Когда-нибудь изменится начинка
Календаря и новый отворот
Продемонстрирует капель на снимке.
Тогда-то мой лирический герой
Кофейник опрокинет на рубаху,
Отняв значенье у ожогов паха,
Придаст значенье лирике другой:
Косым дождям под громовый фагот,
Стесненным юбкам, трелям ледохода,
Ползущей ртути, снам - чему угодно,
Что подтвердит - герой уже не тот.
Теперь февраль. измятая тетрадь
Напоминает ямбово-построчно,
Что и тоска не хочет увядать,
Растущая на благодатной почве
Былых любвей, замолченных обид
Как на дрожжах, в еде неприхотлива,
Хоть иней сходит с белого налива,
Она прощаться вовсе не спешит.
В твоих часах, мой нищий сибарит,
Перед собой признать находишь силы,
Увы, не то мгновение застыло,
Которое хотел остановить.
Пока молчишь, склонившись над столом,
Слова живут по замкнутой спирали,
Невесть когда, в краю невесть каком,
Как будто никогда не умирали.
Безумный шляпник разливает чай,
Кофейник в такт попыхивает бодро,
Оставшаяся сказочная кодла
Мурчит про "за окошком месяц май".
Безумный шляпник разливает чай
На циферблат недвижимый и мертвый,
Оставшаяся сказочная... К черту.
Застыло время, как ни орошай.
Пока все так. А дальше - по кривой
Абстрактная неведомая фишка
На бреющем проходит над Парижем,
Втыкаясь в грунт чеканной головой.
Смеется Pихтер над своей шкалой:
Какое жалкое землетрясенье!
А где-то в это самое мгновенье
Одна проходит стрелка над другой...
И с ней зима. Положено зиме
Сходить на нет истаявшей сосулькой.
И будет скрипка - трепетно и гулко,
И хеппи энд. Как в западном кине.
