Эротические представления славян (Литературные конкурсы)

    Литературных опусов с обилием пикантных сцен -- тьма тьмущая.  И обстоятельно-серьезных, с обширным экскурсом в физиологию, и терпких,  пустословно-легких, с шутовством и стебом. Произведений высокого искусства по этой теме -- единицы. Авторы, большей частью, иностранные.
    Русские писатели этот жанр или сознательно обходят, или закладывают такие виражи, что опасаешься за их вменяемость.
    Наиболее интересный автор откровенной прозы -- Владимир Лазарь.  Все ассоциации, пассажи об отношениях двоих, в русле воззрения славян.
    Роман «Оглянись на Лилит» изобилует и  фразами такого свойства,  и сценами, где флирт перерастает в нечто большее.
    Вот мысли и представления об этом одной влюбленной пары:
«Она (Инга) то отстранялась и поправляла волосы, чтобы блузон больше разлетался, и открывалась грудь, то прижималась бедрами и близко наклоняла голову, запуская локоны в его открытый воротник, чтобы Димка мог целовать ей шею. Что он и делал поминутно».
«Мерцание глаз, пурпур губ, нежная улыбка, ямочки на щеках… Вокруг нее как будто бы сияет солнце! Такой обворожительной и милой девушки я, пожалуй, еще не встречал».
    «Очарованный своей партнершей, он погружался в сладкий, таинственный мираж. Налитая грудь с коричневыми припухлостями возле выпирающих сосков, плоский живот с очаровательной ложбинкой, выступающий из складок золотистой ламе красивый бугорок Венеры, – все это было настолько притягательным, что парень  постепенно стал терять рассудок. Спрятав руки под блузоном, он бережно коснулся полусфер, огибая их, провел ладонями по бедрам, потом настолько осмелел, что даже попытался расстегнуть ей пояс…»
    «Когда она вошла в его подвальчик (крошечный бар на десять мест) -- через него будто пропустили ток. Такое случается раз в жизни. Когда является во всей красе твой идеал из сновидений. Он усадил ее за лучший столик. Смотрел, как мило округляется букетик губ, как нежным светом мерцают синие глаза, как тонко выписаны брови, как играют ямочки на щеках. По ее лицу блуждала пленительная, добрая улыбка. Вздернутый носик, соединяясь с дугами бровей, придавал ему лукавую игривость. Изящный мягкий подбородок, длинная точеная шея… Волосы, вьющиеся от рождения, алой лентой схвачены у лба».
    «Сидя на капоте приземистой «вольво», они смотрели на закат, потом долго целовались. Был сильный ветер. Белопенные волны накатывали на песок…
    Побросав одежду на сиденье, они кинулись в объятия изумрудных волн. Он изловчился, поднырнул под нее. Наблюдая за плавными изгибами чувственного тела, грациозным взмахом ног -- то прямых, то вместе с талией и бедрами переходящих в синусоиду, -- он едва не задохнулся. Казалось, сам Посейдон послал ему видение. Заметив, что его не видно на поверхности, она нырнула вслед. Соприкасаясь телами, они резвились под водой, словно томимые желанием дельфины. Потом, не сговариваясь, поплыли к острову, чтобы в чистом, прогревшемся песке дать волю чувствам».
    Дальше увлекательный диалог, реплики и то, ради чего все затевается. Вся сценка выдержана в поэтическом ключе. Опасений, мыслей на предмет отсутствия эстетики  текст не вызывает.
    Запоминаются выражения от имени героев, внутренние монологи.
    «Если он не девственник, не будет тайны узнавания».
    «Когда останетесь вдвоем, стыдливость и жеманность ни к чему. Раскройся, покажи себя со всех сторон, смотреть и трогать для него – блаженство».
    «Все эти, казалось бы, случайные касания не так уж и случайны -- через них узнаешь о партнере больше, чем из его хвастливых заявлений. Иной наплетет с три короба, а стоит ли иметь с ним дело -- безошибочно подскажет тело».
    «Если парень в полной боевой готовности, а ты стыдливо отстраняешься, не желая подыграть, чтобы распалить сильнее, ты либо дура, либо холодная ледышка».
    «Как без опыта узнать: что истинно, что ложно?»
    Это позиции девчонок.
    А вот оценочные фантазии парней:
    «В ней, безусловно, что-то есть… Выразительный голос, легкая, плавная походка, красиво изогнутые бедра. В профиль она напоминает Кристи -- те же обольстительные формы, то же изящество в движениях. Анфас -- скорее Мэрилин Монро: полные чувственные губы, мягкая зовущая улыбка. А вот глаза… Они, конечно, с поволокой, но есть существенная разница. У Мэрилин -- томно обволакивающий взгляд, у Жанны -- горячий, дерзкий. Что это я?.. Сравнивать ту, которая ничего собой не представляет, с теми, кто сводит с ума весь мир? Но почему на нее хочется смотреть и смотреть?..»
    «Что за Красотка!  С ее внешностью можно позволить себе и не такие трюки, -- подумал Жерносек. Тело ее безупречно. Бюст и ягодицы, пожалуй, даже великоваты для гимнастки. Зато она не кажется бесполой, как большинство из них».
    «Блуждая взглядом в розоватых сумерках ее промежья, он весь дрожал от возбуждения… Объятый желанием, он уже готов был кинуться в атаку, но безотчетный страх парализовал его, сковал движения. Вдруг он сделает что-нибудь не так? Ведь этому предшествуют игра, фривольный легкий диалог -- нельзя же просто так наброситься, уподобляясь зверю».
    «Если не совратить его самой -- он так и будет стоять, точно приговоренный к казни. Такое с новичками случается довольно часто.  На прошлой неделе одного очкарика я разогревала целый вечер. От шока и смятения он никак не мог сосредоточиться, но и тогда я все устроила».
    «Она была на расстоянии протянутой руки. Но Жерносек стоял не шелохнувшись. Он был заложником. Заложником своего страха.
    Тогда, прижав ступни к сиденью, она обеими руками приподняла груди.
    -- Они красивые, правда, милый?
    -- Они восхитительные. Я никогда таких не видел.
    -- Хочешь с ними поиграть?
    Другой в подобной ситуации сразу бы использовал возможность потрогать эти совершенства, эти чудесные округлости, насладился бы их атласной, нежной кожей. Но он стоял как вкопанный -- страх перед неизвестностью не покидал его.
    По ее лицу пробежала тень.
    -- Девушки, которые привиделись тебе во сне, -- они были красивей?
    --Там был размытый негатив. Оригинал передо мной… И он прекрасен, полон жизни, -- сразу спохватился Жерносек.
    -- Выходит, когда у тебя был взрыв, ты думал обо мне? -- просияла Танечка.
    -- Да. Я представлял тебя.
    -- Во всевозможных позах?
    -- В самых разных.
    -- Так что тебя смущает? Ведь в мыслях ты это совершил?
    -- Боюсь, что я не справлюсь… -- Он потупил взгляд.
    -- Милый, ты отлично справишься… -- заверила Танечка. -- Дафнис и Хлоя -- до чего были наивны, но и они сумели это сделать, едва их охватила страсть.
    Соединив голени за его спиной, она притянула юношу к себе.
    -- Милый, я так тебя люблю… -- трепеща и вздрагивая, шептала Танечка. -- Ты нежный, ласковый… Ты все, ты абсолютно все умеешь… -- лепетала она в блаженном забытьи. -- Ты должен быть во мне, а я в тебе… Ты понимаешь, милый…  Я хочу…»
    Сдержанность героя и полная раскованность его партнерши лично у меня не вызывает удивления. В отличие от немцев, англичан, у белорусов  границы допустимого определяет девушка. Мужчинам только кажется, что они нас к этому ведут, проявляют смелость. Уверяю вас, если мы не перешли на нужный тон, и не подали импульс -- старания напрасны, получится облом. А может, и разрыв, полное презрение к такому кавалеру. Сомнения, фантазии героев, реализация желаний -- все по-славянски, все из нашей жизни.
    Есть страницы, где показана платная любовь.
    «Первым заявился долговязый веснушчатый мальчишка. Сальный взгляд. Испарина на лбу, прыщи -- все говорило о том, что он вступает в пору, когда без девушки никак…
    -- Подойди поближе, сладкий, -- поманила Карева.
    Мальчишка, вспыхнув, сделал шаг.
    Освободясь от лифчика, Кристина  постепенно входила в амплуа.
    -- Что, дружок, рукой не получается? -- сочувственно сказала Карева.
    Парень вытер влажные ладони о штанины брюк:
    -- Как только я начинаю это делать, у меня пропадает возбуждение.
    -- Тебя секли за это в детстве?
    -- Отец лупил меня как сидорову козу, -- признался долговязый. -- Но я не унимался. Чтобы отучить от пагубной привычки, в один прекрасный день мне перед сном связали руки.
    -- И тогда ты сдался?
    -- Как бы ни так! Я стал чесать свой рог об одеяло.
    -- Надо же, какой ловкач! – восхищалась  Карева.
    -- Но и тут меня разоблачили, -- нахмурился мальчишка. -- И стали пристегивать ремнем.
    -- А ты лежал в кровати и мечтал об этом?
    Долговязый пожал плечами:
    -- О чем еще я мог мечтать?
    -- Тебе хотелось возбуждающих касаний?
    -- Очень.
    -- И мальчика за это били?
    -- Старались всыпать под самую завязку.
    -- Жестокосердные… -- участливо проговорила Карева. -- Ты прибежал сюда, чтобы их оставить в дураках?
    -- Я имею право -- мне шестнадцать.
    -- Разумеется, малыш, -- с ободряющей улыбкой говорила девушка. -- Ты можешь начинать по-настоящему. Внизу -- ты более чем взрослый…
    -- Но с кем? Мои одноклассницы -- кривляки…
    -- И среди них нет крошки, от которой у тебя звенит?
    -- Я выделял одну.
    -- И что же?
    -- Она сказала, что обсудит это с мамой.
    Девицы прыснули от смеха.
    -- Сколько у тебя в кармане баксов?
    -- Сорок пять.
    -- На двоих, конечно, маловато. Но поскольку ты из пострадавших…»
    Подростковая чувственность. С ней не в силах справиться все общественные институты, вместе взятые. Подавлять ее, или давать ей выход?
    Родители Вадика Быстрицкого эту проблему решают просто. «Когда ломался голос, наняли девчонку из приличных. Заручились справкой! Безопасно. Полезно для здоровья. Будет чистой кожа!»
    Возможно, автор предлагает действенный рецепт. А может, он и я не догоняем… и вы дадите лучший.