел свои детские, а порой -  и не детские сны. Иногда он вздрагивал во сне, и сердце Сонна жалостливо сжималось, когда на ум приходили мысли о том маленьком проценте случайности – казалось, практически невозможно было отыскать малыша – а вот – поди ж ты!!!
      Память скользнула всё ниже и ниже…                                                
                                                      ……………

     Сонн вспоминал тот день, когда старшие братья ранним утром последнего летнего дня быстро оделись, поцеловали Матушку, Папашку, сестёр. Крепко обнялись с младшими братьями. И в руки Сонну был вложен пластиковый пакет. Сонн, не отрываясь, смотрел в глаза старшего брата – тот был взволнован, исполнен какой-то отваги и, кажется, чуть-чуть испуган. Яркие, не по сезону и его возрасту,  веснушки отчётливо и трогательно проступали на раскрасневшихся щеках. Брат сказал какие-то слова – Сонник был так растерян, что смог уловить только смысл – брат призывал готовиться к ПОЛЁТУ.
     И Сонн готовился. Ощущение, что он должен управлять кораблём, пронёс через все годы: Сначала мальчиком он зубрил математику, астрономию и прочие премудрые науки, совершенно никчёмные при деревенской жизни. И даже то, что старших братьев много лет считали погибшими,  потому что сразу после старта их кораблей, силы ВВС разбомбили взлётную площадку. То, как официально было объявлено, что группа деревенских Кулибиных из развалин старого Корабля, много лет назад разбившегося на окраине деревни, собрала свой кораблик, что кораблик взорвался на старте – в назидание всем последующим поколениям копателей-аборигенов.  Все эти страшные, вымышленные и реальные, факты не могли помешать деревенскому мальчишке мечтать. О кораблях. О полётах. О Внеземке. Судьба не слишком-то способствовала претворению его Мечты. В один, далеко не прекрасный день, крепкий и ловкий мальчишка упал с лошади. И расшибся так сильно, что даже в район не повезли - Доктор Акфет признал его безнадёжным. Сказал Матушке, что мальчик, скорее всего, умрёт и тратиться на дорогостоящую операцию нет смысла. Деньги у семьи были – братья, собираясь в ПОЛЁТ, перевели средства, накопленные за четыре года от продажи найденного на месте катастрофы Старого Корабля оборудования, на семейный счёт. Матушка самоотверженно бросилась размахивать перед носом Доктора Акфета пластиковыми карточками, но Доктор урезонил её пыл, напомнив, что семь её остальных детишек нужно будет на что-то поднимать, учитывая, что муж-алкоголик ничем ей не поможет – а один ребёнок – или семь – выбор очевидный.… Тем более, мальчик так плох, что до операции его и не довезти. Матушка опустилась на пол и зарыдала – сперва в голос, а затем и вовсе страшно – заходясь в беззвучных конвульсиях. Пластиковые карточки бесполезно блестели на полу, переливаясь всеми цветами радуги.
     Маленькая, сухонькая старушонка – Бабка Сеня деловито спустилась с русской печи, где проводила зимой почти всё своё время. Схватила ведро с питьевой водой – казалось, у неё и сил-то не достанет это ведро поднять, а поди ж ты - легонько так это ведро подхватила и, словно мимоходом, – шла и вылила всю воду на лежащую ниц Матушку.
-   А ну, цыц! – вдруг строгим и почти молодым голосом прикрикнула она. – Хватит выть! К сябе мальчонку заберу. Ягор! – обратилась она к Папашке, беспомощно обивавшему доселе порог. – Пособи мне!
     Осторожно уложив разбитого на носилки, Бабка Сеня велела Папашке и его брату отнести Сонника в свою лесную «дачку». Бабка Сеня в этой своей «дачке» в дубраве за рекой проживала каждое лето. Сонник свалился с лошади в марте, а Бабка собиралась перебраться на «дачку» только в апреле, но в тот злополучный год, как ушла с недвижимым Сонником, так больше никогда в деревенскую избу и не вернулась. Папашка с братом её лесной домик подлатали, печку хорошую сложили, и  провалялся Сонник в избушке среди дубов до следующей весны. К лету он встал на ноги. Всё лето Бабка Cеня гоняла его то по грибы, то по ягоды с одним условием – ходить или лежать – сидеть на заднице не позволяла. Этот год Сонник в школу не ходил. Учился по кассетам братьев, а как поправился – и вовсе в классы не вернулся. Он по-прежнему оставался крепким мальчиком, постепенно обретал былую ловкость, набирал юношескую силу, но, в какой-то момент стало у него тяжело в хребтине- чуть повыше лопаток, словно комок засохшей глины катался под рубахой – это стал расти горб.
-  Не твой грех! – Только и сказала Бабка Сеня, - Но тебе его нести придётся. Тярпи.
     И терпел. Вернулся домой. Малые сперва попробовали обзываться, да он их быстро разохотил. Кулаки у горбуна были просто чугуном налиты. А сёстры его жалели и любили. И он их любил -  Диву и Маланьку.
     А потом погиб Папанька. Погиб, а не самоубился. Теперь Сонн это знал наверняка. Много лет в деревне считали, что Ягор повесился на старом мосту. Участкового не вызывали – сами деревенские вынули алкаша из петли. А ведь можно же было и призадуматься – как это мужик подвесился за ноги под мостом, да и захлебнулся в воде оттого, что верёвка растянулась и намокла. Верёвка-то была не простая – синтетическая тарзанка, какой малышня балуется на «гигантских шагах» - кто дальше от столба отлетит. Двух малых сыновей, что с отцом вместе у моста были, спрашивали-спрашивали: «Что батька делал?». Старший – девятилетний Лис испуганно говорил только: «Прыгал-прыгал, и не стал прыгать. Стал висеть». От четырёхлетнего Котьки и вовсе никакого проку не было. Он только смеялся: «Папка играл! Папка весёлый!»
     Ягорку похоронили как самовисельника за оградой освящённой земли деревенского кладбища. Матушка так и не смирилась с таким решением деревенского собора, и, умирая, попросила Сонна похоронить её рядом с Папанькой – там же за оградой. Спустя несколько лет, когда Сонну открылась правда, он съездил в район, привёз Батюшку и, освятив клочок земли с родительскими могилками, нарастил кладбищенскую ограду. Не то, чтобы Сонн сильно верующим был, но уважал традиции и находил в ритуалах умиротворение и обретал уверенность в правильности своих поступков перед светлой памятью предков.
                                                     ………………….
  
   Ванька выпростался из-под пледа, и висел  в кресле в нелепой позе. В корабле было прохладно. Сонн  оттолкнулся, расчётливо перенёс тело от своего  к другому креслу и заботливо стал прикрывать малыша. Ванька открыл глаза:
- Ты очень похож на моего Дядьку Лыса! – заявил пацан, разглядывая сонновскую физиономию.
-  А ты очень похож на моего брата Лиса. – В тон ему, довольно пробурчал Сонн.
-  Да? – Удивился малыш.
-  Ну, конечно, -  когда Лис был маленьким мальчиком – как ты сейчас. – Смущённо пояснил Сонн. – Есть будешь?
- А то!
                                                           ………………….

     Лис тогда действительно был едва ли старше Ваньки. Папашка нёс на плечах маленького Котьку, а Лис с неуклюжей корзиной недовольно тащился следом. Рано утром Матушка выпихнула мужа с двумя мальцами из дома, чтобы насобирал грибов и слегка протрезвел – в деревне намечалось какое-то собрание. Уже как час Лис обречённо брёл за Папашкой и мечтал о тёплой постели и о парном молоке, которое его ждало дома. Утренний туман как торт прорезали солнечные лучи и Папашка, сдёрнув с плеч Котёна, подбросил сонного малыша вверх, поймал со смехом и усадил на пенёк посреди поляны.
-  Есть будешь? – Обернулся он к  старшему сыну.
- А то! -  С готовностью отозвался Лис. И опустил в траву свою корзину – там – под десятком белых и парочкой ярких подосиновиков  в холстинке лежали варёные яйца, зелёные перья лука и хлеб, порезанный и посоленный. Яйца Лис не любил. Он схватил большую краюху, остро пахнущую чесноком и, пока Папашка  выуживал из-за голенища своего сапога заначку в плоской фляжке, поспешил скрыться с родительских глаз в густом подлеске. Он далеко не отходил и через несколько минут услыхал незлобивое матюхание Папашки – чего-то там Котька набедокурил.
     Лис огляделся по сторонам. Заметил замшелый ствол среди густой травы и уселся на него готовый в любой момент побежать на отцовский зов. Он сидел на старом стволе, колотил ногой и думал…, собственно,  ни о чём – просто ему было хорошо. Птицы галдели на все голоса. Солнышко светило сквозь листву. Дикие пчёлы непрерывно жужжали вокруг. Ласково журчал неподалёку голос, невидимого отсюда, Папашки. Необыкновенно тёплым показался Лису ствол, на котором он расположился. Лис внимательно осмотрел поваленное дерево. Его удивил диаметр ствола – ну, скажем так – той части, которая находилась на поверхности почвы. Носком ботинка Лис отворотил пласт трухлявой коры. Необычный оливковый цвет древесины удивил его ещё больше. Обеими руками Лис азартно оторвал ещё больший кусок коры, и его взору предстало какое-то ответвление от большого ствола. А у его основания, почти целиком ушедшее в почву, – небольшое дупло – аккурат подстать Лису. Орудуя кусками коры и грибным складешком, Лис, не долго думая, отрыл ямку вокруг дупла и осторожно заглянул внутрь. Ну, тут пришлось звать Папашку. Потому что внутри было достаточно светло, чтобы увидеть штуку, о которой в деревне ходили легенды.
-  Зёга моя! – Нежно подумал Лис, подавая Папашке наружу овальный, золотом отливающий предмет. Слово родилось из неоткуда, ничего не значило. Ничего не объясняя – оно, словно, проистекало  из нежного восторга перед сказочным событием.
-  Зёга! – повторил захмелевший Папашка, принимая яйцо. Лис изумился – он сам только что придумал это слово! – Она моя! – Крикнул он отцу, выскакивая из дупла.
-  Дырку прикопай! – Оставив его крик без внимания, сказал Папашка. – Да место заметь! Тут вона еще, сколько добра всякого…
       Лису показалось несправедливым, что отец забрал его находку. Папашка переложив грибы в запасной пакет, бережно обмотав яйцо холстинкой, опустил его в корзину.
                                                 …………………

-  Скажи, мы летим к Лису? – Очень аристократично утирая рот салфеткой, спросил Ванья.
    Сонн с интересом отметил этот, непривычный для деревенского обихода,  жест: «В приюте научился». - Машинально подумал он. Нет, вопрос не застал его врасплох. Но он всё же помедлил с ответом:
-  Нет, Ванья. Лис сейчас на Зэмле. Нам туда нельзя -  Обманывать малыша Сонн не хотел, но и всей правды сейчас сказать не мог.
-  А куда же мы?
-  Нам нужно найти своих.
-  «Ствол»?
-  Или то, что от него осталось…  
                                                     ………………….

    Лис, хныча и спотыкаясь, тащил пакет с грибами, вслед за неровно, но бодро шагающим Папашкой, несущим на плечах Котьку и размахивающим корзиной с драгоценной поклажей.
-  Ну, чё ты ноешь, как девчонка! – возмутился Папашка, делая остановку перед мостом, и спуская с рук младшего.  -  Хочешь корзинку нести? Неси! – сказал он, привычно сворачивая цигарку. – Эй, эй! Осторожней там! – крикнул он вдогонку, и рассмеялся на нелепую поспешность Лиса.
      Мальчишка подхватил тяжёлую корзинку и побежал к подвесному мосту.  Мостик был узкий в три доски. С берега на берег были переброшены стальные канаты, которые основательно крепились по обоим берегам в сложных конструкциях, позволяющих регулировать натяжение. Правый берег реки был значительно выше, поэтому мостик круто задирался вверх. Маленький Лис, пыхтя под тяжестью ноши, перебрасывая корзину с руки на руку добежал почти до середины моста. Там  решил, что такой груз удобнее нести на голове. Он дрожащими руками вскинул корзину вверх и… неуклюже завалился на стальные канаты, а корзина с драгоценным содержимым полетела вниз… «Плюх!» - Сказала река. И Лис увидел, как, освобождаясь от корзины и от холстинки, в глубину, маня таинственным светом, уходит золотое яйцо.
-  Зёга-а-а! – Закричал Лис, опасно перегнувшись через канаты.
-  Чтоб тебя так! – Закричал Папашка, выплёвывая цигарку.
-  А-а-а! – Закричал Кот, растерянно наблюдая за быстро удаляющейся спиной родителя.
                                                        ………………………
     -  А потом?
-  Потом все их корабли объединились и образовали «Ствол». А про «Ствол» ты знаешь даже лучше меня.
-  А ты?
-  А я тогда был ещё маленьким мальчиком. И жил с мамой и папой в той самой деревне. И у меня было ещё пять братьев и две сестры. Это значит, что у тебя есть ещё дядюшки и тётушки там на Зэмле. Одну тётушку ты должен помнить…
-  Тётя Мэл!?
-  Точно! Малаша.… Когда ты видел её в последний раз?
-  Не помню я, Дядя Сонн… - виновато потупился Ванья .-  Помню только, что она добрая…
-  Добрая… - подтвердил Сонн
                                                      ………………………

-   Я гляжу, мужики, вы, никак, купаться задумали?
-  А что, Дед Пистон, рано!?
-  Да, это как посмотреть.… В иной год и на Первомай  окунались, а инда так и  до Троицы не решались. Да-сь… - Дедок, вытянув морщинистую шею, с интересом поглядывал на заводскую, нетронутую крышку водочной бутылки, торчащей из-под одеяла, на котором заминала, собранные специально для неё первоцветы,  Одарка.
     Перехватив этот пытливый взгляд, Сонн предложил  старику присесть. Лис в это время сосредоточенно расшнуровывал свои высокие десантные сапоги. Третий день братья пытали счастье у моста. Что и говорить, не самое время ещё для купания – да время жмёт. Ой, как жмёт! Дед Пистон переминался с ноги на ногу:
-  Ты бы. Соннушко, нолил бы мне  капельку заводской-то, - наконец, поборов соблазн присоединиться к братьям, попросил Дед, - да и побегу я дале – служба как-никак! – с гордостью приосанился старик.
    Дед Пистон, несмотря на преклонные года свои, гонял скот на пастбища. И  дорожил репутацией самого надёжного пастуха во всей округе. Вот и сейчас небольшое разномастное стадо, бренча колокольцами, мыча и мекая, подгоняемое звонким собачьим лаем, распространяя молочный дух, двигалось вдоль берега. Одарка, бросила свои цветы, и, захлопав в ладоши, засмеялась, указывая пухлыми пальчиками на  коров. Сонн, поднявшись, достал из-под одеяла бутылку, аккуратно свинтил пробку, наполнил  до краёв маленький пластиковый стаканчик и уважительно преподнёс старику:
-  Помяни, дед Пистон, отца нашего Ягора. Ты ж его хорошо знал.
-  А как же! – Крякнул дедок, разом махнув стаканчик. – Хороша заводская-то! Ох, хороша! – На  глазу у деда навернулась кристальная слеза. – Это ж я батьку–то вашего из петли вынал. Вот аккурат на таком же мосте!
-  Что значит – на таком же?! – обернулся Лис, отставляя в сторону свои сапоги. – На этом же!
-  Нее… - закачал головою Дед Пистон, занюхивая драным рукавом, - ране ентот мост не здесь был…
-  А где? –  Переглянувшись, хором спросили братья.
-  Так вона где! – рукой махнул Пистон. – Ниже по течению, за поворотом. Там ещё столбы для натяжки тросов и по сей день сохранились.… Тот мост там и был. А потом, когда с вашим батькой-то это самое приключилось, бабы-то за реку забоялись по тому мосту ходить. Всё им Ягор-то мерещился. Рассказывали – пальцем из воды грозил! Вот мост-то и перенесли!
-  Точно! – Ударил себя Лис по лысине. – Как же это я раньше не догадался! Не там мы … отца поминаем…, ох, не там!!!
                                                             ……………………..

- Как же мы их искать будем?!
-  Не знаю. Помогай.
-  Так… - мальчишка серьёзно нахмурил брови. – Связи с ними, значит, никакой?
-  Никакой. -  Подтвердил Сонн.
-  Объявы давал?
-  Объявы? Как это?
- Ну, как ты меня разыскал?! Я объяву в СЕТЬ закинул, в поисковики. Да не в ИНТЕРНЕТ, а в КОСМО – это наверняка!
- Дак, нашёл-то я тебя случайно… - Пытался протестовать Сонн.
-  А если бы искал? А может, они там про себя уже всё написали, а ты не ищешь! Ты чё, Дядь Сонн!
-  Действительно! – Сонн задумался.
     Сеть связи КОСМО на Зэмле глушилась. Поймать информацию в деревне целенаправленно не было никакой возможности. Каким-то чудом, прикованный к инвалидному креслу, Лис обнаружил в Интернете ссылку на КОСМО и смог открыть послание Ваньки. Интернетом на Зэмле уже лет сто, а то и больше никто не пользовался. Спам и вирусы загубили на корню чудесную идею. Но, когда весь мир перёшёл на альтернативки, старая сеть обрела второе рождение в фермерско-крестьянском мирке. Крестьяне консервативны и бережливы. Они и сохранили ВьехоСеть – по-старому Интернет.
     Но сейчас-то – корабль Сонна оставил Зэмлю далеко позади.  И связь КОСМО вполне доступна. Если,… хоть немного представляешь, что это такое!
- Й-е-ех! – Горько вздохнул Сонн, сетуя на свою необразованность.
-  Ты чё, Дядь Сонн, какие проблемы! – Девятилетний Ванька, подрегулировав кресло второго пилота, подъехал к мониторам, привычно присоединил датчики на подбритый затылок и всунул руки в клавперчатки.
                                                        ……………………..

-  Вот она!!! – взметая фонтан брызг,  Лис рванул из глубины овальный предмет, покрытый бурой тиной. – Вот она, моя дорогая Зёга!
     Дрожа от холода и возбуждения,  рухнув со своей ношей на берег, он принялся обтирать предмет чем попало. Сонн заботливо пытался растереть водкой его, покрытое синей гусиной кожей, голое тело. Но Лис, не обращая внимания, остервенело, отдирал бурую, липкую грязь, пока под руками не сверкнул золочёный бок. Вместе с грязью комом отделился  и странный корявый нарост от макушки. И упал, невесомый, в траву.
-  Она! Она, моя Зёгушка! -  взревел он, и, прижав к груди яйцо, рухнул на землю и залился горькими слезами.
   Чего тут было говорить? Понятно, о чём плачет Лис. Сонн поставил рядом с братом открытую бутылку водки и, подхватив на руки разревевшуюся из солидарности малышку Одарку, отошёл в сторону. Его тоже била нервная дрожь.
     Всю зиму братья пытались отыскать яйцо, из-за которого много лет назад погиб их отец.  Под предлогом рыбалки, они рубили под мостом одну за другой проруби и по сантиметру простучали всё дно. Пару раз Лис даже нырял под лёд, обвязавшись верёвкой, но кроме старого чугунка и мятого самовара ничего не достал. В апреле сошёл лёд, но Сонн, как мог, удерживал младшего брата от желания тот час лезть в воду – достаточно тот настудился за зиму. Но к девятому мая всё же отправились они к реке, и долго бы ещё продолжался их «купальный сезон», кабы не встреча с Дедом Пистоном!
                                                        ……………………

- Вот! Ванька гордо бросил на столешницу кипу распечаток.
     Пока Сонн производил регулярный обход корабля, малыш два с лишним часа выуживал из сети информацию.
- Тут объявы за последние четыре года. Я скачал кучей – так дешевле. Теперь разбирайся, могут это быть наши?
     И Сонн стал разбираться. Послания составлялись на какой-то иезуитской основе – впрямую почти никто не называл имён, дат – никакой конкретики. Всё определяли ссылки. Намёки. Даже лица в посланиях показывались не всегда. «Какое огромное количество людей старается найти друг друга, и, в то же время, оградить свою жизнь, свои тайны…» - думал Сонн, просматривая сотни призывов откликнуться. Он проникся ещё большим уважением к работе, проделанной Лисом, когда тот отыскал Ванькино послание.
     С завидным аппетитом уплетая бутерброд, Ванька вдруг ткнул пальцем в объяву, которую только-только отложил в сторону Сонн:
-  Смотри!
- Что – в недоумении возвращаясь к указанной пластмажке, спросил Сонн.
-  Читай же!
-  Ну, и что? Я ничего не понимаю!
-  Дяхан, ну ты даёшь! Тут же русским языком написано:
                           Поздравляю братика с Днём Рождения!
                                 С приветом в Восточную Россь.
     Сонн напрягся, силясь разгадать ребус.
-  Дя! Ты же жил в Восточной Росси!
-  Господи! – тихо ахнул Сонн, ощущая, как закололи мелкие иголочки в кончиках его пальцев.
-  Давай, Дя,  распечатывай письмо! – Был настойчив малыш.
   Сонн, немного смущаясь залезать в, возможно, чужое послание, нажал клавишу:
- Белиберда полная… - Оценил он появившийся текст:
             В самый маленький не город
             Любимому братцу Иванушке-Дурачку
             Царевна-Несмеяна сказку шлёт
             И просит обращаться к ней попросту.
     - Погоди-ка, погоди-ка… - Начал догадываться Сонн, - «Попросту» - это значит – как обычно, как всегда!
-  …третий – вовсе был дурак!  Иванушка-Дурачок – третий сын! – подсказал Ванька.
- … «Не город» - не райцентр, не село – самый маленький «не город» – деревня!!! – воскликнул Сонн, - А Царевна – Несмеяна – та, что плачет… или…
- …Или маленькая!
-  Младшая! – Предположил Сонн, - Маланька!!! – его голос дрогнул, но бортовой компер всё же верно распознал звук и на экране высветился текст на КОСМО:
                                            MALAN~KA
     Послание издало благословенный подтверждающий звук, но на пароль ответило запросом: Определение получателя.
    Сонн нерешительно назвал своё имя. Письмо молчало.
-   Определение отвечает на вопрос, « Какой? Какая? Какое?» – подсказал мальчуган.
Сонн заскрипел мозгами. Малыш решительно скомандовал комперу:
-  Написать – горбатый!
- Горбатый… - подтвердил Сонн.
    « Подтверждение принимается» - мигнул зелёный индикатор, и открылось основное письмо.
- Ну,  дела-а-а… - Поскрёб затылок Сонн.

     Письмо Маланька отправила два года назад. Сообщила,  что после разделения «Ствола» она с ребёнком(!) попала в колонию космозаниток. О муже – ни слова!. О корабле – своей любимой «Куколке» - ни слова!!! Про космозаниток Сонн впервые слышал.
-  Ну, тётки такие, которые против мужиков. – Со знанием дела пояснил Ванька.
-  Мазонки, что ли? – Вспомнил что-то из истории или легенд Сонн.
- Амазонки! – Поправил Ванька. – Они теперь крепко воюют с мусульманцами.
-  Это значит.… Это значит, что их базу нелегко отыскать. – Сделал неутешительный вывод Сонн.
-  В письме должен быть намёк, где искать. – Подсказал многомудрый малыш.
    Сонн неоднократно перечитывал послание, но ничего не находил. Ванька тоже читал и так же безрезультатно.
-  Знаешь что, сынок, - протирая воспалённые глаза, сказал, наконец, Сонн, - сейчас ложимся спать, а утром давай искать новые послания. Пересмотрим, что имеется, а если не разыщем ничего подходящего – мил будь, снова посиди в Сети.
                                                              …………………..

     - А быстрее никак?
- Насколько мне известно –год не меньше – как только посадишь его в землю.
- Как ты думаешь. Ему не повредит, что оно столько лет пролежало в воде?
- Почём мне знать? Лучше об этом не думать. У нас есть год форы. Тебе нужно подучить КОСМО и освежить навигацию. Этими кораблями может управлять младенец, но административные правила – основной кошмар навигатора.
-  Погоди, брат. Лис! Я что-то не пойму – ты говоришь так, словно не собираешься лететь сам!
- Я-то собираюсь.… Да только… - сокрушённо крякнул Лис, потирая лысину, - На кого хозяйство-то бросим? Одарка, опять же…
-  Ой, темнишь. Братушко! Опять секреты? – допытывался Сонн.
     И темнил Лис. И скрывал что-то. Но секрет этот его сам собой обьявился – стали его суставы опухать и разрастаться. Сказались зимние купания. Годы небрежливого отношения к себе, а, может, и тайна, годами носимая, подорвали его здоровье. Но и полгода не прошло, как перестал Лис со двора выходить, всё боле норовил дома на старой печи лежать, кости больные греть, да приёмышу-Одарке сказки рассказывать. Тогда-то и призадумался о родном детёнке, которого бросил на старшего  брата, где-то в немыслимой дали, да и поминать не больно-то спешил. Стал тогда Лис комперной связью интересоваться, модернизировал сонновскую технику и в одну из бессонных ночей обнаружил таки ниточку, по которой и  выудил Ванькину обьявку. Сперва обиделся, что сын отцом брата Кольку считает, но поразмыслил, на себя попенял и ещё более рьяно стал экзаменовать Сонна в навигации и юриспруденции.
Сонн пытался было его заставить лечиться, да только Лис упёрся. Денег, что у Сонна ещё от Матушки остались, было не так уж много. И Лис, явившись из своих странствий гол как сокол, посадил на колени малышку Одарку, и Сонн без слов всё понял. И поставил свечку за помин своей прабабки Бабки Сени, которая после того как выходила Сонника от его болезни, ещё долго жила в избушке среди дубов на той стороне реки. Умерла Бабка Сеня когда Соннику шёл шестнадцатый год. Её избушку Сонн долго ещё содержал в порядке. Но затем какой-то городской охотник спалил домишко по неосторожности и остался на этом месте только холмик, заросший крапивой.
     У того самого холмика вырастил Сонник корабль для Малашки – её «Куколку».
Там же – неподалёку посадили они с Лисом и свою «Зёгу».
                                                            …………………..

     От Маланьки больше не удалось расшифровать ни единого послания. Но в кипе, отложенной Ванькой, нашли письмо от Маруси, жены брата Колана. Оно не было столь запутано и состояло из сообщения, что  Маруся и Николай из гневковских, ищут родственников, и содержалось вполне разумное предложение -  раз в неделю в 6.15 по космотайму на секонддэй выходить  в АСЬКУ на указанный номер.
-  Сегодня зибендэй. Завтра – фёрст. Послезавтра попытаемся встретиться в АСЬКЕ. Ванёк, когда отправлена обьява?
-  Восемь месяцев назад. Внести в компер напоминалку на вторник?
- Да, сынок. – Дрожащим от волнения голосом подтвердил Сонн.
                                                        …………………

     Стартовал Сонн один. «Зёга» трепетала от предвкушения полёта. Все индикаторы рьяно показывали полную готовность. Букетик полевых цветов, подаренный племянницей Дусей, подрагивал в герметичном кувшинчике. Жена брата Удала напекла пирожков и, отвергая все разумные доводы Сонна, уложила всё в дорожную сумку. Старший сын Удала, десятилетний Карп, с трудом сдерживал слёзы – накануне он умолял Сонна взять его с собой.
     Накануне же вечером всей семьёй устроили посиделки. Пришёл Удал с семьёй, Васечка с молодой женой прилетел из Смоленска. Дива из Масквы позвонила. Выпили по случаю крепко. Сонн по обыкновению был воздержан, а тут и вовсе лишь пригубил. На огонёк подтянулись соседи. Молодёжь принесла с собой бражку. Выставили проигрыватель во двор и до трёх, а то и четырёх развлекались, кто как мог.
     Перед рассветом Сонн поднялся со своего места. Откатил коляску с уснувшим Лисом в его комнату. Обнялся с братьями. Поцеловал в светёлке, сладко спящую, Одарку. И, перекинув через плечо дорожную сумку, стараясь не беспокоить целующиеся на завалинке пары, огородами, не оглядываясь, направился к реке.
     «Зёга», послушная его командам. Порвала связующие каналы, перекрыла насосы, задраила люки. Нежно засветились экраны, показывая туманные утренние пейзажи окрест. И уверенное спокойствие снизошло на Сонна. Его движения дышали силой и энергией. Весной ему исполнилось тридцать три – христианский мир очень выделял этот возраст. Некоторых он пугал. Других подстёгивал. Иные, и в их числе Сонн, определяли тридцать три, как время  готовности к осознанным свершениям. Память, как колоду карт тасовала перед  его внутренним взором лица и события уже прошлой жизни. И, перед тем как нажать стартовую кнопку, Сонн вдруг со всей силой понял, что мечта всей этой жизни – вот она – целует его в висок. А это значит – пора ставить новые цели. Ну, найти, собрать родных – это понятно, само-собой. А дальше? Дальше… Главное, чтобы оно было это.. ДАЛЬШЕ…
    
                                                     Марина Гаки
(декабрь04-январь05)