(сон в летний день)
В соавторстве с В.Зимарёвым
Планы грандиозные с осени забиты:
Надо Это, надо То сделать и купить,
Чтоб на детище своём, до весны забытом,
Что зовётся дачею, лучше стало жить.
Предо мной поставлена трудная задача:
Зараз на «копеечке» отвезти горбыль
На объект строительный под названьем дача,
Чтоб лицом пред тёщею не ударить в пыль.
Дом большой отгрохали, а сортира нету.
Лишь каркас под крышею на ветру стоит.
Вот мне и поручено, чтобы точно к лету
Был сортир как новенький досками обит.
Я запряг, как водится, жигулёнок верный,
Загрузил понекуда горбылём прицеп.
И довёз бы, видит Бог, но гаишник скверный
На дороге утренней встал ни глух, ни слеп.
Документы посмотрел, оттопырив губы,
И сообщил с издёвкою мне дурную весть:
«Тут у вас по накладной горбыля два куба,
А в бинокль я гляжу, так, пожалуй, шесть».
И протёр, как граф пенсне, очи у бинокля,
Поглядел через него из-под козырька,
Театрально головой покачал, поойкал,
Видно, кроме дров во мне видел дурака.
Я им и прикинулся, предложив шутливо,
Стражу с палкой зебровой источая лесть,
Свой прибор перевернуть и смотреть пытливо,
Чтоб увидеть два куба там, где было шесть…
В общем шутка обошлась мне всего в две сотни,
(Хоть не дал бы я ему ржавого гвоздя),
Он же не какой-нибудь вор из подворотни,
Меньше просто не берёт, честь мундира бдя.
А горбыль до отпуска пусть лежит на даче—
Для дворца сантехники славный материал:
Тёщу надо радовать, ну а как иначе,
Лишь бы до строительства стимул не упал.
* * *
Наконец-то наступил долгожданный отпуск!
Грею я на солнышке тело в гамаке.
Из песочка куличи рядом лепит отпрыск,
Сигаретка плавится у меня в руке.
Ничего не хочется, кроме, может, пива,
Слушать звуки фауны, флору наблюдать.
До чего же всё вокруг мило и красиво!
Атмосфера в воздухе - просто благодать.
Как на море в гамаке небольшая качка,
Гонит тёплый бриз в траве лёгкую волну.
То затихнет, то опять заскулит собачка,
Словно в речке плещется бедная Му-му.
Мотыльки и бабочки взад-вперёд порхают,
Шмель нектаром чмокает, сидя на цветке,
Трясогузки разные гузками качают,
Муравей щекочется на моей ноге.
Ветерок ласкается в закоулках носа,
Запахами вкусными будоража кровь
Ароматом шашлыка, прелого навоза
Свежескошенной травы, полевых цветов.
Недовольно каркнул грач, клюв в грязи испачкав,
Самолёт «заходится» в голубой дали,
У соседки под крыльцом щенится собачка,
Воробьи чирикают по уши в пыли.
У коровки божией пятнышки на спинке,
Это насекомое пожирает тлю.
Не погубит тля теперь вишенку-малинку,
Я коровку божую больше всех люблю.
На коленку голую мне кузнечик прыгнул,
Скрипку стал настраивать, вытащил смычок.
« Ростропович, мать твою,» – я ногою дрыгнул
И перевернул себя на другой бочок…
Фильмы про колхозников я запомнил с детства,
Мой участок круче них в свете перемен:
У отцов словесности не найдётся средства
Для отображения столь пикантных сцен:
Все мои домашние спины гнут на грядках,
Мне от их усердия пот залил глаза.
Я смотрю, как жёнушка ползает вприсядку,
И от умиления катится слеза.
Воедино связаны наши половинки,
Самая желанная в этом мире ты.
Узелок поправила на своей косынке
И опять окучивать принялась цветы.
Красоту великую в этом я увидел,
Ты как распустившийся по весне цветок,
В сапогах резиновых и чудном прикиде,
Херувим мой розовый иже ангелок!
И во мне забытые всколыхнулись чувства
От того, как ласково, с грацией такой
Воду льёшь казённую в редьку и капусту,
Обнимая толстый шланг нежною рукой.
А потом, замешкавшись у навозной кучи,
Удобрений пахнущих набрала в ведро,
Поскользнулась бедная, вот несчастный случай,
Слава-те не на спину, всё же на бедро…
Тесть с пенькой на поясе хочет лезть в колодец,
В прошлом лете, старый хрыч, утопил насос.
Старый-старый, а шустёр, словно иноходец.
Как достать его потом, вот о чём вопрос?
Хорошо хоть вовремя он был схвачен тёщей,
За пеньку оттянутый на земную твердь:
Разве мог он справиться с эдакою мощью,
Против танка в фартуке бесполезна жердь…
Тёща сделала замер и порядка ради
В землю колышки забил облысевший тесть.
Я своей родной земли не отдам ни пяди,
Знаю, будет огород, верю, саду – цвесть.
За такую мысль пивка полбутылки крякнул
И бутылкой той закрыл, чтоб не портить вид,
Грубый тёщин силует, что торчал как якорь
На красивом дне морском, вызывая стыд.
Пиво сладкой негою разлилось по жилам,
До чего же красота мой ласкает взор.
Хорошо вот так лежать в огороде милом,
Да к тому же если сны ткут цветной узор...
Далеко до райских кущ, но мечта безмерна,
Вижу дивный древний сад, словно на яву.
И в саду моём гарем, я эмир, наверно,
И из сада жён к себе ласково зову.
Подбежала Гюльчатай и ведро картошки
Рассыпает предо мной словно божий дар,
Следом Лейла и Зухра со свеклой в лукошке
Томно смотрят на меня, приподняв изар.
А среди тенистых груш Фатима хлопочет,
Насадила на шампур ломтик шашлыка.
На меня кидает взор и чего-то хочет,
Только что её гнетёт, не пойму пока.
Вот с мотыгой Саида подобравши юбки
Над грядою бахчевых изогнула стан,
И проклятья Фатиме посылают губки:
Бесполезен пред лицом ревности Коран.
Лишь Любимая жена, Лизавет Матвевна,
Почему-то на меня с лаской не глядит,
Будто я ей изменил, загулял налево,
А она одна за нас верность браку бдит.
Вдруг нависла надо мной Лизавета злобно,
Постарела, раздалась за какой-то миг.
Мне под эдаким лицом стало неудобно,
Сохрани меня, Господь, чей же это лик?
А лицо извергло рёв: «Ну-ка, марш на грядки!
Ишь, разлёгся, будто хан. Тоже мне – эмир.
Культиватор заржавел, требует наладки,
Да к тому же не обит горбылём сортир»...
Я очнулся от оков призрачных фантазий –
Это ж тёща надо мной, зверствуя рычит!
Вся от злости не своя, бьётся как в экстазе.
Тут закрался в душу мне за державу стыд.
Я почистил мотоблок, влил в него горючки.
Уж не знаю, сколько в нём лошадиных сил,
Но когда его догнал, ухватив за ручки,
Он соседский огород малость зацепил.
Долго мой сосед потом спрашивал с издёвкой
И искусством пахаря всё меня пенял,
Не в тайге ли, часом, я овладел трелёвкой,
Что фруктовый фонд его с пашнею сравнял…
Культиватор порычал и заглох надолго:
То ль горючка кончилась, то ли что ещё.
Мне бы плюнуть да уйти, только чувство долга
Загорелось вдруг внутри слишком горячо.
С ним я ринулся в сарай, выбрал там лопату
И до вечера как зверь землю ковырял.
Ну, а этого себе, верьте мне, ребята,
Даже будучи в бреду, я не позволял.
2003г.
("Отпуск" В.Зимарёв.http://www.stihi.ru/poems/2007/02/09-3068.html)
