Утро приходит, как всегда, в начале восьмого. Ароматами крепкого кофе и французской сдобы. Яркий солнечный свет заливает просторную спальню, и я осторожно приоткрываю глаза, любуясь своим мужчиной. Он стоит у окна, в спортивных штанах, разглядывая просыпающиеся улицы родного поселка. Он вырос здесь. Здесь жили его родители, и будут жить его дети. То, что мы встретились с ним однажды, далеко от этих мест, невероятный поворот судьбы, дар, о котором я не могла даже мечтать. Но молилась всю свою жизнь…
На низком столике стоит поднос с завтраком. Чашка кофе и пышные круасаны, дышащие жаркими печами местной хлебопекарни. Когда Сашка возвращается с утренней пробежки, он всегда приносит мои любимые круасаны с черничной начинкой. Заваривает кофе и ждет, пока я проснусь. Каждый день. Наверное, кому-то такое однообразие может показаться приторным, но я желаю, чтобы оно продлилось всю мою жизнь. Потому что в этом и вижу настоящее женское счастье. В бесконечности любви.
- Милый…
Он поворачивается ко мне, и я вижу его сильный торс, вызывающий восхищенные взгляды моих подруг. Вижу белую полоску шрама под ребрами, доставшуюся ему в наследство с прошлой работы, когда он служил в местном полицейском участке. Он смотрит на меня и улыбается. И я понимаю, что любовь сжигает меня без остатка.
- Выспалась?
Жмурюсь от слепящего света. Иногда нам всем приходится лгать.
- Ага.
- Здесь вот какое дело…В почтовом ящике я обнаружил письмо. Оно адресовано тебе. Я положил его на поднос. Почитаешь за завтраком?
- Письмо? Кто пишет письма в век интернета? Ты знаешь?
- Да, - он подходит к шкафу и отодвигает зеркальную дверку, выбирая костюм. – Твой дед.
- Что?! Так это письмо от моего дедушки?
Скидываю одеяло, пытаясь с кровати дотянуться до белого конверта, лежащего на подносе. Сашка смотрит на меня и смеется.
- Ну и ну…
- Чего? - все еще тянусь к столику, но чувствую, как соскальзываю с шелковых простыней на пол. – Ой…
Он подхватывает меня на руки, и я прижимаюсь к нему, чувствуя себя маленькой и беззащитной. И почему-то, в этот момент, мне очень сильно хочется плакать…Но он относит меня к плетеному креслу, стоящему рядом со столиком, осторожно усаживает и целует в макушку.
- Королева Ольга…
- Угу, - жую круасан, рассматривая прямоугольник письма. Почему после стольких лет молчания он решил написать мне?
- Малыш, скажи, какой из этих лучше для обеда с инвесторами?
Оборачиваюсь. Сашка держит в руках два совершенно одинаковых костюма.
- Ну, если для обеда, то правый варится быстрее…
Смеется.
- Отлично. Тогда правый. Если вдруг что-то пойдет не так, то я, хотя бы, предложу пожевать им свои рукава.
Беру конверт, оставляя на нем жирные отпечатки пальцев. Мелкий почерк, в адресной строке отправителя, не врет - это письмо действительно от моего дедушки. Вскрываю его ножом для масла, и вытаскиваю, сложенный вдвое, листок бумаги.
Ночная дрожь возвращается ко мне, хватая за руки. Хочется ли мне знать, что случилось?
- Боже… - выдыхаю, разворачивая письмо.
«Моя милая внучка, мне кажется, что в доме нашем я больше не один. Зло поселилось в родных тебе стенах. Но, может быть, оно жило тут всегда. А сейчас восстало из темноты, вместе с рассветом красного солнца. Тени прошлого, которые ничего не забывают.
Приезжай, принцесса. Возвращайся домой. Только ты можешь мне помочь. Ведь больше в этом мире у меня никого не осталось.
Надеюсь, что ты прислушаешься к своему сердцу, и оно подскажет тебе правильный путь. Как и надеюсь, что ты все еще не забыла дорогу домой.
Твой дедушка»
Перечитываю письмо снова и снова. Восемь строк. Восемь прутьев решетки, за которыми, ломая крылья, мечется мое прошлое. А ведь я думала, что давно выпустила его из этой клетки, и оно улетело от меня навсегда, за острые зубья горных хребтов.
Я знаю, что должна ехать домой. Чтобы окончательно освободиться от его плена. И навсегда отпустить прошлое.
- Оль, ты прочла письмо? Что там?
Вытираю со щеки неожиданную слезу.
- Я должна вернуться домой.
- Что?! - Сашка подходит ко мне и опускается на колени. Заглядывает в лицо. – Куда ты должна вернуться?
Пережидаю боль в груди. Шепчу:
- Домой…
- Я не отпущу тебя! Не отпустил бы и одну, а с ребенком, тем более…
Провожу рукой по его мокрым волосам. Касаюсь лица. Он смотрит на меня с тоской, и я понимаю, что любовь сжигает его без остатка.
- Ты ведь знаешь, что я должна ехать.
Он прижимается гладкой щекой к моей ладони.
- Ты не вернешься… Если уедешь туда, то никогда не вернешься обратно. Я потеряю тебя…
- Что ты такое говоришь? Я вернусь через несколько дней. Мы вернемся к тебе вместе. Я и малыш.
- Ты не вернешься…
Вздрагиваю, открывая глаза. За окнами поезда, яркими кляксами расплывается осень. Скоростной экспресс бесшумно летит по рельсам, унося меня прочь из счастливой жизни, в темную бездну прошлого.
Путешествие во времени.
Потягиваюсь в мягком кресле. В теплом вагоне царит тишина и покой. Рядом со мной, мой сосед дремлет, сложив пухлые руки на пивном животе. А женщина напротив - увлеченно читает книжку в мягкой обложке. Достаю из цветастого рюкзака конверт с письмом. Задумчиво кручу его в руках.
Что могло произойти там, в доме, в котором я провела все свое детство?
- Возвращаетесь к родным?
Поднимаю глаза. Женщина, читавшая книжку, смотрит на меня поверх очков.
- Да, я…еду домой.
- Вы не рады этому?
Пожимаю плечами:
- Я не знаю, что сказать.
Улыбается:
- Настоящий дом там, где мы оставляем свое сердце. Здесь все едут домой. В этом поезде. А знаете почему?
- Нет.
- Потому что поезда созданы для того, чтобы возвращать людей домой.
- Звучит красиво…
- Но если уж сели в этот поезд, не забывайте, что он ходит в обе стороны.
- Я не забуду.
Женщина кивает и возвращается к книжке. А я прислоняюсь щекой к холодному окну, пытаясь вспомнить, сколько лет прошло с тех пор, как я уехала. Сколько холодных зим минуло с той поры, когда я, маленькой девочкой, бегала по замерзшей дороге, в школу…Я стараюсь вспомнить, но вместо этого снова засыпаю, проваливаясь в темноту. И только слышу, как продолжает стучать внутри меня маленькое, отважное сердце.
Мне снится дорога домой. Серый асфальт, усеянный полыхающими осколками неба. Закат после дождя. Его беспощадный огонь, сжигающий судьбу маленькой девочки, бегущей навстречу яркому пламени. Туда, где не осталось больше ничего, кроме родительских фотографий на бесцветных надгробиях плит. И трясущихся детских рук, сложенных в мольбе. Согретых, горьким от слез, дыханием.
Мне снится дом. Ад, в котором я оставила свое израненное сердце. Место, которое обрело для меня бессмертие.
Он стоит все там же, и ветви платанов скребутся о его черепичную крышу, когда волны ветров разбиваются о ее острые, как волнорезы, края. И трава на газонах блестит по утрам от прозрачной росы. А прямоугольники окон, словно глаза, по-прежнему наблюдают за тихой улочкой, по которой прогуливаются одинокие прохожие. И ручка двери все так же скалится пастью голодного льва, отпугивая коммивояжеров. Он стоит все там же. Живет, с моим сердцем внутри.
Именно за этим я возвращаюсь - забрать то, что принадлежит мне по праву. Освободиться от долгих лет плена. И больше никогда не вспоминать о том, что произошло здесь много лет назад.
Поднимаюсь по скрипучим ступеням и вхожу в душную гостиную. Темнота, скопившаяся здесь, пахнет пылью, как и много лет назад. А на стенах - все те же полосатые обои, вздувшиеся у потолка уродливыми волдырями. Никуда не делись и рамки с армейскими фотографиями дедовских сослуживцев. Разглядываю их загорелые лица. Но, как и в детстве, не запоминаю ничего кроме красного флага, реющего на жарком афганском ветру.
Эта стена напоминает мне обелиск с именами погибших.
Касаюсь рамки, висящей на кривом гвозде. Она раскачивается в стороны, тихо поскрипывая.
Он не ждал меня? Или я приехала слишком поздно?
Останавливаюсь у лестницы, ведущей на второй этаж. Слушаю, как кто-то кашляет наверху.
Это он.
Опираясь на гладкие перила, поднимаюсь по ступеням и заглядываю в дедушкину спальню через щель приоткрытой двери. Он лежит на панцирной кровати, под узорами пыльного пледа. И я замечаю, как он постарел. Каким измученным и больным выглядит его лицо.
Чуть касаюсь двери, и она скрипит петлями.
- Здравствуй, дедушка. Я получила твое письмо…
- Это ты? - шелест его высохших губ заставляет меня замолчать.
Если бы он был слепым, я бы развернулась и побежала прочь. Но его бесцветный взгляд смотрит прямо на меня.
- Оля. Твоя внучка. Ты писал, что тебе нужна моя помощь.
Его тяжелое дыхание наполняет собой весь дом. Слышу, как слипаются в груди, вымокшие от никотина, легкие.
- Прости меня… - одинокая слеза сползает по его щеке, и я опускаю глаза.
Мне не хочется говорить с ним о прошлом.
- Ты отдыхай, я устроюсь сама.
Знаю, что он смотрит на меня, но ухожу, так и не подняв головы.
Прямоугольник двери, в конце коридора, высечен линиями яркого света. Мама всегда говорила, что я цветок, которому необходимо солнце. Эту комнату на солнечной стороне дома выбрала для меня именно она.
Сбрасываю рюкзак с плеча и толкаю дверь. Она распахивается, заставляя меня зажмуриться от слепящего света. Прикрываю глаза рукой и переступаю порог, чувствуя на языке горький привкус воспоминаний.
Среди сверкания пыли, в загустевших от однообразия днях, моя детская комната все эти годы превращалась в тюрьму. В то место, из которого я однажды сбежала, но лишь для того, чтобы, повзрослев, вернуться обратно и понять – я навсегда останусь пленницей этих стен.
Здесь ничего не изменилось с тех пор.
Ставлю рюкзак на застеленную кровать и сажусь рядом.
На ночном столике-трюмо, рядом с вращающимся зеркалом, аккуратной стопкой лежат розовые тетрадки, хранящие мои детские тайны и мечты. А в ящике, запертом на ключ, я уверена, до сих пор скрываются от любопытных глаз десятки неотправленных любовных писем и валентинок. Тот, кому они предназначались, был старше меня. Я так и не отважилась раскрыть ему своих чувств.
Боже…это так больно, возвращаться на места проигранных сражений. Идти между насыпями могил, и вспоминать имена тех, кто был тебе дорог.
Но иногда у нас нет выбора. Мы должны возвращаться туда, где оставили свое сердце.
Этот дом – выгоревший туннель памяти, по которому я иду к долгожданной свободе.
Призраки здесь повсюду. Я слышу их голоса. Они окружают меня. Вижу размытые очертание их фигур. Маленькую девочку, смеющуюся у широкого окна. Ее отца, стоящего у стены. И мать, разрезающую на тарелке пышный черничный пирог.
Такой когда-то была моя семья.
- Зачем вы оставили меня? - шепчу, не замечая слез. – Зачем ушли, когда были так нужны мне?
Мишки на постельном белье морщатся от моих слов и прикосновений. Ложусь на холодную кровать, поджимая колени к груди. Меня всю трясет, словно в венах моих, вместо крови течет ледяная вода. И слезы, расплывающиеся по подушке темными пятнами, за секунду превращаются в иней. Я закрываю глаза и слышу голос своего отца. Он стоит рядом со мной на коленях, и гладит меня по волосам.
- Моя милая девочка. Будь осторожней. Я знаю, подвал будет притягивать тебя, но ты не должна заходить туда. Ни за что на свете.
- О чем ты говоришь, пап? Что здесь происходит?
- В этом доме ты больше не одна. Но не верь тому, что увидишь. Зло жило здесь всегда. Умоляю тебя, забирай то, зачем приехала и уезжай.
- Но зачем я приехала? Ты знаешь?
- Ты приехала забрать свое сердце…
Чувствую на лице холодные, гладкие пальцы. Открываю глаза и слышу, как кто-то, сокрытый тьмой, выходит из моей комнаты, прикрывая за собою дверь. А потом уходит по коридору под тихий скрип половиц.
Оглядываюсь по сторонам.
Сколько я проспала? Неужели весь день?
За окнами, в темном небе, блестят острые грани убывающей луны.
Сажусь на край кровати, спуская ноги на пол.
Отзвуки прошлого. Все это лишь почудилось мне. Пригрезилось в розовых снах. Мертвые не могут разговаривать с нами из могил. Как бы сильно нам этого не хотелось.
Осторожно поднимаюсь, и подхожу к двери. Выглядываю в темный коридор.
В доме похолодало, чувствую неприятное покалывание в кончиках пальцев. А изо рта, вместе с дыханием, вырывается пар.
- Дедушка…это ты? – безмолвно шевелю замерзшими губами.
Но ответа нет. Лишь на первом этаже кто-то раскачивает, висящие на гвоздях, фоторамки.
Выскальзываю из комнаты и прокрадываюсь до дедушкиной спальни. Заглядываю в нее, но вижу, что он все так же лежит на кровати, с открытыми глазами.
Эта ночь лишила сна нас обоих.
Смотрит на меня испуганным взглядом. Приставляю палец к губам.
- Все будет хорошо.
Спускаюсь по лестнице, в сырую тьму, затопившую первый этаж. Держусь руками за стены. Натыкаюсь на фоторамки и они падают на пол, разнося по гостиной треск лопнувшего стекла.
- Черт…
- Хи-хи. Разбила?
Детский голос за спиной заставляет меня подпрыгнуть. Разворачиваюсь. Что-то мелькает в темноте и тут же исчезает, но я успеваю разглядеть белое лицо с черными дырами глаз. Это девочка…
Прижимаюсь к стене.
Или не девочка вовсе?
Стараюсь отдышаться.
В любом случае, если здесь что-то и было, теперь оно ушло.
На трясущихся ногах возвращаюсь в спальню. Ложусь на кровать, стараясь вспомнить, был ли в этом доме подвал. Но нахожу в памяти лишь горсть сухой земли.
Обнимаю живот руками.
- Тсс…не бойся. С нами ничего не случится. Я обещаю. Скоро мы уедем отсюда.
Лежу без сна, с закрытыми глазами. Слушаю, как за стеной, мой дед рвет кашлем, изъеденное раком, горло. Когда-то он выкуривал в день по несколько пачек крепких сигарет. И это не прошло для него бесследно. Я навсегда запомнила вечно дымящуюся пепельницу и его пожелтевшие от никотина пальцы, зажигающие очередную папиросу.
Он умирает, я знаю это. И боится того, что ждет его там. За чертой.
Смогу ли я помочь ему больше не бояться смерти? Готова ли простить?
И пока я думаю над этим, сон утаскивает меня в свои бездонные глубины. Не вижу ничего, кроме яркой пустоты, заполнившей собой весь мир.
-Кому ты вечно пишешь эти письма, Оля?
- Отстань…
- Если ему, то лучше бы тебе их не отправлять. Если узнают девчонки постарше, они тебя побьют.
- Плевать мне на твоих девчонок! Но он же и тебе нравится, да?
- Да ну тебя, он такой взрослый…
Давно ушедшие воспоминания. Заклинания, призывающие мертвых.
Просыпаюсь поздним утром, от незнакомых голосов, бубнящих на первом этаже. Выхожу в коридор. Он пуст, как и дедушкина спальня. Останавливаюсь у лестницы, стараясь не шуметь. Слушаю разговор.
- …ты уверен, что не сходишь с ума? Уверен, что тебе нужна помощь этой..?
- Да, уверен. Я знаю, она сможет помочь, - этот голос принадлежит моему деду. Но с кем и о чем он говорит?
- Ты, действительно, веришь в этот бред? Сколько она попросила за весь этот..?
- Она не просила денег. Она – сестра милосердия. И она, правда, их…
- Ну что, мои дорогие мужчины? - третий голос, принадлежащий женщине, заставляет меня невольно вздрогнуть. – Мы можем начинать?
- Да, пожалуйста…
Что они задумали?!
Спускаюсь по лестнице, разглядывая незнакомцев. Пожилую женщину, в цветастом платье, напудренную так сильно, что ее лицо больше напоминает маску покойника. Старика с костылем, согнувшегося пополам от тяжести прожитых лет.
- Что тут происходит? – прерываю их тайное собрание. - Дедушка, почему ты не в постели, тебе нужно отдыхать...
- Так мы здесь не одни? – говорит женщина, глядя на меня. – Какая ты красавица. Ну-ка подойди, я посмотрю на тебя.
- Боже… - удрученно вздыхает старик с костылем. – Это невыносимо.
- Кто вы такая? – вглядываюсь в зеленые глаза незнакомки. – Я вас не знаю…Дедушка, что здесь происходит? Кто эти люди?
Но он даже не смотрит меня, молча уставившись в пол.
- Это ты разбила фотографии, детка? – спрашивает женщина.
Смотрю на стену-обелиск. Несколько рамок лежат на полу, разметав вокруг себя колючие осколки стекла.
- Нечаянно. Вчера ночью мне показалось, что в доме кто-то был…Господи, так в этом все дело?
- Кто-то был? Вот как? Кого ты видела, расскажи мне.
От ее взгляда мне становится трудно дышать.
- Я… - смотрю на разбитые фоторамки. – Кажется, это был ребенок. Девочка лет десяти.
- И что она делала здесь? Куда она ушла?
- Ну… - проглатываю горький комок, застрявший в горле. - Сначала она была в моей комнате, а потом играла здесь, с фотографиями… - голова идет кругом, и я опираюсь на перила. - Мне что-то нехорошо, я пойду, прилягу…
- Конечно иди, мое солнце. За фотографии не беспокойся, я все поправлю. Но Ольга…
Не помню, чтобы называла ей своего имени. Но, наверное, ей рассказал дедушка.
- Да?
- Ты приходи сюда, когда тебе полегчает. В эту гостиную. Мы поговорим с тобой наедине.
- Хорошо…
Шатаясь, добираюсь до кровати, и падаю на нее без чувств.
Я слышу гул огня. И вижу, как красные языки пламени, облизывают покореженную машину, лежащую на боку, посреди пустынной трассы.
Так погибли мои родители.
Дорога была скользкой, и отец не справился с управлением. Машина перевернулась несколько раз, и их зажало внутри салона…Они сгорели заживо. И дом, в который мы переехали из тесной городской квартирки, в надежде на счастливую жизнь, в один миг превратился для меня в тюрьму.
- Это ты заставил нас приехать сюда! Ненавижу тебя! Ты слышишь?! Ненавижу! Они умерли из-за тебя!
Я кричала на него, а он стоял в дверях своей спальни, больной и беспомощный, с глазами, полными слез. Мой дедушка. Я так его и не простила. Но стала для него живым напоминанием страшной трагедии, утащившей в бездну смерти его любимого сына. Не знаю, как он вынес все это…
- Я покажу тебе…
Вздрагиваю от знакомого детского голоса. Открываю глаза. Бледная девочка в белом платье, стоит у моей кровати, улыбаясь. В комнате снова темно, и лишь тусклый свет убывающей луны, золотыми лужами скапливается на полу.
- Кто ты?
Мишки на постельном белье снова морщатся от моих глупых слов.
- Я покажу тебе, как он это пережил. Пойдем со мной.
- Куда?
Она протягивает мне свою посиневшую ладошку.
- В подвал.
- Но его здесь нет…
- В каждом доме есть подвал, глупышка. Идем же.
Беру ее холодную руку. И вижу черные полосы на худенькой шее. Господи, так это ее я видела в своих снах…
Выходим из комнаты. Проходим по коридору мимо дедовской спальни, но девочка неожиданно останавливается. Приоткрывает дверь и улыбается мне.
- Посмотри на него. Он умирает.
- Я знаю.
- Жалкое зрелище, правда? За всю жизнь не нажил себе никого, кроме врагов. И теперь подыхает один в пустом доме, а они смеются над ним.
- Зачем ты так говоришь?
Смотрю на его иссохшее лицо, желтое от лунного света, но почти сразу отвожу взгляд.
- Мне казалось, ты тоже так думаешь. Разве нет?
- Думала…когда-то. Но не сейчас.
Она удивленно глядит на меня. И топает ногой.
- Не за этим ты приехала сюда! Не для того, чтобы прощать!
- Ошибаешься. Именно за этим.
- Ты даже не сама вернулась. Тебя позвали!
- И ты знаешь для чего?
- Конечно, знаю. Чтобы избавиться навсегда. Что скажешь на это?!
- Отпусти меня! – пытаюсь вырваться, но девочка вцепляется в мою руку сильней. Тащит за собой вниз, по ступеням.
- Неужели ты все забыла?! Как можно такое забыть?!
- Отпустии меняя…
Упираюсь ногами, и девочка резко оборачивается ко мне, ощериваясь черным ртом. Только лицо ее, вдруг, превращается в морщинистое лицо моего деда. Он рычит и стаскивает меня на первый этаж. Волочит по полу, словно куклу. Подтаскивает к стене - на которой еще вчера висели рамки с фотографиями, а сейчас зияет черный прямоугольник двери, - и сбрасывает вниз по ступеням, в сырое подземелье подвала. Скатываюсь кубарем по лестнице и падаю на пол, обдирая колени. Кричу от боли и страха, пытаясь отползти к стене, но обрываюсь, глядя на незнакомую девушку, стоящую рядом. Она плачет и шепчет мне, сквозь слезы.
- Не бойся, не бойся. Все будет хорошо. Тсс…скоро мы уедем отсюда, я обещаю. Ты только не бойся…
- Помоги мне, - умоляюще смотрю на нее, но она качает головой.
- Я не могу, малыш…Я не могу…
Она рыдает, зажав рот руками, а потеки туши, черными ручьями сбегают по ее щекам.
Ступени скрипят, и в подпол спускается темная, высокая фигура. А потом я начинаю задыхаться, чувствуя во рту противный вкус земли. Она наполняет мой рот, забивая горло, и от бессилия я начинаю скрести по полу пальцами, ломая ногти. А между ног моих, в это время, расплывается кровавая лужа, и невыносимая боль врезается в кишки, словно чья-то сильная рука выдирает их из моей промежности.
Я задыхаюсь, продолжая смотреть на плачущую девушку. Но потом ее образ расплывается в залитых слезами глазах, и стук в груди, казавшийся мне вечным, вдруг умолкает.
И только шепот несется из темного угла, оседая на деревянных стенах каплями влаги.
- Что я наделал, Боже, что я наделал?..
Вскакиваю на кровати, стараясь отдышаться.
Что это было? Сон? Или реальность?
Пытаюсь унять испуганное сердце.
Нет, нет…всего лишь кошмар.
За окнами снова день. Солнечные лучи, будто пули из комиксов, пронизывают мою комнату насквозь. И я, стараясь их не задеть, пробираюсь в прохладную темень коридора.
Спускаюсь по ступеням в гостиную.
- Здравствуй, Ольга.
Вчерашняя незнакомка сидит в кресле, с чашкой кофе в руке. А на ее коленях, на блестящем подносе, лежат свежие круасаны, источающие знакомый аромат французской сдобы.
- Откуда вы узнали?..
- О чем?
Протираю заспанные глаза.
- Не важно. Вы постоянно приходите сюда…без спросу?
- Я присматриваю за твоим дедушкой. И прихожу сюда уже целых два года. Меня зовут Елена. Я – видящая.
- Что это значит?
- Я вижу умерших.
- И по совместительству работаете сиделкой, да? – стараюсь улыбнуться дрожащими губами, но ничего выходит.
- Да, солнце. Именно так, - она ставит чашку на поднос. – Присядь, мне нужно с тобой поговорить. Не закрывайся от меня. Я все равно увижу.
- Ну, хорошо, давайте поговорим. А о чем? О той девочке, которая живет в этом доме?
Она грустно улыбается мне.
- И о ней тоже, не сомневайся. Но прежде всего мне хотелось бы поговорить о тебе, Ольга. Могу я узнать, что последнее ты помнишь?
- Помню свою счастливую жизнь! Помню, что все было хорошо, пока я не вернулась в этот проклятый дом. Он забрал у меня все! И продолжает забирать!
- Так ты, действительно, веришь в то, что уезжала отсюда?
- Простите?
- Что же, теперь я понимаю, почему так долго не могла увидеть тебя. Ты взрослела. Но взрослела не здесь. А в том месте, которое сама для себя создала. В доме-иллюзии - так называют его мои коллеги. Вход туда недоступен даже самым сильным экстрасенсам. Но на самом деле ты всегда оставалась здесь, Ольга. И я нашла тебя.
- Я не понимаю вас, простите, - оглядываюсь на стену-обелиск. Фоторамки снова висят на ней, как ни в чем не бывало.
- Ты уже была там?
- Мм?
Женщина, назвавшаяся Еленой, кивает в сторону стены с фотографиями.
- В подвале.
Рассматриваю крестик, висящий у нее на груди.
- Разве здесь есть подвал?
- К сожалению…
Хмыкаю:
- Не знала.
- Я вижу, что ты повзрослела, но характер у тебя остался прежним.
- Откуда вам знать, какой я была?
- Я вижу тебя маленькую каждый день, на протяжении вот уже двух лет. Иногда мы даже говорим с тобой, и ты рассказываешь мне о том, как сильно хочешь повзрослеть…
- Вы сумасшедшая… - и снова дрожь в губах не дает мне улыбнуться. Сжимаю от злости кулаки.
- Ты не поверишь, сколько раз я слышала подобное. И сколько раз хотела, чтобы это было правдой. Но, правда в другом – 21 год назад, в этом доме произошло убийство. Девочке было всего девять, и я не знаю, куда смотрел в то утро Господь, но… он позволил ему сделать с ней все. Это был страшный день, и в воздухе витали духи войны. Я не хочу тебе рассказывать, как все это произошло, скажу только, что девочку звали Ольгой. И убил ее…ее собственный дедушка. И она умерла. Но так и не покинула этих стен.
- Замолчите, вы…чокнутая старуха! Иначе я…я…я уезжаю из этого дома, с меня хватит!
Разворачиваюсь, и иду к лестнице, за рюкзаком. Но слышу, как она продолжает говорить мне в спину.
- Ты не сможешь уйти отсюда, Ольга! Не сможешь уйти из этого дома, пока не отпустишь и не простишь! Ну, скажи, неужели тебе самой себя не жалко? Я знала, что упрямая девочка никогда не сумеет простить, но ведь ты повзрослела…поэтому мы и вызвали тебя сюда этим письмом! Да стой же ты!..
Забегаю на второй этаж, в свою комнату, и хватаю цветастый рюкзак.
Пора уезжать отсюда. Навсегда!
Сбегаю вниз по ступенькам, но останавливаюсь у самой двери. Смотрю в зеленые глаза.
- Зачем же вы помогаете ему?!
- Я верю, что Господь милостив. И что он прощает всех, кто придет к нему и покается. Твой дед отсидел 19 лет в тюрьме, и вернулся оттуда смертельно-больным стариком, в дом, где каждый день и каждую ночь, он слышит отзвуки прошлого. Думаешь, он не искупил своей вины? Думаешь, он не достоин хотя бы умереть спокойно?
Слеза сползает по моей щеке.
- Если бы все это было правдой, я бы никогда его не простила!
Хлопаю дверью и бегу прочь от дома, смотрящего мне в спину пристальным взглядом посеревших окон.
Что произошло здесь?
Рассматриваю заржавевший вагон поезда.
- Девушка, присядьте, мы сейчас отправляемся.
Мимо меня, с каменным лицом, проходит толстая проводница.
- Скажите…этот поезд отвезет меня домой? Мне кажется, я ехала сюда на другом…
- Если ехали на другом, значит вы уже дома.
- Нет… - присаживаюсь на деревянную скамью. – Это не так.
Поезд, со скрежетом, двигается с места, и медленно набирает ход, гулко стуча колесами по швам железных рельсов. Оглядываюсь, в надежде увидеть знакомые лица. Но те несколько пассажиров, что едут со мной в одном вагоне – странные незнакомцы, прячущие глаза за широкими полями шляп.
Ничего, ничего. Скоро все это кончится.
- Мы едем домой, малыш…Едем к папе, - шепчу, пытаясь прогнать слезы, горькими объятиями сжимающие грудь.
Прислоняюсь щекой к пыльному стеклу, рассматривая черные топи, обступившие железнодорожные пути с обеих сторон. Пеньки деревьев, торчат из прокисшей воды, словно обломки гнилых зубов.
Куда я еду?
Туда, где оставила свое сердце.
Закрываю глаза.
Я возвращаюсь домой. По блестящей от дождя дороге. Разглядывая в лужах черные искры птиц. Слушая, гудящие сотнями голосов, телефонные провода. С цветастым рюкзаком на худом, истертом в кровь, плече.
Иду мимо спящих домов, стараясь не разбудить их своими шагами. Мечтаю о горячем душе и мягкой постели.
Где я была все это время?
Сворачиваю на родную дорожку, думая о том, что не мешало бы подстричь траву на газонах. Поднимаю взгляд к почтовому столбику, и останавливаюсь, не веря собственным глазам. Жестяной ящик для писем полностью забит разноцветными валентинками. Бумажные сердца разбросаны и вокруг, по земле, словно лепестки каких-то странных цветов, погибших за одну ночь.
- Все это неправда!
Бросаю рюкзак на дорожку. Из него валятся школьные тетради и учебники за третий класс.
- Что же это?..
Забегаю в дом, но гостиной, из которой я уезжала, больше нет. Я снова оказываюсь в дедушкином доме. Но теперь, вместо пустоты, я вижу здесь людей в полицейской форме, и слышу шипение их черных раций.
Что происходит?!
На месте стены с фотографиями чернеет проем открытой двери. Смотрю на него, не в силах оторваться. И через несколько мгновений из него появляется мой муж, одетый, как и прежде, в синюю форму, с погонами. Он несет на руках обмякшую девочку, в белом платье и я вижу, как на пол, темными каплями, падает ее кровь.
Пячусь к лестнице.
- Сашка, ты слышишь меня? Слышишь?!
Но он идет мимо, опустив глаза.
- Этого не может быть…
Оседаю на ступени, задыхаясь.
Те неотправленные письма, которые я писала в детстве…все они предназначались ему.
Все девочки в поселке были влюблены в него…
- Ты должна отпустить, девочка моя. Забрать у этих стен свое сердце.
Я слышу голос отца, но не вижу его. Лишь женщину, в цветастом платье, стоящую рядом.
- Мне очень жаль тебя, бедное дитя. Возвращайся к тем, кто тебя любит. Туда, где оставила свое сердце. Не оставайся в этом аду одна. Прости его…
- Я…не могу…
- Ты можешь. Потому что откликнулась на просьбу о помощи. Потому что стала взрослой.
- Я…прощаю.
Веки опускаются.
Я возвращаюсь домой, к мужу. В то место, где оставила свое сердце.
Поднимаюсь на крыльцо и захожу внутрь.
- Милый, ты дома?
Я так устала.
Ложусь на диван, рядом со спящей девочкой в белом платье. Обнимаю ее, прижимая к себе. Она поворачивается ко мне и открывает глаза.
- Мам, ты вернулась?
Целую ее в щеку.
- Да, малыш. Мама вернулась.
- Мне приснилось, что я потеряла тебя. Там горели машины, и шел дождь, а еще - пахло землей...
- Тсс… все хорошо, не бойся, это был просто дурной сон.
- Я очень скучала.
- Я тоже, малыш. Я тоже…
4 февраля 2012 года.