только музыка не способна лгать»
Сыма Цянь — астроном династии Хань
На столе, между пустыми бокалами, были рассыпаны коктейльные зонтики. Ярко-красные, с узором из розовых и белых цветов они казались вульгарными и совершенно неуместными в строгом кабинете отца. Здесь, на семьдесят первом этаже Трамп Уорлд Тауэр, самого высокого жилого небоскрёба выстроенного на Манхеттене, преобладали стекло, металл, спокойные сочетания чёрного, белого, серебристого. И вдруг - какие-то зонтики для коктейлей. Дженнифер с удивлением рассматривала их. Отец много лет в рот не брал спиртного, с тех пор, как развелся с мамой и добился решения суда оставить Дженни у себя. До этого он пил, но потом всё изменилось. Он старался сделать Дженни счастливой. В благодарность она не подавала вида, что тоскует по маме. Время шло, Дженнифер научилась прогонять воспоминания, она была уверена, что совсем избавилась от них. Но нет! Такая мелочь, как эти дурацкие коктейльные зонтики отбросили её в тот самый день детства, который она отчаянно старалась забыть.
Дженни раскрашивала принцессу. Не обычную, а китайскую, одетую в шелковое платье с длинными, до самого пола, рукавами. Она видела таких девушек в китайском квартале, когда ездила туда с мамой. Дженни очень нравились вышивки на платьях и деревянные палочки с подвесками и кисточками, которыми девушки закрепляли волосы. У принцессы на картинке были алые губы, раскосые глаза, очень светлая кожа и удивительная причёска – целое сооружение из уложенных валиками чёрных волос, живых цветов, палочек, бисерных подвесок. А ещё у принцессы был зонтик. Тёмно красный с золотыми иероглифами. Вот бы его покрутить! От напряжения Дженни даже высунула кончик языка, так она боялась испортить рисунок.
- Дженнифер, ты готова?
- Да, мам, сейчас, сейчас… ну вот!
Большая капля воды упала с кисточки на лист бумаги, краски расплылись бесформенным пятном. Как жаль, теперь принцессу нельзя будет подарить лодочнику из китайского квартала. Дженнифер знала – на самом деле он не лодочник, да и где бы проплыла его джонка? В китайском квартале было тесно, грязно и шумно, улицы узкие, вторые этажи домов нависали над первыми, глаза уставали от пестрящих вывесок, голова начинала болеть от незнакомого говора.
Китаец, которого Дженни называла «лодочник» -хорошо говорил по-английски, он умел играть на флейте «сяо», носил круглую соломенную шляпу и работал зазывалой в маленьком ресторане. Дженнифер не понимала, зачем мама так часто берёт её туда, почему оставляет с чужим, но она не боялась. «Лодочник» обращался с Дженни хорошо, поил сладким чаем, рассказывал про город на воде. О том, что лёгкие деревянные дома стоят там на сваях, но между постройками проложены мостки, по ним люди переходят из дома в дом. По «улицам» плавают на лодках с деревянными навесами на корме. И на рынке торгуют не с прилавков, а прямо с лодок.
В тот день Дженнифер слушала его рассказы сидя в дальней комнате, отделённой от общего зала ресторана лёгкой перегородкой. В комнате были и другие люди, они лежали и сидели прямо на полу, на плетёных тростниковых циновках, курили, дым клубился под потолком, полосами тянулся к приоткрытому окну. Дженни захотелось спать. Она закрыла глаза, голоса людей стали удаляться.
Вдруг Дженни оказалась в том самом городе, на мосту, перекинутом через улицу-канал. И совсем не удивилась этому. Она ведь всё знала заранее...
Вот, лодка подплывает, китаец в соломенной шляпе и шелковом халате улыбается, кивает. Дженни знает, что очень нравится ему в своём новом зелёном платье с лентами. Она уже совсем взрослая и красивая, как мама.
- Говорят, что звук китайской флейты подобен ветру или дыму. О дыме же говорят, что он способен проникать в другие пространства и достигать мира Богов, – произносит китаец, подносит к губам бамбуковую флейту и начинает играть. Драконы на его халате шевелятся, а птицы распускают крылья. Порыв тёплого ветра охватывает Дженни, её платье и ленты развеваются, тело становится лёгким, ещё немного и она взлетит…
Сон прервался внезапно. Дженни разбудил отец, он тормошил её, тряс за плечи, брызгал в лицо водой, потом взял на руки. С ним были какие-то люди, они теснились в комнате, говорили строго, китаец выглядел испуганным, он что-то быстро отвечал, переходя с английского на другой, незнакомый Дженни язык, и она ничего не могла понять. А потом из соседней комнаты вывели маму, которая безостановочно смеялась и не узнавала Дженни.
На суде Дженни услышала и запомнила слово «наркотики». Тогда она не понимала, что это значит. И ещё ей так и не удалось изгнать из памяти слова китайца из сна.
С высоты семьдесят первого этажа открывался вид на центр Манхеттена. Дженнифер задумчиво смотрела на кварталы, разделенные прямыми линиями проспектов и улиц.
Отец вошел тихо, но Дженни сразу обернулась. Он встретился взглядом с дочерью и на долю секунды задержался у двери, как будто преодолевая невидимое препятствие. Потом прошел в кабинет, заговорил, как обычно - спокойно и ласково.
- Здравствуй, Джен, я думал ты приедешь позже, не успел распорядиться, чтобы убрали в кабинете, - он не поцеловал Дженни, остановится так, чтобы стол оказался между ними, передвинул с места на место бокалы, - вчера вечером у меня были друзья из Фриско. Засиделись за коктейлями.
- Что случилось папа? – Дженнифер очень хорошо знала отца, он умел владеть собой, но глаза и едва уловимое напряжение губ выдавали его волнение.
- Звонили из клиники… сегодня ночью мама…
Он не справился с голосом, отвернулся к окну. День был серый, ветреный, по небу неслись рваные серые тучи. Дженнифер собрала со стола маленькие бумажные зонтики, приоткрыла окно и отпустила их на волю.
- Говорят, что звук китайской флейты подобен ветру или дыму. О дыме же говорят, что он способен проникать в другие пространства и достигать мира Богов, - повторила она слова из своего детского сна и обняла отца.