Стотинки, рубли, песеты, лиры.
Больше – хлам из разных точек мира,
А десятка два – довольно редки.
Алюминий, никель, в биметаллах,
Серебро различных состояний.
Разложилась между книг, - изданий,
Тараканами засиженных в подвалах.
«Я пороюсь?» - «Ройтесь, все в порядке»,
«Собирал же кто? Небось, полвека?»
«Муж,..Год, как не стало человека,
Ну, а мне, в мои-то семь десятков?»
Пожалел ли? Думал ли о чести?
Был я пьян? Иль одолел маразм?
«Сколько вместе? Если все и – разом?»
«Триста гривен… если все – то – двести».
Десять сотен… Тысячи «спасибо».
«Что Вы! Благодарностей не нужно!
Просто, чтоб монетки жили дружно…
Как же мужа звать? Сказать могли бы?»
«Звать Петром… Возьмите эту, с краю,
Я одна. А - дети - все в полете.
Вы серьезно все за тысячу берете?
Из какой страны? Ну, я не знаю…»
Восемь дней копался. Это малость.
В холдеры печатал… по альбомам
Распихал. И раздарил знакомым
То, что дважды-трижды попадалось.
Две монетки с надписью «пятнадцать»
В пятьдесят восьмом что были годе ).
Подсчитал я денег – хватит вроде.
И рванул к старушке - извиняться.
Отсчитал по сотне я две тыщи.
Две в зеленых. Так не будет мало.
«Где она? Кто? А! Петренко Алла!
Померла . Ищите на кладбИще!»