И только один минус вызывал сожаления - Фармандия оставалась безлюдной… Немногие фигурки людей, которые можно было разместить в садах являлись скорее частью декора, чем жителями этого мира.
В снах Ивана всё менялось, люди и животные вели себя естественно, ничего не оставалось от их механической кукольной анимации, они свободно двигались и даже разговаривали. Но и сны позволяли ему только наблюдать за этим миром, незримо присутствуя там, где хотелось бы стать полноправным членом. Как и в реальности, он не сумел найти «порталы», в то измерение, где находилось большинство, потому оставался чужаком.
Так было не всегда. Реальный мир не отторгал его, Иван ушел сам. Он не мог бы с точностью определить тот момент когда, создавая виртуальные реальности, он однажды выпустил из рук путеводную нить Ариадны и потерялся в лабиринте измерений и отвлеченное слежение со стороны превратилось в жизнь внутри.
Началось с малого: Ивану хотелось тишины. Он мечтал о ней, как о главной составляющей своей работы. Все свободные средства вкладывал в благоустройство жилья. Особенно в звукоизоляцию. Сначала коммунальной комнаты, потом и новой квартиры. Его мечта стала стимулом успеха, каждый шаг в достижении её становился побуждением идти дальше и дальше. Иван всегда любил тишину, только не искусственное ватное безмолвие наушников или студии звукозаписи, а настоящую живую, в которой остаётся дыхание жизни. Достичь этого в городском многоквартирном доме было невозможно. Посторонние звуки: голоса соседей и музыка за стеной, шаги на лестнице, назойливость автомобильной сигнализации во дворе, даже шум воды трубах, который передавался по стояку через все этажи – всё мешало сосредоточиться. Иван продал квартиру и перебрался за город, в коттедж, который он за полгода превратил в «умный дом», управляемый компьютером. Иван работал над этим увлеченно, придумывал всё новые задания для своего жилища. От простого открывания двери перед хозяином и включения света по щелчку пальцев, до распознавания по слову какую музыку хочет услышать Иван. Минимализм в интерьере не исключал комфорта и не отвлекал от работы. Для созерцаний и размышлений служил сад, разбитый на двадцати сотках земли. От внешнего мира дом и сад отделялись трёхметровым деревянным забором с видеонаблюдением, укрепленным по периметру. Сразу за участком начинался сосновый лес. Тихое безлюдное место. Чтобы добраться туда надо было проехать ещё три километра по грунтовой дороге в сторону от Приморского шоссе.
Пока для осуществления задуманного требовалось находить средства и решения, двадцати четырёх часов в сутки было мало. Не оставалось ни времени, ни сил, потому что Иван старался всё делать сам, не допуская к своему детищу чужих. Сначала он придерживался такого правила по привычке, страховался, чтобы его разработки не украли, потом это перестало быть главным. Он всё меньше стремился к реальному общению с людьми, контакты по работе перевёл в область электронной почты и on-line, а с друзьями встречался крайне редко. Так между ним и реальным миром встала защита ЖК монитора. Экран всегда можно было выключить, а соединение в любую минуту прервать. И наступала та самая тишина, о которой он мечтал, идеальный мир его разума.
Одиночество стало настигать Ивана, когда его замыслы обрели воплощение. Работы хватало, крупные фирмы по-прежнему стремились заполучить его программы, заманивали наперебой, платили не торгуясь, регулярно пополняя валютный счёт в АльфаБанке. Но всё это служило высшей цели – защите и обучению дома, а она была завершена. Однажды Иван сказал себе: «я сделал всё, что мог». Дом стал для Ивана живым существом - чутким, верным, понимающим хозяина с полуслова. Казалось бы теперь-то и должна начаться настоящая жизнь, но вместо этого началась скука. Действия дома стали утомлять своей предсказуемостью. Исполнительность без инициативы, принятие решений по алгоритму, предложенному заранее. Никаких перемен.
И тогда Иван стал делать то, от чего долгое время зарекался, как от алкоголя, курения и наркотиков – он стал зависать в Сети. Форумы знакомств его не привлекали, а вот игровые открыли множество новых ощущений. Именно общение, а не сами игры привлекали Ивана, возможность становиться тем, кем хотелось быть в определенный момент. Завтра образ менялся. Иван создавал их, используя самого себя реального. Это было похоже на игру, но только отчасти, ведь самого себя Иван не играл, он только исправлял недостатки, избавлялся от комплексов, создавал нечто идеальное, о чём мог только мечтать. Именно этот идеальный герой общался вместо Ивана, или вместе с Иваном с людьми, которых тот выбирал в друзья. Он всегда становился лидером. Нравился женщинам. Но рано или поздно они заговаривали о встрече и мир его рушился. Раз за разом оставались только развалины.
Сон ушел безвозвратно. Валяться в постели не было смысла. Ещё вчера Иван решил, что пойдёт прогуляться, он три дня не выходил из дома, а погода установилась хорошая. Весна. Синицы во дворе оголтело тенькали, снег таял на глазах, оседал, расплывался прозрачными лужами. Вода не просто капала, а лилась с крыши тонкими искрящимися струйками. Да, перед тем, что он задумал необходимо было выйти на улицу. Иван не оттягивал, но и не приближал назначенное время. Он должен прожить этот день, как все остальные. Полностью.
- Шторы, - произнёс Иван.
Тёмно-зелёные полотнища бесшумно раздвинулись. Погода всегда оставалась единственным непредсказуемым фактором в его размеренной жизни. В это утро шел дождь. Первый дождь этой весны. Тонкими извилистыми водяными дорожками он полз по стёклам, монотонной дробью стучал по карнизу, звенел в водосточном желобе. Иван не расстроился, он облегченно вздохнул потому, что на самом деле ему гораздо больше хотелось ещё раз углубиться в сады Фармандии. Дождь предоставил ему благовидный предлог. Иван всё ещё пытался оправдаться перед самим собой за добровольное затворничество, не хотел признать поражения.
Он принял душ, оделся, сварил и выпил кофе. Мониторы включились, как только Иван сел в рабочее кресло, система распознала хозяина . Бесцветный голос компьютера – не мужской и не женский, прочёл напоминание из ежедневника. На сегодня было запланировано немного. Прогулку он уже вычеркнул. Остальное не заняло бы и получаса. Голос начал перечислять адреса и темы входящих писем: большая часть от заказчиков – их Иван велел отложить, три с поздравлениями – эти сразу отправились в мусорную корзину. Было ещё одно, когда компьютер прочёл имя адресата, Иван изумленно обернулся к системному блоку, как будто тот мог это видеть и реагировать, как живой.
- Невозможно! - Система зависла в ожидании, она не знала этой команды и просила уточнений. – Выход их голосового режима, - сказал компьютеру Иван.
При просмотре почты он крайне редко переключался на традиционное управление. Но слышать сейчас бездушную говорилку было так же невозможно, как поверить в реальность адресата. Иван так волновался, что не сразу открыл электронное письмо, всё время попадал курсором мимо строки, когда же справился - не поверил своим глазам. Ответ от Джой. Девушки, которая жила в садах Фармандии. Почему именно сегодня?
- Этого не может быть, повторил Иван, - не может быть, ведь её же нет, - крикнул он, - Отключение всех систем, слышишь?
И опять он забыл о том, что компьютер не живое существо. Кричи – не кричи, он не воспримет эмоций.
Дом ещё ни разу не исполнял этой команды. Даже когда Иван проводил полную проверку, он пропускал её. Аварийное отключение всех систем означало переход к обычной жизни без участия компьютера.
Ивану стало душно, кровь часто застучала в висках. Он подошел к окну, распахнул его настежь. Влажный воздух проник в комнату, шум дождя стал сильнее и как будто звал выйти из дома, позволить холодным каплям упасть на лицо. Увидеть небо, тучи, реальный мир.
- Этого не может быть, - твердил Иван, - или я сошел с ума.
Белые единороги, осторожно ступая по горной тропе, спускались к роднику. Мелкие камушки с дробным стуком сыпались вниз из-под копыт, не существующих в реальности животных. Родник, напротив, выглядел вполне реальным, он струился по скалам и наполнял водой небольшое озеро. Разве что исключительная прозрачность и ярко-бирюзовый цвет воды вызывала подозрения. Настоящие озёра редко бывают такими прозрачными и вместе с тем яркими по цвету. Ещё больше подозрений вызывали русалки - они со смехом плескались ближе к берегу, там, где цвели желтые водяные лилии. Но длинноногие цапли, которые прятались у самого берега, в зарослях камыша, несколько уравновешивали картину. В самом деле, почему бы и нет?
Цапли оберегали своё гнездо. Совершенно напрасная предосторожность. В этой части сада Иван не поселил бы никого, кто мог повредить им. Даже маленькие феи жили дальше, за скалами на опушке дубового леса. Их домик прятался в цветущих кустах шиповника.
По другую сторону леса начинались земли Дракона. Он сторожил китайский город и служил Принцессе. Весь город был обнесён стеной, из-за неё поднимались розовые верхушки цветущих сакур и причудливые крыши пагод. Принцесса захотела, чтобы их тоже выкрасили в розовый цвет, не слишком по-китайски, но с особами из дома династии Цин не поспоришь, Иван не стал сопротивляться и исполнил все желания Принцессы. Она любила каменистые садики, бассейны с краснопёрыми рыбками, цветущие сакуры, пёстрые кимоно и нарядные зонтики.Принцесса никогда не выходила за пределы города и не знала, что в той стороне, где солнце опускается в море, построен замок Ужасов. Чёрный Всадник без головы каждый вечер появлялся из ворот замка, верхом на огромном вороном жеребце проносился по саду, мимо фонтанов с мертвой водой, между скрюченных кладбищенских деревьев и спешивался у старого склепа. Фосфорический туман окутывал сад, из склепа слышался хохот, тучи летучих мышей закрывали лунный свет над башнями. Ночь Хелоуина длилась в этом саду вечно.
На его создание Иван потратил целых две недели. Как и волшебный лес, и китайский город, он находился в том самом особом пространстве, которое многие привыкли называть одним коротким словом: «Сеть». В нём было возможно всё. Иван неутомимо возделывал свои сады. Сажал деревья, строил города.
О единорогах и драконе он подумал сразу, даже нарушил ради них свои геймерские правила – не вкладывать в on-lain игру реальных денег, ему не терпелось поскорее пройти начальные уровни. Принцесса появилась, как дань моде. После Китая Ивану захотелось остров, где не бывает зимы и вот, кокосовые пальмы вознесли к небу широколистные кроны. Райский уголок, хижина с соломенной крышей, песчаный пляж, океанский прибой, темноволосые девушки, джунгли, вулкан, поляна с деревянными идолами. Остров снился Ивану чаще других уголков Фармандии, но постоянное лето надоело, тогда он создал сад вечных льдов, суровое царство Зимы. Северные олени, белые медведи, на берегу лежбище моржей, подальше в тундру - яранги эскимосов.
Потом был самый счастливый сад – Рождественский. Детская мечта о пряничных домиках, карамельных деревьях, целом лесе Новогодних ёлок, наряженных конфетами и пряниками, о Святом Николае, исполняющем заветные желания. В этом саду стоял ледяной дворец, его окружала мандариновая роща, а перед дворцом - скульптуры из льда.
Создавая мир, населяя его новыми героями и фантастическими животными, Иван помнил о том, что это только игра, способ сделать мечту видимой. Каждый праздник дарил новые краски и образы, но однажды они померкли.
Не в седьмой, а в двести сорок девятый, или даже в триста шестьдесят четвертый (в семь дней мог уложиться только Господь Бог), Иван окинул взглядом свой мир и сказал: «это хорошо». И тогда же он понял, что стоит не среди алых и белых роз, у фонтанчика с целующимися голубками, а в совершенной пустоте, где-то снаружи, и, сколько бы не старался, никогда не войдет ни в один из своих садов. Горькое прозрение - его мир живёт отдельно от создателя! Иван никогда не сможет стать его частью, жители замков и городов не заговорят с ним, Принцесса не пригласит в свой чайный домик, а единороги не возьмут корм из его рук. Он не сможет утолить жажду из источника, погрузить ладони в прохладную воду. Солнце этого мира не согреет его, а дождь не освежит лица. Невидимым будет переходить он из сада в сад, понимая, что всё это - лишь картина, живая, и недоступная.
Иван был не из тех, кто сдаётся, он решил найти связующее звено между собой и миром своей мечты. Свою Еву, чтобы обрести счастье в сетевом Эдемском саду. Она должна была родиться, стать живой. Иван не думал о библейских преданиях, но создал её из самого себя.
Он стал писать ей письма на несуществующий адрес. Каждый день. Подробно рассказывал о Фармандии, об их доме, о счастливой жизни. Он говорил ей о временах года, которые сменяются в этой волшебной стране, о том, как хороши дубовые леса осенью, какие сны видят зимой феи. Рассказывал о весенних играх русалок, о птенцах цапли и о белоснежных жеребятах единорогов с короткими смешными гривами, грустными глазами и нежными розовыми губами. На рождество он привёл её в Пряничный город, там, в маленькой чистенькой таверне они пили душистый горячий шоколад, ели имбирные пряники, загадывали желания. Потом гуляли в мандариновой роще. И было странно видеть снег, лёд и на фоне этого зелёные кроны и рыжие круглые плоды.
Обо всем этом и о многом другом рассказывал он Джой в десятках писем. И о своём реальном доме тоже говорил. С ней он не стремился быть другим, чем на самом деле. Потому что её самой не было и Иван не мог опасаться, что разочарует Джой.
В реальной жизни Иван трудно общался с женщинами.
Короткие неудачные связи в юности убедили его, что не стоит тратить время на несовершенную во всех отношениях любовь. Но Джой была идеальной, она казалась Ивану воплощением всего самого лучшего. Когда он мысленно говорил с ней, то не придумывал за неё ответы. Он слышал её. Он любил её потому, что Джой совершила невозможное – она позволила Ивану жить в Фармандии и ещё он мог говорить с этой девушкой о чём угодно.
Письмо от Джой было совсем коротким:
«Здравствуй
Я приеду в 12.
Джой»
- Не может быть, не может быть, не может быть!!! – Иван схватился за голову, - Это я назвал её Джой, потому, что она должна была стать радостью Фармандии, душой моего мира, моей мечтой. Она не могла получать моих писем, не могла и отвечать… почему же именно сегодня?
Взгляд Ивана упал на циферблат настенных часов. Без пяти двенадцать. Его просто разыграли. Она не приедет… а если приедет? Все системы отключены, внешние камеры не работают, и домофон тоже. Она будет стоять перед закрытой калиткой! Бред, она не приедет…
Через весь дом он бросился к входной двери, потом через двор к воротам. Снег прибило дождём, на садовой дорожке были лужи. Иван сразу промочил лёгкие кожаные мокасины, но даже не замечал этого. Только у калитки он понял, что не сможет открыть, пока не запустит обычный режим управления домом. Для этого надо было вернуться в кабинет, перезагрузить компьютер.
Через плотно пригнанные друг к другу доски трёхметрового забора ничего не было видно. Но Иван услышал, как к воротам подъехала и остановилась машина, хлопнула дверца. Надо ещё немного времени, чтобы дойти до калитки, протянуть руку к звонку…
Если с той стороны забора никого нет, значит, он потеряет Джой, единственное, что удерживает его в этом мире. Он никак не мог заставить себя заговорить. Если её нет, останется только один путь в Фармандию – самому исчезнуть здесь.
- Иван, ты там? – слышит он женский голос, - у тебя, кажется, звонок не работает.
Он всё ещё молчит, приложив ладони и горячий лоб к сырым доскам. Не надо отвечать. Она уйдёт. Если это она…
- Иван? – В калитку не слишком сильно, но настойчиво стучат, - Иван! – Голос звучит громче. – Я знаю, что надо было сразу сказать правду, но тогда ты перестал бы писать, я боялась, что ты не получу больше ни одного твоего письма. Открой, пожалуйста, я отпускаю машину.
- Да, извини, я сейчас… тебя правда зовут Джой?- зачем-то спрашивает Иван.
- Это не важно, для тебя – Джой. Какая разница как меня зовут? Послушай, дождь идёт, мы не могли бы поговорить в доме?
- Подожди ещё, я должен включить домофон, иначе дверь не открыть.
Она совсем не была похожа на ту Джой, которую представлял себе Иван, а оказалась лучше. В тысячу раз лучше! Он никогда не видел такой красивой девушки. Больше всего удивляли её тёмно-карие глаза. Джой смотрела прямо, не смущалась, не отводила взгляд. Только когда она оступилась и чуть не упала на крыльце, Иван всё понял, взял её за руку и повёл за собой. Она совсем вымокла, пока ждала у входа, но, улыбаясь, шла за Иваном.
- Мне было трудно узнать твой адрес, ты так хорошо прячешься, - на ходу говорила она, - твои письма мне читала специальная программа для слепых, только она неспособна прочесть, как человек, голос мёртвый, а ты писал о жизни, о яркой невероятной жизни. Поэтому, я просила брата читать мне. Это он привёз меня сюда. И с адресом тоже он помогал. У него есть друзья-хакеры.
- Очень хорошие хакеры усмехнулся Иван, - меня невозможно так запросто вычислить.
- Они три недели мучились, совсем отчаялись, потом нашли по какому-то заказу в Интернет магазине.
- Тебе надо высушить волосы и хорошо бы переодеться, садись здесь, на диван. Я принесу полотенце и халат.
Он говорил с ней так, как будто Джой всегда жила с ним. Но это был реальный мир - не Фармандия, это был его дом, куда он не допускал чужих и это была не та Джой, которую он создал только для себя.
До той оставался всего один шаг. Ивану не хватило самой малости, чтобы разрушить преграду, но чувство самосохранения не позволило. Разум настойчиво твердил: «в лабиринтах мечты тебя ждёт безумие». И он остановился у черты, за которой остался его мир. Ещё до того, как реальная Джой постучала в его дверь, Иван понял сколько времени потрачено впустую, на иллюзию созидания, не способную заполнить даже одной секунды реального одиночества. Мечты завели его в тупик. У него был только один способ избавиться от них, но Иван больше не думал об этом. Джой пришла и осталась с ним.
На другой день брат привёз её вещи.
Всего за полчаса Иван научил свой дом распознавать голос Джой, он решил внести в программу много изменений, специально для неё. Теперь скучать ему было некогда, двадцати четырёх часов в сутки снова не хватало, потому что Иван больше не жил для только себя. И ему так много нужно было рассказать Джой. Она любила гулять. Иван ходил с ней вместе и рассказывал о том, что видит вокруг. Деревья, небо, гранитные валуны на берегу, весенние лужи в которых отражаются облака, первые цветы на проталинах. Они ездили в город, бродили по улицам и он рассказывал ей про дома, витрины, про рекламные щиты, описывал лица и фигуры прохожих, добрые морды бродячих собак. Он говорил о своих новых проектах, мечтал поехать с ней в кругосветное путешествие.
Как-то Джой призналась ему.
- До того, как ты написал, мой мир был серым и пустым. Раньше, давно - я видела… но мне не хотелось даже вспоминать об этом. А ты показал мне столько чудес, что я поняла – видеть можно не только глазами.
- Почему ты приехала? - Спросил тогда Иван, - я и дальше бы рассказывал тебе о Фармандии, о доме, о себе.
- Нет, твои письма становились грустными. Ты как будто прощался. Это страшно. Я подумала: пусть ничего не будет больше, или будет всё. Ведь за это время не твой волшебный мир, а именно ты стал моей мечтой.
- А ты всегда была моей и, как мне казалось - недостижимой. Я никогда не писал тебе об этом, но часто думал: вот погаснет монитор, я вернусь в свою комнату, а сады будут жить без меня, деревья расцветут, покроются плодами и тление не коснется их. Будет благоденствовать Север и Юг, вечные льды и тропический остров, Рождественская сказка, Сад всех влюбленных. Единороги каждый день станут приходить к озеру, русалки плескаться в бирюзовых водах и плести венки из кувшинок, цапли сторожить своё гнездо, феи из Волшебного леса плясать на полянке. И ничего не изменится. Со мной или без меня. Значит, я настоящий больше не нужен Фармандии.
Джой покачала головой, протянула руку, дотронулась до лица Ивана.
- Ты настоящий нужен мне и целому миру, в котором мы с тобой живём, своим мечтам, ведь кто-то должен идти за ними. А сказки про Фармандию очень скоро станут нужны нашему сыну.