Поэма первая. Я, Семен...
Забот у нас невпроворот:
Легла учеба тяжким грузом
На плечи – и тяни вперед...
А Томочка моя с бутузом,
Что в ней невидимый растет?
Я подвигом мужским взгордился,
Но умножением забот
И он для нас оборотился.
Я понимал, что мы уже
С Томуськой – оба—«в положенье» --
И пребываю в мандраже:
Обязан побеждать в сраженье
По добыванию деньжат
Для обеспеченья семейства...
Кто знает, где они лежат,
Мне подскажите это место.
Пойду, возьму – куплю харчей,
Особо – свежих витаминов,
Чтоб ей, звезде моих очей,
В чьей глубине зародыш сынов
Растет по дням и по часам,
Ни в чем не ощущать нехватки...
Йог-вегетарианец сам,
Желаю, чтоб сочны и сладки
Обеды, завтраки ее
И сына были постоянно.
Но как стремление мое
Осуществить? Небесталанно
По выходным строчу мои
Экспресс-заметки на открытках –
И рассылаю.. Пусть они –
(Уж не мечтаю об избытках) –
Хоть малость принесут взамен
Рублей семье на пропитанье...
У нас в семье один рефрен:
-- Нет денег! – Правда, упованье
На те открытки – не вотще.
Они копеечку приносят –
И удается вообще
Жить без долгов. Порою просят
У нас – и кой-кому даем.
Не все, понятно, возвращают
С натугой выданный заем,
По крайней мере обещают...
Но просят снова и – даем.
И здесь усушка и утруска...
В учебе все идет путем,
Хоть слишком велика нагрузка...
Добавлен нам второй язык...
Меня едва ль в нем кто догонит.
Я чешского прошел азы
Самостоятельно в вагоне,
Который вез нас в Черновцы,
Учебничек купив толковый.
Иные в группе – молодцы.
Лабутин Боря, также Вова
Белесый – Федоров... Они
Над языком корпят усердно...
Но ты попробуй догони
Меня – в отрыв немилосердно
Всем бросив вызов, ухожу...
Ведь чешский с украинским сходен...
Я в группе первенство держу.
Меня Борисам и Володям
При всем усердье не достать.
Борис Шеватов и Володя,
Который Шахматов, подстать
Двум первым, учат крепко, вроде,
А я почти и не учу,
Но все равно опережаю.
Мне оказалось по плечу
И первенство в учебе... Чаю
Не уронить авторитет...
Учителка, Галина наша –
Молоденькая, наших лет...
И я, в учебе что-то знача,
Себя корректно с ней виду
И уважительно, как должно,
Льгот с послабленьями не жду,
В нюансы языка дотошно
Влезаю... Нравится язык...
Подумалось, что в прошлой жизни
Я мог быть чехом... Этот бзик
Застрял в мозгах: мол, в атавизме
Язык сидел во мне давно,
А нынче вылез из-под спуда...
Кто ведает? Ведь нам дано
Так много в памяти – оттуда
Из прошлых воплощений. В них,
Почерпнутых из разговоров
С друзьями больше, чем из книг,
Я верю... Необъятный ворох
Заданий «немки» нам дают
И «немцы» с кафедры военной...
Они нам в головы суют
Вагоны по их мненью ценной
Той германистики, что нам
Не одолеть во всем объеме...
-- Что я ребята, вам задам,
Повеселит вас, точно, кроме
Того, что автора язык
Изыскан и метафоричен.
Знакомьтесь: Курт Тухольский... Шик
Сарказма, юмор эксцентричен... ---
И Ганна Павловна велит
Читать изысканные строки.
В аудитории навзрыд
Хохочем -- хороши уроки
Миньковской... Ганна сверх всего
Подробностями наполняет
Нам образ автора, того,
Кто наши мысли занимает...
-- Он Нобеля лауреат...
А Гитлером в концлагерь брошен,
Где и погиб безвинно... Ад
Фашизма мерзкого безбожен –
И незачем искать причин
Для разъяснения убийства
Фашизмом женщин и мужчин...
Возможно, что факир витийства,
Сам фюрер, к славе ревновал
Талантливого публициста...
Он, впрочем, часто убивал
И без причин... Душа фашита,
Тем паче – фюрера, черна
Как смертный грех... Но мы не станем
Читать «Майн кампф», что сатана
Кропал фашистский, а растянем
На весь семестр отраду быть
Читателями юмориста
Тухольского – и полюбить
Того, кто емко и искристо
Миниатюры выдавал,
Что стали классикою жанра... –
Тот юмор лупит наповал.
«Тухолинки» глотаем жадно...
А с Миловидовой сейчас –
По Станиславскому уроки...
Раиса трудно учит нас,
Смысл видя, им наполнить строки
При исполненьи наизусть
Шедевров классики немецкой...
Ее любимчик – Борька... Пусть!
Я не охотник за отметкой,
А так осмысленно читать
И мне полезно научиться...
А Миловидовой подстать –
И Новикова... Наловчиться
С ней сможем, как переводить
Смысл текста – не слова отдельно,
Мозги изрядно натрудить,
Чтоб получалось стильно, цельно...
Потом военный перевод,
Запас словарный специфичный
Про наступленье и отход...
Стиль – жесткий, точный, лаконичный...
Спецгруппа – как второй иняз.
Накачивают здесь немецким
Неутомимо бедных нас –
И этим языком не местным
Так мы в спецгруппе говорим,
Что уж давно не отличимы
От немцев... Так стезю торим
К своей судьбе... Ее лучи мы
Из будущего принимать –
Не ясновидцы – не умеем.
Но удается понимать,
Что более всего умнеем
Мы на уроках языков
И мировой литературы.
Подспудный вывод мой таков:
Журфак не признает халтуры.
Продукт его усилий – мы
В свой час итогам поразимся.
Лучами света среди тьмы,
Мглы недоучек убедимся,
Что наполняли нас не зря
Науками в стенах журфака,
Чего предвидеть нам нельзя.
Но учим, что велят... Запарка
Полнейшая... Предметы есть
Смешные, хоть и смотрит грозно
Мэтр-фронтовик... Должны с ним влезть
В суть экономики колхозной,
Анализировать ее...
Наставник озадачил вводной:
-- Вам велено житье-бытье
Села раскрыть... С той благородной
Задачей едете в район...
В районе пашни, водоемы.
Скажи, хотя бы ты, Семен,
Куда пойдешь?
-- Там все знакомы,
Ведь я туда не в первый раз
По умолчанию приеду...
В райком, где попрошу «уаз»,
А лучше «волгу» -- и к обеду,
Когда машину мне дадут...
-- Куда поедешь?
-- К водоему... –
Ребята этой шутки ждут,
Хохочут... Мэтр едва не в кому
Впадает... Вместе ищем смысл,
Что репортер найдет в районе...
Профессор после шутки кисл.
И даже после о Семене
(Семен на курсе лишь один)
Мэтр возмущенно отзывался
На лекции, где мы сидим
Всем курсом... Курс не удержался,
Захохотал... Но это так,
Нехарактерная случайность.
Я уважаю мой журфак,
А шутка с мэтром – только частность.
Уж коль беседа, шутка в ней
По умолчанью допустима...
-- Дошутишься! – Мне Тома... -- Всей
Семьей в общагу едем...
-- Дима? –
Поглажу женушки живот...
Она с улыбкой отвечает:
-- Он хорошо себя ведет.
Не хулиганит...
-- Не скучает?
Не то придется поспешить
Кого нибудь ему в компашку
Добавить...
-- Ладно, брось смешить,
Остряк нашелся... --
Нараспашку
Пальто – я так люблю ходить.
Нам, йогам и мороз не страшен...
-- Так можно сердце застудить. –
Жена:
-- Ты со здоровьем нашим
Уж будь любезен, не шути –
И пуговицы застегнулв.
Целую пальцы ей:
-- Зачти,
Как я послушен! –
Промелькнула
Улыбка на родных устах...
Взмываем на седьмое небо –
И в нашу комнатенку...
-- Ах,
Мне кажется, я год здесь не был –
Перенасыщен был денек,
Перенагружен, переполнен.
Лишь суаер-пупер-сильный йог,
А йог здесь только я, напомним, --
Способен выдержать накал
Подобной мозговой дрессуры,
В такую мялку я попал...
Нас мотивируют посулы,
Что из спецгруппы нас возьмут
На радио Москвы железно.
Там поглядим... Пока я тут,
Где трудно учат, но полезно.
Меня хватает и на то,
Чтоб в Школе лектора учиться.
Пусть перегрузка, но зато
Манит возможность навостриться
В риторике... Ведь сей предмет
Особо нужен журналисту.
Его в учебной сетке нет.
А в школе лектора искристо
Профессор Крыжановский нам
Ораторские все секреты
Передает, как сыновьям –
Все честно, без утайки... Где ты
Еще б услышал, как начать
Свое, пред массой выступленье,
Как настроенье замечать
У слушающих, как сомненье
И недоверье побеждать,
И о фигуре умолчанья...
Великий ритор передать
Спешил накопленные знанья
И опыт шустрой пацанве,
Задумавшейся о грядущем...
Мы это обрели в Москве.
Здесь есть с кем нам о важном, сущем
Потолковать. перетереть...
Услышали – берем в заначку.
Под спудом будет долго зреть,
Но коль подкинет жизнь задачку,
Рещим... Решения зерно
Журфак в нас положил авансом –
И крепким колосом оно
Над жизнью станет, нашим шансом
Себя достойно проявить
И в подходящем антураже
Все супер-знанья предъявить,
Возможно – в телерепортаже,
В ином, что жизнь велит свершить...
Гуляем под звездой высотки...
Тот час, когда нельзя спешить...
Здесь, в МГУ-шном околотке,
На всем особая печать,
Особая среда общенья,
Где не приходится скучать.
Где даже воздух – друг ученья –
Он фитонцидами богат,
От елей, что стоят на страже,
Чтоб витаминный дать заряд
Душе... Она в ажиотаже.
Ведь рядом та, к кому душа
Обращена и кем до края
Наполнена, с кем жизнь верша
Всерьез, а вовсе не играя,
Мечтаю до конца пройти,
Одолевая все преграды,
Что перед нами на пути
Положит жребий – и награды
Иной не жду, лишь только б мне
Быть с нею до конца, до гроба...
А там – пусть остается вне
Моей могилы... Пусть не оба
Покинем светозарный мир...
Прими, Господь, мою молитву,
В ней всей судьбы ориентир...
Аяльнех подарил мне бритву...
От однокурсников его
Анекдотичный факт узнали,
Уже не помню, от кого...
Татариновой все внимали,
Ее рассказу... Грозный-царь
Вел с князем Курбским переписку.
И, как то водилось встарь,
Без политэсного изыску.
Царь оппонента обзывал
Во злобе «эфиопской мордой»...
Аяльнех недоумевал:
-- Мое лицо причем здесь?
-- Модной
В то время шуткой царь Иван
С опальным князем обменялся. –
У парня в голове туман,
В чем суть он так и не дознался
От однокурсников... Потом
Пытаюсь объяснить тактично,
В чем юмор... Ладно, все путем...
Сосед потом в запале зычно,
Той самой мордой называл
Всех однокурсников беззлобно,
Чем поражал их наповал...
Мы с эфиопом бесподобно
Дружили... Он переводил
Стихи России на амхарский...
Я помогал... Как? Находил
Синонимы... Порой в запарке
С ним забредали в тупики:
Слов не хватало в лексиконах.
Рисунками моей руки
Суть пояснялась... О законах
Силлабо-тоники ему
Я толковал...
-- У нас – иное –
-- Будь первым! –
-- Ежели пойму,
Как африканское, родное
С российским накрепко спаять...
-- Мы знаем Пушкина. Он понял...
-- В нем Африки – процентов пять.
Он русский эфиоп... –
Затронул
Я нерв чувствительный в душе:
Аяльнех Пушкиным гордился
И восхищался... Тут – шерше
Ля фам – со мною поделился,
Что эфиопская любовь
Его настроилась приехать...
Сосед почесывает бровь...
Ему приезд Тыгист – не к спеху.
Здесь русских девушек полно,
Что навещают эфиопа...
-- Тыгист меня так любит, но...
-- Пиши, пусть приезжает, ж...,
Раз любит...
-- Сам ты то словцо... –
Сосед не в шутку озабочен...
Расстроено его лицо...
-- Ваправду любит?
-- Даже очень!
-- А это надо, брат, ценить.
Еще потянешь – и разлюбит.
Придется вас в Москве женить,
А дальше жизнь сама разрубит
Все заскорузлые узлы...
-- Подумаю, сказал Аяльнех... –
Любви перипетии злы.
И нет решений идеальных..
Вот Красников... Он поддержал
Меня в смятении любовном,
Когда как будто мне кинжал
Был в сердце вбит – и я на ровном
Едва пространстве не упал...
А вижу вот, в сторонке стоя,
Геннадий тоже в сеть попал
Красавицы Венеты... Злое
Несовпаденье чувств: ее
С его... Но чем утешить парня?
Любовь – поклятие мое
И всех поэтов -- так коварна –
И нету сил, чтоб одолеть
Ее обидные удары...
Но не хочу его жалеть.
Поэзия и гриф гитары
Помогут Генке превозмочь
Тоску по Радкиной сестренке...
Ты, жалость, Генку не сурочь.
Хоть кости у парнишки тонки,
И чутко сердце, но оно
В перипетиях закалится...
Ему от Господа дано
Немало – и еще столица
Запомнит озаренный лик...
Он и Георгий Тараторкин
Как братья схожи... Рядом их
Поставь – увидишь тот же горький
Прищур над странной неземной,
Мерцающей, закатно-зыбкой,
Полузабыто-озорной
Неподражаемой улыбкой.
Он – бард. И стало быть друзей
У Красникова Гены много
На каждом курсе... Среди всей
Бурлящей массы – недотрога
Серьезная из Бичуры,
Старообрядского селенья
В Бурятии ему дары
Дарила дружбы без томленья
Любовного... Она была
На курс нас младше, эта Анна,
Скромна, но много в ней тепла
Отзывчивого... Невозбранно
В любое время к ней приди –
И выслушает и поможет...
И Гена к ней питал в груди
Признательное чувство тоже...
Та Громова была честна
И знатоком не представлялась,
Хотя в редвкции она
Районной умницей считалась
И стихоплетам дать совет
Умела абсолютно дельный...
И Гена к ней спешил чуть свет:
-- Послушай новенькое! –
Цельный
В своих симпатиях поэт,
Считал, что с нею поделиться
Разумно...
-- Сочинил сонет...
-- Ну, почитай... – Она чинится
Не станет, но предупредит:
-- Учти, я не знаток...
-- Да, ладно!
Сонет мне сердце бередит,
Тебе прочту – и мне отрадно.
А знатоки мне не нужны.
Ты скажешь, что лежит на сердце...
Ну, как?
-- Они чисты, нежны
С наивной ясностью младенца,
Притом, что строки о войне...
Расстрогали меня – и честно –
Понравились ужасно мне...
Но снова подчеркнуть уместно,
Что никакой я не знаток...
-- Ты станешь им! Поверь мне, Аня!
Еще я напишу чуток,
Прочту тебе – есть основанья
Считать: при честности твоей
И впредь не покривишь душою,
Все скажешь прямо о моей
Поэзии... Мы так с тобою
Неспешно вырастем в своих
Неразделимых ипостасях...
-- Что ж, приноси мне каждый стих... --
Поэты в творческих экстазах
Нуждаются в живой душе,
То поддержала б их горенье...
И Гена Громовой уже
Несет опять стихотворенье...
Рассказывает Анна:
-- Вот:
В походе с нами был Геннадий –
И всю дорогу напролет
Играл и пел веселья ради.
Когда вошли в метро, внутри,
Геннадий показал мне пальцы –
На них алели волдыри
Как от ожогов... Мы, скитальцы,
Еще во власти той игры,
Просили:
-- Поиграй! –в вагоне,
И песен звонкие дары,
Чьи – в сердце Красникова корни,
Весь расстревожили вагон.
Один подвыпивший мужчина.
Кричал – и крик был точно стон –
Наверное была причина:
-- Кончай горланить. Нет любви...
Твой ор любого здесь достанет...
Встал Гена с дядькой виз-а-ви,
«Любовь нечаянно нагрянет...» --
Запел... Захлопал весь вагон –
И пьяный дядька... засмеялся... --
Таков мой однокурсник... Он
Еще до высшей не поднялся
Отметки в творческой судьбе,
Но он поднимется, ей-Богу.
Не прибегая к ворожбе,
Скажу: на верную дорогу
Геннадия ведет журфак...
От Громовой еще узнали,
То, что нельзя забыть никак.
Да и забудется едва ли.
-- На курсе, что идет вослед,
От вашего еще подальше –
На расстоянии двух лет
Есть мало чем приметный мальчик.
Вот разве имя Николай
Васильич Гоголь удивляет.
Кучборской как ни отвечай –
Она величьем подавляет.
А Гоголь еле-еле плел
Вкривь-вкось чего-то мимо темы,
Но все ж с зачетиком ушел,
Чему поудивлялись все мы.
Сама мэтресса пояснить
Взялась возникшую дилемму:
-- Нет, не смогла я оценить
На «двойку" Гоголя, хоть тему
Он очень-очень-плохо знал... –
Фамилия спасла студента
От попадания в провал...
Воспоминаний общих лента
Порой зигзагами кружит,
Порой необъяснимо рвется...
Но тот, кто прошлым дорожит,
Старается – и удается
Связать порвавшуюся нить...
Читаю книжечку о Свифте –
И в лифт вхожу... Как оценить:
Вдвоем с Элеонорой в лифте!
Лифт поднимается... Молчим...
Не по себе мне в том молчанье...
Мне ясно – у нее мужчин
Без счета... Странное посланье
Она мне в спину говорит:
Что я, мол, стопроцентно русский...
Какое чувство в ней бурлит?
Бог с нею... На житейской узкой
Тропинке с неюразошлись –
И не питаю интереса.
Пусть мы и обитаем близ
Друг друга. Разного замеса
Я – и охотница – она...
Мне в жизни лишь одна Тамара,
Одна лишь Томочка нужна...
Я верю: никакая хмара
Любовь такую не затмит...
Конечно, об Элеоноре –
Смолчу, хоть что-то бередит
Все рассказать себе на горе.
Я соберусь – и умолчу.
Не стану придавать значанье
Той встрече. Этим исключу
Из круга тем для сообщенья.
И новый день пришел к концу.
Я в ожидании Тамары
Спустился к школьному крыльцу...
-- Мосфильм снимает «Сиалевары»...
-- Спектакль, который ставил МХАТ?
-- Все верно... А у Вас фактура –
Возьмут в картину нарасхват –
Высокий, мощная фигура...
-- А вы, простите... ?
Я – помреж...
Хотите, вам назначат пробы?
-- Благодарю! Меня хоть режь,
Я достиженьями учебы
Отнюдь не стану рисковать...
-- В кино сниматься приглашают –
О чем тут, право, толковать?
-- Касторку с сахаром смешают –
Получится ни то ни се –
И потму я выбираю
Журфак, учебу – вот и все...
-- Такой дурак – я умираю...
-- Пожалуйста. А я живу.
Причем, по тем установленьям,
Которые себе в главу
Сам вкладываю – и сомненьям
Лазеек не оставлю в них...
Учеба, трудная учеба,
Профессора и горы книг...
Я заурядная особа ---
Не вундеркинд, не супермен.
Мне все дается туговато,
Но все ж я поднимусь с колен –
Я в будещее верю свято,
В то, что достигнуто трудом.
Я знаю – были прецеденты:
Счастливый шанс и – Белый дом...
Но мне не надо в президенты.
Я выбрал то, чего хотел.
Мне нравится стезя журфака.
Благословляю свой удел.
Пусть трудно, но уже без брака
Я поднимаюсь – и ломать
Судьбу считаю неуместным...
Мне альма матер – точно мать.
К примеру, где бы так немецким,
Теперь и чешским, овладел?
А это только часть свершений.
К актерству я не охладел.
Но ценность взвешенных решений –
В их верности своей судьбе...
-- Заждался? – Выбегает Тома....
-- Послушай, может хоть тебе
Мужик поверит? Он – кулема.
Его зовут играть в кино...
-- А роль-то главная?
--- Едва ли...
-- Не стоит...
-- Оба заодно!
-- Послушайте, вы нас достали.
У нас другая в жизни цель.
Мы учимся – не ходим праздно.
Не дам Семену сесть на мель
Из-за минутного соблазна.
Не тратя времени – пока.
Ищите – может и найдете
В толпе студентов дурака...
Хотя... Ну как вы не поймете?
Журфак для нас превыше всех
Любых манков и обещалок.
Предполагаю, что успех
Ваш на журфаке будет жалок:
Любой из нас вам скажет «Нет»
В такой ответственный период... --
С кузиной Майей много лет
Не виделись но некто вывод
За смертных сделал – и ее
Шлет Ленинград в командировку
На краткое житье-бытье
В столицу... Проявив сноровку
Разведал: за ВДНХ
В гостинице живет кузина...
Моя английская доха
Искусственная – и не сильно
Богато от нее тепла...
Мы встретились вполне сердечно.
Авиатехником была
Кузина... Мы глядели встречно
В глаза друг другу... Вспоминал,
Как с Маей встретился впервые
У Зои в Киеве... Внимал
Произношению: живые
Их интонации несли
Тончайший отзвук Ленинграда,
Где девичьи лета прошли
И старшей, Зои... Мне – отрада
Вновь слушать питерский акцент,
Смотреть в глаза родные Майи...
-- Так расскажи, чем жив, студент...
Рассказывая, принимаю
Из глаз кузины свет добра...
Потолковали, посидели...
-- Ну, ладно, Майя, мне пора.
В цейтноте я -- на самом деле... --
Кузина в мае родилась,
Отсюда -- имя у кузины.
Не ведал, что в последний раз
С ней свиделись... Неотразимы
Шлепки судьбы... Они в семье
В Израиль вскоре захотели,
Не написали даже мне...
Журфаковские дни летели...
В один из дней пронесся слух:
На факультете будет встреча.
Придет американский друг
Гэс Холл... Едва ли не увеча
Друг друга, все рванули в зал,
Набились, как селедки в банке.
А я, конечно, опоздал.
Все, не пускают по подлянке.
Вдруг кто-то тихо говорит:
Дверь на балкон сейчас откроют.
Несемся к двери. Там стоит
Декана референт. Толпою
Врываемся... Быстрей вперед.
Декан приводит Гэса Холла.
Стоймя приветствует народ.
У коммуниста – громкий голос.
Американский коммунист
Подтянут, мужествен и строен.
Как убедительно речист,
Бодр и решительно настроен.
Толкует ясно и умно
О кознях империализма.
То, что казалось нам смешно,
Вдруг обрело печать трагизма.
Советской пропаганде мы
Уже давным давно не верим.
Но этот парень из тюрьмы
Американсой – он потерям,
Противоставит дух бойца –
Не то, что наши старикашки!
С ним в унисон стучат сердца –
Пути борьбы остры и тяжки.
Жизнь коммуниста не в Кремле,
А в пекле империализма –
Не самый сладкий на земле
Удел... Воителя харизма
Кладет к ногам его сердца.
Он говорит проникновенно...
Мы в напряженьи до конца...
Благодарит проникновенно
И, улыбаясь, говорит...
Случалось оскорбляли горько
На выступленьях, но стоит
Надежно за него галерка –
И лучший отклик он всегда,
Как раз с галерки получает...
-- Так вы бы и пришли сюда! –
Перевели. Он обещает –
И над лобастой головой
Рукопожатьем потрясает...
В раздумье движемся домой.
И душу все не отпускает
Осознавание того,
Насколько мир раним и хрупок.
Не понимаем ничего –
А ведь плывем в одной из шлюпок,
Что только чудом до сих пор
Не растрепало ураганом.
Та встреча с истиной в упор –
Как если б кто-то в нас наганом
Заряженным внезапно ткнул.
Но ощущенье гордой силы
Гэс Холл в нас также всколыхнул:
Мы – под защитой и не сиры...
Беневоленская была
В журфаке – «Знания» полпредом.
На конференцию взяла
Нас городскую... Полным бредом
Казался нам тупой отчет:
Умножилось прочтенье лекций,
А содержанье отстает
И нет контроля. Чтоб инфекций
Идеологии чужой
Не допустить бы при прочтенье...
Народ внимающий – седой
По большей части – и почтенье
Испытывает к той бурде...
Беневоленская внимает
С восторгом... У меня в балде
Одна мылишка лишь гуляет:
Потеря времени... Мне жаль...
Я лучше в те часы с Тамарой
Пешочком бы пошлепал вдаль.
Отменно б погуляли парой.
Беневоленская потом
Сказала, что на факультете
Мы нашу вскоре проведем
От «Знания»...
-- Причем, заметьте –
Научную – и пригласим
Студентов из московских вузов...
-- Что?
-- Конференцию... –
Засим –
Назвался груздем – лезешь в кузов:
В программу конференции
И я докладчиком записан.
Не нашим – преференции...
На хвост шампура был нанизан
Мой солержательный доклад.
Опережал меня в программе
МГИМО-шный немец... Рыжий рад:
Частя аршинными ногами,
Влез на трибуну – и понес...
Регламент перебрал аж втрое.
Мое жрет время, кровосос...
Ну, ладно, я сейчас «героя»
Прищучу... Вот и мой черед...
Я с предисловья начинаю:
-- Писатель Курт Тухольский – (вот
Вполне уместно вспоминаю) –
Плохому ритору давал
Советы на таком примере.
В Сорбонне автор наблюдал
Китайца. Близок по манере
К докладчику был из МГИМО.
-- Позвольте, спич мой начиная,
Коснусь истории само
Собой – великого Китая
Примерно за пять тысяч лет,
А уж потоб приближуь к теме...
Мгимошника стал гуще цвет.
Сидит весь красный, даже темя,
По-видимому налилось...
А я, доклад маленько скомкал,
Пошел по теме вкривь и вкось...
Среди сидевших в зале – Томка.
Она-то знала: мой доклад
Был нов и сочен по фактуру.
Но рыжий немец, пришлый гад
По мерзостной его натуре
Меня загнал в глухой цейтнот...
Что делать? Кратко отболтался.
По пунктам пробежал – и вот –
До мини-резюме добрался.
И этот важен был урок.
Выходит я вполне способен,
Коль припечет, собрать в комок –
И без особенных колдобин
Большое в малом изложить...
Итоги подводил Засурский.
Мой спич изволил похвалить.
Он понял все... А я за сутки
От спича отойти не мог:
Был тем докладом переполнен:
Глаза тараща в потолок,
Нашептывал его в упорном
Стремлении договорить...
Но – деньги... Де и как добыть их?
Кто мог бы краник отворить,
Чтоб из него мне в руки вытек
Поток целковых... Салтунов
На Первомай позвал в команду.
Берем вагон и – будь здоров!
Вмиг разгружаем... Нашу Банду --
(А с Николаем и со мной
В ней Медведовский и Пинегин) –
Наш бригадир – он заводной
Шлют (мы забыли о ночлеге) –
То выковыривать асбест,
То керамзит, то лом металла...
Не выдаст Бог – свинья не съест...
Уже давно спина устала –
Ни выпрямиться ни в наклон...
А нам опять кричат:
-- Работа!...
Еще, потом еще вагон...
Уже я весь взопрел... От пота
В глазах сплошная краснота...
Но пашем – праздничный тарифчик –
И выпашем рублей полста...
А Солтунов-то Колька – живчик:
Не видно даже, что устал.
И нас упрямо понужает.
Силен, хотя и ростом мал.
И пять минут не разрешает
Расслабиться и отдохнуть...
-- Дашь слабину – и будет хуже.
Ну, поднажмем еще чуть—чуть...
Меня как будто в грязной луже
Изгваздали: на мне и мел
И уголь... Брюки заскорузли...
Как я в ту ночь не околел,
Не ведаю... Глаза потухли –
Едва приплелся в зону «Де»...
Меня Томуська моет в душе..
-- Ой, больно!
-- Где болит?
-- Везде... –
Свалился в койку – только хуже...
Передневал – иду опять.
В семейке кончились деньжата...
-- Отвык? Придется привыкать... –
Я привыкаю плоховато
Два стройотряда позади,
В которых был в труде примером...
А нынче – только погляди –
Раскис... Ну, нет, таким манером
Не заработаешь деньжат...
Креплюсь. Тружусь. Терплю. Стараюсь.
На пальцы бросил взгляд – дрожат...
Но я уже притерпеваюсь,
Хорейный ритм: туда – сюда –
А погружа.сь точно в трансе...
В вагоне – бухты: провода...
Шепчу: трудом не оболванься.
Понеже в друг, в какой-то миг
Мне показалось, что на свете
Нет более ни умных книг,
Ни рифм, ни ямбов, только эти
Хорейные «туда-сюда»...
Как сильно человек тупеет
От непосильного труда...
Спина моя сильней потеет,
Но, понимаю: пить нельзя
Не то раскисну и ослабну...
По сходням рейчатым скользя,
Сгибаясь под мешками, плавно
Выносим то ли дихлофок,
То ль вредную иную гадость.
Во что бы спрятать длинный нос?
Нет респираторов – и слабость
Одолевает – травит нас
Работодатель не жалея...
Студенческий рабочий класс...
Выкатываем бочки клея –
Сплошная химия и он...
Вот подрядились на погибель...
Но, слава Богу, пусть вагон...
-- А в день Победы не могли бы ль
Вновь всей бригадою прийти?
-- Посмотрим, что на факультете..
Но ты, начальник, не шути.
Обезанные «тети-мети»
Выкладывай!
-- Ну, да, ну да!
Вот ваши деньги в лучшем виде...
Понятно. если б не нужда,...
Надеюсь, парни, не в обиде?...
Мы не в обиде – при деньгах!
Теперь до сессии дотянем.
Семейка наша не в долгах.
Чуть поувереннее станем
В расходах... О богатстве нет
И речи после майской вахты.
Чуть витаминнее обед –
Для женушки и сына... Ах, ты,
Какие фрукты продают,
Какие овощи на рынке!
Сметана, творожок! Суют
Под нос медок в обливной крынке...
Увы, студенческий карман
Для рынка слаб при всех подпитках,
Хоть и продолжается роман
С «чугункой» в горестных попытках
Подладить нищенский бюджет...
Но это, в общем, тривиально:
У большинства студентов нет
Деньжат – и пропитать нормально
Не может средняя семья
Студенческая – ну и ладно...
-- Еще заметок сто с меня,
Чтоб не совсем уж безотрадно
Глядели мы на Божий свет...
Мы курс закончили прилично.
У Томы даже «хоров» нет –
По всем предметам лишь «отлично».
Ну, у меня «четверки» есть,
Да, я не медалист по жизни.
Но все ж «ударник», Ваша честь –
И пребываю в оптимизме...