– Я держу тебя, малышка Мари, – сильные руки обхватили девушку чуть ниже груди, не дав шлёпнуться в лужу.
– У-ух! – выдохнула Мария, поворачиваясь. – Как ты вовремя, Ви!
– Тебя и на минуту нельзя одну оставить, – возмущённо произнёс спаситель. Мария улыбнулась, заметив, как в самой глубине зелёных глаз на долю секунды вспыхнуло изумрудное пламя. Так происходило каждый раз, когда Вилле был чем-то очень доволен. «Интересно, а какого цвета становятся его глаза, когда он злится?» – неожиданно подумала Мария.
– Я всего лишь хотела обойти эту лужу, – оправдывалась она. – Взял? Покажи! – Мари забрала компакт-диск из рук Вилле. – Значит, говоришь, группа классная?
– Ага, – кивнул, глядя на девушку сверху вниз. Мария едва достигала его плеча. – Парни станут открытием года. Вот увидишь! – заверил он. – Сколько времени? – внезапно спохватился Вилле.
– Десять минут четвёртого, – Мария взглянула на свои часики.
– Проклятье! Мы же опаздываем! – он схватил девушку за руку, потащив по бесконечным лужам, через которые сам легко перешагивал длинными ногами. Марии же приходилось, чуть ли не бежать следом. Она тихо хихикнула, представив, как забавно это выглядит со стороны.
В кинотеатр они всё равно опоздали. На восемь минут.
– Два билета, – Вилле протянул кассиру мелочь.
«Наверное, последние копейки. И как ему охота тратить их на меня?» – Мария оглянулась.
– Я на секундочку, – девушка заметила, что в холле кинотеатра находится продуктовый киоск.
– Ну, зачем? – протестовал Вилле, когда Мария совала ему в руки горячий бутерброд. – Мы же фильм пришли смотреть, а не есть!
– Совместим, – невозмутимо ответила она.
– Я мог бы сам купить, – продолжал отказываться парень.
– В следующий раз купишь ты, – Мария сердито сдвинула брови. – Бери, кому сказала! Иначе выброшу!
– Ладно, – Вилле сделал вид, что нехотя согласился.
– Пойдём, – Мария потянула его в зал. – Иначе прозеваем суть всего фильма, – намеренно перевела тему в другое русло. Она прекрасно понимала, чувства Вилле. Ему всегда было неловко, что она покупала еду не только для себя, но и для него. Мария поступала так каждый раз, когда они виделись. Но вовсе не для того, чтобы специально смутить друга. Просто девушка знала, Вилле порой обходится только разогретым в микроволновке хлебом с маслом, да неизменными сигаретами.
При росте выше метра восьмидесяти, он едва весил шестьдесят восемь килограммов. Почти все деньги, которые Вилле удавалось заработать, уходили на оплату аренды жилья, на сигареты и компакт-диски.
Мария до сих пор не могла одобрить того, что он поселился отдельно от родителей. У его семьи был налаженный бизнес. Вилле спокойно мог получать высшее образование, работать в принадлежащем родителям магазине и не считать мелочь. Но он выбрал другой путь, наплевав на учёбу и полностью уйдя в музыку. Семья, естественно, возражала. Причём, возражала довольно-таки сильно. Тогда Вилле ушёл, не желая слышать нескончаемых нотаций.
Он всегда отличался от остальных парней, с которыми была знакома Мария.
Сколько лет они дружат? Мария взглянула на сидящего рядом Вилле. Темнота кинозала спрятала синие круги под глазами парня…
Кажется, буквально вчера она зашла в лифт, где уже находился долговязый мальчишка.
– Какой этаж? – спросили её. Мария тогда подумала, что у него насморк. Мальчишка громко сопел и говорил в нос. Позже она узнала, что Вилле болен астмой.
На следующий день она вновь увидела этого мальчишку. Он шёл за ней до самой школы. Когда занятия закончились, ждал у школьных ворот.
– Хочешь, понесу твой портфель? – прозвучало неожиданное предложение.
– Он не слишком тяжёлый, – немного растерялась Мария.
– Давай, – мальчишка решительно забрал её портфель. – К тому же, нам по пути.
Вскоре Мария уже была в курсе, что нового знакомого зовут Вилле, и неделю назад его семья переехала в этот район города.
Тогда Вилле было одиннадцать. Всего на пару лет старше неё.
Он ужасно учился, легко заводил знакомства и постоянно доставлял проблемы своим родителям. Но это получалось не из-за плохого поведения. Вовсе нет. Просто Вилле был немного… странным. Он мог прогулять школу только потому, что захотел посмотреть листопад в ближайшем парке. Или испытывал желание побыть в одиночестве.
Личное пространство являлось святым для него. Вот и ещё одна причина, почему едва ему исполнилось восемнадцать, Вилле оставил родителей, сняв себе отдельную квартиру.
С тех пор Мария видела его намного реже, чем прежде. Днём Вилле работал, вечером репетировал. Собрав школьных друзей в группу, он мечтал занять прочное место в мире музыки.
Хотя бы пару раз в месяц, но Вилле появлялся на пороге её квартиры. Без предупредительного телефонного звонка. И без повода. Просто раздавался стук в дверь. Мария открывала и видела его. Вилле непременно тащил девушку в кино, театр или к себе – послушать диск какой-нибудь неизвестной, но, по его мнению, очень перспективной группы.
А когда Мария замечала непередаваемое возбуждение в глазах друга, то сразу же понимала – сегодня Вилле поведёт её на выступление своей собственной бойзбэнд. Молодые, дерзкие и безумные. Пятеро парней с бешеной энергетикой и неиссякаемым желанием совершенствоваться в своём деле. Мария обожала их концерты. Не обращая внимания, что в большинстве случаев, те проходили в школах или на университетских тусовках.
Стоя в кулисах, после каждой песни она показывала, понравился ей трэк или нет. Вилле улыбался, видя одобрение. Это превратилось в своеобразный ритуал. Заканчивая исполнение очередной песни, парень непременно бросал взгляд в кулисы, а Мария поднимала вверх ладони. «Десять баллов!» – гласили пальцы. Иногда она прижимала один большой палец, давая песне девять баллов. Объясняя позже, за что именно скосила один балл. Обычно так случалось, когда тексты были слишком грустными или в них встречалось слово «смерть».
Единственным неприятным моментом, для Марии являлось нежелание Вилле позволить ей поддерживать дружеские отношения с группой. Девушка, конечно же, была знакома со всеми участниками, но те, по непонятной причине, сторонились Мари. Даже случайно встретив на улице, сухо здоровались и, не задерживаясь, проходили мимо. Да, вообще, так с ней поступали и остальные знакомые Вилле. Они тоже обходили Марию стороной. Словно вокруг девушки была воздвигнута неприступная стена…
***
– Мари, детка! – у выхода из кинотеатра они столкнулись с Робертом.
– Бобби! – девушка неподдельно обрадовалась. Она познакомилась с этим симпатичным парнишкой совсем недавно, но он уже успел полностью очаровать её. – Вилле, это Роберт. А это Вилле, – представила она их друг другу.
– А-а, – протянул Роберт. – Тот самый Вилле? – равнодушно поинтересовался он. Но в глазах промелькнула зависть.
– Да, тот самый. Мой друг детства, – радостно продолжала Мария, не заметив холодного тона Роберта.
– У тебя уже есть планы на сегодняшний вечер?
– Вообще-то да, Бобби. Извини, так получилось.
– Если хочешь, мы можем послушать диск в другой раз, – подал признаки своего присутствия Вилле.
– Нет, – Мария обернулась к другу. – Мне хочется сегодня. Ты так заманчиво рассказывал о той группе. К тому же, мы очень редко видимся, Ви, – добавила, на её взгляд, веский аргумент. – Ты ведь не обидишься? – уже обращаясь к Роберту, улыбнулась она. – Правда, Бобби?
– Конечно, нет, детка! – заверил тот. – Вы в какую сторону идёте?
– Туда, – махнул рукой Вилле в направлении супермаркета.
– Тогда я с вами до светофора. Не возражаете? – и, не дожидаясь ответа, Роберт подхватил Марию на руки, перенося девушку через лужу.
– Вилле! – вновь коснувшись ногами асфальта, Мария нетерпеливо помахала. – Ну, чего ты застрял? Пойдём же!
Неожиданно, сорвавшись с места, Вилле быстро зашагал в противоположную сторону.
– Вилле! Куда ты? Вилле!! – Мария решительно не понимала поведения друга.
– Да, ладно тебе надрываться, – насмешливо произнёс Роберт. – Человек передумал.
– Но я… мы же договорились…
– Не бери в голову. Сама рассказывала, что он сдвинутый.
– Не сдвинутый, а не такой как все!
– Ну, всё равно, странный.
– Но не до такой степени! Подобным образом он ещё себя не вёл.
– Всё когда-то случается, – неопределённо произнёс Роберт. – Пойдём, лучше я познакомлю тебя со своими друзьями. Сегодня мы собираемся в клубе. Это недалеко. Будет весело.
Бобби сказал правду. Вечеринка действительно удалась. И, если бы не происшествие у кинотеатра… Мария не могла полностью расслабиться. Но Бобби был рядом. Улыбался, заказывал коктейли, мило шутил, танцевал с ней…
* * *
Утром, доставая из сумочки мобильник, Мария увидела диск. Она совершенно забыла про него. Вилле говорил, хорошая группа. Мари включила центр и обалдела, услышав знакомый голос. Схватив коробочку из-под диска, внимательно осмотрела её. Убрав верхний вкладыш, обнаружила совершенно другую обложку. «Одержимые». Алые буквы на чёрно-золотом фоне.
Они сделали это! Мари радостно воскликнула. У группы Вилле вышел диск. Первый.
Нужно срочно бежать, найти, поздравить. От нахлынувших мыслей в голове воцарился хаос.
И чего это он ушёл вчера? Что на него накатило?
«Любовь, это сумасшествие, детка. Значит, мы безумцы», – неслось из динамиков.
«Моя любимая песня», – улыбнулась Мари.
***
Мария ещё раз нажала на кнопку звонка. Прислушалась. Похоже, в квартире никого нет. На всякий случай, она решила постучать.
С лязгом открылась соседняя дверь.
– Чего ломишься? – нарисовалась заспанная девушка лет двадцати пяти. – Надоела уже! Дай поспать. Мне сегодня снова в ночную! – дверь захлопнулась.
«Ладно», – пожала плечами Мария. – «Приду завтра. Или послезавтра. Когда-то же Вилле должен оказаться дома».
* * *
– Здорово, правда? – одной рукой обняв Мари за талию, Роберт указывал на раскинувшийся внизу город.
– Да, потрясающе! Мне нравится смотреть на ночные огни, – улыбнулась девушка.
– Подожди, – Роберт оставил её, вернувшись к положенному возле выхода на крышу пакету.
– Что там?
– Сюрприз, – на свет был извлечён маленький магнитофон. Красивая медленная музыка поплыла ввысь, растворяясь в ночном небе. – Танцуете? – Роберт протянул Мари руку.
– Конечно.
Они расстались только перед самым рассветом. Сели батарейки в магнитоле. Если не это обстоятельство, то крыше пятнадцатиэтажного дома пришлось бы терпеть непрошеных гостей, пока голод не заставил их спуститься в ближайшее кафе.
Мари улыбнулась, засыпая. Перед тем, как попрощаться, Роберт поцеловал её. Хорошее настроение не смог испортить даже выговор от родителей. За то, что не пришла ночевать.
Вот только, Вилле… Куда он исчез?
Прошёл целый месяц, а друг, словно в воду канул. Ни дома, ни на работе Вилле не появлялся. Что же случилось? К родителям Вилле с подобными расспросами ей обращаться не хотелось.
– Ладно, всё образуется. Он вернётся, – сквозь сон пробормотала Мари.
Он всегда возвращался…
* * *
Вилле появился спустя почти полгода. Неожиданно. Без предупреждения. Так же, как всегда это было раньше. Мари открыла дверь и встретилась с ним взглядом.
– Поговорить нужно, – бросил вместо приветствия короткую, но ёмкую фразу.
– Привет! – обрадовалась возвращению друга девушка. – Да, конечно. Заходи.
– Нет. Оденься. Я подожду на площадке.
– Но уже десять вечера. Может, посидим у меня? Есть отличная пицца. Отметим встречу. Я так давно тебя не видела, Ви.
– Нет. Мне нужно поговорить с тобой. Только не здесь. Пожалуйста, – сквозь зубы добавил парень, нервным жестом откидывая со лба волосы.
– Хорошо, я сейчас, – вздохнула Мари.
На этот раз не было ни кино, ни театра. Вилле остановился, едва они на пару шагов отошли от дома.
– Зачем ты это делаешь? – он затащил девушку в подворотню.
– Что именно? – Мария не испугалась. Хотя во взгляде Вилле было что-то незнакомое. Он не злился. Нет… Но, так он ещё никогда не смотрел на неё.
– Зачем ты выходишь за него? – голос срывался. Теперь Мария поняла. Он испытывал боль. Но почему? Чувствует себя виноватым в том, что пропал так надолго?
– Зачем?! – повторил Вилле, не выпуская её руки, не замечая, как с силой сжимает запястья Марии.
– Ты делаешь мне больно.
– Прости! – он освободил её. – Так зачем же? Ответь!
– Роберт любит меня. Он сделал мне предложение. И я подумала… Ну, а почему нет?
– Ладно. Роберт любит. А ты? Ты любишь Роберта?
– Я? – Мария удивлённо посмотрела Вилле в глаза. – Наверное, да. Он милый, заботливый, романтичный. Мне… Мне хорошо с ним.
– Трахаться?! – цинично усмехнулся.
– Вилле! – одёрнула она.
– Что?! – воскликнул парень. – Тебе это было важно? Да?! Чтоб в постели классно?
– Зачем ты так со мной?
– А ты зачем так со мной?
– Вилле! – вновь воскликнула Мария. – Может, ты объяснишь, чего именно добиваешься? Я не понимаю смысла нашего разговора.
– Дура потому что! – выкрикнул он ей в лицо. – Если бы я знал! Если бы знал, что тебе это так необходимо, – Вилле вновь схватил девушку за запястья и прижал к стене. – То давно бы трахнул тебя! – поцеловал, до крови укусив губу.
– Мне больно! – Мария всхлипнула. – Пожалуйста! Не надо! – попытки вырваться ни к чему не привели. Она по-прежнему была крепко прижата к стене. Вилле не отводил от девушки взгляда.
– Проклятье! – со стоном выдохнул он, падая на колени. – Прости! Прости меня, Мари! – уткнувшись лицом в её пальто чуть ниже груди, прошептал он. – Малышка моя, Мари. Пожалуйста, не выходи за Роберта! – Вилле оторвался от девушки, взглянув ей в глаза. – Останься моей. Как раньше.
– Но, Вилле! Я всегда считала тебя лишь своим другом, – шокированная услышанным, Мария пыталась подыскать нужные слова. – Поднимись, пожалуйста, – она напрасно тянула Вилле за рукава куртки. Он продолжал стоять на коленях на мокром асфальте. «Ну, почему в городе никогда не прекращается слякоть?» – не к месту подумалось Марии.
– Разве ты не видела, как много значишь для меня, Мари? Не понимаешь, как сильно я люблю тебя? Я даже друзьям запретил общаться с тобой и оказывать какие-то знаки внимания. Не хотел, чтобы ты была чьей-то ещё, улыбалась кому-то другому… Как получилось, что я не знал всего про Роберта? – с досадой произнёс он. – Почему ты не рассказывала мне? Видно, он не так уж много значит для тебя, – во взгляде промелькнула надежда.
– Не сходи с ума, – вот сейчас Мари испугалась. Всерьёз. – Мы с тобой никогда не говорили о нас. Как о паре, – она выделила последнюю фразу. – За все годы ты даже обнять-то меня не пытался. Не считая тех раз, когда удерживал, не давая мне упасть, если я спотыкалась, – она поморщилась: болела прокушенная губа. Мари облизнула её. Вкус крови уже не чувствовался. Хорошо, что Вилле не слишком усердствовал. Но укус всё равно будет виден. Как она объяснит этот факт Роберту? Вот незадача!
– Мари, пожалуйста, не выходи за него! – и вновь умоляющий взгляд пронзил её насквозь.
– Перестань, Вилле! – Мари хотелось заплакать. Было так неприятно, что она является причиной его унижений. – Свадьба в эту субботу. Приглашения разосланы, всё заказано и оплачено. Ты просишь о невозможном!
– Мари, – прошептал он, прижимая девушку к себе ещё крепче, опять пряча лицо в мягкой ткани её пальто. Потом резко поднялся, и, не обращая внимания на промокшие джинсы, быстрым шагом ушёл прочь. Оставив Марию в одиночестве.
Она не окликнула. Почему?! Вилле был готов разрыдаться, закричать… Но он знал, что это не поможет. Так или иначе, Мари выйдет замуж за треклятого Роберта. Почему?!
Если бы он не ушёл в тот день… Но кровь ударила в голову, когда увидел, что Роберт посмел дотронуться до Мари. Перейдя через лужу, он бы просто избил этого красавчика до полусмерти. Поэтому предпочёл уйти. Вернее, убежать, чтобы не наделать глупостей.
Не нужно было вести Мари в кино. Лучше бы они пошли к нему, послушать диск. Она, вообще, хоть слушала тот диск? Знает, что им сразу же предложили выгодный контракт? Или ей всё равно?
Зачем же он ушёл в тот день!
Потом так и не получилось встретиться, объясниться…
И вот, вернувшись с гастролей по Швеции, в своём почтовом ящике обнаружил бело-розовую картонку. Приглашение. На её свадьбу! Какой же шустрый этот Роберт. Всё-таки, нужно было перейти через ту лужу и прибить смазливого кретина.
Прошло всего пять месяцев! Мари же только-только исполнилось девятнадцать. Куда она торопится? «Мне хорошо с ним», – кровь бешено пульсировала в висках. Свадьба состоится в эту субботу.
Открыв дверь, Вилле швырнул ключи в коридор. Тяжёлая связка ударилась о зеркало, которое с грохотом полетело на пол.
Вилле сел на корточки, бессмысленным взглядом созерцая блестевшие при тусклом свете лампочки осколки. Разбить зеркало, не очень-то хорошая примета. Похоже, это знак. Достав мобильник, создал SMS. Но, немного поколебавшись, передумал. Выключив мобильник, поднялся, прошёл в комнату и среди беспорядочного нагромождения вещей, отыскал чистый бумажный лист. Теперь он точно знал, что должен сделать…
«Любовь это сумасшествие, детка. И, значит, мы безумцы»…
Мари даже предположить не могла, что Вилле возвращался и вновь заходил в её подъезд. Но он не поднялся на площадку этажа девушки. В этом не было необходимости. Опустив сложенный вчетверо листок в почтовый ящик, Вилле вышел на улицу.
В ночной темноте её окно светилось слабым мерцающим огоньком. Значит, Мари пытается заснуть. Он знал, что его малышка любит спать, оставляя включённым бра…
***
Больно было лишь в те секунды, когда острый осколок зеркала рвал кожу на запястье. Кровь залила татуировку, окрасив орнамент огня в алый цвет… Рисованное пламя загорелось… Он скривил губы в усмешке.
Вилле опустил руку в воду, наблюдая, как ярким облачком расплывается кровь. Закрыв глаза, прислонился к кафельной стене. Тёплая вода, нежно обнимая, ласкала тело…
Внезапно он вздрогнул, словно от чьёго-то неловкого прикосновения. Очнулся, обнаружив себя выходящим из ванной комнаты. Взглянув на руки, Вилле с удивлением отметил, что они не только не поранены, но даже нисколько не влажные. Когда он успел выбраться из воды и вытереться?
Вилле обернулся. Лежавший в ванной человек, легко сошёл бы за спящего. Таким умиротворённым и живым было его лицо. Даже улыбается. Бедолага, пришёл уставший, и, не удержавшись, задремал, расслабившись в тепле. Но, окрашенная в пронзительно-алый цвет вода, предоставляла совершенно иное объяснение.
Внутри ничто не шевельнулось, когда он увидел себя. Теперь это был совершенно чужой ему человек. Не человек даже… Просто тело… Тело, в котором Вилле больше не нуждался. Он отвернулся, без малейшего сожаления или печали. Начиналась новая жизнь.
Перед ним возникла фигура, облачённая в грязно-серый плащ-дымку.
– Пошли, – прошелестело незнакомое существо, лицо которого полностью скрывал широкий капюшон.
– Нет. Я остаюсь, – решительно возразил Вилле.
– Ради чего?! Она всё равно не сможет ни видеть, ни слышать тебя! – зло произнесла серая дымка.
– Не важно. Зато я смогу видеть и слышать её. И быть возле неё. Всегда.
– Не обольщайся! Это ПОКА тебе не важно. Но позже… Она смертная, как все люди. Однажды за ней придут светлые. Думаешь, она откажется от вечной жизни в Раю ради того, чтобы кануть в забвение с тобой? Даже если она вздумает совершить такую же глупость, которую сделал ты, я уговорю Мари пойти со мной. Она тебе не принадлежала, и не будет принадлежать. Никогда!
– Пусть так. Зато я ей принадлежу… И буду принадлежать, всегда, – повторил Вилле слова дымки, намеренно искажая смысл.
– Как хочешь! Сам напросился. Застрянешь здесь навеки. Хотя бы соображаешь? Навеки! Ты даже представить не можешь, как это долго. Подумай!
– Мне больше не нужно ни над чем думать. Я всё решил.
– Ну, ты свой выбор сделал. Сам. И не говори потом, что тебя не предупреждали.
– Пока.
– Вот глупец! – дымка растаяла.
* * *
Мария споткнулась, удивившись, каким образом ей удалось удержать равновесие. В последнее время она вообще не падала и не попадала в неприятные ситуации. Словно кто-то оберегал её покой, вёл по безопасной дороге…
Она торопилась. Мария не хотела опоздать. Посмотрев на часы, убедилась, у неё есть ещё двадцать минут в запасе. Самолёт из Франции приземлится в восемь.
Большие стеклянные двери аэропорта раздвинулись, позволяя молодой женщине пройти внутрь помещения.
Рейс не задержался.
Вскоре Мария уже крепко прижимала к себе темноволосого пятилетнего малыша.
– Мэтью, крошка! Как же сильно я скучала по тебе, – улыбнулась она, отстраняя от себя сына, повторяя сказанную фразу жестами.
«Я тоже по тебе скучал, мамочка!» – так же жестами ответил Мэтт.
– Он вёл себя лучше всех остальных детей в группе, – к Мари подошла мисс Микканен. Воспитательница потрепала малыша по непослушным завитушкам. – Какой он у вас всё-таки хорошенький, Мари.
– Самый лучший на свете! – с гордостью кивнула молодая мама. – «Кто там, детка?» – она заметила радостный взгляд сына, адресованный не ей. Мари выпрямилась и обернулась.
«Друг», – зажестикулировал мальчик.
Мари смотрела на остальных родителей, встречающих своих детей.
«Хочешь, пригласи его к нам», – предложила она.
«А он всегда рядом», – ответил Мэтт. – «Только со мной во Францию не смог полететь. Из-за тебя».
«Я не понимаю», – удивлённо приподняла брови Мария.
– Не беспокойтесь, дорогая, – обратилась к ней наблюдавшая разговор воспитательница. – Многие дети, в возрасте Мэтью, придумывают себе друзей, которых на самом деле не существует. Со временем это проходит.
– Друзей, которых не существует? – ещё больше удивилась Мари.
– Да. Мэтью иногда рассказывает о каком-то друге. Тот постоянно находится рядом, но никто не может его видеть, кроме самого Мэтью, разумеется, – улыбнулась воспитательница. – Это нормально, Мари. Мальчик повзрослеет, и всё пройдёт, – вновь повторила она.
– Ну да, как же! – усмехнулся Вилле, наклоняясь к Мэтью и обнимая его. – Привет, малыш! Я тоже по тебе скучал.
Мария внесла в комнату огромное блюдо с миндальными пирожными – любимым лакомством сына.
– Па-бам! – торжественно возвестила она, ставя угощение на пушистый ковёр. Мэтью захлопал в ладоши, отодвинув в сторону альбом для рисования.
«Объедимся и упадём прямо сюда!» – Мари похлопала по шерстяному ворсу ковра.
«Ага!» – Мэтт взял самое большое из пирожных. Они были ещё тёплыми. Мари вытащила их из духовки только полчаса назад. – «Ты папе оставила?»
«Конечно. В кухне на столе ещё одно блюдо».
«Почему папа не приехал встречать меня?»
«Сейчас у него сложности на работе», – показала Мари, коря себя за ложь. Действительно, где Бобби?! Последние три месяца он почти не бывает дома. Как можно работу ставить выше сына?
Тем временем, Мэтт взял ещё одно пирожное, протянул в пустоту: «Бери тоже».
Мария посмотрела влево. Естественно, там никого не было. «Может, он не хочет. Оставим парочку. Твой друг съест их потом», – сама не зная, для чего, подыграла она.
«Он больше твой друг, чем мой», – оставив на время пирожные, жестами показал Мэтт.
«Почему? Я же его не вижу. Значит, мы с ним не можем дружить».
«Он говорит, не важно, что ты его не видишь. Главное, он тебя видит. Этого ему пока достаточно».
– Говорит?! – одновременно с жестами, вслух воскликнула Мария. «Сейчас?!»
«Да», – кивнул Мэтью.
«А где он?» – она вновь взглянула влево.
«Сидит рядом с тобой. Ты прямо на него посмотрела», – мальчик возвратился к пирожным.
«Ладно», – отмахнулась Мари. – «Пусть сидит», – она решила не зацикливаться на детских фантазиях сына. Но нужно устроить разгон Роберту. Может, если мальчик будет получать больше отцовского внимания, то перестанет выдумывать призрачных друзей. Откусив пирожное, Мария потянулась за альбомом Мэтью. В следующий же момент она подавилась и закашлялась, увидев на второй странице замысловатый символ.
«Ты в порядке, мам?» – забеспокоился Мэтт, заглядывая ей в лицо.
«Да. Всё нормально. Просто подавилась. Уже прошло», – объясняла жестами Мария, отмечая, как в глазах сына вспыхнуло изумрудное пламя. Ни в её семье, ни по линии Роберта зеленоглазых не было. Во всяком случае, в трёх последних поколениях. Но глаза такого цвета она видела. У НЕГО! Прихватив альбом, Мари поднялась с пола.
«Ты куда, мам?»
«Сейчас приду, дорогой», – она заставила себя улыбнуться, почувствовав, как страх и боль стальными тисками сжали сердце. Такого с ней давно не было. Года три, точно.
Мари торопливо перебирала старые вещи в самом дальнем шкафу, стоящей в коридоре стенки. Где же она? Она должна быть здесь! Или нет? Ага, вот она! Под кипой журналов, Мари увидела плоскую зелёную коробочку. Сколько она уже лежит под старыми газетами, журналами и аудиокассетами, которые Мари давно не слушала, но выбросить почему-то не могла, оставив пылиться в шкафу.
Девушка покачнулась, чуть не слетев со стремянки на пол, вовремя успев схватиться за верх лестницы. Она быстро спустилась. Дрожавшие пальцы плохо слушались, но коробка, в итоге, была открыта. Однако, выпала из рук. Фотографии цветным веером рассыпались по линолеуму. Словно какой-то садист оторвал огромным бабочкам крылья и швырнул под ноги Мари. Среди фотографий чёрным и золотым блестела обложка компакт-диска. Девушка подняла его. «Одержимые»… Сколько лет прошло с тех пор? Кажется, шесть. Да, шесть…
«Добилась своего, сучка!» – и вновь она ясно увидела искажённое гневом лицо Мидже. Он поджидал Марию возле припаркованного у церкви лимузина, без сожаления бросив под ноги девушке огромный ком грязи. Чёрные брызги разлетелись в стороны, испачкав низ белоснежного платья. Мари больше никогда не видела Мидже. Да и остальных ребят тоже. Группа нашла себе нового вокалиста, в последствии уехав в Швецию.
Мари продолжала созерцать диск, сравнивая нарисованный в нижнем левом углу символ с картинкой из альбома Мэтью. Они оказались идентичными.
«Любовь это сумасшествие, детка. Так, значит, мы безумцы», – вспомнились слова одной из песен «Одержимых». Любимая песня Мари. Она наклонилась, собрав фотографии, среди которых обнаружила сложенный вчетверо листок. «Я просто хочу быть с тобой. Всё остальное не имеет значения. Навсегда твой, Вилле», – вслух прочла она. К глазам подступили слёзы. Со временем груз вины не только не проходит, а становится ещё тяжелее. Хотя Мари так старалась забыть, вернее, не думать… Последние три года это почти получалось… «Навсегда твой, Вилле»…
– Конечно твой, малышка, – Вилле обнял девушку, зарываясь лицом в светлые пушистые пряди, пахнувшие осенними листьями. – Только твой.
Держа в руках фотографии, Мария осторожно заглянула в детскую. Мэтью ел пирожные и строил пирамиду из разноцветных кубиков. Мари кинуло в жар. Как он похож на … Она переводила взгляд с фотографий на сына, всё ещё надеясь, что увиденное – всего лишь обман зрения. Отпрянув к стене, перевела дыхание. «Это невозможно!» У неё никогда не было других мужчин, кроме Роберта… Не считая тех снов…
Мари закрыла глаза…
ОН превратил медовый месяц в пытку. Приходил во сне. Каждую ночь. Доводя её до неистовства…
Такие сны не рассказывают никому, ни подружкам, ни родителям, ни, тем более, мужу. «Так ты хотела?» – в глазах не гасло изумрудное пламя. – «Лучше, чем со мной, тебе ни с кем не будет. Твой Роберт, по сравнению со мной, просто тень».
Мария просыпалась с синими кругами под глазами, похудев за месяц на десять килограммов. Подружки, с завистью в глазах, посмеивались над её бурной супружеской жизнью. Всё прекратилось, когда гинеколог сообщил ей о беременности. С тех пор Вилле больше не снился ей. Никогда.
– Но всё равно, такое не реально, – сама себе прошептала Мария. – Отцом Мэтью может быть только Бобби. Только Бобби.
Вилле усмехнулся, вновь прижав девушку к себе.
Она прошла в спальню, поставила диск в центр.
«Я ждал тебя, ждал всю свою жизнь», – полилась музыка из динамиков.
– Неужели, ты, правда, так сильно любил меня? – Мария села на кровать, закрыв лицо руками.
– Да, – Вилле опустился на пол напротив, пытаясь развести ладони девушки в стороны.
– Но почему? За что? Чем я заслужила твою любовь? – Мари убрала руки, бессмысленно посмотрев в пустоту.
– Любовь нельзя заслужить, – сама того не зная, она смотрела прямо ему в глаза. Вилле прикоснулся к нежной коже, проведя по щеке Марии. – И понять её тоже нельзя. Я просто люблю. За то, что ты такая есть… Просто люблю…
– Зачем ты вновь вошёл в мою жизнь, проклятый сумасшедший мальчишка! – она вскочила, выключив музыку.
Неправда, что призраки ничего не ощущают. Вилле чувствовал её тепло, когда Мари прошла сквозь него. Иногда он специально вставал на пути девушки, чтобы на секунду стать с ней одним целым. Интересно, что в этот момент происходило в её душе? Вилле не знал, но надеялся однажды получить ответ на свой вопрос.
Мария закрыла зелёную коробочку, спрятав её затем в тумбочку.
– Зачем ты вернулся? – она посмотрела в зеркало, отметив, как за считанные минуты на лице выделились скулы, заострился нос.
– Я никуда и не уходил, малышка, – Вилле подошёл к девушке, встав за её спиной. Обхватывая Марию повыше талии и целуя в висок, продолжил, – И никогда не уйду. «Она смертная. Ты всё равно её потеряешь», – неожиданно вспомнились слова, когда-то давно брошенные серым посланником. – «Если только она не совершит глупость, подобную твоей»…
– Дорогая, ты дома?! – Мария чуть не подпрыгнула от раздавшегося позади голоса Роберта. – Я звонил в дверь. Разве ты не слышала?
– Нет, не слышала. А почему ты опоздал? Мы же должны были ехать за Мэтью вместе.
– Извини, слишком много дел в офисе, – Роберт поцеловал жену в щёку, одновременно развязывая галстук и расстёгивая пиджак.
Сконцентрировавшись, Вилле отогнул воротничок рубашки Роберта.
– Ты как-то неважно выглядишь, дорогая. Простудилась? – муж отвернулся, чтобы повесить пиджак в шкаф. Мария не успела разглядеть следы помады на воротнике. – Я на секунду в душ.
– Может, сначала зайдёшь к Мэтью?
– Мари, милая, я так устал, – состроил невинные глаза Роберт. – Лучше сначала смою офисную пыль и переоденусь. Я быстро, – он исчез за дверями ванной комнаты.
– Лицемер поганый! – со злостью процедил сквозь зубы Вилле. – С каким бы удовольствием я избавил Мари от тебя, – он осёкся, задумавшись. – Возможно… Нет! Ей будет больно, – Вилле колебался. Искушение слишком велико. – Ладно. Я не стану вмешиваться. Пока… Только не дай мне повод, Бобби. Не дай мне повод…
Но повод появился. Причём, этим же вечером. Вилле сам не понимал, зачем пошёл за Робертом, когда тот, прихватив запиликавший мобильник, вышел в кухню.
– Да, я скажу ей. Мне нужно ещё немного времени, – Роберт старался не повышать голос, чтобы не услышала Мария. – Нет, наш с тобой ребёнок не родится без отца, Вирджиния, любимая. Завтра вечером я поговорю с Мари. Да. Обещаю, – Роберт вздохнул. – Да. Я клянусь тебе, зайка. Завтра же вечером я расскажу Мари о нас, – он отключил связь, задумчиво вертя мобильник в руках.
Со стола упал хрустальный стакан, со звоном разбившись на мелкие осколки.
– Вот чёрт! – очнулся Роберт, недовольно поморщившись. – К несчастью. Похоже, завтра мне предстоит нелёгкий день.
– Даже не представляешь, как ты прав, красавчик Бобби, – жёстко усмехнулся Вилле.
– Мари! – позвал Роберт жену. – Тут осколки. Убери, пожалуйста, а то Мэтью может пораниться.
– Да, конечно, дорогой, – немедленно появилась в кухне Мария.
Роберт окинул жену взглядом. Когда же это произошло? Когда он разлюбил её? А, вообще, любил ли он Мари? Ну, да! Да! Любил. Очень любил. Почему же Вирджиния стала значить для него больше, чем Мари?
Роберт вновь вздохнул и пошёл в спальню Мэтью, чтобы пожелать малышу спокойной ночи.
Сына он, конечно, не оставит. Мэтт такой замечательный, хоть и не слышит. Он его первый ребёнок. И навсегда таковым останется.
Пытаясь представить предстоящий разговор с женой, Роберт не удержался от досадного восклицания. Сколько ещё неприятных моментов припасла для него Судьба?
Роберт даже не предполагал, что жить ему оставалось несколько часов…
* * *
Мари выдержала.
В первое время она очень много плакала. Особенно по будням, в отсутствие Мэтью. Все дни, кроме субботы и воскресенья, сын находился в спецшколе. Это даже радовало. Мария не хотела, чтобы мальчик видел её слёзы.
Она справилась.
Одно обстоятельство показалось ей странным. Почему-то так совпало, со смертью Роберта вернулся Вилле. Снова приснился. В ночь после похорон. Приснился один раз. Только в эту ночь…
Но той циничной, ненасытной страсти, с которой он приходил раньше, не было. Вилле явился воплощением тепла и нежности. «Прости», – прошептал перед тем, как она проснулась…
* * *
Прислонившись к стене, Вилле наблюдал за расчёсывающей волосы Мари. Сейчас она поедет в интернат за Мэтью. Вернее, они поедут. Он никогда не оставлял её. Кроме тех минут, когда…
Вилле вспомнил, с каким укором посмотрели на него светлые посланники, пришедшие за Робертом.
…В то утро Вилле оставил Мари всего на полчаса. Этого времени вполне хватило…
Ничего не соображавший Роберт, пытался вытащить из горевшего автомобиля своё собственное тело. Увидев, стоявшего неподалёку Вилле, он потерял дар речи.
– Ты? Ты?!! – наконец, произнёс Роберт.
– У меня не было выбора. Я не мог допустить, чтобы ты причинил ей боль, – Вилле уже не злился. Роберт больше не являлся помехой, соперником. Его просто не стало. Теперь Мари принадлежала только ему – Вилле.
– А так, ты считаешь, ей не будет больно?! – в исступлении завопил Роберт.
– Смерть вынести легче, чем предательство, красавчик Бобби. Разве ты этого не знаешь?
– Смотря, чью смерть, Вилле, – произнесла одна из появившихся рядом фигур в белом. – Разве ты этого не знаешь? – повторила его же словами.
Роберт не сопротивлялся, покорно направившись за светлыми послами.
«Смотря, чью смерть», – ещё долго звучало эхо…
Именно в тот день он понял, что нужно сделать, чтобы получить Мари. Но Вилле решил подождать. Он дал ей ещё немного времени.
Нет, Вилле дал его самому себе. Это слишком сложно, даже для него. Нет, не «даже». Не «даже». А «именно»! Именно для него, сделать подобное будет нереально.
Но это единственный способ остаться с Мари навсегда.
«Она смертная. Ты в любом случае её потеряешь. Это неизбежно», – всё чаще вспоминались Вилле слова.
Пока что он оберегает её. Однако, так не будет продолжаться вечно. Ещё лет пятьдесят – максимум. А дальше? Что значат эти пятьдесят лет, когда ты обречён на бесконечность? Один миг.
Он не может потерять Мари вновь. Теперь он не уйдёт, как когда-то давно ушёл от кинотеатра.
Сегодня.
Пусть это случится сегодня. Оттягивать, не имеет смысла. Иного решения его проблемы всё равно не найти…
***
Эта ночь была единственной, когда Вилле не сидел возле кровати Марии.
Проклятье! Он не мог. Закрыв глаза, подавил стон. Мэтью пошевелился. «Да!» – обожгла надежда. – «Проснись же, малыш!» Но Мэтт просто перевернулся на спину, так и не предоставив Вилле возможность для отступления.
Он убрал со лба мальчика тёмные пряди. Слегка вьются. Совсем, как у него.
Вилле поцеловал Мэтью в лоб, привлекая всю силу своих мыслей, чтобы смочь физически поднять подушку, которую в следующий момент опустил на лицо мальчика.
Смотреть, как уводили сына, оказалось ещё тяжелее, чем задушить его. Хорошо, что малыш ничего не понимал. Улыбаясь мальчику сквозь слёзы, Вилле обнял Мэтью на прощание, передав его светлым…
***
Ему никогда не забыть, ужасный крик Марии, вошедшей утром в спальню сына. Вилле ненавидел себя, но повернуть время вспять было невозможно. Всё уже произошло.
Три месяца он провёл вместе с Мари в клинике, куда девушку заставили лечь родители. Родители… Вилле вспомнил о своей семье.
Как получилось, что Мари смогла заменить ему всех? В том числе и родственников. Он не желал оставлять её одну даже на пару минут, боясь, что с девушкой может что-то случиться. И её заберут светлые. Тогда он больше никогда не сможет увидеть Мари. Поэтому Вилле было жаль тратить время на кого-то ещё. Он должен был оберегать Марию.
Одержимость этой девочкой полностью закрыла остальной мир. Почему ему дано испытать такое сильное чувство? Нет, не дано! Он сам захотел любить её. Одну единственную. Мари… Его Мари… Вилле всегда чувствовал боль, когда видел её разговаривающей с другими людьми. Не важно, женщины это были или мужчины. Желал, чтобы ей хотелось находиться только с ним, смотреть только на него. При жизни Вилле дарил Марии каждый из своих свободных от дел дней.
Как она могла не замечать этого? Неужели всё нужно объяснять словами?! В его глазах она могла видеть гораздо больше. Почему Мари не смотрела внимательнее? Почему?! Тогда он не считал нужным сказать ей всё. Сначала должен был прочнее встать на ноги. У него бы получилось. Он знал. Обязательно получилось бы. Но Мари рассудила иначе, выбрав Роберта, уже имевшего крепкое положение в жизни.
Прошлое… Сгоревшее дотла…
«Я просто хочу быть с тобой. Всё остальное не имеет значения. Навсегда твой, Вилле».
И он был. Был с ней каждую секунду. Кроме того утра, когда убил Роберта и ночи, проведённой возле Мэтью…
Скоро Мари будет рядом. Вилле чувствовал это.
«Всё остальное не имеет значения».
Даже Мэтью… Нет, малыш имел значение. Эта боль никогда не прекратится. Но река не течёт вспять. Всё уже произошло.
***
Она сделала это. В тот же самый день, как вернулась из клиники в свою пустую квартиру. И он не пытался помешать, прислонившись спиной к стене, терпеливо ожидая.
Мария поднялась с кровати.
– Вилле?! – заметила его в дальнем углу спальни. Мужчина вышел на свет, чтобы Мари убедилась, это действительно он.
Затем Мария скользнула взглядом по распростёртому на кровати телу, по пустой упаковке из-под снотворного. Ни малейшего сожаления в глазах. «Как у меня когда-то», – подумал Вилле.
Он не представлял, что кто-то сможет помешать его планам. И подумать не мог, что всё обернётся таким образом. Что ОНИ приведут ЕГО!
– Мэтью, маленький мой! – Мария бросилась к сыну, стоящему между двумя одетыми в плащи незнакомцами. Посланец, облачённый в белое, держал мальчика за руку.
– Что ты скажешь теперь? – обратился к Вилле тот, которого окутывала тёмно-серая дымка.
Вилле молчал, наблюдая за обнимающей сына Мари. Их сына… Здесь нет виноватых, кроме него самого. Он это прекрасно осознавал. Нельзя было приходить к Мари во сне. Тогда не появилось бы препятствие в образе Мэтью.
– Найди же слова, которые помогут оправдать убийство Роберта и своего собственного сына, Вилле! – продолжала шелестеть фигура в сером. – Или ожидал, что Мари так просто достанется тебе, после всего, что ты сделал?
– Ты убил Мэтью?! – оторвавшись от малыша, в ужасе посмотрела на Вилле Мари. Слёзы покатились по её щекам. – Как ты смог?! Кто дал тебе право? Кто?! – прошептала едва слышно.
– Любовь, – он ожидал, что Мари бросится на него, ударит, вновь закричит, кинув в лицо обвинения. Но она не двигалась с места, продолжая смотреть Вилле в глаза.
– Любовь ли? – с издёвкой произнесла серая дымка. – Скорее, одержимость. Счастливо провести вечность, Вилле. Не скучай! – хихикнул посланец. – Пойдём, Мари, – он протянул девушке костлявую кисть. – Тебе даётся шанс. Уйдёшь с Мэтью. Я на тебя претендовать не буду, хоть и имею полное право. Пойдём! Я провожу вас до ворот.
Мари вновь взглянула на Вилле. Не говоря ни слова, тот отступил к стене. Царивший в комнате полумрак, скрыл выражение его лица. Он не хотел каким-то способом влиять на её выбор.
И она тоже знала, Вилле не будет ни о чём умолять, стараться убедить. Потому что он уже умолял. Когда-то давно. В подворотне дома поздним вечером.
Какая мать может оставить своего ребёнка?! Вне искупления… Она понимала это.
«Я просто хочу быть с тобой. Всё остальное не имеет значения». Написанная неровным почерком записка. Эти слова Мари хотелось сказать сыну. Взять Мэтью за руку, уйти, не оглянувшись.
«Навсегда твой, Вилле». Время оплачивать долги. Своя боль в обмен на ту, которую когда-то испытал он. Испытал по её вине.
– Я всегда буду любить и помнить тебя, малыш, – Мари присела перед сыном на корточки.
– Разве ты не пойдёшь со мной, мамочка? – теперь она могла слышать его голос. Тоненький и трогательный. Мари крепко прижала Мэтью к себе, слёзы в мелкие клочки рвали душу.
– Прости меня! – прошептала она, отстраняясь. – Прости, Мэтти, мальчик мой. Прости! – не сводя глаз с сына, Мари медленно отступала в тень. Сильные руки крепко обхватили её чуть выше талии…
* * *
Одна из трёх, гуляющих по парку молодых женщин, обернулась.
– Люси, детка! Не отставай. Мы уже уходим.
– Иду, мам. Иду! Сейчас! – подбежала к ней девочка лет шести.
– Что ты нашла на этой скамейке? Твоё мороженое! – воскликнула женщина. – Оно же совершенно растаяло!
– Я не успела его съесть. Разговаривала с Вилле.
– С каким ещё Вилле?
– Ну, мама! Разве ты не видишь их? Вон там, – девочка указала в сторону пустой скамейки. – Они тоже каждый день гуляют в этом парке.
– Они? Ты упомянула лишь одного Вилле, – со страхом в голосе произнесла не на шутку перепуганная мать, попутно проверяя, нет ли у ребёнка температуры.
– Да. Потому что со мной разговаривает только Вилле. Мари всегда молчит. Или плачет. Тогда Вилле почему-то просит у неё прощения.
– А из-за чего плачет Мари? – любопытство брало верх над страхом.
– Не знаю, – пожала плечами Люси. – Она постоянно плачет, когда видит меня или других детей.
– Да? Интересную историю ты придумала, дорогая, – поспешила списать всё на буйное воображение мама.
– Я ничего не придумывала! – решительно возразил ребёнок. – Ну, вон же они! Смотри! Мари сидит у Вилле на коленях. Он обнимает её и гладит по голове. У неё светлые волосы.
– Она плачет?
– Сейчас, нет. Просто молчит. Положила голову на плечо Вилле и смотрит на нас. Нет, не на нас! – воскликнула Люси. – А сквозь нас. Бр-р! Жуткий взгляд! – передёрнула плечами девочка. – Как Вилле может её любить?
– Почему ты считаешь, что он её любит? – к разговору присоединилась ещё одна из компании гуляющих по парку дам.
– Да он каждую секунду говорит ей это! «Я люблю тебя, Мари» и целует в лоб или сюда, – Люси коснулась рукой своего виска.
– Не обращай внимания, Мэгги, – приблизилась к подруге третья женщина. – В возрасте Люси, – тихо, чтобы не услышал ребёнок, продолжила она, – Дети часто придумывают себе друзей, которых на самом деле не существует в реальном мире. Это пройдёт. Со временем, – она улыбнулась. – Когда старшему из моих сыновей было три года, он тоже рассказывал про какого-то человека, которого мы не могли видеть, – добавила утешительную фразу.
– А-а, – понимающе протянула Мэгги. – Всё ясно. Пойдём, Люси, – вновь окликнула она дочь. – Не отставай.
– Хорошо, мамочка, – Люси обернулась. Сидящий на скамейке темноволосый мужчина улыбнулся ей и помахал правой рукой, левой крепко прижимая к себе молодую женщину. Мари уткнулась Вилле в плечо, спрятав лицо в его тёмных кудрях. – Пока, – прошептала Люси. – Увидимся завтра, – и побежала догонять маму.