Не судите люди ( в четырёх книгах) (Повесть)

НЕ СУДИТЕ ЛЮДИ!
(повесть в четырёх книгах)

           книга 1 "Именем СССР,,,"

ГЛАВА ПЕРВАЯ
     Ма-а-ма! – кричала Наташка и, размазывая по лицу грязь, слезы и кровь, бежала по улице.  Новое, недавно сшитое матерью, розовое с белыми корабликами, платье было порвано и вымазано в грязи и крови. Кровь текла из разбитого носа и крупными каплями падала на подол. Светло-русые волосы крупными кольцами падали Наташке на плечи и были сейчас растрёпаны как у куклы,  побывавшей в руках озорника…
     Следом за Наташкой бежал Витька и пытался остановить и успокоить сестру. Но она вырывалась и орала как резаная. А навстречу им с высокого крыльца торопилась маленькая пухленькая женщина в расшитом переднике.
- Господи! Что с тобой, доченька? – испуганно спросила она и, подняв Наташку на руки, погладила ее мягкими теплыми руками.
- А-а-а! – кричала Наташка и никак не могла остановиться.
- Да что с тобой, кто тебя? – спрашивала мать, а Наташка не замолкала и ничего не могла объяснить матери.
- Она сама упала. Лазила-лазила по лесенке и упала. Сама, – сказал подбежавший к матери Витька и опустил беловолосую голову.
     - Тебя, наверное, Витька ударил, да? – участливо спросила мать Наташку и та вдруг замолчала.
     В свои пять с половиной лет она никак не могла объяснить матери, что сама шандарахнулась с лестницы на детской площадке и разбила нос. Это было не очень больно, а орала Наташка просто со страху, увидев, как густая яркая кровь капает ей на руки. А Витька…    
     Это он, тоненький, тихий кареглазый братишка, поднял ее, ревущую во весь голос, и повел домой. Ему тоже было пять с половиной, но он был не по годам рассудительным и еще, ему почему-то всегда было жалко сестренку. Особенно когда она ревела, хотя все свои проказы она всегда сваливала на него, и ему часто попадало от матери ни за что.
     - Да, да – закивала Наташка кудрявой разлохмаченной  головой, - это Витька, он меня бил.
     Высказавшись, Наташка удивленно вытаращила глаза. Она сама внезапно поверила в сказанное и сильно удивилась, что могла забыть об этом.
     - Ах, он, поганец! Ну, вот я ему задам сегодня – успокоила Наташку мать и повела растрёпу домой умываться и переодеваться.
     Витька с опущенной головой плелся сзади. Горькие раздумья о Наташкиной подлости нахмурили его белесые брови. Он недоумевал, зачем Наташка опять свалила все на него. Ведь он ее совсем даже и не трогал. Наташка сама лазила, где попало, и разбила себе нос. А теперь ему из-за нее сидеть дома и мать его на улицу больше не выпустит, а эта зараза Наташка будет  в одиночку жрать сладости,  и виться перед матерью ужом. Это было уже не раз, и Витька про себя ругал Наташку на чем свет стоит.
     Дома мать умыла дочку, переодела, но гулять не отпустила обоих.
     - Все, на сегодня отгулялись. Сидите дома. Через два часа все равно в поликлинику идти.
     В поликлинику. Это слово было вполне понятным. Сегодня в поликлинику, а завтра, значит, в детский сад. Ну, все. Опять утром вставать, тащиться через весь город на автобусе, а ведь так неохота вставать ни свет, ни заря. Витька расстроено уселся на свою кровать и уткнулся носом в подушку. Наташка виновато подошла к брату и вдруг сказала:
     - Вить, я не нарочно. Просто так получилось. Я не хотела на тебя говорить. Просто я сама забыла.
     - Ага, забыла. А сама орала на меня, как будто я тебя бил?!
     Витька хотел отвернуться от вруньи, но вдруг глаза его, удивительно тёмные на чистом светлокожем лице, изумленно расширились: Наташка, эта вруша и жадина, протягивала ему шоколадку, данную ей матерью. Она даже не разворачивала ее.
     Это было непостижимо для Витькиного сознания. Та Наташка, которая втихушку могла сожрать данные им обоим конфеты,  вычистить до дна вазу с вареньем и свалить все на него,  отдавала ему шоколад,  даже не попробовав его? Нет, она точно на лестнице не носом, а головой ударилась, мозги совсем стряхнулись!
     Витька, все еще опасаясь подвоха, взял шоколад. Но ничего не случилось. Наташка так же стояла рядом и никаких попыток заорать, вернуть лакомство, не делала. Витька медленно снял обертку, разломил плитку пополам и протянул сестре половинку вместе с оберткой.
     - Возьми, - сказал он, - ты ведь тоже не ела. И фантик такой тебе надо.
     Наташка шмыгнула распухшим носом, взяла шоколад и они, усевшись рядком на Витькиной кровати, принялись сосредоточенно жевать.

ГЛАВА ВТОРАЯ
     Утро пришло солнечное, яркое. Легкий ветерок теребил молодые листочки на деревьях, а вдоль дороги синими искорками сияли последние подснежники. Наташка шла, держа мать за руку. Через плечо у нее болталась в такт ее торопливым шагам маленькая сумочка, в которой лежали ее сокровища. Осколок маленького зеркала, фантики от конфет, носовой платок и весело шелестящая фольга от съеденной вчера шоколадки.
     Самая большая драгоценность хранилась в кармане ее нового фартука. На самом дне кармана, завернутая в красивую обертку от шоколада, лежала большая блестящая пуговица от маминого выходного платья. Эту пуговицу Наташка сперла в материной шкатулке, где лежало еще немало пуговиц. Но Наташка выбрала именно эту, так как она была самой красивой и самой большой.
     Пуговица предназначалась в подарок Мишке Высокову, ее соседу по столу, и который был для Наташки предметом ее воздыханий.
     Мишка был очень красив. Темные волнистые волосы косо постриженной челкой ниспадали на упрямо сдвинутые брови. Серые глаза смотрели весело и хитро, а огромный синяк под левым глазом являлся показателем силы и мужества.
     Мишка появился в саду недавно, и Наташка первая получила от него подзатыльник. С того момента она была повержена им раз и навсегда.
     Сейчас Наташка торопилась в сад, а мать, как назло, шла медленно. В руке у нее была огромная сумка с выстиранными и выглаженными халатами для соседнего магазина, и они должны были зайти в этот несчастный магазин. Там надо было сдать чистые и получить грязные халаты для новой стирки в такой же необъятной сумке.
     - Мама, ну скорей же, - канючила Наташка и тянула мать за руку.
      В саду уже было много народа, но Мишки среди них не было. Наташка быстро разделась и , торопливо чмокнув мать в щеку, побежала в группу. Мишки не было и там. Тогда она спустилась по лестнице в холл и стала ждать. Время шло. Все уже пошли в столовую завтракать, а Мишка все не шёл, и пуговица в кармане Наташкиного фартука оставалась невостребованной.
     От расстройства у Наташки дрожали губы и слезы были готовы появиться в ее огромных, пронзительно зеленых глазах. Вдруг хлопнула входная дверь, и на пороге в распахнутом пальто и без шапки  появился Мишка. Он торопливо разделся, переобулся в легкие тапочки и подбежал к Наташке.
- Где все? – спросил он.
     Наташка молча мотнула головой в сторону столовой.
- А ты чё?
     Наташка вынула из кармана пуговицу и протянула Мишке.
     - Вот. Тебе – сказала она и, вдруг застеснявшись, отвернулась.
     Мишка взял пуговицу, повертел ее в руках и сунул в карман. Подарок был благосклонно принят. Наташка обрадовано вздохнула и весело побежала в столовую. Мишка еще раз взглянул на пуговицу, зажатую в кулаке, и помчался следом.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
     В детском саду сегодня было необычно шумно и оживленно. Причиной этому был приезд огромного грузовика. Он стоял, добродушно ворча, у главного входа и снисходительно принимал в свой необъятный кузов детские одеяла, матрацы, подушки и прочую дребедень, столь необходимую в детском хозяйстве.
      Пока все это загружалось, ребятня окружила грузовик и своими любознательными ручонками трогала черную резину больших блестящих колес. Зачем в грузовик складывали вещи, никто из них не знал.
     Наташка стояла в стороне и победным взглядом окидывала всю эту гомонящую толпу незнаек. Еще вчера вечером она очень даже нечаянно подслушала разговор родителей и совершенно точно знала, что сегодня детский сад переезжает на летнюю дачу за город.  
     Предполагалось, что дети пробудут на даче до осени и наберутся там сил и витаминов с приусадебного хозяйства дачи. Хозяйством на даче заведовал старый  Антипыч. Он-то и предложил вывезти детей на природу. Детскому саду требовался ремонт, да и в хозяйстве уже поспела первая клубника. Собирать, возить ягоды в город было накладно. Поэтому и решили привезти детей прямо к витаминам.
     Наташка только хотела во всеуслышание заявить о переезде, как вдруг во двор детского сада въехала еще одна машина, и из нее выбрался Наташкин отец.
     - Наташа, – позвал он и она, забыв про все на свете, с восторгом подбежала к машине.
     Кататься на папиной машине ей удавалось не часто, и такую возможность Наташка упустить не могла.
     - Папа, мы поедем кататься? – спросила Наташка у отца.
     - Нет – улыбнулся отец, - сейчас мы поедем в поликлинику, да и завтра ты в сад не пойдешь потому, что нужно проходить комиссию в поликлинике. Ведь ты уже большая и тебе скоро идти в школу.
     -А Витька? – Наташка залезла на заднее сиденье и весело запрыгала.
     - Витя тоже будет ходить в школу, только сегодня ему никуда не надо. Завтра он тоже с тобой вместе пойдет – ответил отец, и машина тронулась.
     Неделя стала для Наташки с Витькой сплошным кошмаром. Бесконечные сиденья в очередях поликлиники, болючие прививки и осмотры до того надоели двойняшкам, что они не могли без содрогания смотреть на всех этих теть и дядь в белоснежных халатах. Но школа есть школа, и они терпеливо каждое утро брели по улице в поликлинику.
     Наконец-то Наташка приехала на дачу. Огромный участок был огорожен затейливой кованой оградой. Когда-то этот участок принадлежал бывшему председателю исполкома, но тот давно уже переехал на материк и передал здание и участок в пользование детскому саду, в который ходил в детстве сам и куда ходили трое его детей.
     Дети уже знали каждый уголок обширной территории, а Наташка с Витькой робко оглядывали просторные, выкрашенные голубой краской, веранды, колючий малинник и игровые площадки, на которых им предстояло провести последнее предшкольное лето. Но вскоре они все вместе шустро бегали по плиточным дорожкам дачи и весело хохотали, если кто-то, нечаянно оступившись, попадал голыми ногами в молодую крапиву, коварно подстерегающую их на каждом шагу.
     Отстав от ребят, Наташка забежала за угол веранды и, в ужасе, остановилась. Страх сковал все ее члены так, что она не могла двинуться с места. А двигаться было необходимо и как можно быстрее.
      На узкой дорожке стояла огромная лохматая собака и вопросительно смотрела на остолбеневшую Наташку. Затем медленно подошла, обнюхала неподвижную фигурку и вдруг улеглась у Наташкиных ног, миролюбиво постукивая лохматым хвостом. Наташка поняла, что никто ее именно сейчас есть не собирается, и немного осмелела. Она протянула слегка дрожащую руку и осторожно погладила собаку по голове. Та еще веселее замахала хвостом, и Наташкин страх бесследно улетучился. Она уселась прямо на дорожку и, положив голову собаки себе на колени, принялась гладить и ласкать собаку.
     - Собачечка, маленькая моя – ворковала Наташка, и лохматое чудовище жмурилось от удовольствия.
     Вдруг Наташка вскочила и побежала на веранду. Там, покопавшись среди своих вещей, ворохом сваленных в тумбочку, она тут же метнулась обратно. Собака стояла на том же месте и при виде Наташки усердно завиляла хвостом. Наташка подошла и, протянув руку к собаке, раскрыла ладонь.  
     Там лежала большая шоколадная конфета. Собака понюхала Наташкину руку и, осторожно касаясь мордой, взяла подношение огромными белыми зубами. В мгновение ока конфета была проглочена и Наташка почувствовала, как благодарно прижалась к ее руке большая и умная лохматая голова.
     Теперь у Наташки был друг. Ни таинственные закоулки территории, ни веселые игры больше ее не интересовали. Даже Мишка, Мишка, без которого она не могла даже дышать, исчез из ее памяти окончательно. Эта собака заполняла собой все свободное время Наташки. Это для нее оставлялись лучшие кусочки от обеда. Это ей предназначались мамины лакомые подарки. А те конфеты, которые оставались от полдника, без сожаления отдавались лохматому другу.
     -Витька! – кричала она брату, и тот беспрекословно вынимал оставленную на «потом» конфету и со вздохом отдавал собаке. Эта собака одинаково относилась к ним обоим, но других детей явно не переносила. Как только кто-то из детей появлялся в поле зрения, она старалась незаметно исчезнуть, а если это не удавалось, оскаливала зубы и тихим рычанием прогоняла прочь малолетнего нарушителя ее спокойствия.
     Еду она брала только у Наташки и еще у Антипыча, который из жалости не прогонял приблудную псину и кормил ее остатками от детского обеда. В благодарность собака охраняла территорию дачи и не пускала посторонних в ограду, считая дачу собственным домом.
     Незаметно подкралась осень, и Наташка все чаще становилась задумчивой. Она прекрасно понимала, что приходит конец этой замечательной дружбе с собакой. Ведь придется не только уехать от лучшего друга, но и навсегда забыть о его существовании. Ни весной, ни следующей осенью им уже не придется встретиться, весело побегать по дорожкам дачи, молча посидеть в кустах за верандой. Наташка втайне надеялась, что мать когда-нибудь сжалится и разрешит ей побывать здесь на даче в один из выходных. Но эта надежда была так призрачна, что Наташка тайком плакала, уткнувшись носом в теплую  шерсть своего друга.
     Наступил последний день пребывания на даче. Сразу же после завтрака Наташа убежала за веранду к собаке, и, прижавшись к ее добродушной морде, тихо заплакала.
      - Наташа – звал ее отец, но Наташа все оттягивала момент расставания, и горькие слезы все лились и лились из ее тоскливых глаз. Отец подошел. Собака не шевельнулась и лишь вяло ударила хвостом по траве. Казалось, она тоже понимала, что ее ласковый друг покидает этот дом навсегда. Глаза собаки печально смотрели на того, кто сейчас должен был забрать у нее Наташку и больше никогда не вернуть обратно.
    Отец помолчал, взял дочь за руку и повел к воротам. У выхода он оглянулся. Собака стояла около веранды и смотрела им вслед. Потом, поджав хвост, медленно подошла к ним. Наташка жалобно смотрела на собаку и отца, но не осмеливалась просить отца забрать собаку с собой. Это, конечно же, было невыполнимо и она, всхлипывая и утирая катившиеся беспрерывно слезы, молчала. Отец махнул рукой и пошел к машине. Открыв дверцу, он подошел к Наташе и взял ее на руки.
     - Ну, что, псина, - сказал он, взглянув на понурую собаку, - залезай и ты, раз такое дело.
     Наташка, радостно взвизгнув, спрыгнула на землю, обняла собаку за шею и потянула за собой.
     Машина неслась по пыльному шоссе. На переднем сиденье гордо восседал Витька, а на заднем сидела счастливая Наташка, и к ней прижималась огромная лохматая собака, получившая звучную кличку Альфа.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
     Школа была новая. Все четыре этажа сияли чисто вымытыми стеклами, а внутри свежо пахло известью и еще чем – то новым, незнакомым. Просторные коридоры были тихими и совершенно пустыми. Казалось, даже эти новые стены ожидают звонкоголосицу перемен и топот  ног своих первых гостей.
     Парадный вход школы был украшен гирляндами цветов, а на фронтоне, чуть выше бронзовой надписи «средняя школа № 23» ало полыхал огромный транспарант «Добро пожаловать!».
     Наташка стояла среди гомонящей толпы пришедших в школу первоклассников,  испуганно и крепко держа стоящую рядом мать за руку. В другой руке у Наташки благоухал разноцветный букет пышных астр. Наконец-то колонна школьников тронулась и постепенно стала исчезать в распахнутых дверях школы.
     Первоклашки впервые чинно перешагнули школьный порог и, как цыплята за наседкой, в разнобой потопали за молодой стройной учительницей.
     В классе Наташка торопливо уселась за первую парту у окна, прямо перед учительским столом, а рядом, пыхтя, устроился Витька. Свой букет Наташка еще на улице отдала учительнице, и сейчас он красовался среди других, не менее ярких и красивых, в большой голубой вазе на столе.  
     Все цветы в вазу не поместились. Пришлось старшеклассникам принести эмалированное ведро и устроить букеты перед школьной доской на табурете.
     - Меня зовут Лариса Владиславовна, - мягким спокойным голосом сказала учительница, - сейчас мы с вами будем знакомиться. Я буду называть имя и фамилию, а тот, кого я назову, встанет.
     Перекличка шла недолго и вот на гладкой темно-коричневой поверхности классной доски появилась первая в Наташкиной жизни буква.
     В первый день занятий уроков было всего два, и Наташка с Витькой прибежали домой рано. Школа находилась рядом с домом и все первоклассники, которые жили в одном дворе с Наташкиной семьей, с первого дня стали ходить в школу без провожатых. Этому способствовали и другие обстоятельства.  
     Знакомство с новым зданием состоялось задолго до первого сентября. Немало было исцарапано коленок и порвано штанов на этой стройке. Ведь малышню хлебом не корми, а дай полазить по новым доскам, мешкам с цементом и прочей строительной дребедени.
     Мать хлопотала на кухне, а отец что-то мастерил в сарае, где у него была маленькая мастерская. Когда первоклашки появились на пороге, мать, вытирая полотенцем руки, поцеловала их в горящие от быстрого бега щеки и, отправила умываться. Наскоро сполоснув руки водой из кувшина, виновники торжества появились в комнате.
     - Отец, скоро ль ты там? – позвала мать и отец, стряхивая с колен свежие стружки, появился на пороге.
      Наташка сразу заметила у него под мышкой какой-то деревянный ящичек.
- Ну, вот вам и полочка. Вы теперь школьники и на эту полочку будете ставить свои учебники и тетрадки. А там, глядишь, и другие книжки появятся, – сказал отец и торжественно поставил на стол небольшую, гладко оструганную и покрытую блестящим быстросохнущим лаком, полочку.
      Этой полочки с лихвой хватало для небольшого  пока школьного хозяйства двойняшек. Наташка радостно захлопала в ладоши, а Витька деловито взял полочку в руки и подал старшему брату. Владимир гвоздями укрепил полочку над столом в комнате первоклассников над столом, у которого им предстояло провести немало времени за уроками и другими школьными и не школьными делами.
     Когда братья вернулись в столовую, на столе уже красовался испеченный матерью торт. Его украшали красиво вырезанные яблочные розы и ягоды из компота. Покупные торты считались в семье чем-то нестоящим. Ведь мать была мастерицей на все руки. Она не только пекла, варила и жарила, но и умела шить, кроить, вышивать. Вот только вязание никак ей не удавалось, и носки и варежки покупались в магазине. Старшую дочь она с ранних лет пыталась приучить к шитью и готовке, но Ираида готовку не любила, а вот кройка и шитьё с первых дней заинтересовала её1 и теперь из под её иглы выходили неплохие вещицы для её юного гардероба.
     Весь вечер семья сидела за столом и, распивая чаи с тортом, веселилась. Наташка и Витька читали выученные еще в саду стихи. Отец играл на баяне, а мама и старшие брат с сестрой пели задушевные русские песни. Наташка, как умела, пыталась подпевать, но Витька то и дело одергивал ее. Наташкин голосишко не вписывался в стройное звучание мотива, а братишка любил, когда мать пела.  
     Спать разошлись, когда у виновников столь затянувшегося празднества стали слипаться глаза, а часы пробили десять. Нужно было выспаться, ведь завтра снова в школу.
     Школьные заботы целиком захватили Наташку. Ей нравилось учиться. Особенно нравилось чистописание и чтение. По этим предметам она получала только отличные отметки. Еще Наташка с удовольствием занималась физкультурой. Врожденная пластика позволяла ей не напрягаясь, выполнять любые физические упражнения, и это было отмечено учителем. Когда в школу пришла комиссия по отбору детей в балетную студию, Наташка была первой в списке.
- Мама! Меня в балет записали! Три рубля надо заплатить  -  выкрикнула Наташка, врываясь в дом. Она даже не заметила, что на кухне сидит соседка, тетка Нотя.
Соседка засмеялась. Тетя Нотя, как всегда, была навеселе.
- Какой тебе балет? Ишь, артистка выискалась.  Деньги на тебя тратить! – сказала соседка и, кивнув матери, вышла.
- Мам, я в балет хочу, Дина Ивановна говорит, что у меня получается!
- Подумаем, может потом. Сейчас у нас денег маловато. Вон соседке пришлось дать. У нее опять запой, а не дашь, замучает,  каждый час ходить будет, выпрашивать на похмелку.
Наташка опустила голову. В балет очень хотелось. Но она никогда не просила дважды. Так умерла в Наташке ее первая светлая мечта.

ГЛАВА ПЯТАЯ
     - Вчера по литературе, сегодня по геометрии. Тройка за тройкой. Так и двойки скоро появятся. Что с тобой происходит? – мать со стуком поставила утюг на подставку и сняла со стола очередной выглаженный халат.
     Эти халаты вот уже несколько лет не сходили из-под утюга матери. Это была ее работа. Наташку иногда разбирало любопытство. Мать имела высшее образование, но по специальности экономиста почему-то не работала.
     Только вот спросить об этом вопиющем факте Наташка не решалась. Что-то удерживало ее от этого. Ей почему-то казалось, что это будет бестактно по отношению к матери.
     Наташка бросила сумку с учебниками на диван и ушла к отцу в мастерскую. С отцом было легче. Он никогда не ругался, только тяжело вздыхал, узнавая об очередной Наташкиной проделке. Вот и сегодня он расстроено курил папиросу за папиросой и вопросительно глядел на Наташку.  Наташка молча сидела на ящике, но отец ни о чем ее не расспрашивал. В мастерскую заглянул Витька, и, подмигнув Наташке, быстро исчез.
     Наташка посидела еще немного и пошла готовить уроки. Тройка по геометрии была ненастоящей и Наташка нисколько не расстроилась. Геометрия, да и остальные предметы давались ей легко, просто мысли ее витали где-то среди молодой листвы берез, тихого шороха прошлогодней травы и соленого запаха моря, приносимого легким весенним ветерком с далекого морского берега.
     Весна всегда приходит внезапно и уже никуда не деться от шалого ветра и звонких ручьев, весело и дружно спешащих вдоль раскисших дорог. Да еще одноклассник Лешка Лалош почему-то стал слишком часто попадаться на глаза. Его внимательность и прилежание на уроках тоже куда-то улетучилось и в дневнике, вместо привычных пятерок, запестрели прозаичные тройки, и Наташка только диву давалась, украдкой заглядывая в классный журнал.
- Что с ним происходит? – думала Наташка, - может, заболел, чудила?
      Никакая Лешкина болезнь в Наташкины планы не входила, и она решила напрямую спросить несчастного троечника о намечаемом летнем путешествии.
     Еще среди зимы несколько одноклассников решили провести лето с пользой для учебы и здоровья. Они договорились после окончания занятий пойти в недельный поход по Югу Сахалина. Но теперь, когда учебный год подходил к концу, некоторые ребята изменили свои летние планы и в походе участвовать отказались. Кто-то уезжал с родителями в отпуск на материк, кто-то переезжал на дачи.  
     В результате в команде осталось восемь человек, включая Наташку. Теперь Наташка волновалась, что и у Лешки переменятся планы и в поход он не пойдет.
     Наташка захлопнула учебник и резко встала. Она решила немедленно пойти к Лешке домой, и узнать причину его безобразного отношения к летним планам.
     - Ма,  я ушла – крикнула Наташка в открытую дверь кухни, где мать как всегда, что-то стряпала, и выбежала на залитую вечерним солнцем улицу.
     На западе сопки полыхали яркими красками вечерней зари. Казалось, что даже лес объят бездымным пламенем. Наташка улыбнулась заходящему солнцу, взмахнув руками, вспугнула мирно шествующих по дороге голубей и вприпрыжку помчалась к Лешке домой на соседнюю улицу.
     Лешки дома не оказалось. Наташка уселась на синюю скамейку возле калитки и подставила шаловливому ветру свое разгоряченное улыбающееся лицо. Ветер игриво задирал короткую пышную юбку, запутывал золотистые Наташкины кудри и убегал в соседнюю рощу, по пути кольцами закручивая дорожную пыль.
     Из-за угла, в облаке взметнувшейся пыли показался Лешка с темным большим свертком в руке. На плече висел новенький рюкзак яркого оранжевого цвета.
- Привет, - сказал он, виновато улыбаясь, - я не ожидал, что ты появишься. Давно сидишь?
- Да нет, только пришла, хотела узнать про поход, -  Наташка вскочила со скамейки и одернула юбку. – Не идем, что ли?
- Как не идем? – Лешка испуганно выронил из рук рюкзак и сверток.
     - Да что-то все разбрелись, кто куда, и никого не соберешь. Остались ты да я, да мы с тобой.
     - Ну вот, а я уже и рюкзак купил. Отец обещал лодку резиновую с собой дать. А теперь, что же, все зря?
     - Слушай, Леш, а что если нам пойти только вчетвером, а за руководителя мой отец с нами пойдет? – спросила Наташка и добавила, - Папка весь юг острова знает, как свои пять пальцев. Еще с войны.
     - А что? Это мысль! – Лешка обрадовано подхватил рюкзак и плюхнулся на скамейку, рядом с присевшей снова Наташей, – можно Ленку с Юрасиком позвать, да и вообще в нашем дворе полно ребят, которые захотят с нами пойти. Так что с народом проблем не будет и руководитель у нас есть!
     - Значит, договорились? – Наташка облегченно вздохнула и поднялась – ну ладно, пойду уроки учить, завтра контрольная по геометрии, а я сегодня опять трояк схватила. Пока, - и она, махнув на прощание Лешке рукой, не оглядываясь, бодро зашагала по нагретому солнцем асфальту. Лешка с нежностью смотрел ей вслед.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
     Лето. Яркое, зеленое, веселое лето! Отзвенел последний звонок, и душу заполнило звенящее теплым ветром и искрящееся солнцем лето. Заброшены на антресоли учебники тетради, старый портфель. Мгновенно, забыты все правила и теоремы. Вот они, долгожданные каникулы!
     Наташка прибежала домой, торопливо чмокнула мать в щеку и весело закричала:
- Ура, отдыхаем!
     - Ну, сколько троек? – улыбаясь, спросил отец, - поди, верхом на тройках в восьмой переехала?
     - А вот и нет! Три четверки, а остальные пятерки. Мне даже благодарность дали за хорошую учебу – весело ответила Наташа и, подпрыгнув, повисла у отца на шее – Ну, что, идем в поход или как?
     Отец ничего не успел ответить, так как мать внесла в комнату свой традиционный пирог и поставила на стол. Отец пошел за чайником, а Наташка принялась расставлять на столе вынутый из серванта новый, темно-синий с золотом, чайный сервиз.
     - Будем пировать – заявила торжественно мать, и все уселись за стол.
     - Каковы же твои планы на лето? – отец отрезал новый кусок пирога и отхлебнул чай, - собакам хвосты крутить будешь или делом займешься?
     - Через неделю идем в поход, а как вернемся, в городскую больницу с Галкой санитарками пойдем. Мы даже уже в кадры ходили.
      - Что тебе делать в больнице, горшки за больными таскать? – недовольно заворчала мать, - еще успеешь наработаться. Не бедствуем.
     - Пусть горшки. Все равно кто-то должен. А еще я хочу пальто себе новое купить. Красивое. Мое-то совсем маленькое стало. Руки по локоть из рукавов вылезают.
     - Купим пальто. Не обязательно в больнице зарабатывать.
     - Да пусть идет. Хоть знать будет, как рабочему человеку кусок хлеба достается, - примирительно сказал отец и поднялся из-за стола, - значит, через неделю в поход надумали?
- Ага. Нас шесть человек будет. Ты-то готов или нет еще?
Наташка вскочила со стула и, опережая отца, помчалась в мастерскую.
     В мастерской на верстаке лежали готовые удочки, ящики с продуктами и два зеленых рюкзака. Под верстаком стояли две пары сапог для отца и Наташки. Витькины сапоги были уже упакованы в большой полиэтиленовый мешок и перевязаны бечевкой. Он собирался идти в кедах, а сапоги брал для рыбалки и на случай сильного дождя.
     - Все готово давно. Ух, ты, даже ружье с собой возьмем! – развеселилась Наташа, - чур, ружье я несу!
     - Нет уж. Ружье я сам понесу. А в поход мы можем идти хоть сейчас. Я еще вчера все собрал и приготовил. Дело за тобой и твоими друзьями. Я ведь с сегодняшнего дня в отпуске числюсь.
     Сборы участников похода были недолгими и через три дня маленький отряд, доехав до исходной точки маршрута на автобусе, вступил на тропу.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
     Костер жарко пылал. Над огнем стоял высокий, самодельный таган и на нем висели котлы. Маленький для чая и большой для еды. В большом котле уже варилась уха из красноперки, а вода в маленьком только-только закипала. Чай предполагалось варить из трав, поэтому девчата дружно кинулись собирать листья малины и брусники.
     Вечер уже угас. Над головой медленно выплывала из-за сопки круглая желтая луна, а в противоположной стороне иссиня-черного бархата небосвода далекими искрами серебрились ясные звезды. Чем выше поднималась над горизонтом луна, тем менее заметным становился свет звезд. Они как бы растворялись в призрачном лунном свете. Ветер стих и только всплески на глади небольшой речушки нет-нет да нарушали глубокую тишину. Мелкая рыбёшка гонялась за низко летающими насекомыми, шустро выпрыгивая из воды и гулко шлёпаясь обратно. Рыба играла…
     Ребята сидели вокруг костра и слушали Наташиного отца, Василия Александровича. Он рассказывал об окружающих сопках, распадках и озерах. Каких только растений не знал рассказчик! Лимонник и актинидия, черный виноград и маньчжурский орех, ясень и кедровый стланик…Двадцать с лишком лет назад он впервые побывал на  среди высоких распадков, выходивших к морю,  и с тех пор каждый год приходил сюда сначала один, потом с Наташкиной матерью и старшими сыном Володей  и дочерью Ираидой. Вообще-то старшую дочь отец назвал Ириной, но в загсе заведующая уговорила родителей и в свидетельстве появилось необычное для этих мест звучное имя Ираида.
     И вот теперь наступила и очередь младших детей, Виктора и Натальи. Они впервые были на этом озере и тоже внимательно слушали рассказы отца.
     Утром, после быстрого завтрака, путешественники уложили палатку, вещи в рюкзаки и двинулись дальше. Путь был неблизким и лежал к большому озеру Буссе, которое находилось за двумя высокими перевалами. Через несколько часов путники были на месте.
     Огромное блестящее зеркало озера  выходило к морю своим дальним краем, и от моря его отделяла лишь тонкая песчаная перемычка. По краям перемычки высились голые скалы из черного гранита. Ни единой травинки не росло на их мрачных отвесных склонах.
     День был солнечным и безветренным. Мелкие волны лениво наползали на чистый белый песок и так же бездумно и лениво откатывались обратно.
     Установив палатку, разложив спальные мешки, мальчишки побежали к маленькому шумному ручейку с прозрачной хрустальной водой. Наполнив котелки, они запалили костер  и повесили котелки над пламенем. Туда же они подвесили два больших ведра с морской водой.
     Следующим делом была рыбалка. На песке расстелили большую крупноячеистую сеть, которую предусмотрительно захватил с собой Василий Александрович.  
     Разделившись на две команды, мальчишки подняли сеть и вошли в озеро. Протащив сеть полукругом по неглубокому дну озера, они с трудом вытащили сеть на берег. Сеть была плотно забита зелеными водорослями. Ребята вытряхнули зелень на песок и осторожно начали выбирать из морской травы крупных креветок, которые прыгали по песку и старались опять спрятаться в траве. Мальчишки со смехом ловили их и бросали в ведра с горячей морской водой.
     Улов оказался великолепным, и вскоре оба ведра были наполнены крупными креветками. Мелочь ребята отпустили в озеро. Ведра были снова отнесены к костру, и вскоре из закипевших ведер поплыл дразнящий аромат. Сетка была разостлана на песке для просушки, и ребята побежали купаться. За ними ринулись в теплую воду и девчата, а у костра остался один Василий Александрович. Ужин был готов, беспокоиться ему было не о чем.
     Искупавшись, молодежь подсела к костру и принялась за ужин. В котелок для чая был брошен пучок земляничного листа и кусочки корня шиповника. Вкусный, с приятным запахом напиток завершал ужин. Но на этом он не закончился. Все дружно принялись потрошить креветок.
     Вскоре оба ведра были пусты. Василий Александрович с изумлением смотрел на пустую посуду и удивлялся, как в ребячьи желудки могло поместиться столько креветок. А ребята уселись вокруг Василия Александровича в ожидании следующего рассказа. И еще долго у затухающего костра звучал мягкий баритон Наташкиного отца.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
     Путешествие подходило к концу. Немало троп и дорожек исходили ребята с Василием Александровичем. Несколько особенно высоких сопок ребята взяли штурмом со смехом и шутками. Немалое количество речек и озер принимали в свои теплые воды веселых купальщиков. Неимоверное количество рыбы было поймано и съедено. Даже взятые с собой продукты подходили к концу.
     Теперь путники кружным путем направлялись к родному городу. Они шли по странной тропе. Сделана она была из коротеньких бревешек обточенных временем и водой, сбегающей по склонам сопок весной. Тропа была очень старой и местами разрушилась. В местах разломов ребята укладывали новенькие бревнышки взамен прогнивших и превратившихся в труху.
     Тропа почему-то называлась японской, а старожилы рассказывали, что во время войны с Японией по этой тропе японцы уходили к морю.
     Тропа поднималась со стороны города и, пересекая несколько перевалов, спускалась к озеру, шла вдоль него и обрывалась на морском берегу. Так как ребята шли со стороны моря, то эта сопка была последней на их пути перед спуском к городу. Всего два часа пути отделяли путников от дома.
     На самом верху сопки около тропы лежало высушенное ветрами большое бревно. Кедровый стланик почти полностью спрятал это бревно в своих зарослях. Лианы лимонника и актинидии перевили ветви стланика, и около бревна получился маленький шатер, в котором при случае можно было укрыться от дождя и ветра.  
     Василий Александрович когда-то давно назвал это место «веселым бревнышком». И оно ни разу не изменяло своему названию. Вот и сейчас было на что посмотреть на этом бревнышке.
      Ребята подошли к бревну почти вплотную и увидели, что по нему скачет взъерошенная сойка. Увидев ребят, сойка вспорхнула и уселась неподалеку на куст элеутерококка. Она принялась звонко кричать, но улетать не собиралась. Ребята рассмеялись. Василий Александрович поднял руку, и все замолчали. В тишине на бревно вдруг выскочил бурундук и, пробежав по нему, спустился с другой стороны и принялся что-то рыть возле конца бревна. Вдруг сойка слетела прямо на бурундука. Она снова принялась кричать и клевала бурундука в голову, как будто он покушался на ее собственность.
     На воинственные призывы откуда-то прилетела еще одна пичужка и тоже накинулась на бедного нарушителя спокойствия. Она принялась бить его крыльями, и бурундук возмущенно засвистел и поспешил ретироваться. Как только бурундук исчез в траве, сойки, как ни в чем не бывало, уселись на куст и весело зачирикали.
     - Вот такая комедия происходит здесь почти каждый раз, когда я прихожу сюда, - всякий раз здесь случается что-нибудь комическое. Поэтому я и назвал это бревнышко веселым. Однажды я видел, как сойки сгоняли с этого бревна змею. Видимо длиннохвостая разбойница заползла сюда погреться на солнышке, а сойки не приняли непрошеную гостью и прогнали ее прочь. Они ее так отделали, что змея еле-еле уползла. Может у них гнездо где, поблизости.
     Вдоволь насмеявшись, немного посидев на  столь замечательном бревнышке, путешественники отправились вниз по склону знакомой тропой к городу, который манил к себе редкими еще в вечерних сумерках огоньками.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
     Вот и все. В последний раз Наташа прошла по школьному коридору, прощаясь, окинула печальным взглядом школьное здание и медленно пошла по серому асфальту к школьным воротам. Окончена восьмилетка, сдан последний экзамен и перед ней стоял выбор: продолжать учиться в школе, заканчивая десять классов или пытаться поступить в какой-нибудь техникум.
     Все склонялось к техникуму, да и отец, заметив Наташкину тягу к технике, советовал поступать в автомобильный. Конечно, если тебе всего пятнадцать, то решать такие сложные дилеммы очень и очень нелегко. Тянуло и в автомобильный. Правда, у Наташи были неплохие вокальные данные, да и музыку она любила и понимала.
     Еще Наташа просто обожала литературу и мечтала когда-нибудь стать писателем. Стихи она и сейчас писала, только никогда никому не показывала. Все казалось, что от насмешек деться некуда будет. При таких мечтах попробуй-ка,  реши, куда поступать. Единственно верное решение можно принять сразу, а можно и ошибиться в выборе так, что потом изменять что-либо станет просто невозможно. Особенно когда ты еще очень молод и новые дороги еще только манят тебя за дальние горизонты.  
     Впрочем, Наташа решила выбор отложить на потом, а сейчас в двери стучалось лето, и можно было, ни о чем не думая, просто отдохнуть от школьных забот и всего прочего, связанного с долгими и необъятными планами на будущее. Лес и река, море и сопки тянули, словно магнит.
     Лето есть лето и с этим не поспоришь. Многие Наташины подружки уже решили для себя все, а она все еще стояла на распутье. Правда, мысли ее были далеки от построения планов, так как Лешка тоже оставался в городе и в последнее время не отходил от Наташки, боясь, что так нежданно-негаданно пришедшее счастье растает как дым, и Наташка исчезнет навсегда.
     Лешка был влюблен, но Наташа, казалось, не замечала его переживаний. Она воспринимала его робкие попытки ухаживаний как само собой разумеющееся, и обращала на него внимание лишь в том случае, когда ей требовалась в помощь грубая мужская сила. Но, что греха таить, именно эти робкие ухаживания были приятны Наташе. Ей льстило Лешкино внимание.
     Лешка был строен и высок. Не по годам развитые мышцы делали его старше пятнадцатилетнего возраста, которым обладал Лешка. Даже старшеклассницы заглядывались на него. Но Лешка был предан Наташе безгранично, и это злило ее подружек.
     Вот и сегодня Ленка из десятого «А» попыталась оскорбить Наташу, но в это время из-за угла школы вывернул Лешка, и девица благоразумно ретировалась. Все прекрасно знали, что Лешка никогда и никому не позволит обидеть свою подружку.
     Наташка легко бросила Лешке свой портфельчик и демонстративно, никого не замечая, пошла рядом с ним со школьного двора.
     - Наташа, пойдем сегодня в парк? – спросил Лешка, и Наташа согласно кивнула головой.
    - Ты зайди за мной вечером, а то Витька опять привяжется и спокойно погулять не даст. А тебя он уважает и за нами не потащится, - сказала Наташа, забирая у Лешки портфель, и, хлопнув его ласково по плечу, весело помчалась домой.
     Вечер был тихий и теплый. Наташа и Лешка бродили по тенистым аллеям и молчали. Наташа зябко поежилась, и Алеша тут же скинул легкую курточку и, оставшись в одной рубашке, накинул куртку на плечи подруге. Она благодарно прижалась к нему, и Лешка осторожно и бережно обнял тоненькую фигурку. Наташа еще крепче прижалась к Алешке, а он, боясь спугнуть ее неосторожным движением, замер.
     Глубоко вздохнув, Наташа подняла лицо и прижалась горячими губами к Лешкиным дрожащим губам. Они поцеловались впервые и поцелуй был нежный и чуть испуганный. Лешка перестал дрожать и осторожно целовал то ее горячие губы, то блестящие, широко распахнутые глаза. Прижимаясь губами к ее пушистым ресницам, он вдруг почувствовал на губах слезы, бегущие из Наташиных глаз.
     Наташенька, что с тобой? – испуганно спросил Лешка, но Наташа не отвечала, а слезы тихо катились и катились по нежным щекам.
     - Леш, я люблю тебя, - вдруг тихо сказала Наташа, и у Лешки перехватило дыхание.
Вот оно! То, самое нужное слово, которое он так безуспешно искал и не находил. Которое как воздух было нужно ему, чтобы объяснить Наташе все то, что происходило в его мальчишеской душе.
     Любовь. Первая и самая прекрасная любовь, которая возникла в их сердцах одновременно, и которая никак не могла прорваться сквозь условности и юношескую стыдливость. Казалось, весь белый свет был пронизан этим неповторимым чувством.  
     Небо стало бездонным, а Наташины глаза излучали такой теплый свет, что Алешка зажмурился и никак не мог открыть глаза, боясь, что прекрасное видение вдруг исчезнет и больше никогда не вернется.
     Они бродили по аллеям парка почти до утра. Только когда первый рассветный лучик упал на их счастливые лица, они очнулись.
     - Ой, Лешка! Что сейчас дома будет?
     Наташа в последний раз поцеловала милые Лешкины губы и, тихонько ступая, вошла в квартиру.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
     Беда подступила, когда ее никто не ждал,  и Наташа не могла придти в себя от случившегося. Лешка! Ее любимый Лешка уезжал. Еще вчера вечером они как обычно гуляли по тихому зеленому парку, целовались, мечтали, а сегодня им суждено было проститься навсегда.
     Родители Алеши были поляками и вот теперь они уезжали на родину. Естественно, что Алеша не мог остаться на Сахалине один и тоже уезжал вместе с родителями.
     Беда ослепила и оглушила Наташу, и она ходила одуревшая от горя и слез. Неужели они больше никогда не увидятся? Никогда ласковые Алешкины руки не обнимут ее, никогда она не сможет поцеловать эти тёплые Лешкины губы. А как же их мечты? Ведь они хотели через три года пожениться и уже больше никогда не расставаться.
     Судьба, не спрашивая, мгновенно разрушила их самые прекрасные замыслы и мечты, и это было невыносимо больно. В последний раз Наташа взглянула в синие Алешкины глаза, Едва сдерживая рыдания, поцеловала Алексея и вышла из здания аэропорта.
     Ничего не видя сквозь пелену горя и слез, она прошла на остановку, и села в первый попавшийся автобус. На заднем сидении никого не было, и, прижавшись головой к стеклу, Наташа закрыла глаза. Но и сквозь сомкнутые ресницы слезы падали на воротник пальто и катились дальше.
     Ночь уже окутала город бархатистой тьмой. Яркими переливами светили неоновые фонари, но Наташа их не замечала. Боль утраты сжала сердце и не отпускала не на миг.
     Поднявшись рано утром, Наташа вяло позавтракала и вышла из дома. Бесцельно блуждая по аллеям парка, где последние дни она провела вместе с Алешкой, Наташа вышла на берег речушки, весело несущей свои звонкие воды к городу. Она шла и шла по тропке, которая вилась вдоль берега, заросшего высокой травой.
     Вот поперек тропы легло раскидистое старое дерево. Оно купало свою пышную крону в прозрачных струях реки. Наташа подошла ближе к берегу и уселась на корявый, поросший мхом ствол. Разувшись, она опустила свои босые ноги в воду и задумчиво смотрела на искрящийся поток. Он завораживал и немного отвлекал от грустных мыслей.
     - О чем задумалась, маленькая? – нарушил Наташино отрешение незнакомый мужской голос.
     Вздрогнув, Наташа обернулась. На тропе стоял темноволосый мужчина средних лет. На его широком плече висело полотенце, а в руках он держал какую-то небольшую коробку. Мужчина приветливо улыбался, а в его глазах Наташа заметила какой-то хищный блеск. Вроде бы ничего особенного, а у Наташи по спине побежал холодок. Наташа встала со ствола и решительно направилась по тропе, но мужчина вдруг преградил ей дорогу, все так же улыбаясь.
      - Ну, так что же случилось? – снова спросил он, и нагнулся к ее лицу. Теперь Наташа поняла, что мужчина был нетрезв. От него резко пахло спиртным, и Наташа поморщилась. Дома спиртное изредка употреблял только отец, и этого запаха она не переносила. Мужчина долго смотрел на Наташу и вдруг, осторожно взяв ее за плечи, притянул к себе. Вглядываясь в ее лицо, он, казалось, хотел что-то понять в нем, но не мог.
     Внезапно мужчина крепко обнял Наташу за плечи и прильнул к ее губам. Поцелуй был сильный и властный. Никогда Лёшка Наташу так не целовал. Наташа опешила. Едва лишь мужчина оторвался от ее губ, Наташа с размаха хлестнула его по щеке.
- Ого! Так, молодец,  правильно  малышка, так и надо поступать, когда к тебе пристают незнакомцы.
- Что Вам нужно? - спросила Наташа и встала.
- От тебя мне пока ничего не надо. Просто ты грустишь,  и я хочу понять, что у тебя случилось.
     Наташа обтерла ладонями ноги и обула туфли. Мужчина  стоял на тропе, и Наташа не могла пройти, не задев его. Он снова обнял Наташу и пошел рядом с нею. Когда Наташа попыталась свернуть на тропинку, ведущую в город, мужчина  придержал ее и повернул к себе.
- Сейчас ты пойдешь со мной, - тихо сказал он, и в его голосе зазвучал металл.
    -     Нет, мне надо домой, - ответила Наташа и попыталась вырваться, но руки у мужчины были сильными, и Наташа вынуждена была подчиниться.
Мужчина повел Наташу вверх по тропе к видневшемуся вдали водохранилищу. Солнце пылало над головой раскаленным диском, а зеленая трава больно резала своим ярким цветом глаза Наташи. Она уже поняла, что угрожает ей, но почему-то успокоилась. Будь что будет, решила она и больше не пыталась что-либо предпринять.
Лес окружил их,  и тропа куда-то исчезла. Мужчина остановился, поднял Наташу на руки и осторожно положил на траву. Затем, сняв куртку, он расстелил ее на траве и сел рядом. Наташа молчала. Глаза ее были открыты,  и смотрели в небо, ставшее вдруг бездонным,  и ярко синим.  Мужчина расстегнул и снял с Наташи сарафан. Вдруг Наташа рванулась и попыталась вскочить, но мужчина крепко держал ее.
          - Брось, тебе ведь не впервой, - ухмыляясь, сказал он – ты прекрасно понимала, зачем идешь со мной, так что перестань корчить из себя недотрогу.
     Он навалился на Наташу всей тяжестью своего массивного тела. Наташа вдруг почувствовала,  как пронизывающая боль охватила все ее тело. Она вскрикнула и потеряла сознание.
     Очнулась Наташа от легкого прикосновения влажной ладони. Открыв глаза, она увидела, что полностью одета. Одет был и мужчина, виновато смотревший на нее. В руке у него была фляжка, наполненная холодной водой, которой он смачивал Наташино лицо.
     - Глупая малышка, почему ты не сказала, что у тебя никогда никого не было? – спросил он и ласково погладил ее по щеке – Я бы никогда не причинил тебе боли. Что же ты молчала, зачем?
     Наташа попыталась встать, но ноги не держали ее. Боль ушла, но неприятные ощущения внизу живота остались и причиняли беспокойство. Сил не было. Мужчина легко поднял Наташу на руки и понес по тропинке к реке. Там он помог ей умыться и привести себя в порядок. Наташа обессилено опустилась на знакомое дерево и тихо заплакала.
     - Не плачь, маленькая моя – сказал мужчина и обнял Наташу. – Ну,  давай пойдем вместе к твоим родителям и я расскажу им обо всем. Если ты захочешь, я женюсь на тебе. Никто и никогда не посмеет тебя оскорбить. Ты мне очень понравилась. Я чувствую, что у тебя какое-то горе, поэтому ты и была такой грустной.
     -Нет, - ответила Наташа – я никогда не пойду за тебя замуж, я не хочу ничего. Если не трудно, проводи меня домой и больше никогда не появляйся на моем пути. Пусть все забудется, и я тоже никогда не напомню тебе о себе.
     - Как же ты теперь будешь жить с такой болью? – спросил мужчина.
      - Проживу как-нибудь. Пусть это тебя не беспокоит. Я сегодня потеряла намного больше, чем ты себе представляешь. Ничто не поможет мне этого вернуть.
     Наташа пошла по тропе,  и мужчина молча двинулся за ней. Так они прошли через весь парк,  и подошли к Наташиному дому.
     - Прости меня еще раз, - сказал мужчина и подал Наташе небольшой листок, -  Если что-то вдруг будет не так, то меня Володей зовут, адрес я написал тебе, вот.   Наташа молча кивнула и вошла в дом.
          Ни сразу, ни потом Наташа ничего не рассказала матери. Адрес Владимира она порвала и выбросила в мусорную кучу за домом. Она избегала ее пытливого взгляда и старалась поменьше бывать дома. Вскоре ей предложили работу в пионерском лагере,  и она с радостью согласилась. Собрав необходимые вещи, она торопливо простилась с матерью и выехала к месту работы.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
     Солнце едва показалось из-за горизонта, а Наташа была уже на ногах. Работа в лагере была не трудной. Ей нужно было каждый день мыть полы в жилом корпусе воспитателей и это не составляло особого труда.
     Целый день Наташа была свободна. Она после завтрака уходила за территорию лагеря, который был расположен в живописном месте у большой реки. Там, на реке, Наташа предавалась воспоминаниям, и грусть не сходила с ее лица. Наташа снова и снова вспоминала милое Лёшкино лицо, синие большие глаза, улыбку и тихий голос, говоривший ей о любви. Ни танцы в лагерном клубе, ни веселые посиделки у вечернего костра не интересовали ее.
     Находясь в толпе молодых воспитателей и пионервожатых, она лишь отдавала дань обязательному присутствию в их компании и, пробыв с ними с полчаса, она незаметно уходила к реке. Но однажды все переменилось.
      Вечер был тихим и теплым. В лагере уже был дан отбой, и тишина опустилась на детские корпуса. Лишь в клубе приглушенно звучал аккордеон. Это старенький Василий Николаевич готовился к очередному выступлению на лагерном вечере.
     Наташа сидела на скамейке около стадиона, а рядом примостились две молоденькие воспитательницы. Девчата пели. Наташа тихонько подпевала им. Песни были хорошо знакомы. Наташа любила петь вот так. Тихо, никому не мешая,  выводить нежную мелодию с теплотой в душе.
     Но вот воспитательницы поднялись и пошли к себе. Наташа  осталась одна. Она молча сидела на скамейке и любовалась крупными яркими звездами.
     За спиной раздался шорох, и Наташа оглянулась. На дорожке между кустами пышного снежноягодника стоял высокий парень в белом свитере и смотрел на Наташу. Она вопросительно посмотрела на парня, и тот несмело улыбнулся.
     - Пойдем, погуляем, - предложил парень и Наташа, неожиданно для себя, согласилась.
     Они медленно пошли к лагерным воротам. Парень ни о чем не спрашивал, и идти просто так рядом с ним Наташе было по душе. Молчать и ни о чем не спрашивать друг друга. Тихо шелестела под лёгким ветерком трава, где-то у реки кричала беспокойно какая-то птица. Вокруг стояла тишина.
     Бродили долго. Парень несмело взял Наташу за руку и не отпускал все время, пока они гуляли.  Заморосил мелкий дождь, и они так же молча вернулись в лагерь.
- Пока, - сказала Наташа.
- Завтра можно мне придти? – спросил парень, и Наташа кивнула головой.
- Приходи, если, хочешь, - сказала она.      
    Парень так же молча повернулся и пошел по дорожке к выходу. Наташ посмотрела ему вслед, улыбнулась неизвестно чему и пошла спать.
     На следующий день она совсем забыла про обещанную встречу и, только когда закончились танцы, она вдруг вспомнила, что ее должны ждать. Она быстро пошла к своему корпусу и увидела, что вчерашний спутник сидит на той же скамейке. Наташа подошла и села рядом.
- Пойдем? - спросил парень, и Наташа засмеялась.
- Я ведь даже не знаю, как тебя зовут. Да моего имени ты не знаешь.
- Знаю. Ты Наташа. Я уже давно прихожу сюда, но как-то не было случая познакомиться. Я-то здесь живу. То есть не здесь, а в поселке. Я увидел тебя на почте и решил придти в лагерь. Наших-то я всех знаю, а тебя в первый раз увидел. Понял, что ты не местная, значит из лагеря.
     Наташа улыбнулась и поднялась.
- Ну, что же, незнакомый прохожий. Пойдем к реке. Ну, а зовут тебя, наверное, Георгий, - шутливо
сказала Наташа.
- Правда, Георгий. Ребята зовут меня Жоркой. А как ты узнала?
- Да никак. Просто предположила. Тебе идет это имя,  вот я и решила, что тебя именно так зовут. И, вот на тебе, угадала.
     Сегодня, впервые после случившейся с ней беды, у Наташи было светло на душе. Парень был спокойный, ласковый. Никаких вольностей он не допускал, и ей было с ним почему-то очень легко.
      Куда-то прочь уходили дневные заботы, и сердце понемногу начало оттаивать и радоваться жизни. Может, тому виной было затянувшееся одиночество, а может, просто юность брала свое.
     Как только наступал вечер, каждый раз Наташа видела на знакомой скамейке парня в белом свитере. Он неизменно надевал его на каждую встречу.  Но сегодня с утра моросил дождь, и Наташа волновалась. Она почему-то страшилась того момента, когда вдруг наступит вечер, а на скамейке не окажется знакомой фигуры.
     Но Жорка пришел, только на этот раз на нем был одет кожаный плащ. Наташа, не спеша, накинула светлый непромокаемый плащик и вышла на крыльцо. Жорка вскочил и пошел ей навстречу.
- Наташа, давай пойдем к нам в гости. Родителей я предупредил, и они тебя ждут, сказал он.
- Как? Ты меня уже и в гости приглашаешь? – с улыбкой спросила Наташа – может, ты и жениться решил?
- А разве  ты против? – растерялся Жорка.
- На счет чего? В гости сходить или замуж за тебя идти?
- Да нет, я просто сказал – замялся Жорка и смущенно улыбнулся – Ну, что, идем?
    Дома у Георгия никого не было. На столе лежала записка от родителей, но что в ней было, Наташа так и не узнала. Георгий смял записку и бросил в жарко пылающую печь. Он помог Наташе раздеться и пригласил в комнату.
     Это была его комната. Там со всех сторон со стен на Наташу смотрели именитые спортсмены. Они как бы разглядывали Наташу, оценивая ее, и решая ее судьбу. Жорка увлекался борьбой, и плечи его были нисколько не меньше, чем у спортсменов из журналов.
     Впервые увидев Георгия на свету, Наташка была ошеломлена. Бывает же такое сходство. Перед ней стоял ее Лешка. Такие же синие глаза, медного оттенка крупные кольца волос, волевой, чуть раздвоенный подбородок, капризный изгиб полных губ. Наташа зажмурилась.
     Теперь она заметила разницу между Лешкой и Георгием. Выражение Лешкиного лица было иным. Из него еще не ушла детская непосредственность. У Георгия был печальный взгляд, и он казался вполне взрослым. На вид ему было лет двадцать.
- Сколько тебе лет? – спросила Наташа.
- Семнадцать, - ответил Георгий – Что, выгляжу старше?
- Да. И намного. Можно подумать, что ты пережил что-то такое, что оставило свой неизгладимый след на твоем лице. От того ты и кажешься старше.
- Не спрашивай сейчас. Я все равно не могу ответить тебе. Может как-нибудь позже, - сказал Жорка и нахмурился. Взгляд его потемнел и стал каким-то беззащитным.
Наташа подошла к Георгию и взяла его за руку. Георгий вздрогнул. Он порывисто прижал Наташу к себе и уткнулся лицом в ее пушистые волосы.
- Давай пить чай, - сказала Наташа и отстранилась. Они вместе вышли из комнаты, и пошли на кухню. Георгий снял с плиты закипевший чайник, поставил на стол вазу с домашним печеньем и сел рядом с Натальей. Они пили чай и перебрасывались ничего не значащими фразами.
     Дождь перестал, и Наташа засобиралась в лагерь. Георгий оделся и вышел с Наташей на улицу. Редкие звезды проглядывали сквозь легкие облака. Наташа подняла голову и долго смотрела на звезды. Жора положил руку ей на плечо и молча стоял рядом, так же любуясь ночным небом.  Они медленно пошли вдоль улицы и через полчаса были уже у ворот лагеря.
     Прощаясь, Георгий тихонько прижал Наташу к себе и несмело поцеловал ее в щеку. Наташа внимательно поглядела ему в глаза и решительно прижалась своими горячими губами к его зовущим губам. Затем она порывисто отвернулась и вошла в свою комнату. Жорка немного постоял у двери и тихо потопал к выходу.
     Встречи продолжались.  Наташа с Георгием часто бродили у реки, до первых петухов засиживались на любимой скамейке и изредка целовались. Наташа не была влюблена. Просто ей было хорошо рядом с Георгием, и она каждый вечер спешила к нему на встречу.
     Лето подходило к концу и иногда Наташе становилось грустно. Дома ее ждали.  
     Расставание с Георгием было немного грустным, но не причинило боли. Это была простая чистая дружба. Георгий так и не узнал Наташкиного горя. Ни перед кем Наташа не могла открыть страшную правду о себе. Да никто и не спрашивал. Ее беда принадлежала ей одной.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
     Дома все оставалось по-прежнему. Мать все так же стирала и гладила свои халаты, Отец пропадал в своей мастерской, а старший брат уехал в училище, которое в этом году уже заканчивал. Скоро он станет киномехаником, и Наташка предвкушала, что на все индийские фильмы она будет ходить бесплатно. Ираиды дома не было. Она уже уехала на материк. Ещё прошлым летом Ираида поступила в музыкальное училище и сейчас была уже на втором курсе. Дома она бывала только летней порой.
     Наташка целыми днями бродила по городу и читала афиши техникумов и училищ. Но ничто не привлекало ее в своем городе. Наташке хотелось уехать куда-нибудь подальше, чтобы не смотреть в глаза матери и никому не объяснять ничего.
     Подруги даже не догадывались, что произошло с Наташкой и ни о чем не спрашивали, но глаза матери все чаще вопросительно смотрели на нее. Мать заметила перемену в дочери. Наташа повзрослела за лето. Стала намного серьезнее. Ее уже не привлекали танцевальные вечера, на которые ее упорно звали подруги. Наташа все чаще сидела вечерами дома и читала.
     Однажды тихим теплым вечером Наташа снова пошла в городской парк. В одиночестве, гуляя по аллеям, она вдруг обнаружила, что ноги сами привели ее к тому самому дереву, опустившему свои ветви в быструю речушку, где случилась с ней беда.
     Над речкой стояла сумрачная тишина, и лишь какая-то птаха тоскливо звала кого-то вдалеке. Наталья присела на гладкий ствол и задумалась. Все произошедшее с ней разом всколыхнулось в памяти. Больно защемило сердце, и Наташка заплакала тихими слезами.
     Вернувшись домой, Наташа долго сидела одна в своей комнате. Вдруг она услышала голоса в комнате старшего брата. У него были гости. Потом брат сам зашел к ней.
- Сидишь?  Чё не пошла с девчонками на танцы, они тебя полтора часа ждали. А ко мне Валерка пришел. Пошли к нам, у нас весело.
- А кто еще у вас? – спросила Наташка, вставая из-за стола. – Поди толпа целая?
- Не, мы только с Валеркой. Он книги новые принес. Вот, спорим.
- Ладно, вот только чай поставлю, а то сидите просто так. Хоть чайку попьем.
     Наташа зашла на кухню. Мать сидела у стола и что-то вязала. Раньше вязать мать не умела, но, увидев, как младшая дочь сосредоточенно вяжет себе кофточку, попросила показать ей способы вязания, и теперь каждый вечер откладывала все дела и пробовала вязать разные образцы.
- Чайник поставлю. У Вовки гость, а сидят без чая.
- Там печенье в буфете, да пирог я испекла, вкусный. А чайник горячий. Только что вскипел.
Наташа, поставив чашки на поднос, нарезала пирог, достала печенье. Уложив пирог и печенье на небольшое блюдо, налила в чашки чай и понесла все в комнату брата.
     Спор был в самом разгаре. Валерка до хрипоты доказывал, что Берроуз писал о марсианах, а Вовка тыкал ему в нос «Тарзана»  и хохотал до слез. Первой страницы в «Тарзане» не было и автора узнать было почти не возможно.
     Поставив поднос на стол, Наталья присела на диван. Валерка прекратил спор и подошел к дивану.
- Привет. Давно не виделись.
- А ты почаще к нам заглядывай.
- Да некогда все. Работа уже задолбала. Почти без выходных работаем. Срочный объект заканчиваем. А сегодня случайно материалы не привезли, вот и вырвался. А у тебя как дела?
    Наталья пожала плечами и промолчала. Валерка присел рядом и взял со стола чашку с чаем. Наталья подала брату чай и взяла свою чашку. Чай пили молча. Валерка разглядывал Наташу. Вовка опять уткнулся в книгу.
- Пойдем гулять? – спросил Валерка Наташу, и та согласно кивнула головой. Валерку она знала давно,  и отношения у них были братские. Пять лет разницы не имели никакого значения для Наташи. Они вышли в темноту двора.
     С этого Вечера Валерка стал появляться почти каждый день. Он немного беседовал с Вовкой, а потом приглашал Наташу прогуляться, и Наташа уходила с ним. Молча они бродили по городу и Наташе было спокойно с ним.
      В один из вечеров Валера предложил Наталье пожениться.
- Валера, тебе не нужно об этом говорить. Мы с тобой друзья и не более. Я не хочу замуж. Да и рано мне еще. Учиться надо.
     Валерка молча пожал плечами и больше не заводил разговоров о женитьбе. Потом как-то сами собой встречи их стали реже, а вскоре совсем прекратились.
     Наташа снова сидела дома и никуда не ходила. Подруги тоже перестали заходить. Наташа осталась совсем одна, но одиночество не было ей в тягость.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ  
     В техникум Наташа так и не поступила. Даже не пытаясь сделать какой-нибудь выбор, она просто зашла в местное училище и подала заявление на отделение штукатуров – маляров.
     Взглянув на ее документы, директор повертел свидетельство об образовании и вопросительно посмотрел на Наташу, но вопросов задавать не стал.  
     Со своими отметками Наташа могла поступить в любой техникум без экзаменов, и директор был рад, что в училище будут учиться не только троечники.
     Учеба отвлекла Наташу от собственных грустных мыслей, и жизнь ее постепенно входила в норму. Она каждое утро спешила на занятия, дружила с однокурсниками, принимала деятельное участие в художественной самодеятельности и с удовольствием посещала танцевальные вечера.
     Училась она легко и была в училище на хорошем счету. Лишь иногда грусть набегала на ее лицо. Тогда Наташа становилась задумчивой и избегала общения с подругами. Она уходила после занятий в городской парк, садилась на знакомое дерево у обмельчавшей речушки и предавалась воспоминаниям.
     Год прошел незаметно, и вот она уже перешла на второй курс.  Он был последним, и ее ждало распределение на работу в какое-нибудь захолустье. Правда, до конца учебного года было далеко. Зима была в самом разгаре. Новый год был не за горами, и забот было полно.
     Наташа часто с девчатами ходила в соседнее училище в кино. Там был большой кинозал, и фильмы шли в основном широкоформатные. Местные ребята порой пытались ухаживать за Наташей, но она на ухаживания отвечала насмешками, и ухажеры оставались ни с чем. Ей было смешно смотреть, как  какой-нибудь парень уныло шагал за ней по дороге и безуспешно пытался объясниться.
     Вскоре ей это надоело, и она стала избегать этих ненужных знакомств. Ее подстерегали на крыльце, а она уходила из училища через черный ход. Ее ждали у дома, а она выходила с братом, и все думали, что это ее парень. Потом ее оставили в покое.
     Но однажды Наташа не смогла уйти вовремя, и была остановлена на тропинке, которая вела к ее дому от училища. На тропинке стоял невысокий незнакомец, одетый в куртку пэтэушника. Лохматая шапка была лихо сдвинута на ухо.
     - Куда так спешим, красотка? – спросил с ухмылочкой парень.
     - Не твое дело, - грубо ответила Наташа и отступила с тропинки в глубокий снег, - проваливай, а то, ненароком, споткнешься и упадешь.
     - Ну зачем же так грубо, можно подумать, что ты обижена на весь белый свет. Тебя, что, лавиной придавило?
     - Да отстань ты, болезный, - уже зло ответила Наташа, и,  обойдя нахала, пошла дальше.  
     Парень потоптался на месте и двинулся за ней. Он шел по ее следам и не пытался даже обогнать. Наташа, не оглядываясь, быстро шагала по улице, а когда подошла к дому и оглянулась, парень прощально помахал ей рукой и тронулся в обратный путь.
- Нахал какой-то. Теперь будет ходить как тень, - подумала Наташа и не ошиблась.
     Каждый вечер она встречала парня на той самой тропинке, и он немедленно отправлялся за ней, не пытаясь приблизиться или завести разговор.
     Это продолжалось на протяжении нескольких дней, и Наташа потеряла терпение.
- Сколько еще ты будешь за мной ходить? – спросила она, когда в очередной раз поравнялась со знакомой фигурой.
- Пока не захочешь узнать, кто я такой, и до тех пор, пока я сам не узнаю о тебе все. Имя твое я уже знаю, а вот кто ты и откуда, почему-то до сих пор выяснить не смог. Так кто же ты, и с какой звезды свалилась на мою бедную голову?
- Я свалилась? – возмутилась Наташа, - да ты же сам ходишь за мной как привязанный, Может, ты еще скажешь, что это я навязалась к тебе в провожатые?
- Да не психуй ты. Я ведь к тебе еще не пристаю. Да может, и совсем не буду приставать. При свете дня-то я тебя еще не видел.
     Парень зло сплюнул и пошел прочь. Наташа недоуменно посмотрела ему в след.
     - Во дает, - подумала она и почему-то засмеялась.
     Парень услышал смех и обернулся. Наташа весело махнула ему рукой.
- Эй, ты, приставала! Ну ладно уж, пошли. Ты ведь все равно как тень ходишь за мной. Я уже и привыкла. Ну, что, будем знакомиться? Как меня зовут, ты уже знаешь, а учусь я в соседнем ПТУ. А ты кто?
- А я здесь учусь, на механическом отделении. Зовут Серега и лет мне от роду почти восемнадцать. Могу распоряжаться собой по своему усмотрению по причине наступившего совершеннолетия.
     От парня слегка пахло спиртным, и Наташа поморщилась.
- А водку ты тоже по собственному усмотрению пьешь или как?
- Да. Имею право. Правда, если тебе не нравится водка, могу пить вино. А если и это не подойдет, то могу совсем не пить. По крайней мере, если ты пожелаешь со мной встречаться, то я буду трезв как стеклышко. Ну, так что, Берешь меня в ухажеры или мне, куда глаза глядят отправляться?
     Наташа снова засмеялась.
- Ну и баламут же ты. Ну что мне с тобой делать? Если тебе так хочется, можешь быть моим спутником по вечерам, но на многое не надейся.
- А я и не требую многого. Сама потом решишь, гожусь я тебе в женихи или нет.
     Парень взял Наташу под руку, и они медленно пошли по тропинке.  
     Через несколько дней Наташа заметила, что постоянно   заигрывающие с ней парни как-то отдалились от нее, и больше не пытаются за ней ухаживать. Она поняла, что Сергей имеет серьезные намерения, и махнула на все рукой. Будь, что будет, решила она и перестала обращать внимание на ребят. Она не нуждалась в ухаживаниях и на постоянные встречи с Сергеем смотрела как на временное явление.
      Но Сергей был упрям. Он не пытался завоевать Наташиного расположения. Казалось, его устраивает равнодушие Наташи к его персоне. Он не просил ни о чем. Он намертво стал ее неотделимой тенью. Куда бы Наташа ни шла, где бы ни находилась, Сергей всегда был рядом.
     Уже таял снег, по дорогам бежали ручьи, а в их отношениях ничего не менялось. Сергей по-прежнему встречал и провождал Наташу до дома и на большее не претендовал. Да и Наташа стала относиться к нему менее равнодушно. Она уже с охотой шла ему навстречу и отправлялась гулять с ним. Несколько раз они ходили в кино, на танцы в дом культуры, и всегда Сергей был внимательным и галантным спутником.
      Наташа почувствовала какое-то влечение к этому молчаливому парню. Если ей случалось уйти из училища раньше обычного времени, и она не встречала на обычном месте Сергея, то растерянно оставалась ждать его на знакомой тропинке. Когда Сергей приходил, на сердце у нее становилось легко и спокойно.
     Близился праздник. Восьмое марта Наташа обычно отмечала в семье, и на этот раз она так же предполагала, что весь день пробудет дома. Но Сергей предложил пойти в гости к знакомым, и Наташа согласилась, не особенно раздумывая. В пять часов вечера Сергей пришел за ней. Наташа была готова, и они вместе вышли на улицу.
      Дул легкий ветерок. Солнце уже пригревало не по-зимнему. Снег таял на глазах и стал ноздреватым. Подтаявшая корочка стала гладкой и кружевами обрамляла грязные серые обочины дороги. Настроение тоже было весенним. По дороге они зашли к Наташиной подружке, и там выяснилось, что та тоже идет в эту же компанию. Наташа обрадовалась, что среди новых людей в компании будет знакомое лицо.
     Пришли они немного поздновато. В квартире уже почти все собрались и ждали только их.
     Сергей представил друзьям Наташу. Стол был уже накрыт. Все расселись и подняли бокалы за присутствующих девчат. Наташа впервые чувствовала себя в компании спокойно. Она благосклонно принимала шутки. Сама много смеялась и шутила.
     Вечер был долгим. Все танцевали, шутили, смеялись. Было очень весело. Играл магнитофон. Один из парней взял гитару, и все дружно пели старые застольные песни.
     Единственным, что омрачало Наташино праздничное настроение, было то, что Сергей пил рюмку за рюмкой и был уже изрядно навеселе. Она волновалась за него. Сама не понимая, почему, она думала о том, что Сергею будет трудновато проводить ее до дома. Но Сергей сам развеял ее опасения. Когда пришла пора расходиться по домам, Сергей встал из-за стола, помог Наташе одеться и, попрощавшись с друзьями, повел Наташу домой. У двери дома он решительно обнял Наташу и крепко поцеловал в губы. Запах водки был сильным, и Наташа поморщилась.
- Что, не нравится, как я целую? – спросил Сергей.
- Да нет, почему же. Просто ты сегодня многовато выпил, а я не люблю запаха спиртного, - ответила Наташа и, легонько отстранившись, вздохнула – Ты старайся поменьше увлекаться этим делом, не хочу, чтобы из тебя получился алкоголик.
     -   Алкоголик из меня не получится, можешь не бояться. Я знаю свою норму. Не перепью.
     Наташа улыбнулась, махнула Сергею на прощание рукой и вошла в квартиру. Было уже поздно. Все уже легли спать, и лишь отец сидел на кухне и дожидался Наташу.
     -   Ты пришла не одна? – спросил он, улыбаясь, - у тебя наконец-то появился дружок? Я слышал в коридоре мужской голос.
     -   Да. Это Сергей. Он давно уже провожает меня домой. Сегодня мы были с ним на вечеринке, и он немного выпил. Поэтому и разговаривал так громко. Но он не всегда такой.
     -   Смотри, дочка, тебе всего семнадцать, не ошибись в выборе, а то, как бы беды не вышло.
     Наташа помрачнела. О своей беде она никому так и не сказала, и отец, которому она поверяла все свои девичьи тайны, тоже ничего о ее беде не знал. Не могла Наташа пока переступить через свою боль и стыд. Не могла рассказать о случившемся даже самому близкому человеку на свете, отцу.  
     Она со страхом думала о будущем. Ведь рано или поздно все выплывет наружу. Когда-то и Сергей узнает об этом. Наташа не представляла, не могла представить себе его реакцию. Сможет ли он понять ее или отвернется в тот же час?
     Впервые Наташа задумалась об отношениях с Сергеем. Он стал ей необходим. Может, потому что Сергей никогда ни о чем не спрашивал, не интересовался ее прошлым, Наташе было так спокойно с ним?

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
     Время не стояло на месте, и вот однажды Сергей решился и сказал Наташе о своих намерениях. Вот так нежданно-негаданно Наташа должна была решить  для себя как жить дальше. Сергей предложил ей замужество, и она разом решила прекратить все отношения с Сергеем.  Никто и никогда не должен был узнать о ее беде. Замужество же предполагало полное объяснение с Сергеем. Пусть не сейчас, пусть через два года, но он обязательно узнает. Как она могла выйти за него замуж, и не сказать о случившемся с ней, однажды, горем?  Ведь это обман, а именно его она обмануть не могла. Вот не могла и все. Она решила порвать  с Сергеем. Другого выхода у нее не было.
- Сергей, я никогда не смогу стать твоей женой, сказала она, - не спрашивай меня, почему. Я все равно не отвечу тебе.
     Она медленно повернулась и пошла по тропинке. Эта тропинка много для нее значила. Ведь именно здесь она познакомилась с Сергеем. Именно по этой тропинке они ходили гулять вот уже почти год. А теперь она уходила по ней одна, и ей было очень больно это одиночество.
- Подожди, не уходи, - остановил ее Сергей, - ты ведь ничего не хочешь объяснить. Я для тебя слишком мелок, что ли?
     -  Нет, нет, Сережа. Просто я не могу тебе этого объяснить. Да и не зачем. Ты не можешь меня в чем-либо обвинить. Ведь я ничего не обещала тебе, да и о замужестве мне думать рановато. Мне еще только семнадцать. Время еще есть. Только вот ни к чему тебе ждать моего совершеннолетия. Ты найдешь себе другую. Мало ли девчонок, более достойных, чем я.
     Наташа ушла.  Сергей молча смотрел ей в след и, увидев, как понуро сгорбилась Наташа, он вдруг все понял. Решение пришло само собой. Он догнал Наташу, взял за руку и пошел рядом с ней. Наташа молчала. Сергей тоже ни о чем не говорил, и лишь у самого дома он остановил Наташу и повернул лицом к себе.
- Послушай меня, дорогая моя Наташенька, - я все понял. Ты можешь от меня ничего не скрывать. Я все знаю,  но никогда твоя беда не заставит меня забыть о тебе. Не старайся отказаться от будущего. Этим ты ничего не исправишь. Я еще раз прошу тебя выйти за меня замуж.
- Нет, Сергей, - тихо сказала Наташа и заплакала.
- Не отвечай сейчас, хорошо подумай, а после скажешь мне все. Я не тороплю тебя с решением. Просто пусть все будет как всегда.
- Хорошо, - сказала Наташа и вдруг улыбнулась, - пусть будет все, как было. Я обязательно отвечу тебе, но ты только немного подожди. Время придет, и мы все решим.
     Она тихонько поцеловала Сергея в щеку и ушла. Сергей решительно зашагал по мокрому асфальту, бодро насвистывая веселенький мотивчик.
     Все лето Наташа как обычно встречалась с Сергеем, и он никогда не повторял своего предложения. Наташа не торопилась с ответом. Но когда закружил осенний листопад, а ночи стали длиннее и холоднее, Сергей привел Наташу в свой дом.
     Старый отец Сергея, который все ждал, когда его сын соизволит познакомить его с будущей невесткой, встретил их хорошо и с вниманием отнесся к Наташе.
     Сергей познакомил Наташу с отцом, старшим братом, Николаем, и сказал, что скоро женится. Наташа улыбнулась и вдруг согласно кивнула головой.
- Да, я выхожу замуж за Сергея, - сказала она.
     На душе стало легко. Куда-то далеко отошли печали и заботы. Наташа была благодарна Сергею за его терпеливое ожидание.
     Что же, рано или поздно она выйдет замуж и былое отойдет в небытие. Ничего не проходит бесследно, но жить как-то надо. Поэтому принятое так внезапно решение немного облегчило ее двусмысленное положение. Жизнь продолжается и нужно решать, как продолжать жизнь в этом жестоком мире. Не скрываться от собственных проблем.
     Замужество казалось ей наиболее реальным выходом из создавшегося положения. Сергей принимал ее проблему как собственную и не заострял на этом внимания. Другого Наташе и не требовалось. Пусть будет, что будет.
     В эту ночь Наташа осталась у Сергея. Наташа уступила просьбам Сергея и близость с ним не вызвала того отвращения, которого так боялась Наташа, испытав ужас насилия. Она почти ничего не почувствовала из того, о чем говорили подружки, о чем она не раз читала в книжках, тайком от матери добываемых у тех же подружек.
     Утром Наташа заторопилась домой. Сергей не удерживал ее, и скоро Наташа была дома. Мать вопросительно посмотрела на дочь, но ни о чем не спросила. Лишь Витька подошел полуодетый и слегка подтолкнул Наташу к двери кухни.
- Где ты была? – спросил он, когда уютно устроившись в глубоком стареньком кресле, Наташа взяла протянутую братом чашку с крепким чаем. – Мать всю ночь не спала, тебя ждала. Да и отец пропадал где-то до утра. Только перед тобой заявился.
     -   Знаешь, Вить, я замуж выхожу, - ответила Наташа, и Витька обалдело уставился на нее, - сначала так  будем жить, а когда мне исполнится восемнадцать, зарегистрируемся.
     -   Ты что, за этого придурка замуж собралась? – Витькиному возмущению не было предела – Да ты просто ненормальная!  
     - Так надо, Вить. Ты, главное, не мешай мне. Я так хочу, значит так и будет.    
    Наташа вздохнула. Да, пусть так и будет. Все равно уже ничего не изменить. Ночь с Сергеем расставило все точки. Пора жить по-другому. Она сама может распорядиться собой. Конечно, рановато бы еще замуж. Ведь так хотелось учиться. Но уже поздно думать об учебе.
      С матерью ей было тяжело. Наташа знала, что мать многого не поймет, так как жила сама без любви. Просто исполняла обязанности жены. Наташа не хотела иметь судьбу матери. Как-нибудь все устроится, перемелется. О будущем Наташа не думала. Где-то в необозримом будущем может быть она и пожалеет о сделанном сейчас, но…

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
     Встречи с Сергеем продолжались. Несколько раз Наташа ночевала у него. Каждый раз, оправдываясь перед матерью за ночевку вне дома, Наташка вдохновенно врала, что ночевала в училище или у подруг. Но отказать Сергею она не могла. Лишь занятия в музыкальном ансамбле могли быть причиной отказа.
     Наташа стала часто бывать на репетициях и музыка ее увлекла. Она с удовольствием пела песни. Только вот песни почему-то она выбирала грустные, лирические. Веселые мотивы у нее как-то не получались.
     Руководитель ансамбля заметил эту особенность и старался подобрать Наташе соответствующий репертуар. Но вскоре занятия в ансамбле прекратились.
     Однажды вечером Сергей пришел  нетрезвый. Наташа слегка пожурила его, но пошла с ним гулять. Но Сергей все чаще и чаще стал выпивать, и Наташа возмутилась.
- Ты что, решил каждый день меня перегаром травить, что ли? Что с тобой происходит, может быть,  я тебе уже надоела?
- Да нет же, Наташенька. Просто меня удержать некому. Пока ты со мной, мне и пить не хочется, а как тебя нет, так я напиваюсь, - Сергей нахмурился и продолжил – если бы ты со мной постоянно жила, мне было бы легче.
      -   Как же я к тебе жить перейду. Ведь мать меня не поймет, да и не отпустит.
      -   Да ты просто сама, наверное, не хочешь, все принца  ждешь.
     Наташа ушла из дома к Сергею. Она не стала объяснять матери, почему уходит. Лишь долго сидела у отца в мастерской и курила «беломор».  
     Отец молчал. Он давно уже все понял, но не вмешивался. Отец знал, что вряд ли сумеет переубедить дочь. Если уж его любимая доченька чего захотела, то так оно и будет. С сожалением смотрел он в Наташкины глаза и видел в них такую неизбывную боль, что ему самому становилось за нее больно.
     - Доча, ты вот что, если трудно станет, возвращайся домой. Мы с мамой тебя любим и хотим, чтобы ты была счастливой, - сказал он, наконец, и прижал Наташу к себе.
     -   Папочка, понимаешь, мне обязательно надо уйти.
     И Наташа рассказала отцу все. Отец долго молчал. Потом он обнял Наташу и глубоко вздохнул.
     -   Ну, что ж, видимо это твоя судьба. Делай, как знаешь. Но знай, что я у тебя есть.
     Наташа ушла жить к Сергею. Но Сергей не перестал пить. Наташа нервничала, пыталась как-то остановить Сергея, но все было бесполезно. И вот однажды это случилось.
     Наташа была дома совершенно одна. Сергей снова с друзьями где-то пьянствовал, а она сидела дома и плакала. Уйти к родителям ей было стыдно,  и все оставалось по-прежнему. Стук в дверь прервал Наташины размышления.
- Войдите, - крикнула Наташа,  не вставая.
     Дверь широко распахнулась, и в комнату ввалился сосед. Дяде Толе было около шестидесяти лет и он пил, что называется, по-черному. Вот и сейчас дядя Толя был сильно пьян и еле держался на ногах.
- Наталья, чё, тоскуешь все? А Серега где?
- Не знаю я, где-то черти носят.
- А ты чё, хватит сидеть, пошли водку пить.
     Наташа махнула на все рукой и пошла за соседом. Дома у соседа никого не было. На столе стояли три бутылки водки. Ни закуски, ни воды не было. Наташа сбегала к себе и принесла воду в большом эмалированном ковше.
     Дядя Толя налил в граненые стаканы водку и выпил первым. Наташа брезгливо взяла стакан и посмотрела на свет. Стакан был мутным. Наташа зажмурила глаза, выпила одним глотком водку и запила водой. Анатолий еще раз налил, но выпить не смог и, повалившись на грязную кровать, пьяно захрапел. Наташа выпила водку и налила снова. После третьего стакана она уже ничего не помнила.
     Очнулась она поздно вечером. Сергей был дома. Заискивающе улыбаясь, он обтирал Наташино лицо влажной тряпкой.
- Что со мной?  -  вяло спросила Наташа.
- Да ты напилась, милая моя, - ответил Сергей, - я пришел, а ты у соседа за столом спишь. Сколько же ты выпила, если ничего не помнишь?
     -   Да я вообще ничего не помню. Помню, что было три бутылки, а дядь Толя и выпил-то полстакана.
     -   Как же ты все это осилила? Ведь бутылки были пусты, когда я пришел. Ну, ты даешь, дорогая!
     Наташа промолчала. Сергей умыл Наташу и вышел. Через минуту он вошел в комнату, держа в руке бумагу.
- Нат, слышь, меня в армию забирают, - сказал Сергей и медленно опустился на кровать рядом с Наташей, - вот повестка пришла. Завтра в военкомат с вещами.
     Весть ошеломила Наташу. Все. Ничего больше не будет. Никакой свадьбы, никакой семьи. Слезы подступили к глазам. Это был полный крах. Больно защемило сердце, и Наташа тихо заплакала.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
     Наташа так и не сказала Сергею о своей беременности. Сначала была какая-то неуверенность, а потом проводы в армию, вот и вышло, что самого главного Сергей так и не узнал.
     Наташа вернулась домой к родителям. Все пошло своим чередом. Учеба в училище отнимала все свободное время, и веселиться Наташе было некогда. Да и мысли о будущем ребенке не давали покоя. Когда мать заметила располневшую талию дочери, делать аборт было уже поздно. Наташа отправилась в роддом.
     Роды прошли легко и через четыре дня, с мальчиком на руках, Наташа вышла на крыльцо родильного дома. На крыльце ждали родители и соседи. Шумной толпой отправились они с Наташей домой. Там уже ждал накрытый стол.
     Наташа положила ребенка на кровать в своей маленькой комнатке и раздевшись, присела рядом. Ее звали за стол, а она все не шла. Было как-то неудобно. Там сидели взрослые люди, а она кто? Маленькая, уставшая от дум, девчонка. Мать заглянула в комнату и всплеснула руками.
- Ну, что же ты сидишь, ведь тебя все ждут.
- Мам, ну ведь там все взрослые, чего же я туда пойду?
- Да ты что, доченька! Ведь это твой праздник. Тебя все ждут, а ты не идешь. Как же так?
     Ребенок спал, и Наташа вышла в комнату к гостям.
     Гости захлопали в ладоши и наперебой стали поздравлять ее с рождением сына.
- Как ребенка назовешь, - спросила тетя Маша, - давай Максимкой, а я кумой буду.
- Я хотела Алешей назвать, - робко ответила Наташа.
- Ты другого Алешкой назовешь, а этого мы Максимом звать станем. Это наш будет, крестничек.
     Наташа согласно кивнула головой, не в силах возразить,  и гости снова захлопали. Наташа затравленно оглядела соседей, родителей.
«Даже назвать сына по-своему не дали» - подумала она.
     Глядя на эту шумную, веселящуюся компанию, Наташа вдруг поняла, что с сегодняшнего дня она не принадлежит себе, а вынуждена будет подчиняться всему тому, что решат за нее вот эти люди, пришедшие сегодня на Ее праздник. Это был Ее день, но праздника в душе не было, и черная мгла навалилась на все ее светлые мечты о будущей семье.  
     Впрочем, и семьи-то не было. То, что родился ребенок, Наталья не воспринимала как создание семьи. Она считала, что в семье должны быть и жена и муж. Но мужа не было...
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
    Максим болел. Наталья всю ночь не спала и, измученная, прилегла отдохнуть, пока сын уснул.
     Проснулась она от плача ребёнка и бросилась к детской кроватке. Ноги её подкосились, и она упала на пол. Подняться на ноги она уже не смогла и ползком добралась до ребёнка, который был голоден…
    Поднялась она только через три недели. Сердобольная соседка, заглянувшая на плач ребёнка, обнаружила Наталью лежащей на полу без сознания.  Ангина осложнилась острым пиелонефритом,  и у Наташи отказали ноги. Наталью с ребёнком поместили в станционар.
    Вернувшись из больницы, Наташа обнаружила в двери телеграмму. Из армии возвращался Сергей. Прочитав телеграмму, Наталья задумалась.
     Она не представляла себе, как будет жить дальше. Возвращение когда-то необходимого в жизни человека не принесло ей радости и надежд на счастливое будущее. Как-то остыло уже всё. Стало ненужным.
     Замуж Наталья не хотела. Но сыну требовался отец, а ей муж. Впрочем, Сергей мужем ей не был. Редкие письма не давали надежды на то, что когда-нибудь их брак будет законным.
     Вздохнув, Наталья стала готовиться к приезду Сергея.
    Свадьбу сыграли в марте. Сергей устроился на работу, и жизнь потекла размеренно и нудно. Почему-то Наталья уже не испытывала к Сергею прежних чувств. Она стала равнодушной.  
     Сергей ей был не нужен, но ребёнок получил наконец-то его фамилию. Наталья махнула рукой на всё и жила как во сне. Сын, работа, дом. Больше ничего её не интересовало. Только её заветная тетрадь всё чаще пополнялась новыми грустными стихами.
    К стихам Наталья пристрастилась ещё в училище, когда ей было грустно и одиноко, когда произошедшая с ней беда отняла надежду на радость и счастье. Ей очень хотелось быть счастливой, но…
    Через год родился Алексей.  Крепкий, здоровый мальчишка не причинял больших хлопот Наталье. Наталья не чаяла в Алёшке души.  Это был только её сын. Максима постоянно кто-то нянчил, то крёстная, то бабушка с дедом, то родственники мужа, а вот Лёшка принадлежал только ей. Даже мужа Наталья ревниво отодвигала на задний план.
     Ребёнок носил имя, выбранное ему задолго до его рождения.  Это имя напоминало Наталье того далёкого, навсегда ушедшего из её жизни, но такого дорогого и любимого человека, её первую любовь.
       Даже через несколько лет, когда в семье стало пятеро детей, лишь Алексей давал ей те тихие минуты отдохновения, когда на сердце становилось легко и спокойно.  
    Через пять лет после рождения Алёшки в семье появился пятый ребёнок, но семейная жизнь Натальи давно дала трещину и она разрасталась всё больше и больше.
     Сергей снова стал пить. Ни новая квартира, которую им выделил горсовет как многодетной семье, ни дети не остановили пьянство мужа.  
     Это был врождённый алкоголизм и Наталья боялась дурной наследственности у детей, тем более, что в семье из пятерых детей четверо были мальчишками.
     Наталья надеялась, что с увеличением семьи у мужа повысится ответственность, но этого не произошло.
    Сергей семьёй не дорожил. Вечерами после работы он всё чаще и чаще стал задерживаться у друзей  и приходить навеселе, а потом и вовсе перестал ходить на работу. Его уволили, но устраиваться куда-то Сергей не спешил. Собутыльники появлялись у дверей, едва открывалась пивная по соседству и муж, торопливо одевшись, пропадал из дома до позднего вечера. Потом из дома стали пропадать вещи. А потом пришла беда…

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.
    Сестра вошла в дом неожиданно. Пройдя на кухню, она вытащила из вместительной сумки, огурцы, редиску и другие овощи. На столе появилась трёхлитровая банка кваса, сметана, а в последнюю очередь сестра вытащила бутылку водки.
     - Это что за праздник такой, что у тебя выпивка завелась?  - хмуро поинтересовалась Наталья.
     - Да ты совсем в детях погрязла. Всё семья, семья, и расслабиться некогда. Вот я и решила посидеть чуток вдвоём, да поболтать обо всём понемногу.
     - Ну, ну. А водка зачем? Ты же знаешь, что я не любитель выпивок!
     - Ой, да брось. Никому не вредно пару рюмок опрокинуть. Ведь не напиваться же будем. Стрессы надо снимать, а то состаришься скоро.
     Сестра занялась приготовлением окрошки, а Наталья достала из серванта пару рюмок. Закуски на столе прибавилось.
     - Гулять так гулять, сказала сестра и добавила к стоящей на столе водке бутылку белого вина.
«Чего это вдруг? Вроде и не было у нас раньше причин для застолий, а сейчас и подавно!» - подумала Наталья.
     - А мы с тобой нынче новоселье отметим. Раньше-то некогда было, да ты и пригласить забыла. Вот сейчас и выпьем за трёхкомнатную,   -  хохотнула Ираида. – не хочешь водку, пей вино!
    Квартиру Наталья получила совсем недавно. Только-только успели купить новую мебель. С мебелью помог отец. Со своей скромной пенсии он взял в кредит всё, что было необходимо в большой квартире, да ещё дополнительно отдал детям своё старенькое пианино.
     Наташа тихо радовалась новой квартире. Пусть семье с пятью детьми  трёхкомнатная квартира была слегка тесновата, но это была их квартира, где они могли бы начать жить по-новому.
     В маленькой комнате Наташа устроила супружескую комнату, а спальня детей была расположена в большой комнате с двумя окнами. Эту комнату Наташа разделила на две половины, повесив длинные тяжёлые портьеры. Места хватило всем.
     Вторая же большая комната, выходившая окнами на солнечную сторону, оставалась почти пустой. Там стояло пианино, стол для школьника Максима и было достаточно места для детских игр.
     Казалось бы, жизнь налаживается. Но Наталья ещё не знала, что новая квартира причинит ей столько бед…
     - Слушай, ну зачем тебе такая большая квартира? – спросила сестра, налив в очередной раз в свой стакан водку, а Наталье плеснув в бокал вина.
     - Да ты что, не понимаешь, что ли? Да нам она в самый раз. И детям есть где играть, и у нас своя комната…
     Сестра выпила водку и со вздохом поставила стакан на стол.
     - а вот у меня двухкомнатная в тёплом доме вам в самый раз подойдёт,  давай меняться. Ты в мою, а я в твою. У нас осенью дом ломать будут. Ты получишь четырёхкомнатную квартиру  на детей, а нам с дочкой только однокомнатную дадут. Я-то не замужем.
     Наталья даже представить не могла себе, что её отказ через два года полностью изменит её жизнь и принесёт столько горя, что выбираться из него придётся долгих четыре года.
    
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
     Прошёл год,  и Наталья совсем забыла неприятный разговор с сестрой. Ираида заходила нечасто, раз в неделю. Каждый раз она приносила с собой водку,  но Наталья отказывалась пить. Тогда сестра стала приглашать к выпивке Сергея, который никогда не отказывался от выпивки. Он опустился окончательно. С работы его уволили. Устроиться куда-либо он не стремился и с каждым днём всё больше и больше пил. Сестра жены была его ангелом – спасителем. Она приносила похмелиться и он не мог нарадоваться на такую родственницу.
     Наталья не раз уже ругалась с сестрой, но та продолжала спаивать Сергея. Наталья обратилась к участковому.
     Участковый пришёл к ним домой в отсутствие Натальи. О чём говорили участковый с мужем, Наталья не знала, но пить муж не перестал. Как-то в пьяном скандале Сергей заявил, что Наталья зря ходит в милицию.
     - Это ещё почему?  - спросила ошеломлённая  Наташа у Сергея.
     -Да ты сама ничего не понимаешь. Тебе на меня наплевать, а вот Мишка понимает, что мне с тобой плохо. Так и сказал, что тебя выселит – пьяно захохотал Сергей.
     А через несколько недель Наташу вызвали в районный отдел народного образования.
     Постучав в дверь, Наталья вошла в большой светлый кабинет, где  за широким письменным столом сидела полная важная дама в синем шерстяном костюме. Очки в тонкой позолоченной оправе придавали чиновнице строгий вид и Наталья оробела.
     -Ты кто?- спросила дама.
     - Калинина.
     - А, наконец-то протрезвела и явилась. Ну, хоть поздно, да пришла.
     Ничего не понимая, Наталья смотрела на женщину, а та, уткнувшись в бумаги, монотонным голосом стала зачитывать какой-то документ. Из всего прочитанного Наташа поняла только то, что её скоро вызовут в суд. Зачем ей суд, Наташа не поняла.
       Через три недели пришла повестка в суд. Наташу и Сергея вызывали в суд в качестве ответчиков.
     В день суда Сергей был трезв. Они прошли в зал заседаний,  и Наташа увидела там соседку по дому, сестру, участкового и ещё несколько незнакомых лиц. Когда судья открыла заседание, Наташа с ужасом узнала, что её и мужа лишают родительских прав. Отвечая на вопросы судьи и ещё каких-то людей, Наташа ни на минуту не сомневалась, что в зале происходит что-то, что к ней и её детям отношения не имеет. Сестра издали смотрела на неё со злорадной ухмылкой.
     -Почему Вы постоянно пьёте и не работаете? – спросила судья Наталью.
     - я работаю – ответила Наташа.
     - Не правда. Вы систематически пьянствуете вместе с мужем. Так говорит участковый инспектор, соседи. Что на это Вы можете ответить?
     Наташа пожала плечами и не ответила. Слёзы сами катились из её глаз. Она поняла, что её оболгали. Суд ушёл для вынесения решения, а Наташа с мужем вышли в коридор. Заседание длилось всего двадцать пять минут. Через несколько минут их пригласили в зал…
     -Именем Союза Советских Социалистических республик суд приговорил: лишить родительских прав Калинину Наталью Васильевну и Калинина Сергея Николаевича в отношении пятерых детей…

                                   Конец первой книги…                                                                    
                            книга 2 "Седьмой маршрут"
ПРОЛОГ
     Лодка мягко уткнулась в песчаный берег, и пассажиры засуетились, разбирая сложенные на корме вещи.
     Наталья выпрыгнула из лодки и угодила прямо в широко расставленные руки крупного, рыжеволосого с сединой мужчины.
     - Ну, здравствуй, невестушка. - приветствовал ее Владислав Алексеевич.
     - Здравствуй, папа – ответила Наталья, и слегка прижавшись к широкой груди свекра, она отстранилась и бросилась в объятья мужа.
     - Натка, родная моя, наконец-то ты со мной! – Леонид закружил Наталью и поднял на руки.  Наталья замерла от нахлынувшего на неё невыносимого счастья, но буквально через секунду выскользнула из рук любимого.
     - Господи, Лёнечка, ты с ума сошел, я ведь тяжелая!
    Леонид засмеялся, но опустил Наташу на землю. Спина действительно побаливала, а к тяжестям Леонид не привык. Так что, радость могла обернуться больничными проблемами, а этого ему никак не хотелось. Тем более, сейчас, когда Наталья была рядом, и он уже предвкушал, как останется с ней наедине.
     - Ну, вот мы и дома, - сказала Наталья Леониду, и пошла поздороваться со свекровью, которая стояла около мотоцикла и отнюдь не спешила к невестке навстречу. Стройная, среднего роста, тонкая в талии, свекровь выглядела намного моложе своих  шестидесяти двух лет. Черноглазое лицо с тонкими, выщипанными бровями и узкими бледными губамибыло хмурым и недовольным.
     - Здравствуй, Наталья, с приездом, - вяло поприветствовала  свекровь невестку.
     - Все такая же, непримиримая. Господи, пора бы уже и успокоиться, да видать, никогда нам мирно с ней не жить – подумала Наташа и, скрыв неприязнь, стала улыбчиво здороваться с другими родственниками, пришедшими на берег…

ГЛАВА ПЕРВАЯ
     - Наташка, ты когда переедешь из квартиры? – спросила вошедшая в квартиру без стука,  сестра.
    Прошло несколько недель с того тяжёлого дня, когда в судебном зале прозвучал страшный приговор:  лишить родительских прав. Нужно было как-то жить дальше.
     С мужем Наталья разошлась по-доброму,  и он перешел жить к своему отцу. Дети пока еще находились с Натальей, но судьба их была предрешена. Мать Наташи собирала документы на опекунство и особо Наталья не беспокоилась. Все равно дети будут рядом. А восстановить права на детей будет несложно. Так думала Наталья, но судьба распорядилась по-другому.
     - С какой стати мне переезжать-то, да и куда?
     - Ну, как же! Ты в мою квартиру переедешь, а я здесь жить буду с детьми. Ты разве ничего не знаешь?
     - Нет. А что я должна знать, интересно?
     - Опеку-то я оформила на детей. И жить я буду здесь, а ты в моей квартире пока, а там видно будет.
     Сердце Натальи замерло. Все встало на свои места. И непонятные задержки с документами матери, и злорадные ухмылки сестры, и даже суд.
     - Так это ты, сука, все проделала?  И школа, и суд, и опека? Ты,  стерва,  меня прав лишила только ради квартиры? Как же ты могла, ты о детях думала? Что с ними-то будет?
     - Да ничего с ними не будет. Старших я в интернат отдам. Я уже  договорилась, а младшие с  бабкой  будут. Ничего с ними не случится. Будешь к ним приходить в любое время, да и все. А там и наш дом сломают. Квартиру новую получишь, а эта мне останется. Тогда и детей заберешь. Я слышала, наш дом в сентябре переселять будут…
     Наталья бросилась с кулаками на сестру. Ярость клокотала в ней. Она готова была разорвать этот ярко накрашенный, изрыгающий грязь, ехидный рот…  
     Но тут хлопнула дверь и в квартиру вошла мать. Сестра быстро схватила свое темно-зелёное пальто и выскочила на лестничную клетку.
     - Освободи квартиру к выходному, а то я детей вообще брать не буду, пусть все в детский дом идут! - крикнула она с лестницы и выметнулась на улицу, где ее ждало такси.
     Наталья тяжело опустилась на стул и тихо заплакала. Мать положила свою тяжёлую натруженную руку ей на голову, и успокаивающе заговорила:
     -Ничего, Ната, как-нибудь перетерпи. Все утрясется. Мне-то опеку не дали, сказали, что старая я уже. Вот она и оформила, чтобы детей в детский дом не забрали. Что уж теперь,  терпеть надобно,  дети-то невиноватые. Мать ты все равно своим детям, а то, что они здесь с ней жить будут, так-то еще ничего, лишь бы не в детдом. Пусть уж все так будет. Как-нибудь проживем этот год, а там и ты сама восстановишься и заберешь ребятишек. А квартира-то дело наживное.
     Мать тяжело вздохнула, села на соседний стул и сама горько заплакала.
     Наташа всегда жалела мать, хоть и относилась к ней сдержано. Что-то не давало ей чувствовать к матери такую же любовь, как к отцу. Папка был для нее и отцом и матерью. С ним она могла поделиться своими проблемами и всегда знала, что отец не осудит и поймет. А если что-то не так, то и подскажет, как быть.
      С матерью Наталья  давно уже перестала советоваться. Мать явно выказывала предпочтение старшей дочери во всем, даже в таких мелочах, как десятка до получки.
     Сестра спокойно могла забрать у матери последние деньги на покупку дорогостоящей вещи, а сама Наталья не могла без нравоучений получить от матери даже рубля. Долго и нудно мать выспрашивала, зачем да для чего.
      А сестре все всегда удавалось брать нахрапом. Так делать Наталья не могла и зачастую обращалась за помощью к отцу,  для которого и сама никогда ничего не жалела. Конечно же, мать всегда приходила к ним в дом не пустая. Ее сумка обязательно была полна продуктов для Натальиной семьи, но только вот иной раз Наталья нуждалась не в продуктах, а тех же самых колготках.
      Но мать считала, что колготки можно купить и на рынке в уцененном магазине. Только вот  носились те колготки гораздо меньше, чем купленные в универмаге. Да и вещи, покупаемые в «уценёнке», были давно устаревшие, вышедшие из моды.  
     Мать сама всегда одевалась в этом магазине и считала, что младшая дочь тоже должна «экономить».  
    К старшей дочери это правило почему-то не относилось. Сестра без зазрения совести могла купить хорошую вещь, стоившую гораздо больше, чем позволяла зарплата, и в то же время она могла сунуть своего ребенка матери и спокойно укатить в туристическую поездку на пять-десять дней. Наталье этого не позволялось.  
     Наталья молча переносила пренебрежение матери и только вздыхала, когда сестра в очередной раз забирала у матери половину ее и так небольшой пенсии…

ГЛАВА ВТОРАЯ
     - Наталья Васильевна, к Вам посетитель.
Начальник отдела кадров, полная седая женщина с карими выразительными глазами,  приоткрыла дверь в приёмную и мягко улыбнулась обернувшейся Наташе. – Тут тебе почту принесли, я сама расписалась.
     В приёмную вошла Натальина сестра. Надменная, с ярко накрашенным, по обыкновению ртом, в кожаном пальто, сестра выглядела элегантной. Но Наталья знала, что за этой элегантностью скрывается беспардонная склочная натура.
     - Что надо? – спросила Наталья.
     - Я не к тебе,  а к твоему начальнику, по своим делам.
     - Его нет сейчас, уехал, будет не скоро.    
     Наташа отвернулась и занялась разборкой почты. Такие визиты обычно оканчивались тем, что Наташе предлагали уволиться по собственному желанию. Сестрица  с воодушевлением рассказывала руководству всевозможные небылицы и, как только посетительница уходила, Наташа готовилась к увольнению.
     Никто не хотел держать у себя в секретаршах работницу, побывавшую под судом, к тому же пьющую и нечистую на руку. Конечно же, это была неправда, но Наташа не пыталась даже оправдаться.  Да и к чему?  Авторитет сестры был почти непререкаем.  Ей верили с первого слова. За последний год Наташа уже в пятый раз поменяла работу.  Предстояло сделать это и сейчас.
     Сестра вышла, а Наталья медленно начала собирать бумаги и вещи. Вряд ли сестра отстанет. Обязательно дождётся директора и выплеснет на него кучу грязи в Натальину сторону. Делалось это для того, чтобы Наташа не могла получить на работе положительную характеристику для восстановления в родительских правах. Да и РОНО обязательно интересовалось, где и как работает кандидатка на восстановление. Частая смена места работы, увы, не поощрялась, а это и надо было Ираиде, чтобы квартира наконец-то полностью перешла в её владение.
   Дверь отворилась, и в кабинет вошёл высокий полный мужчина с каштановыми вьющимися на висках волосами и в черном драповом пальто. Это вернулся с объекта  директор. Наталья подняла голову и грустно взглянула на Виктора Николаевича.
      - Зайди ко мне, - сказал директор и прошёл в свой кабинет.
Наташа вздохнула и вошла следом.
      - Садись и рассказывай.
     - Что рассказывать? К чему? Вы и так уже всё знаете, даже больше чем я, - вздохнула, присев на мягкий стул возле стола директора,  Наташа. –  Мне писать заявление?
     Виктор Николаевич поднялся с черного широкого кресла, обошёл стол и подошёл к Наталье. Мягкая полная рука тихо опустилась на Наташино плечо. Директор постоял около Наташи и вдруг прижал её светловолосую голову к своему необъятному животу.
     - Дурочка ты моя, ну кто тебя собрался увольнять, что ж ты молчала столько времени? Почему не доверилась, разве я такой плохой?
     Наташа медленно подняла голову и увидела, что синие глаза директора улыбаются. Она судорожно вздохнула и вдруг заплакала навзрыд.   Давясь слезами, она подробно рассказывала шефу всё, что произошло с ней за эти тяжёлые годы, а он ласково улыбался,  поил её крепким кофе и делал какие-то пометки в настольном календаре.  
     Рабочий день закончился, а они всё сидели в кабинете,  и лишь вошедшая со шваброй и ведром уборщица нарушила их уединение.
    Директор взглянул на свои большие наручные часы и вздохнул.
     - Сейчас я отвезу тебя домой,  и завтра не опаздывать!  
     Он шутливо погрозил пальцем Наталье. Она улыбнулась, и  впервые с огромным облегчением покинула гостеприимный кабинет директора.
     Сестра больше на предприятии не появлялась.
     Лишь через несколько месяцев Наташа узнала, что директор просто и грубо послал жалобщицу к чёртовой матери,  и пригрозил  ей милицией, если она ещё раз появится на территории его предприятия.
     Наташу он уважал за её аккуратность в делах, покладистость и неунывающий  весёлый нрав. Впрочем, на предприятии Наташу любили все,  от сторожа деда Степана до самого директора.  
     Наташа всегда улыбалась, никогда не проявляла высокомерия с обслуживающим персоналом и на равных вела себя с руководством.
     Через несколько дней Наталью вызвали в РОНО.
     - Ваша сестра хочет усыновить ваших детей, - сказала ей заведующая. – Вам нужно подписать согласие  на передачу квартиры детям, и мы будем оформлять документы.
     Наташа тупо взглянула на заведующую и тяжело опустилась на жёсткий холодный стул. Она не предполагала, что сестра пойдёт на усыновление. Ведь дети ей были не нужны.  Она не понимала, зачем сестре усыновлять детей? Ведь квартира итак отошла ей.  Дети проживали у матери, а старшие вообще находились в интернате. Имущество Натальи также находилось у сестры и в полном её владении. Что-то недопонимала Наталья в сложившейся ситуации, но что именно?
     Выслушав заведующую,  Наташа молча поднялась и вышла из кабинета.
     - Куда же вы? – выскочила следом заведующая, а подписать?
     - Нет  – коротко ответила Наталья и вышла на улицу, оставив недоумевающую заведующую, которая тут же принялась названивать куда-то.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
     Наташа медленно шла по улице.  Её потрёпанная курточка и мятые брюки были единственной одеждой, которая осталась у Наташи после того, как она вышла после отсидки пятнадцати суток в подвале милиции.
     Она бродила по улицам и смертельно хотела есть. С самого утра она ничего не ела.  Денег у неё не было. Дома у неё тоже не было.
     Двадцать дней назад в зале суда, куда её вызвали по повестке, судья объявил ей своё решение. Сестра подала заявление на выселение её из квартиры, в которой сейчас проживали дети и её ненавистная сестрёночка.
     Вот только суд встал на сторону Натальи и пояснил, что Наталья должна немедленно заселиться в свою квартиру, иначе она действительно потеряет всё.
     О том, что Наталья может проживать в своей квартире, никто до этого не объяснял, а в юриспруденции она была не сильна. Вот только заселиться в свою квартиру Наташа так и не смогла.
     Через четыре дня, приурочив переезд к выходному, Наташа привезла все свои вещи, от холодильника до постельного белья к дому,  в котором находилась её квартира. Два часа Наталья ждала когда, придёт сестра и вернёт ей ключи от квартиры. Да не тут-то было.  
     Вместе с сестрой, которой позвонили на работу испуганные соседи, к  дому подъехал наряд милиции,  и,  не спрашивая ни фамилии, ни документов, Наталью быстренько препроводили в подвал милиции и осудили на пятнадцать суток за нарушение общественного  порядка.  Какое было нарушение порядка, Наталье даже не объяснили.
    Через пятнадцать суток Наталья вышла из подвала и подошла к своему дому. Остатки её вещей были разбросаны на грязном дворе, а в основном просто исчезли. Она решила вернуться в квартиру сестры, но там уже жили другие люди, и её не только не впустили, но и просто пригрозили, что вызовут милицию.
    Грязным голодным изгоем бездомная Наталья бродила по улицам. Вечерняя прохлада опустилась на город. Яркие неоновые витрины манили к себе, но денег у Наташи не было,  и она проходила мимо призывно распахивающих свои двери магазинов. Небо заволокло серыми тяжёлыми тучами,  и накрапывал мелкий противный дождь. Наташа шла по мокрому асфальту центральной улицы  и думала, что сегодня она снова будет ночевать  в подвале, правда не в милиции, а в обычном подвале крупнопанельного дома, как беспризорница. Она немало повидала их в своём собственном подвале и раньше просто недоумевала, как можно жить в таком месте…
    Внезапно сзади неё раздался  визг тормозов. Наталья оглянулась. Из остановившегося такси выскочил отец и бросился к дочери.
     - Натка, доченька, - отец обнял Наташу  и прижал её к себе.
     - Пошли, голодная небось. Я весь город объездил. Мне сказали, что тебя выпустили, я и ищу тебя весь день.
Они сели в машину.
     Дома отец в первую очередь отправил дочь в ванную. Пока Наталья отмокала от милицейского подвала и смывала с себя грязь последних дней, отец разогрел немудрёный ужин и терпеливо ждал дочь на кухне.
     - Ну, что делать будем? – спросил он, когда Наташа поужинала.
     - Не знаю, папа. С работы,  наверное, уволили. Одежды нет. Денег нет, жилья нет. - Наталья тихо заплакала.
     - Ну, ну. Не раскисай. Ты у меня сильная девка. Всё наладится. Завтра думать будем, а сейчас спать. Давай, давай. Вон, комната-то тебе готова. Там всё сама найдёшь. А с этой авантюристкой как-нибудь всё равно справимся. Должна же быть справедливость на свете.
     Наталья легла на разложенный и застеленный свежим бельём диван и закрыла глаза. Отец заглянул в комнату, удовлетворённо кивнул рано облысевшей головой и тихо прикрыл дверь …

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
    Наталья шла по территории завода и улыбалась. Навстречу ей спешил молодой тёмноволосый и синеглазый  парень. В лёгкой светлой курточке  и таких же светлых джинсах, он легко перешагивал оставшиеся после дождя лужицы и приветливо улыбался Наталье.
     - Натка, ты как? – парень  слегка обнял Наташу и весело чмокнул её в щёку.
     - Тимка, ты совсем обнаглел, хоть бы здесь постеснялся, зараза. – Наташа мягко освободилась из дружеских Тимкиных объятий и легонько взъерошила волосы друга.
    Тимка был не просто другом. Он был единственным верным человечком на этом белом свете. Кроме отца, конечно.
     Они познакомились в больнице, где Наталья лечила свои ожоги, полученные ею на покосе. Тимка же лечился там же, но не от ожогов, а от последствий своей неуёмной любви к красивым и легкомысленным женщинам. Очередная пассия наградила весельчака гонореей. Но Тимка не унывал, оставаясь всё таким же ловеласом и бабником. Только к Наташе он относился совсем по-другому.
     Наташа была для него другом.  Надёжным,  всё понимающим.  Они почти не расставались после выписки из больницы, ходили в компании только вместе, и вели себя там не просто как друзья, а как очень близкие люди.
     Все знакомые нисколько не сомневались в том, что у этой весёлой парочки давным-давно супружеские отношения и не раз намекали, что пора бы и свадьбу справить.
      Наташа с Тимкой уверенности знакомых не развенчивали, но свадьбы не предвиделось в ближайшем будущем. Они просто дружили.
     - Ты домой или в парк сходим? - спросил Тимур Наташу.
     -Нет, Тимка, устала я что-то. Домой хочу. Так что до завтра.
     Наташа похлопала Тимура по плечу и пошла в цех. Там её ждали слесаря на планёрку. Наташа работала механиком по ремонту и задания на день выдавала вечером. Провести планёрку и идти домой.  Рабочий день подошёл к концу.
    Наташа заперла свою каморку, где у неё на стеллажах хранились запчасти, частично полученные со склада, а в основном выпрошенные у механиков и слесарей других предприятий, и побежала на остановку.
     Семёрка пришла точно по расписанию. Автобус был полупустой. Наташа села на переднее  сиденье и углубилась в газету,  буквально проглатывая новости и разные объявления.  
     Внезапно она почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд. Подняв голову, она увидела, что с задней площадки на неё в упор смотрит незнакомец в спортивном костюме.  Когда он зашёл в автобус, Наталья не знала. Она была полностью погружена  в свои невесёлые мысли. Заметив, что Наталья смотрит на него, мужчина отвернулся к заднему окну автобуса и больше не поворачивался.
     Наталья отметила, что у мужчины сильные широкие плечи, тонкие нервные пальцы, стройное спортивное тело. Черные волосы незнакомца были аккуратно пострижены, да и весь вид мужчины был из тех, что так нравились Наталье…
     Автобус свернул к центральному рынку  и остановился на остановке. Наталья поднялась и вышла из автобуса на залитую вечерним солнцем широкую улицу.  До дома оставалось буквально сотня метров. Подумав немного, Наталья свернула к маленькому магазину и купила продукты на ужин. Спешить было некуда, и,  развернув газету, она на ходу стала просматривать рекламу кино.
     - Может,  в кино сходим? – раздался сзади приятный мужской голос и Наталья обернулась.
Позади неё шёл тот самый мужчина из автобуса. Полные, красивого рисунка,  губы его улыбались, а карие глаза смотрели на Наталью весело и с интересом.
     - Ты кто? – спросила Наташа, – мы знакомы?
     - Нет, но познакомится несложно, - парень опять улыбнулся и  спросил – так в кино пойдём или как?
     Наталья усмехнулась про себя и согласно кинула головой.
     Так,  весело болтая, они дошли до дома, где жила Наталья.  Договорившись о времени, они расстались,  и Наталья зашла в свой подъезд.
    , Наташа приготовила ужин и слегка перекусив,  переоделась и вышла на крыльцо.  Парень уже стоял у подъезда и курил. Увидев Наташу, он подошёл и взял её под руку.
     - Я Леонид, а тебя как зовут?
     - Меня не зовут, я сама прихожу, - весело откликнулась Наташа и засмеялась, - Наташа меня дразнят.
      Они шли по залитой вечерним солнцем улице . На душе у Натальи было легко и весело. Куда-то улетучились её грустные мысли,  и Наташа не узнавала саму себя. Они дошли до кинотеатра, купили билеты на последний сеанс, который начинался через пять минут, и прошли в полутёмный зал…
    После сеанса они долго бродили в вечерних сумерках по улицам города. Вечер был тёплый.
     - Давай поужинаем где-нибудь, что-то есть захотелось, -  сказал Леонид.
     - Зачем куда-то идти, - ответила Наталья, - если не гурман, то у меня дома есть свеженькие щи из щавеля со сметаной. Чай тоже найдётся.
     Леонид согласился, и они повернули в сторону Натальиного дома.

ГЛАВА ПЯТАЯ
    Леонид задерживался. Обычно в семь часов вечера Леонид уже звонил в дверь к Наталье, и она с улыбкой встречала его у двери. К этому времени Наталья успевала приготовить ужин и переодеться, сменив халат на нарядное платье. Ей казалось, что Леониду будет очень приятно видеть её приодевшейся специально к его приходу.
     Но сегодня он опаздывал, и Наташа в панике бросалась  от окна к двери и снова к окну. Леонид всё не шёл. Настроение упало. Наталья грустно присела возле окна, выходящего на дорогу, по которой должен был придти Леонид. Вдруг глаза её расширились.  Она заметила на подоконнике ключ от входной двери, который сама лично отдала Леониду, чтобы он мог придти к ней в её отсутствие. Наталья поняла, что Леонид больше не придёт.  Но почему,  Наталья не понимала. Наталья не видела причин для каких-либо обид со стороны Леонида. Вроде бы всё было так хорошо…
     Леонид не пришёл и на следующий день. Прошло ещё четыре дня. Наталья не находила себе места.  Она металась по дому как загнанный зверь, не могла ни есть, ни пить. Благо, что на работе она взяла отпуск. Она не выходила на улицу,  и все дни проводила у окна.
     В дверь позвонили,  и Наташа подбежала к двери. Вошла Ольга, подруга, что жила у неё последние три дня. Ольга затеяла в своей квартире капитальный ремонт,  и Наташа уступила ей на время пустующую комнату. Дети были в отъезде с дедом и бабушкой на материке,  и Наташа бедовала одна.
     - Натка, я сейчас видела твоего Лёньку. Ты знаешь, почему он не приходит?
     - Даже не догадываюсь. Я уже вся извелась, а его всё нет и нет. Чем я его обидела, не понимаю!
     - Дура ты, Наташка. Ведь он любит тебя и боится, что тебе не нужен, - Ольга засмеялась, - уж я ему объясняла, объясняла…
     Наташа устало опустилась на пол у стены и горько заплакала.  Ольга бросилась её утешать, потом заплакала вместе с ней и долго ещё в квартире раздавались сбивчивые голоса и всхлипывания.
     Леонид пришёл на следующий день…

ГЛАВА ШЕСТАЯ
    Пропал Алешка. Ещё три дня назад он приезжал к Наталье из интерната на выходные,  и вечером в воскресение Наталья сама проводила его на автобус.
     Алёшка плакал. Он упорно не хотел возвращаться в интернат. Ему было там плохо. Почему – Алешка не объяснял. Только твердил, захлёбываясь слезами, что никогда туда не поедет и просился остаться дома.
     Наталья плакала вместе с сыном, но оставить его у себя не могла, понимая, что на следующий же день придёт милиция и ребёнок будет насильно увезён в интернат, а ей категорически запретят встречаться с детьми.
     На следующий день после отъезда сына в интернат Наталья пошла в РОНО.
     - Поймите, - объясняла она инспектору, - мальчик очень ранимый, ему тяжело в интернате. Разрешите ребёнку учиться в обычной школе, под надзором бабушки…
     Разрешения она не получила, а  через день к ней приехали из интерната.
     - Почему мальчик не приехал в интернат? - вопрошала гонористая воспитательница.
     Мальчик, приехавший с ней, удивлённо поднял глаза на воспитательницу.
     - Лешка же приехал из дома. Вы же сами его наказали и заставили мыть туалет. А потом он ушёл и больше не пришёл.
     - Замолчи, - резко ответила воспитательница, тебя вообще не спрашивают.
     - Где мой сын? – спросила Наталья, - что Вы с ним сделали?
     - Никто с ним ничего не делал, - пожала плечами воспитательница, - вообще-то я не обязана Вам отвечать. Кто Вы такая для него? Лишённая.
      - Вон отсюда, - Наталья выпроводила незваную гостью,  и устало опустилась на стул, - Лёшенька, сыночек, где же ты, родной мой…?
     Сына искали несколько дней. До поздней ночи они втроём, Наталья, Леонид и отец ребёнка, Сергей,  мотались по улицам, спускались в подвалы благоустроенных домов, лазили в пыли заброшенных чердаков, но сына не было нигде.  
     Наташа пошла в милицию. Заявление о пропаже ребёнка у неё не приняли, но пообещали, что наведут справки в интернате. Через несколько дней к ней приехал наряд милиции и обыскал квартиру.
     - Что вы ищете? - недоумевая, спросила Наташа.
     - Куда вы спрятали сына, которого похитили из интерната?
     Наташа заплакала. Она надеялась на помощь милиции, но и в этом ей было отказано.  В пропаже ребёнка обвинили её.  Наталья поняла, что сына ей не вернуть…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
     - Наташа, это к тебе, - Леонид пропустил гостью в комнату и вышел на кухню.
     Гостья была не знакомой. Скромно одетая молодая женщина расстегнула пальто и села на предложенный стул возле стола. Окинув внимательным взглядом комнату, она положила на стол маленький блокнот и диктофон.
     - Я из газеты к Вам по письму, - сказала она, поздоровавшись.
     - Я ничего никуда не писала, - недоумённо ответила Наташа и посмотрела на мать.
     Мать отвела глаза.
     - Писали не вы, но письмо было о Вас. К нам обратилась Ваша старшая сестра по поводу усыновления Ваших детей, - пояснила гостья, - я корреспондент из Москвы и занимаюсь этим письмом по поручению нашей редакции.
     Наташа встала,  нервно заходила по комнате.
     - Детей я не отдам ей, - сказала она, - они ей не нужны. Ей только квартира нужна, да алименты. А детей она уже давно старших сдала в интернат, а маленьких сбагрила матери. Денег на детей она не даёт матери, хотя алименты с меня получает исправно.
     - Да Вы не волнуйтесь так, - мягко улыбнувшись, сказала гостья, -  Я уже не первый день в Вашем городе, только вот к Вам пришла в последнюю очередь. Основываясь на собранных материалах, я вообще удивляюсь, почему Вы не подали на пересуд. Ведь детей у Вас забрали не справедливо. Почему же вы не пишете никуда, не жалуетесь?
     - А куда жаловаться?  Денег на адвоката у меня нет. Сама я в законах не понимаю, куда не приду – везде от ворот поворот. Что же мне, в ЦК КПСС писать, что ли?
     - И в ЦК можно.
    Наташа удивлённо посмотрела на женщину. Она не раз уже ходила в РОНО, но каждый раз ей отказывали в возвращении детей, ссылаясь то на нехватку документов, то на маленькую заработную плату.  Доброго совета она так нигде и не получила.  Совсем отчаявшись, Наталья уже думала о том, как забрать старшего сына  из интерната и вместе с остальными  тайком увезти в Якутию, откуда родом был Леонид. Они не раз уже обсуждали эту проблему и приходили к выводу, что другого пути нет. Там детей никто не найдёт.
     Вся загвоздка была лишь в получении свидетельств о рождении детей, которые ей не давали в загсе, ссылаясь на решение суда. А без них детей на самолёте вывезти было невозможно.
     - Знаете, я обязательно опубликую статью в нашей газете и подниму вопрос о возвращении Вам детей, - сказала корреспондент. – Это только дело времени.
    Гостья ушла и впервые за четыре года в Наташиной душе поселилась надежда на возвращение детей.
    Статья вышла в марте, а в августе народный суд вернул детей Наталье. Она была полностью реабилитирована перед людьми.
     Только вот Алексей так и не вернулся домой. Он исчез в круговерти корысти, людского равнодушия и бессердечности, преданный людьми и Богом…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
     Леонид пришёл с работы радостный.
     - Наташка, мне квартиру дают, представляешь? – с восторгом сообщил он за ужином, - в нашем посёлке, ну это ничего, правда?
     - Конечно, ничего, - растерянно ответила Наташа.
     -Ты чего, не рада, что ли? – спросил Леонид, глядя на погрустневшую Наталью.
     - Да я так, неожиданно просто, вот и растерялась.
     Наталья скрыла от Леонида свою боль. Она понимала, что квартира дает Леониду возможность уйти от неё. Ведь они были не регистрированы и Леонид о свадьбе даже не заговаривал.
      Наташа боялась потерять Леонида. Она хорошо понимала, что молодому парню ни к чему жена с пятью малолетними детьми. А теперь, с квартирой, и подавно.
     День за днём Леонид жил рядом с Натальей, а успокоения в её недоверчивой душе не находилось. Утром она провожала Леонида на работу, а вечером, стоя у окна с тоской смотрела на дорогу, ведущую к дому, и боялась, что вот именно сегодня Леонид пройдёт мимо и больше никогда не войдёт в её дом. Ревность сжигала её день за днём. Наташа похудела. Глаза её были тоскливыми от боязни разлуки с любимым. Но Леониду она ничего не говорила и держала свои страхи в себе, улыбаясь и радуясь каждому дню, проведённому рядом с любимым.
     А с Леонидом явно творилось что-то неладное. Он как-то отдалился от Натальи. Стал реже шутить. По утрам оставался в постели до тех пор, пока Наталья не уйдёт на работу. Однажды Леонид домой не вернулся.
     Наташа поняла, что Леонид её бросил. Внутренне она была готова к этому. Она не стала искать его, бегать к нему на работу и в новую квартиру. Наташа  молча переносила боль разлуки и никому не рассказывала о своей беде.
     Прошло три недели. Наталья сидела у окна и бездумно смотрела на звёзды, мерцавшие в бархатном небе. Одна яркая звезда казалось смотрела на неё с небесной высоты и Наташе вдруг захотелось к ней.
     Наташа  сидела и думала об этой прекрасной звезде. Рука сама потянулась к тетради, лежавшей перед ней, и на белом линованном листе появились первые строки:
                         ЗВЕЗДА НЕУГАСИМАЯ
     Ночное небо. Оно, словно фиолетово-чёрный бархат, вольно раскинулось от горизонта до горизонта. И на этом бархатном пологе ярким серебром сияют вечные спутницы ночи – звёзды.
     Они, как негасимые искры вселенского костра,  широко разлетелись по ночному небу, своим призрачным светом маня в неведомые галактики.
     Холодные ночные звёзды…
    Я зачарованно смотрю на большую, горящую ярким фонарём на восточной стороне бескрайнего ночного неба, звезду. Не могу отвести от неё взгляд. Кажется, что она зовёт меня из бездонной небесной глубины.
     Я не знаю названия этой звезды, хотя смотрю на эту, неизвестную мне звезду, каждую ночь.
     Я не знаю, куда и зачем она зовёт меня, но знаю, что снова и снова я буду вглядываться в ночное небо. Ловить её невесомые, неслышные никому другому, позывные своей обнажённой душой. Своим тоскующим сердцем.
      В такие моменты мне хочется поднять к небу руки и лететь к моей ненаглядной звезде. Я знаю, она ждёт меня, только меня одну.
     Мне так хочется быть с моей звездой, недосягаемой подругой. Я обязательно приду к ней в последний миг моей жизни на земле. И свой последний вздох я отдам ей в знак любви. Любви к небу, звёздам. Любви ко всей вселенной. Любви к моей, несказанно прекрасной звезде, серебряной искрой блистающей на тёмном бархате ночного неба. Звезде неугасимой…
     Так впервые Наталья начала заниматься литературой.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
     Тоска по Леониду не давала Наталье спокойно жить и работать. Приходя на работу, она сразу же уходила на склад и там, в стороне от громких разговоров и шток, находила покой.  До самого вечера, без обеда Наталья работала в складе, отпускала материалы и запчасти. На шутки клиентов - получателей отвечала слабой, ничего не значащей улыбкой. Сотрудники удивлялись её поведению, а Наталье становилось невмоготу от расспросов и дружеского участия знакомых ей людей. Не могла она рассказать никому, что её бросил любимый.
     Однажды к Наталье подошёл полковник Тимохин.
     - Наташа, ты почему такая грустная? -  спросил он.
     - Да развеселить некому,  - ответила Наталья, - мужики на свете перевелись, вот и грустно стало.
     - Давай я развеселю, - улыбнулся Тимохин, - меня Филиппом зовут, может,  вечером встретимся, в кино сходим?
     - А почему бы и нет? Назначай время и вперёд!
     Наташа пообещала Филиппу, что придёт вечером к кинотеатру и ушла работать. Из головы не выходила предстоящая встреча. Филиппа Наталья знала давно и никаких чувств, кроме как дружеских, к нему не испытывала. Ответив согласием на предложение встретиться, Наталья полагала, что сможет немного развеяться.
- «Кино не свидание, почему бы и не сходить?» - думала она про себя.
     Да и понимала Наталья прекрасно, что пора оставить надежды на возвращение Леонида. Столько долгих недель прошло с момента его ухода.  Столько длинных, тёмных,  бессонных ночей было проплакано. Но прошедшего не вернёшь, и Наталья решила просто жить, как раньше, без Леонида.
     Филипп пришёл без опоздания с большим букетом розово – красных пионов. Наташа приняла букет и взяла Филиппа под руку.
     - А,  может, ну его, это кино? – спросила она.
     - Как тебе захочется, тогда пойдём,  посидим в парке, смотри какой сегодня тёплый вечер. И ветра совсем нет.  Как ты на это смотришь?
     Вечер медленно угасал. Филипп с Натальей долго бродили по осеннему парку. Деревья тихо роняли жёлто-красные резные листья на пожухлую траву. Листья медленно кружась, ложились под ноги, пёстрым ковром, устилая дорожки.
     - Листья словно письма из лета – тихо сказала Наталья.
     - Да.  Как будто кто-то присылает нам свой последний привет – ответил Филипп.
     - Слушай, Филипп, пойдём ко мне, посидим, я на гитаре сыграю. Пошли? – спросила Наташа.
     - Да, конечно же, пошли. Я сам как-то не посмел к тебе в гости напроситься, а уже давно хотел. Да всё как-то боязно  было. Ты такая грозная на работе, что я и подошёл сегодня только потому, что ты вроде как по веселеё была – ответил радостно Филипп и улыбнулся.
     Наташа, войдя в квартиру, отправила гостя в зал смотреть фотографии и осваиваться, а сама поспешила на кухню приготовить ужин. В холодильнике имелась бутылка лёгкого вина, и Наташа поставила на стол пару тонких бокалов. Через несколько минут ужин был готов.      Установив тарелки с закуской и бокалы на маленький столик на колёсиках, Наталья покатила его в зал.
     Филипп сидел на диване и держал в руках заветную синюю тетрадь, в которой Наталья писала свои стихи и миниатюры. Услышав, что Наталья входит в комнату, он оторвался от чтения и мягко улыбнулся.
     - Да ты, оказывается, писатель! – воскликнул Филипп.
     - Да что ты, это так, наброски. Какой из меня писатель? Просто иногда хочется душу кому-нибудь  открыть, а некому, -  застеснявшись, сказала Наталья, -  давай ужинать.
     Ночь набросала своей лёгкою рукой на тёмном полотне неба призрачный звёздный рисунок, а они всё сидели в комнате и разговаривали. Наташа спела несколько песен, аккомпанируя себе на гитаре. Филипп читал стихи. У Наташи было легко на душе.  Ей хотелось, чтобы ночь не кончалась.  Она так устала от одиночества…
     Филипп понял состояние Натальи. Мягко и ненавязчиво он спрашивал у Наташи, что стало причиной её постоянной грусти, и Наташа, впервые, не таясь, рассказала Филиппу о своей любви, расставании и теперешней долгой  разлуке с любимым.
     Филипп принял самое активное участие в Наташиной беде. Он понял, что сегодняшнее свидание не даёт ему никакого права на Наташу. Чувства Наташи были настоящими, и Филипп не мог воспользоваться Наташиным положением.  Он решил остаться Наташе другом.
     Филипп засиделся в гостях у Натальи почти до утра. Им было спокойно и хорошо вдвоём. Он был старше Натальи почти на десять лет и теперь с почти отеческой мудростью и нежностью направлял Наташины мысли в нужное русло. Филипп советовал Наташе не торопиться забыть Леонида.
     - Любовь, Наташенька, штука хитрая. Не знаешь, когда она тебе сюрпризы преподнесёт, - говорил он,  - не спеши. Дай времени пройти, а там видно будет…
     Когда Филипп ушёл, Наталья взяла в руки свою заветную тетрадь и села к столу. Мягкий свет настольной лампы освещал белые листы, по которым бежали ровные чёткие строки:
                                ПИСЬМА ИЗ ПРОШЛОГО…
     Осенние листья . Они  разные. Большие  и маленькие, ещё мягкие и уже совсем засохшие.  Они словно письма,  как привет из горячего жаркого лета.  Вон те бронзово-коричневые от давних друзей, красно-золотистые от незнакомых знакомых… а вот эти, жёлтые с траурной засохшей каймой – от тебя. Да, конечно же, от тебя. Кто ещё мне мог прислать эти письма, кроме тебя? Я знаю, ты хотел рассказать в этих письмах о себе, о своей тоске. Ты писал их и не отсылал. Хранил как память об ушедшей любви. Их прислала мне моя подруга, стылая осень. Она украла их у тебя в последний летний день,  принесла и бросила мне под ноги в надежде, что я подниму  и прочитаю эти письма. Твои осенние письма. Письма из прошлого…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
     Наташа заканчивала работу, и вдруг раздался телефонный звонок. Она подняла трубку.  Звонил друг Леонида, Сашка Никитин.
     - Ну, что? Хорошо тебе без Лёньки?  Пока здоров был, так бегала за ним, а теперь и не вспоминаешь…
     Сашка бросил трубу, а Наталья встревожено заторопилась домой. Она не понимала, в чём её обвиняют.  Ведь Леонид сам бросил её. Почему же теперь, через столько времени ей вдруг звонят его друзья и в чём-то обвиняют?  Неужели они думают, что она должна за ним бегать?
     Дома Наташу ждал отец.
     - Ты знаешь, что Лёнька твой болен?
     - Как болен? Он никогда ничего не говорил, да и не знаю я ничего.  Ты-то откуда узнал?
     - У меня был Никитин.  Он-то и рассказал. Лёнька твой давно болен.  Он и ушёл из-за этого. Боялся, что ты про болезнь узнаешь и бросишь его. А сейчас и ходить не может.  Ноги отказали.  Как же так, доченька?  Разве так люди поступают? Нельзя же его больного оставлять!
     - Господи, да я и не знала.  Думала, что надоела ему.  Ведь пятеро детей у меня.  Кому я нужна с таким хвостом-то?  Что же делать теперь, папа?
     Наталья заметалась по комнате.  Схватив пальто, она кое-как натянула его  и,  не застёгиваясь, выскочила на улицу.  Отец, ласково смотрел ей вслед из окна.
     Успев на последний автобус, Наталья приехала в посёлок геологов и торопливо зашагала к новому дому, где получил квартиру Леонид. Она лишь раз была там, но помнила адрес.
     Дверь была не заперта и Наташа тихо вошла в квартиру.  На кухне горел свет. За столом сидел Леонид и читал книгу.  Рядом стояли костыли.
     Увидев Наталью, Леонид попытался встать, но ноги не держали его, и он снова опустился на стул.  Угрюмо отвернувшись к окну, Леонид тихо спросил:
      - Зачем пришла, кто тебя звал?
     - Как же ты мог? – спросила Наталья и , опустившись на табуретку, заплакала.
     Домой Наталья вернулась вместе с Леонидом.
     Лишь через несколько дней, уже в больнице, Леонид рассказал, что уже не первый раз у него отнимаются ноги. Ушёл от неё, чувствуя, что вот-вот болезнь снова вернётся. Обременять Наталью он не мог. Причины болезни ни он, ни врачи не знали.
     Тогда же Леонид рассказал, что у него больное сердце.  В детстве ему делали операцию на сердце,  и он долгое время восстанавливал своё здоровье спортом.
     Лишь после тщательного обследования выяснилось, что у Леонида травма позвоночника, и именно она дала осложнение. Компрессионный перелом позвонка причинял боль и страдания Леониду.  
     Но Наталья не отчаивалась.  Лечение  дало свой положительный результат. Из больницы Леонид пришёл на своих ногах и с твёрдым решением зарегистрировать брак с Натальей.
     Долго они раздумывать не стали. Подали заявление в загс, а через месяц стали мужем и женой. После свадьбы  они обменяли квартиру Леонида на машину и зажили дружно. Вот только тоска по пропавшему сыну отравляла жизнь Наталье.  Сын часто снился ей.  Но вестей о нём не было никаких.
     В такие тоскливые часы Наташа всё чаще обращалась к своей заветной тетради, выкладывая на бумагу всю свою боль:

Мне хочется давно побыть одной.
Уткнуться вдохновенно в лист тетрадный.                                      
Уйти подлодкой на морское дно…
Безмолвия неделя - как награда.
Мне хочется давно побыть одной…

Уснуть, не слыша ничего вокруг.
Без грохота машин и без соседей.
Пусть долгих дней прервётся шумный круг                                      
И будет тишь. Неделя за неделей.
Уснуть, не слыша ничего вокруг…

Но от себя куда мне убежать?
Укрыться от печали и заботы,
Ты здесь, со мной, чего ж ещё желать?
Но сердце болью давит от чего-то,
И от себя уже не убежать…

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
     Леониду становилось всё хуже. Больное сердце всё чаще давало о себе знать. В апреле с Леонидом случилась беда. Врачи поставили страшный диагноз – инсульт.
    Наташа оставила детей на соседку и поселилась в больнице.  Дни и ночи она ухаживала за любимым человеком, не жалея ни сил, ни времени. С  работы пришлось уйти.    
    Врачи не оставляли надежды на скорое выздоровление мужа, но Наташа не отчаивалась. Терпеливо успокаивая Леонида, она вновь учила его говорить, двигаться и забота дала результаты.  
     Через два месяца Леонид вернулся домой в удовлетворительном состоянии.  Врачи, провожая их на крыльце областной больницы, удивлённо качали головами. С таким диагнозом пациенты находились в больнице по пять – шесть месяцев, а тут…
    Теперь надо было набираться сил и готовиться к операции на сердце. Операция была необходима.  Без неё мужу грозила остановка сердца.  Потерять Леонида Наталья не могла.  Она любила его без памяти. Наталья  самозабвенно боролась за здоровье мужа и её усилия не прошли даром. В сентябре Леонид  улетел на операцию в Новосибирск.
     - Ты уж береги себя там, - говорила Наталья Леониду, провожая его в аэропорту, - как только назначат день операции, звони или телеграмму дай. Я прилечу.    
    Проводив мужа на операцию, Наталья и сама улетела на материк. Она решила привезти мать, живущую теперь во Владимире. Ещё год назад мать внезапно продала квартиру и уехала.    
    Только перед отъездом она сказала, что Ираида  зовёт её к себе. Наталья с Леонидом отговаривали её от столь рискованного шага.  Они оба понимали, что Ираиде нужны деньги, полученные матерью за квартиру. Сумма была немалая. Наталья понимала, что сестра опять проворачивает очередную афёру.
    Сестра уехала на материк после того, как её лишили права на опеку детей и предложили покинуть Сахалин.  Статья в газете вскрыла злоупотребления со стороны органов опеки, и, прикрывшись незнанием истинных намерений опекунши, они просто выбросили её из города, отказавшись предоставить работу в РОНО согласно диплому об образовании Ираиды.
    Тогда Наталья лишь облегчённо вздохнула, но с отъездом матери, Наташа вновь задумалась об участи  сестры. Та так и осталась корыстной и злобной. Урок не пошёл на пользу. Теперь вот она соблазнила мать на отъезд и мать, так и не наученная горьким опытом, поехала навстречу своей беде.
    Владимир встретил Наталью тёплым мелким дождичком. Мокрые мостовые  глянцево блестели и машины проезжали, разбрызгивая во все стороны воду из широких луж. Вскоре выглянуло солнце,  и улицы засверкали мириадами солнечных осколков. Подошёл автобус и Наташа, усевшись на заднее сиденье, задремала.
     Очнувшись от короткого сна, Наташа огляделась и вдруг заметила, что пассажиры автобуса, в основном деревенские старушки, смотрят на неё неприязненно и отворачиваются, едва заметив её взгляд. Автобус подошёл к остановке. Наташа вышла и обратилась к прохожему .
     - Скажите,  пожалуйста, как найти мне Юлию Тимофеевну?
     Прохожий, седоватый мужчина средних лет, взглянул на неё и, не ответив, пошёл дальше по улице. Наталья недоуменно пожала плечами и пошла вдоль улицы, вглядываясь в сумерках наступившего вечера в номера домов. Найдя нужный, она толкнула ветхую калитку и поднялась на крыльцо старого,  неказистого, полуразвалившегося домика.
     Дверь ей открыл старший брат. Он бросился к Наталье и заплакал.
     - Наташка, приехала, а мамки нет. Она сейчас должна приехать. Садись, садись скорее, как я соскучился!
     Брат был болен. Инвалид с детства, он всю свою жизнь прожил рядом с матерью, оставаясь неженатым, без детей и семьи. Мать была для него всем.
     В дверь постучали. Наташа открыла дверь. На крыльце стояли две старушки в белых деревенских платках.
     - Заходите, мамы нет, но она сейчас будет,  - улыбаясь,  сказала Наталья.
     Старушки, отнекиваясь, спустились с крыльца и торопливо ушли. Наталья удивлённо посмотрела им вслед и вернулась в комнату.
     - Чего это они? – спросила Наталья брата, - как испугались меня.
     - Э, да они тебя за Ирку приняли. Они её терпеть не могут. Ты не смотри так на них. Потом поймут. Ты просто сильно стала на неё похожа. Как две капли воды.
     Владимир поставил чайник на плиту, а Наталья принялась распаковывать чемоданы и доставать гостинцы. Один из больших пакетов предназначался брату.
     - Вовка, держи, - сказала Наташа и протянула брату пакет с «беломором», - почти пол-ящика купила. Ты просил.
     - Ух, ты! А я тут самосад курю.  С табаком в магазинах напряжёнка. Нормальное курево  только во сне видим.
    Мать зашла в дом неслышно. Обернувшись на скрип двери, Наташа увидела сильно похудевшую и постаревшую мать и слёзы сами собой навернулись на её глаза.
     - Мама…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
     Наталье пришлось задержаться на материке дольше, чем она рассчитывала.  Обсудив с матерью возможность переезда на Сахалин, она быстро готовила документы на продажу имущества матери и брата. Оставаться в зиму в этом развалившемся  доме было ни к чему,  и Наташа решила забрать мать и брата к себе насовсем.
     Мать держала корову, которую вырастила из молодой, купленной в совхозе тёлки. Именно с продажей коровы и возникли проблемы. На корову претендовала сестра.
      Еще прошлой осенью, сестра,  выселив мать и брата в развалюху в соседнем селе, забрав у матери последние деньги, взамен дала им эту тёлку, выделенную ей совхозом на обзаведение. По документам тёлка числилась за сестрой. Но все в деревне знали, что за тёлку Ираида получила с матери деньги. Да и молоко, сметана, творог ежедневно привозились её матерью для больного мужа Ираиды, Бориса.
     Узнав о том, что мать собралась уезжать и продаёт корову, Ираида попыталась забрать корову прямо с пастбища. Но корова не подпустила к себе чужого человека и примчалась ко двору хозяйки, уведя с пастбища и своего телёнка.
     Соседки, любившие  Тимофеевну, горячо обсуждали у ворот жадность её старшей дочери и с волнением ждали хозяйку. Наталью они полюбили с первого дня встречи. Приняв её за старшую сестру, они долго не приходили к соседке. Потом всё разъяснилось и  по вечерам материны ровесницы приходили в гости и гоняли чаи до седьмого пота, обсуждая сестёр со всех сторон.
     Сестра подала на мать в суд. В зал заседаний  явилось чуть ли не пол - села. Суд принял сторону матери.
Собрав последние вещи и отправив контейнер, Наталья с братом и матерью выехали в Москву.
     В Москве было солнечно и, не смотря на осень, жарко. Перед отлётом, Наталья, оставив мать и брата в гостинице, долго бродила по незнакомым улицам огромного города. Её мечта побывать в столице сбылась,  и теперь Наташа любовалась старыми уютными двориками и огромными красивыми площадями…
     Через сутки они были на Сахалине.  А спустя некоторое время Наташа выехала к мужу в Новосибирскую клинику.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
     Операция на сердце прошла настолько успешно, что через полгода Леонид решил учиться на механика, чтобы самому ремонтировать свою машину. Ему было обидно, что за руль его машины садился старший сын. Тот с лёгкость водил машину, занимался её ремонтом, а Леонид был лишь пассажиром и сторонним наблюдателем.
     Получив права, Леонид не вылезал из-за руля.  Машину он любил. Работать на предприятии он уже не мог.  Его отправили на инвалидность, присвоив вторую нетрудоспособную группу,  и Леонид чувствовал себя ущемлённым.
     Зато с получением водительских прав он вздохнул свободнее. Всё лето семья ездила в лес за ягодами и грибами, на рыбалку и просто на отдых. Машина была хорошим подспорьем в большой семье.  Летние заготовки дикоросов и рыбы становились хорошей прибавкой к небольшой зарплате Натальи и пенсии Леонида. К тому же Наталья училась  в университете и на учёбу тоже шли немалые расходы.
      Мать Натальи и старший брат жили вместе с Натальей.  Квартиру Натальи пришлось обменять на частный дом,  и мать с удовольствием копалась в небольшом огороде, который давал семье молодую зелень и овощи в достаточном количестве. Нужды семья не знала.  Все были здоровы. Старший сын женился,  и в семье вот-вот ожидали пополнения.
     Наталья стала бабушкой в тридцать пять лет. Родилась внучка Сашенька. Правда, Наталья почти не видела внучку.  Её воспитанием занимались родственники жены старшего сына, так как у Натальи не хватало времени на учёбу. То, что Наталья учится в университете, в семье никто не знал. Поступила учиться Наталья тогда, когда Леонид заболел и ушёл от неё. Рассказать об учёбе Наталья как-то не сумела сразу, а потом и вовсе не хотелось открыться мужу, потому что дети росли, а мама в учёбу подалась. Как-то было неудобно рассказывать о том, что в свои тридцать три года Наталья бегает по лекциям. В дни вечерних занятий Наталья уходила к подруге, а от неё на лекции. Леонид не спрашивал Наталью, где она бывает, а сама она не говорила.
     Писать стихи Наталья не перестала. Вроде всё хорошо было в её семье, но стихи почему-то получались грустными. Видимо тоска по пропавшему сыну наложила свой отпечаток на её творчество:
  *   *   *
Кто сказал, что звёзды гаснут на заре?                                                
Нет, они не гаснут и не тают.
Это просто жизни улетают
Ярким звездопадом в октябре.

Дайте мне дожить до октября.
Я звездой погасшей кану в вечность.                                        
И всё так же, как всегда, беспечно,
Без меня взойдёт опять заря…
  *   *   *
У камина посидеть,
Ноги вытянуть к огню,
Песню грустную запеть…
В чем же дело? Я пою.

Ни камина, ни огня,
Стен небеленых тоска.
Вместо кресла у меня
Лиственничная доска.

Заменяет стол кружок
Ровно срезанного пня.
Даже кружка, мой дружок,
Из березы у меня.

Я в неё вина налью,
Выпью капельки на дне,
Песню тихую спою
И поплачу в тишине…

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
    Телеграмму принесли поздно вечером. Прилетала Ираида. Через столько лет она решила, что имеет право на общение с Натальей. Сёстры не общались после того, как дети вернулись домой, да и не хотела Наталья никакого общения с сестрой. Она просто вычеркнула её из своей жизни.
     Родственников не выбирают,  и  Наталья решила не мешать матери встретить старшую дочь. Мать хлопотала на кухне, готовясь к приезду Ираиды,  а Наташа поехала в аэропорт,  дабы встретить заблудшую овцу.
     Ираида в первую  же неделю после приезда купила квартиру.  Жить у сестры ей было как-то не с руки.  Она предполагала, что займётся бизнесом и будет получать неплохой доход. Делиться же с многодетной  семьёй своими деньгами в планы Ираиды не входило.
     - Знаешь, я много думала, прежде чем приехать к вам.  Конечно,  мы все совершаем ошибки. Но время идёт.  Надо быть вместе в трудные времена – говорила она, перелистывая свой блокнот с записями.
     - Я живу,  как могу, - ответила Наталья, - мне уже не к чему что-либо менять.   Вот землю возьму, да займусь собственным  хозяйством. Хочу сад вырастить.
     - Какой сад?  Дома сиди, да детей воспитывай.  Не тебе бизнесом заниматься.  На это деньги нужны, а у тебя их нет. Давай вот мне помогай, а я тебе платить буду.
     Наталья с доводами сестры не согласилась и в скором времени оформила крестьянское хозяйство, получив в пользование пятнадцать гектар земли за тридцать километров от города. Машина была,  и ездить на угодья не составляло проблемы.
     С азартом семья принялась обихаживать выделенные земли.  К счастью, Наталья была одна из первых фермеров,  и государство выделило немалые средства на обустройство дороги и электролинии.  Да ещё в качестве поощрения выделило две тонны топлива на собственный автомобиль. Дело пошло и на следующий год были высажены фруктовые  деревья.  На отдельной деляне Наталья заботливо ухаживала за посадками садовой земляники.  Именно с неё и начали получать неплохие доходы.
     Глядя на дружные старания Натальиной семьи, сестра бесилась от злости. Она, с высшим образованием, не имеющая хомута в виде четверых детей, доходы имела гораздо скромнее, чем её малохольная сестра. Да и мужика себе нашла на несколько лет моложе.
     А у неё всё не как у людей. Дочь, разругавшись с матерью, ушла жить к своему хахалю. Мужчины постоянного у неё не было. Замуж никто не звал. Да и с бизнесом всё как-то не получалось. Её грызла чёрная  зависть.
     Ираида поняла, что с сестрой она промахнулась. Ну, не вышло у неё иметь бессловесных работников. Сестра категорически отказалась у неё работать. Старший сын сестры имел свою работу, а Леонид просто на дух не переносил новоявленную родственницу.
     Несколько раз Ираида пыталась вызвать Леонида на откровенный разговор, но тот, выслушав немало грязных намёков о нечестности жены, больше не испытывал желания встречаться с родственницей. Как только Ираида появлялась у них в доме, он молча уходил в гараж, и находился там то тех пор, пока она не уходила…

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ    
     Весна была в разгаре,  когда Леониду неожиданно стало хуже. Появилась отдышка, снова стала болеть спина и супруги обратились в поликлинику. Вердикт врачей был единогласным : нужно срочно менять климат.
     Высокая влажность островного края негативно влияла на состояние здоровья Леонида. Свекровь уже давно звала их приехать в Якутию, но Наталья всё как-то не хотела. Она недолюбливала родителей мужа, да и не хотелось покидать край, где она прожила сорок лет. Всё здесь было привычно, мило её сердцу, а там…
     Отзвенела весенняя капель. Вступило в свои права жаркое солнечное лето и Леониду стало лучше. Разговоры о переезде как-то сами по себе прекратились, но Наталья со страхом ожидала наступление осенней слякоти. Могло начаться обострение болезни.
     Так и случилось. К концу зимы, дважды побывав в больнице, Леонид решился на переезд. И в начале мая Наталья провожала любимого в аэропорт.
     - Лёнечка, ты только звони почаще, а я, как продам хозяйство, тоже приеду.  Там жильё присмотри. С матерью жить-то не хочется.  Две хозяйки на одной кухне редко уживаются.
     - Да ты только скорей приезжай, Натка, я ведь сильно скучать буду. А с жильём решу сразу, как приеду.
      Леонид в последний раз крепко поцеловал Наталью и пошёл на посадку. Наталья стояла у ворот аэропорта и сквозь слёзы тоскливым взглядом провожала взлетающий самолёт.
     Вернувшись домой, Натана долго не могла придти в себя.  Слёзы застилали ей глаза.  Впервые за десять лет совместной жизни с Леонидом, она осталась одна в как-то сразу опостылевшем ей родном доме. Одна, без любимого человека, который все эти годы был рядом с нею.  
     Ещё долгих два месяца Наталья собиралась в дорогу на родину мужа. Нужно было продать машины, дом, хозяйство. Дети заканчивали учебный год.
     С каждым днём Наталье становилось всё тоскливее без любимого человека. Она всё чаще вечерами садилась за стол и оставалась наедине со своей заветной тетрадью. Новые стихи строчка за строчкой возникали на чистых листах:
Заглянула ночь в окно
Лунным взглядом.
Счастье жду –
Прошло оно
Где-то рядом.

Я за ним бегу. Боюсь –
Не успею.
Где ж любовь?
К земле склонюсь
Перед нею.

А в душе беда кричит
Не смешная.
И луна молчит в ночи,
Не мешая…
•     •     •
Как жить мне без тебя,
Скажи, как жить?
Мечтая и любя,
Связать ту нить,

Что нам дала судьба
На склоне лет?
Иль бросить в никуда?
Ответа нет…

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
     С момента отъезда Леонида прошло два месяца. В конце мая уехал к отчиму старший сын с женой и дочерью. Имущество было распродано. И в первых числах июля собрав чемоданы, Наталья с детьми выехала в Якутию.
     Холмский порт  встретил Наталью мелким моросящим дождём.  Огромный паром стоял у причала и принимал в своё чрево составы с грузом.  Пока шла погрузка, Наталья с детьми вышла на пирс. На рейде стояли корабли, а у бетонного берега сидели рыбаки с удочками. У ног каждого из них лежала крупная рыба. Рыбалка была оживлённой. Наташа с детьми прошлась по берегу и вернулась в порт. Погрузка заканчивалась и вот они уже весело заселяли большую четырёхместную каюту. Через двенадцать часов они были уже на материке.
    В порту «Ванино»  Наташина семья села на поезд, идущий в центр России по верхнему БАМу. Предстояло в поезде прожить четыре дня, прежде чем они доберутся до Усть-Кута, где в порту «Осетрово» была пересадка на пароход до Ленска. Поезд не спеша добирался до станции назначения, а Наталья любовалась из окна летними пейзажами.  
     Лето было в разгаре. На станциях продавали свежие огурцы, помидоры, клубнику и варёную картошку со сметаной. Наталья с детьми выходила на длительных стоянках на перрон и покупала продукты.  Ресторанную пищу есть не хотелось, и варёная картошка с молоком съедалась всей семьёй с удовольствием.
     В Забайкальске поезд стоял несколько часов,  и Наталье с детьми удалось немного побродить по незнакомому городу.  Город был небольшим и уютным. Зелёные тенистые аллеи удачно сочетались с чистыми мостовыми и новыми пятиэтажками.
     Вещевой и продовольственный рынки были заполнены продавцами и покупателями. Всюду было шумно и весело.  Наталья бродила по городу и думала о том, как встретит её семья мужа. В особенности она боялась встречи со свекровью.
     Однажды они с Леонидом уже ездили в отпуск к его родителям.  Встретили их хорошо, но Наталья сразу почувствовала неприязнь свекрови к ней.
     Мать мужа была учительницей начальных классов.  Невысокая, стройная, она в свои пятьдесят четыре года выглядела едва ли на сорок.  Пока жена была на работе, её муж, Владислав Алексеевич, крепкий рыжеволосый мужчина, хозяйничал в доме.
     Свёкор был моложе своей жены на восемь лет. Огнистые волосы были тронуты ранней сединой, да и выглядел Владислав гораздо старше своих лет. Он варил обед, копался в огороде, стирал бельё.  Так что к приходу  жены в доме не оставалось никакой работы по хозяйству и свекровь, едва пообедав, тотчас же садилась за стол проверять школьные тетрадки и готовиться к завтрашним урокам.
     Создавалась видимость очень дружной и крепкой семьи. На самом же деле свекровь не любила своего мужа и относилась к нему с пренебрежением и  холодной расчётливостью. В доме муж был рабом.
     Иногда Владислав уходил к знакомым и, напившись, еле дотаскивал ноги до порога. В такие дни свекровь не пускала его домой,  и ночевать тому приходилось в маленькой поварке, где летом и зимой готовилась еда, временами хранилась картошка и другие осенние заготовки.  
     Свёкор вздыхал и жаловался Наталье на судьбу. Наталья сочувствовала свекру и между ними сложились дружеские отношения. Эту дружбу яростно ненавидела свекровь и при случае пыталась отозваться о муже в плохом свете. Но Наталья не прислушивалась к разговорам свекрови о муже и своего мнения о свекре не меняла.
     Вот в такую-то семью и ехала Наташа со своими детьми. Радовало то, что свекровь обещала, что к их приезду будет готово отдельное жильё. «Был бы свой угол, а остальное – дело наживное» - думала Наташа, вновь и вновь вспоминая первый опыт жизни в доме у свекрови.
     Пароход шёл к Нюе три дня.  И вот уже на далёком берегу Наталья различила толпу жителей села, которое должно было стать её новым родным домом. С этими людьми ей жить, работать, соседствовать. Среди незнакомых фигур Наташа различила фигуру мужа, и сердце её радостно забилось…                                                                                                                                              
                                     Конец второй книги…

                                   книга 3 "Тени на снегу"
ПРОЛОГ
     В серебристо – сиреневом свете фонаря медленно кружились крупные снежинки и затейливым узором накрывали талую землю. Осень, доживая последние деньки, несколько дней подряд хлестала почерневшую землю холодными плетями дождя, а вот сегодня угомонилась,  и решила прикрыть собственное бесстыдство белым покрывалом первого снега.
- Ночь холодная будет – кутаясь в теплый платок, подумала Наталья и прикрыла форточку. Выключив в комнате свет, она остановилась у окна. Снег все падал и падал. Он уже полностью прикрыл дорогу и кусты на соседнем участке. Стройные высокие сосны роняли фиолетовые тени на снежное покрывало. Из-за темных туч выглянул краешек желтоватого диска полной луны, и тени на снегу стали резче и темнее. Наталья грустно смотрела на эти тени и вспоминала другой снег, другую дорогу, другие тени…

ГЛАВА ПЕРВАЯ
     Наталья хлопнула дверцей и, взметнув за собой снежное облако, машина умчалась. Распахнув калитку, Наталья легкой птицей взлетела на высокое крыльцо родного дома и распахнула входную дверь. Леонид был дома. Заискивающе улыбаясь, он подхватил Наталью и закружил. Поморщившись, она отстранилась.
- Ну, вот. Я-то думала, что ты меня ждешь, а ты тут развлекаешься с бутылкой.  Ну,  зачем? Тебе ведь нельзя!
- Да ладно тебе, я немножко, сама знаешь, что не часто я выпиваю.
Из комнаты вышла дочь. Нелепо взмахнув руками, она  плюхнулась на лавку и облокотилась на стол.
- Че, явилась! Ездишь, ездишь, будто дома делать нечего. Сидела бы дома, с Радкой нянчилась, – заплетающимся языком заявила она.
     Радостное настроение улетучилось. Наталья разделась и прошла в маленькую комнатку, где на раскладном кресле, разметавшись во сне, тихонько посапывала внучка. Ласково прикоснувшись губами к теплой щечке, Наташа поправила одеяльце и вышла на кухню. Там на столе появилась початая бутылка водки. Муж и дочь, как ни в чем не бывало, продолжали пьянствовать.
- Господи, – подумала Наталья - никак не угомонятся. Дочь совсем спивается, а этому и дела нет. Отчим он и есть отчим. Была бы родная, небось башку бы оторвал за пьянство, а тут…
Вздохнув, Наташа прошла в спальню и начала стелить постель.    
     Леньку она любила без памяти. День, проведенный без него, казался ей каторгой. Даже уходя в магазин, она скучала без него, как будто покидала мужа на долгое время. Правда, в последние месяцы все чаще и чаще Наталья чувствовала, что что-то в ее семье неладно. Что-то такое ненужное занозой сидело в душе и мешало спокойно жить. Что-то. Но что именно, Наталья не понимала. Точнее, боялась понимать, что однажды ей все станет ясно и покой в ее семье рухнет как трухлявое дерево. Боялась и старалась оттянуть  этот наступающий момент полного понимания. Но она не знала, что именно сегодня пришло время все понять.
     Расправив одеяло, Наташа переоделась в халат и вышла из спальни. В кухне никого не было. Тревожно кольнуло в сердце. Она быстро вышла в прихожую и обула сапожки. Снимая пальто с вешалки, она насторожилась. Что-то было не так. Она за что-то зацепилась взглядом и старалась понять, что это было. И вдруг сознание озарила неприятная мысль.
- Полотенце!  Почему мое личное полотенце висит на вешалке? – подумала Наташа. – Я не оставляла его там. Кто повесил его, кто пользовался!?
     Даже не надев пальто, Наташа бросилась в темноту двора. Она знала, где искать мужа и дочь. Она знала и боялась поверить, что они там. Наташа подбежала к низенькой бревенчатой бане и дернула дверь. Увы, дверь была заперта изнутри. В груди огнем занялось сердце.
- Ну-ка, вылазьте, хватит водку жрать! – даже сейчас, когда все стало до одурения понятным, Наталья не хотела признаться себе в том, что семьи больше нет.
- – Нет, не может быть, не может быть – твердила она себе и совершенно точно знала, что не ошибается в своих подозрениях. Муж ее предал. Предал с ее собственной дочерью, его падчерицей.
Наташа медленно вернулась в дом. Сняв с гвоздя полотенце, она брезгливо откинула его в угол и прошла в спальню. Входная дверь хлопнула, и в кухню вошли муж и дочь. Поставив на стол недопитую водку, муж заглянул в спальню.
- Ты уже спать? Не рано ли, может, посидишь с нами?
Наташа вышла в кухню и пристальным взглядом окинула дочь. Та налила себе полный стакан и залпом выпила. Даже не закусив, она снова налила водки и медленно поднесла ко рту.
- Ну, куда ты торопишься, тебе уже хватит, пожалуй, - сказал Леонид и попытался отобрать стакан у Лидки.
- Отстань, надоел. – закричала она и вдруг выплеснула водку на пол. Следом на пол полетел стакан и с глухим звоном разлетелся на куски, - гадина, как я тебя ненавижу! Всю жизнь мне сломал, сволочь!
Лидка уронила голову на стол и глухо зарыдала.
- Лидок, ну чего ты, перебрала, так спать иди, а мы с матерью еще посидим. – тихонько пробормотал Ленька и попытался увести Лидку с кухни.
- Отстань,  гад,  не трогай меня своими грязными лапами, -  ответила Лидка, вырываясь из его рук, и закричала на мать: – А ты чё уставилась? – Тебя, дуру, только и ждал он, как же! Да он,  который месяц уже, как только ты уедешь, меня на твою постель укладывает и насилует, а ты, писательница, шляешься по своим почитателям и не знаешь!
     -Ты что говоришь! – воскликнул, пораженный Лидкиной злобной яростью, Ленька и обернулся к жене: - Да не слушай ее, Наташенька, напилась и несет, непонятно что….
     Наталья тяжело взглянула на мужа и вдруг наотмашь ударила его по лицу. Леонид опешил. Наталья, не останавливаясь, молча хлестала мужа по лицу, вкладывая в удары всю ненависть, которая вдруг затопила ее сердце. Внезапно она остановилась и медленно ушла в спальню. Повалившись на кровать, Наташа заплакала навзрыд. Слезы душили ее, но почему-то ей становилось легче. Выплакав всю боль, что раскаленной иглой прожгла ее сердце, Наташа поднялась и вышла в кухню. Муж и дочь молча сидели и смотрели на нее.
- Ну, вот и все. Отплакала и хватит. Больше не стану. В первый и последний раз говорю тебе, драгоценный мой, ты мне больше не муж, а я тебе не жена. Уходи по-доброму, чтобы люди не знали, как  и что. Дом я оставляю за собой. Найдешь мне другое жилье – дом верну. Больше говорить не о чем.
     Наталья, не торопясь, оделась и вышла из дома. На улице было тихо. Крупные снежинки, кружась в медленном танце, падали на пустынную дорогу. Светила из-за туч яркая луна и вдоль дороги протянулись фиолетовые тени окутанных снегом сосен. Наташа брела по заснеженной дороге и снежинки, падая ей на лицо, таяли и перемешивались со слезами.

ГЛАВА ВТОРАЯ
     -Ты чего это так раненько, случилось чего? – спросил свекор, входя в поварку. Вот уже час Наталья сидела в поварке свекра, дожидаясь, когда проснутся домочадцы. Поварка на ночь не закрывалась, так как во дворе была большая собака, и посторонний войти не мог. Мурзон знал Наталью и пропустил беспрепятственно.
     Когда свекор вошел в поварку, Наталья уже была готова к разговору с ним. Впрочем, все оказалось гораздо проще, чем ожидала Наталья. Свекор молча выслушал ее и кивнул рано поседевшей головой. Поняв, что свекор согласен с ней, Наташа ушла, не желая встречаться с матерью мужа. Со свекровью говорить не хотелось.  В том, что случилось,  была немалая доля и ее вины.
       Когда Наталья вошла в свой дом, там было тихо. Муж спал на супружеской кровати, даже не сняв верхней одежды. Хорошо еще не в обуви. В кухне на столе стояла грязная посуда, валялись огрызки  соленых огурцов, куски хлеба.
- Даже пожрать лень было сготовить, - подумала Наташа, заглянув в холодильник, и не обнаружив там кастрюли.
Кастрюля нашлась под столом. В ней сиротливо лежала крупная вареная картофелина в «мундире». Очистив картофелину, Наташа мелко порезала ее в миску, достала из холодильника соленые огурцы, лук, остатки колбасы. Смешав и посолив изрезанные овощи и колбасу, она залила все майонезом и села завтракать. В бутылке оставалось немного водки и Наташа, вылив остатки в стакан, залпом выпила.
- Так вот и сопьюсь потихоньку – вслух подумала она.
     Убрав со стола и перемыв грязную посуду, Наталья принялась методично перебирать белье в шкафу. Вещи мужа она складывала в отдельную стопу на столе. Она решила собрать все его вещи, чтобы ничего не напоминало ей о прошлом. Прошлое – пройденный этап и возврата к нему уже не будет. Поэтому ничего не должно было остаться даже случайно.
     Утро уже вступило в свои права. Снег на улице прекратился. Обновленная чистая дорога искрилась в лучах солнца мириадами алмазных осколков, словно кто-то разбил драгоценную вазу. На душе тоже стало почему-то светло и ярко. Боль не ушла. Она просто спряталась в самый глухой уголок ее израненного сердца и больше себя не проявляла. Надо было жить по-новому, и Наталья была готова к переменам.
     В дверь постучались.
     - Войдите, - крикнула Наталья из комнаты, не прекращая складывать вещи.
     Дверь открылась, и в кухню вошел свекор. Взглянув на него, Наталья поразилась перемене, произошедшей с ним за каких-нибудь три часа. Глаза свекра глубоко ввалились и темные круги под ними наложили отпечаток страшной усталости. Он буквально постарел на глазах.
     - Где он? – глухо спросил свекор и, не раздеваясь, опустился на стул у кухонного стола.
     Наташа подошла к постели и тронула мужа за плечо.
     - Вставай. К тебе пришел отец, - тихо сказала она и вышла из спальни.
     Леонид поднялся и вышел следом за ней.
     Отец тяжело поднялся со стула и подошел к сыну. Долго-долго смотрел он в глаза сына. Потом отвернулся и снова сел.
     - Собирайся - сказал он.  
     - Куда, зачем? – Ленька в недоумении оглянулся на жену и вдруг все понял, - уже сходила, нажаловалась. Делать тебе нечего. Слушаешь все подряд. Наверное, сама давно хочешь меня бросить. Вот и дети меня из дома выгоняют. Тебе они дороже, а не я. Ты всегда меня не любила. Только о них и думала, а я для тебя пустое место…
     Наташа подала свекру объемистую сумку с вещами мужа.
     - Потом остальное соберу. Пусть придет и заберет все. Мне не надо его вещей в доме.
     Ленька дернулся к ней, но отец жёстко взял его за плечо и повел в прихожую. Там он сам накинул куртку на плечи сына и подал ему ботинки.
     - Одевайся и пошли, дома обо всем поговорим, а сейчас нечего зря слова расходовать, ни к чему. Поздно уже что-то выяснять. Сам виноват.
     Он подтолкнул одевшегося сына к двери и они, не попрощавшись, вышли.
     Наталья подошла к окну и долго смотрела, как по улице медленно шли отец с сыном. Одинаково  сгорбленные,  с одинаковой походкой и манерой при ходьбе размахивать руками. Отец и сын. Два дорогих ей человека.
     К мужу она не испытывала ничего, но жалость к свекру больно сжала ей сердце. Ему и так не повезло в жизни с женой. Всю свою молодость он жил не любимым,  с женщиной, которая могла бы дать ему счастье, а не разочарование. То, что у сына разрушилась семья, так же больно ударило по нему. Невестка для него была отдушиной в его нерадостных буднях. С ней было легко. Много раз приходил он в этот дом, и всегда она принимала его с ласковой заботливостью.
     Наталья отошла от двери, со вздохом села у стола и задумалась. Перебирая в памяти прошлое, она понимала, что всё пришло к закономерному концу уже давно.
     Вспоминались отдельные моменты, когда поведение Леонида было необъяснимым с её точки зрения. Теперь всё встало на свои места. С прошлым нужно было покончить раз и навсегда. Просто выбросить из памяти и никогда больше не вспоминать ту, прошлую жизнь. Надо было начинать жить по - новому…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
     Весна была в самом разгаре. Снег таял. В селе  с волнением ожидали половодье. И оно пришло. Бурное таяние снегов в верховьях Лены обрушилось на Ленский район грандиозным затоплением.
     Ленск был полностью залит водой. Мощное течение с лёгкостью ломало ветхие домишки, раскатывая их по брёвнышку. Более крепкие почти новые дома снимало с фундаментов и переносило целиком на соседние участки. Первые и частично вторые этажи каменных домов были залиты речной водой. По воде плыли обломки сараев, жилищ, дач. Плавало имущество,  украденное рекой у ставших бездомными, хозяев. Город был наполовину разрушен. Пострадали и прибрежные сёла Ленского района. В Нюе начисто смыло улицу, где жили Натальины дети. Пострадавшим администрация в срочном порядке строила новое жильё. Дети Натальи переселились к ней.
     Всё лето и осень трудились на строительстве домов жители села. В соседнем селе ремонтировали школу, и сыновья поехали работать на восстановлении здания. До поздней осени трудились они,  не жаля сил,  наравне с жителями села. Осенью они переехали жить в город.
     Наталья осталась одна в огромном доме. В опустевших комнатах поселилась тишина. Наталья посадила на своём участке картофель и овощи. Часто выбиралась в лес на прогулки. Вскоре после наводнения Леонид пришёл к Наталье.
     - Ты должна освободить дом и переехать – сказал он, не глядя на Наталью.
     - И куда я перееду? – спросила Наташа, - ты мне квартиру приготовил?
     - Я найду тебе однокомнатную. Надеюсь, хватит? – Леонид зло сплюнул и вышел со двора.
     На зиму Наталья готовить дрова не стала. «Всё равно переезжать» - подумала она.
     Но осенью её вызвали в суд. Свекровь подала иск о выселении Натальи из её дома. Наталья даже не догадывалась, что свекровь оставила дом за собой. Она купила семье сына лишь пиломатериал, да оформила на себя земельный участок. После постройки дома Наталья даже и не думала о том, что участок надо переписывать на себя. Она не верила, что когда-нибудь расстанется с Леонидом.
    Свекровь оказалось более прозорливой, и теперь претендовала на дом, который Наталья и её дети строили сами. Сами раскорчёвывали участок, вручную валили деревья, не надеясь на помощь родственников. Леонид не мог участвовать в строительстве из-за болезни и помогал лишь советами.
     Весь труд по строительству лёг на плечи Натальи и её сыновей. Впрочем, невестка Натальи, Ольга,  и дочь Лидия тоже внесли немалую лепту в стройку. Они, как заправские мужики, пилили доски, корчевали пни, забивали гвозди, не стесняясь и не боясь любой тяжёлой работы.
     Весной следующего года семья заселилась в новый дом.  Ещё не была готова печь,  ещё не закончены были укладка досок на пол и потолок, но на большой светлой веранде семья готовила еду, отдыхала и готовилась к посевной.
     Огород наполовину был готов для посадок,  и Наталья с детьми посеяла картофель и подготовила несколько грядок для овощей.  Наталья сама разметила площадку под теплицу и Леонид со старшими сыновьями установили столбы и перекладины теплицы. Осталось натянуть плёнку,  и можно было высаживать огурцы и помидоры. За плёнкой дело не стало, а рассаду Наталья купила у соседей.
     Всё лето Наталья и дети обихаживали новый дом и огород. Леонид в это время помогал матери, и на собственный участок у него не хватало времени. Наталья не старалась загрузить мужа работой по хозяйству. Она сама успевала делать грядки и окучивать картошку. В доме сыновья настелили полы, обили потолок досками.
     Отделку внутри дома решили оставить на следующий год. На участке ещё хватало работы. Нужно было построить баню и какой-нибудь сарайчик для кур и другой животины. В селе не было никакой работы, и Наталья решила заняться собственным хозяйством. Строительство хозяйственных построек опять-таки легло на плечи Натальи и детей. Наталья всё ещё жалела мужа, помня о его тяжёлой болезни…
     Теперь это всё должно было отойти свекрови. Когда принесли повестку на суд, Наталья не поверила, что муж решил её оставить без жилья, на улице.  Решив поговорить с мужем, Наташа отправилась к новой пассии Леонида, Марине.
     Ни Марина, ни сам Леонид не захотели разговаривать с Натальей. Несолоно хлебавши, Наталья вернулась домой и решила на всё махнуть рукой.  «Пусть выселяют, - думала она, - пустых домов в селе много. Пустит же кто-нибудь на постой. А там в город уеду».  На суд она не поехала.
     Суд оставил дом за Натальей.  Как не пыталась свекровь жаловаться в Якутск, но решение осталось без изменения, и Наталья занялась заготовкой дров.  Дрова были недалеко.  Купить пиленые дрова Наталья не могла, так как осталась без средств. В последнее время в селе совсем не было работы, а денег, заработанных на «подёнке» осталось впритык на питание. Так что Наталье пришлось заготавливать брёвна и пилить их самой.
     В первое время Наталья только таскала двухметровые брёвнышки и складывала их в ровную пачку. Потом приходил сосед Сашка и пилил их своей бензопилой. Наталья угощала пильщика обедом и выпивкой, ибо Сашка любил выпить. Денег с Натальи он не брал.
     Потом Наталья вспомнила, что за домом стоит небольшой распиловочный станок и стала пилить брёвнышки на нём. В солнечные дни пила работала хорошо, и Наталье удалось заготовить достаточное количество дров. Тогда она принялась за колку и укладку. Колоть дрова ей приходилось и раньше,  и Наталья быстро расколола все заготовки и уложила их в ровную красивую поленницу. Дом был новый и прогревался хорошо. Наталья топила печь один раз в сутки вечером,  и тепла хватало до следующей топки.
     Раз в неделю Наталья топила баню и вечером парилась до упаду.  Баню свою  Наталья любила. Леонид не любил парилку,  и весь жар доставался Наталье. Веники Наталья заготовила ещё в прошлом году, и они сохранились замечательно. К берёзовым веникам Наталья добавляла можжевеловые ветки, крапиву и другие травы. Задолго до вечера в банный день Наталья заливала кипящей водой сосновые  ветки, и в бане стоял лесной  хвойный дух.
     После бани Наталья долго пила крепкий ароматный, настоянный на травах, чай. И после этого садилась писать. Она не оставляла свои занятия творчеством, и в трудные минуты одиночества творчество приносило ей долгожданное отдохновение:

Тихо плещет волною река.
Вновь туман мои плечи  окутал
И уходят из жизни минуты,
Их ворует ночами тоска.

Шелест листьев как шорох шагов.
Это тихо уходят столетья.
И поёт расшалившийся ветер
Для звезды в пелене облаков.

Спой мне ветер, иль нет, помолчи.
Пусть замрёт на земле всё живое.
Нас недавно ещё было двое,
А теперь лишь одна я в ночи…

Лишь под утро Наталья ложилась в постель и медленно засыпала.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
     Прошла холодная зима и снова Наталья хлопотала по дому, готовясь к посевной. Семенная картошка была поднята из подполья, семена овощей перебраны, рассортированы и замочены. Можно было начинать посадку. Рассаду Наталья купила у соседки, которая отдала её почти даром. Наталья с вечера затопила теплицу и подготовила землю к посадке. На следующий день перцы и помидоры уже сидели в земле. Там же Наталья посеяла немного редиски и зелени.
     «На первое время хватит, а там и открытом грунте редиска и укропчик поспеют» - думала Наталья,  с любовью рассаживая каждое семечко. Прошлогодние посадки зелёного лука уже дали свои первые всходы,  покрыв грядку первой весёлой зеленью.
     Лето пришло жаркое. Дождей выпадало мало,  и Наталья ежедневно вечерами выходила поливать огород. За забором соседка уже вовсю полола грядки, а у Натальи почему-то травы не было. Не было и всходов на моркови, петрушке и других овощах. Наталья поняла, что в эту зиму ей придётся заготавливать овощи в магазине. Что случилось с её посадками, она не понимала, потому, что семена были хорошего качества. Наталья махнула рукой и начала окучивать картошку, благо, что картошка взошла хорошо, и на зиму Наталья надеялась быть с урожаем.
     Всё лето и осень Наталья ежедневно бегала с корзиной в лес. Начались дожди, и грибов в лесу было навалом.  Наталья солила, мариновала и сушила грибы.  Банки ровными рядами заполняли погреб, а Наталья всё носила и носила полные вёдра и корзины из леса. Началась ягодная пора, и  банки с вареньем так же наполняли полки в погребе. Вскоре подоспела и ранняя капуста. Наталья купила у соседки немного огурцов,  помидоров и принялась закатывать зимние салаты.  На зиму она полностью обеспечила себя собственными заготовками. Но зиму жить в доме ей не пришлось.
     Работы в селе для Натальи не было. Впрочем, и для остальных сельчан в селе работы не хватало. Совхоз развалился, леспромхоз приказал долго жить ещё раньше, а административные учреждения имели своих давно работающих сотрудников. Наталья решила ехать на работу в город.  Смущало  её только одно.  В городе у неё не было знакомых и надеяться на то, что её кто-нибудь приютит на неопределённый срок,  было нельзя. Где искать жильё – Наталья не знала.
     Помог её опять-таки Санька, который время от времени приходил к Наталье в гости и пилил дрова. С Натальей он подружился и приходил к ней запросто как свой. Он-то и предложил Наталье переехать в город. Подумав немного над Санькиным предложением, Наталья собрала немного вещей на первое время и они на автобусе двинули в город.

ГЛАВА ПЯТАЯ
     Город встретил переселенцев ноябрьской стужей.  Мороз был небольшой, но сильный ветер бил в лицо мелкой снежной крупой и обмораживал скулы. Наталья брела к автобусной остановке, грустно думая о том, что и сегодня ей не удалось решить вопрос с жильём.
     Сейчас она жила в пилотском общежитии, ютясь у Санькиного друга на полу в маленькой пятнадцатиметровой комнатёнке. С Санькой у Натальи сложились супружеские отношения,  и он на правах мужа разделял её ложе на выделенном другом матрасе. Санькин друг был человеком отзывчивым и ни в чём не отказывал жильцам, делясь с ними последним куском хлеба.
     Работу Наталья себе уже подобрала, но всё упиралось в жильё. Помог с жильём тот же Санькин друг.
     - А зачем вам искать где-то комнату, когда напротив стоит пустая,  с самого наводнения – сказал он как-то за ужином.
Наталья бросилась в коридор. Соседняя комната стояла пустая и даже почти отремонтированная. Правда, после ремонта в комнате на потолке краска отстала и висела клочьями. Обои были чистые. Полы тоже были в порядке. Наталья облегчённо вздохнула.
     - Теперь осталось только письмо взять и можно заселяться, сказала она, вернувшись в комнату, - мне заместитель мэра обещал помочь, если я сама найду свободное помещение. Завтра же с утра и отправлюсь.
     Комнату Наталье дали и вечером Наталья с Санькой уже переселились в собственное жильё. Через два дня Наталья вышла на работу.
     Работа у Натальи была знакомой и необременительной. Одно только и огорчало Наталью, что ей приходилось возвращаться домой после восьми часов вечера.  Служебный автобус довозил Наталью почти до самого дома.  Она быстренько забегала в магазин и спешила домой. Дома уже ждал Санька, приходивший с работы почти одновременно с Натальей. Жили они дружно. Санька по натуре был спокойным, работящим. Любое дело спорилось в его руках. Пока он был трезвым.
      А выпить Санька любил всегда. С первой же получки Санька напился и на следующий день на работу не вышел. Не пошёл он на работу и в последующие дни. Водка лилась рекой. Собутыльники менялись, а Санька был невменяем. Натальиному терпению пришёл конец, и она медленно, но верно вытеснила Саньку обратно к другу.    
     Расстались они по-хорошему, без скандалов и длительных выяснений отношений. Они мирно ходили  друг -  другу в гости, вместе ужинали, но близких отношений уже не возобновляли. Так Наталья осталась одна на долгое время. Да и некогда ей было тратить время на устройство личной жизни.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
     Наташа занялась вплотную творчеством.  Она вечерами садилась за стол и писала стихи.  Через некоторое время Наталья купила себе первый компьютер.  Он был маломощный, старенький, но Наталью он вполне устраивал.  Она потихоньку привыкала к новому для неё аппарату, набирала тексты и, впоследствии, завела себе отдельные папки, которые гордо назывались «Творчество».
     Творчеству Наталья отдавала всё своё свободное время.  Она впервые дала оценку тому, о чём писала.  Наталь решила написать о том, что пережила сама. Социально-бытовая тема давно уже была не в чести у читающей братии. Детективный жанр заполонил полки книжных прилавков. Но Наталью не интересовали милицейские будни и житейские страхи. О кровавых разборках бандитских группировок написано много, но почему-то не иссякает поток кровавого творчества. Наталья с удовольствием читала только Дарью Донцову. Её иронический детектив давал кратковременный отдых от ежедневной серой рутины.
     Наталья взялась за прозу. Она ещё не решила, с чего начнёт, но записывала краткие моменты жизни, пришедшие её на память из далёкого детства и юности. Текст иногда ложился легко,  и Наталья писала по три - пять страниц за ночь. Часто же творчество не шло. Воспоминания бередили душу,  и Наташа закрывала компьютер, просто слушая музыку, вспоминала то, далёкое…
     Отработав почти год на частном предприятии, Наталья, не выдержав постоянного напряжения в отношениях с руководством, уволилась. Буквально через несколько дней ей предложили другую работу, и Наталья, не раздумывая, согласилась. Теперь она работала на работе, которая позволяла ей общаться с людьми. Наташа стала кондуктором. С утра до вечера в автобус входили люди, каждый со своими проблемами и настроением. В силу своего доброжелательного  характера, Наталья зачастую выслушивала горькие повести одиноких стариков и старушек. Их проблемы становились близкими, и Наташа принимала живое участие в судьбе какой-нибудь неизвестной семьи, где жена загуляла, а муж остался один воспитывать малолетнего ребёнка, или наоборот, её просили образумить зарвавшегося пьяницу, и помочь уставшей от ежедневного буйства мужа молодой неопытной мамаше. Иной раз ей приходилось тратить на все эти миротворческие мероприятия своё личное время. Наталья вспомнила свои юридические навыки и давала просителям действенные советы. А потом её юридическая практика понадобилась и непосредственно там, где работала Наталья.
     Автобусный парк забастовал. Водители, насильно переведённые на арендные отношения, наконец-то поняли, что государство их попросту обманывает и имеет на этом обмане неплохой доход в виде дотаций более десяти миллионов в год. Неплохая сумма для кучки рвачей!
- Наташ, помоги провести забастовку правильно, - сказал Николай, водитель автобуса, - надоел этот грабёж.
     - Да давно уже надо. Я всегда с вами – ответила Наталья.
     Быстро подготовив все документы, Наталья полностью окунулась в решение застарелой проблемы. Вот уже почти два года работала она на аренде со своим водителем и их экипаж, как и все остальные, не получал ни копейки за провоз льготников. Расходы же по перевозке ложились на арендаторов. Администрация переводила деньги на владельца автобусов, и ни в какую не хотела иметь дело с самими перевозчиками.  
     Запросив через министерство положение о пассажирских  перевозках, автобусники провели забастовку.  К сожалению Натальи, забастовка результатов не дала. Нашлись среди дружного когда-то коллектива люди, которые из-за упущенных пятисот - тысячи рублей не захотели продолжить начатое, и забастовка была сорвана.
      Несколько водителей с помощью Натальи решили добиваться конечного результата. А выгода от этого предполагалась немалая. Впоследствии выяснилось, что государство просто украло у водителей почти тридцать миллионов.  Суд принял сторону перевозчиков, но дальше этого дело не пошло, так как водители, не надеясь на знания Натальи, обратились к зарегистрированному адвокату. И проиграли…
     Адвокат принял сторону администрации,  и все Натальины наработки спустил на тормозах, заодно уничтожив все документы, которые водители ему отдали, забрав у Натальи. Наталья махнула рукой и прекратила попытки помочь в сложившейся ситуации. У неё и так хватало проблем. В связи с забастовкой она осталась без работы и была сейчас в активном поиске средств для нормального существования.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
     А по городу шла весна.  Она будоражила молодые сердца, несла любовь в души и Наталья вдруг затосковала. Её не радовало бурное таяние снегов, запахи ветра и набухающие очки на деревьях. Почему-то вечерами Наталье не писалось. Хотелось чего-то нового, необыкновенного. Но одиночество Натальи не уходило, и она полностью окунулась в работу.
     К Наталье  часто стали приходить знакомые и незнакомые люди, которым требовалась юридическая  помощь. Наталья обложилась книгами и восстанавливала давно забытые основы законодательства. С того момента, как Наталья оставила  университет, прошло немало времени. Всё, что когда-то изучала Наталья, осталось где-то в уголках памяти, и Наташа училась заново. Денег на поступление в учебное заведение не было. Да и не требовалось диплома для тех дел, которые вела Наталья. Консультации по семейному, жилищному и трудовому праву Наталья проводила, основываясь на знаниях, полученных частично в университете, а в основном искала ответы на вопросы в новых кодексах и комментариях к ним. Дела шли хорошо. К середине лета Наталья снова взялась за литературное творчество. Хотелось выполнить задуманное и написать книгу о себе, своей жизни, любви…
     Наталья стала ходить в дом культуры. Там было интересно. Наталья писала свои песни и теперь, с помощью молодых ребят – музыкантов пыталась исполнять их. Проходящие в городе и районе фестивали Наталья не пропускала.  Она обязательно читала на них стихи, пела свои и исполняла чужие песни.
     Когда-то давно, ещё в юности, отец пытался обучить Наталью музыке. Но дальше пяти аккордов на гитаре Наталья пойти не сумела, да и не хотелось ей тогда учиться музыке. Не знала она, что когда-нибудь будет писать песни. Сейчас ей очень не хватало этих знаний. Новые мелодии не уходили,  и Наташа стала обращаться к музыкантам, чтобы они помогли ей записать новые мелодии для её песен. В помощи музыканты не отказывали и песни рождались одна за другой. Пела их Наталья сама под аккомпанемент старенькой шестиструнной гитары, которую она привезла с собой из деревни. Вместе с песнями рождались новые стихи, и Наталья перестала тосковать. Ей было просто некогда.
     Дружный коллектив литературного объединения, в которое вступила Наталья, часто ездил в творческие поездки по сёлам района.  К таким поездкам Наталья тщательно готовилась. Она писала новые стихи, старательно правила старые, но ещё не читанные ни перед кем. В этих поездках у Натальи сложился свой собственный литературный жанр «заметки на салфетке». Наталья с лёгкостью сочиняла эпиграммы, маленькие посвящения и тому подобные литературные опусы. На каждой встрече с читателями, на презентациях книг и литературных вечерах Наташа выдавала парочку таких порою серьёзных, а чаще  смешных стишков. Но друзья не обижались и с удовольствием принимали то, что Наташа писала для них. Эти стишки оставались у тех, кому они были посвящены,  и Наталья больше никогда их не видела и не слышала. Эти заметки были для неё утеряны навсегда. Но Наташа не расстраивалась. У неё хватало других стихов, которые она хранила в папках.
     Порой стихи были написаны на клочках старых тетрадок, некоторые строчки вообще писались на обрывках газеты (что было под рукой). Наталья стала собирать архив. Через некоторое время Наталья основательно взялась за книгу прозы. Для творчества нужен был покой, и Наташа решила снова уехать куда-нибудь в тихое село и работать там над книгой. К осени Наталья уехала из города.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
     Старенькое небольшое село встретило Наташу осенней слякотью и мелким нудным дождём. Мутные грязные потоки спешили по раскисшей дороге к берегу небольшой речушки. Мокрые рябины, сгибаясь под осенним ветром и мокрым первым снегом, кланялись Наташе, как бы приветствуя её в этом старом селе.
     Работы в селе было мало. Единственное предприятие, где можно было устроиться на работу, имело полный штат и новых работников не принимало. А  село было красивым. Новые пятиэтажки стояли на главной улице села и создавали вид перспектив на будущее. «Если строится жилье, значит,  работа когда-нибудь будет» - подумала про себя Наталья.
Утром похолодало. Улицы после дождя были чистыми, присыпанными лёгким снежком. Главная улица была асфальтирована. Вдоль улицы были устроены широкие аллеи, засаженные в основном рябинами,  и Наташа про себя назвала улицу рябиновым проспектом. С названием пришли и новые строки:

Октябрь в снегу. Но дождь ещё упрямо
Ласкает землю влажной теплотой.
Слезами осень заполняет ямы,
Скрывая их заснеженной листвой

Дрожат уныло голые рябины,
Последних ягод россыпь на снегу…
А осень, снегом прикрывая спину,
Последний лист срывает на бегу…

Ах, осень, осень,… Что ж ты заспешила?
Я не готова убежать с тобой.
Уж не остро дождей упругих шило,
И ветер туч не гонит чередой.

Они ползут, беременные снегом.
Роняя наземь кружевной покров.
И осень тихо уплывает в небыль,
Скрываясь в белом мареве снегов.

     Дом, который купила Наташа в селе, был такой же маленький и старый, как и село. Наташа привезла контейнер, вы который загрузила перед переездом мебель и все свои немудреные пожитки.  Расставляя мебель в комнатах, Наталья главное место уделила письменному столу. Она поставила его у большого широкого окна и сразу же установила компьютер. И тут её ждала беда.    
     Когда Наталья включила компьютер, оказалось, что при перевозке что-то сломалось и всё, что хранилось на диске, было уничтожено. В ужасе Наталья села на стул и заплакала. Труд нескольких лет был утерян,  и предстояла огромная работа по восстановлению всех творческих работ Натальи. Кое-что было записано на дискетах, кое-что сохранилось на бумаге. Нужно было начинать работу заново.
     Наталья перед отъездом из города оформила пенсию, и материальная сторона жизни её не пугала. Денег на житьё хватало. Те затраты, которые Наташа понесла в связи с переездом, были небольшими. Правда, после покупки дома на сберкнижке ничего не осталось, но Наталья не переживала.  Потребности у неё были небольшими, да и подработку в селе можно было найти.
     И ещё в селе был клуб, принадлежавший небольшому заводу по производству и ремонту строительного оборудования.  Это обстоятельство обрадовало Наталью, так как она уже не мыслила себя без песни. В клубе был неплохой набор музыкальных инструментов, звукооператор и аппаратура для записи. Звукооператор, по словам жителей,  был знающим и понимающим музыку. Наталья надеялась познакомиться с ним в ближайшем будущем.  
     Но пока Наталья занималась подготовкой дома к зиме и заготавливала картошку, капусту  другие продукты. Банки с вареньями, салатами и грибами, привезённые в контейнере, Наталья загрузила в небольшой аккуратный подпол. Магазин в селе  был полон повседневных товаров и перебоев с поставками не имел. Так что жить было можно. Пенсию Наталья перевела на местное отделение связи и уже успела получить за те два месяца, которые прошли с момента отъезда с  прежнего места жительства.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
    Наталья украшала свой дом. Она повесила красивые шторы на окна, расстелила ковёр в большой комнате, а в маленькой спальне установила трельяж и выставила перед зеркалом баночки и коробочки с косметикой. Новые светильники, которые Наталья купила в сельмаге, ей помог повесить сосед,  который жил в таком же маленьком домке напротив. Вечером сосед напросился в гости, и Наталья вместе с ним отметила своё новоселье.  Сосед кидал понятные Наталье намёки на совместную жизнь, но Наташа только смеялась в ответ. Замужество сейчас не стояло в планах Натальи, и она соседу советовала обратить свои взгляды в другую сторону.
      Жизнь Натальи потекла размеренно. Дни сменялись неделями, недели – месяцами и ничего не менялось в Натальиной жизни. Зима прошла, и по улицам снова потекли ручьи, потом зазеленели берега речушки и Наташа принялась готовить небольшой огородишко к посадке. Рассаду можно было купить у соседей, и в первую очередь Наталья занялась ремонтом теплицы, которая стояла, покосившись на бок. Укрепив каркас, Наталья обтянула с помощью того же соседа.  Он быстро прибежал на Натальин зов и с шутками, весёлыми намёкам теплица к вечеру была готова принять рассаду. Затем последовала посадка картошки, а за ней в тщательно обработанные грядки легли семена овощей.
     А ещё Наталья прикупила немного цветов и перед крыльцом вскопанная земля приняла в себя будущие ноготки, георгины и другое цветастое обеспечение. Двухлетки взошли быстро,  и Наталья радовалась тому, что на следующий год клумба будет уже цвести в полную силу.
     - Наталья, - кричал сосед, когда свадьбу будем гулять?
     - Да вот, цветы зацветут, а то где венок буду брать? – отвечала она шутливо и заразительно смеялась.
     Сосед не шутил,  да и  Наталье нравилась спокойная и неторопливая натура Васи. Она и вправду задумывалась о дальнейшей жизни. Вася был непьющим. То есть он иногда и выпивал, но никогда Наташа не видела его пьяным. Вася знал меру.  Домик его был ухожен. Во дворе было чисто и уютно.  Нигде не валялось ни щепочки. Вася был чистоплотным и хозяйственным.  Всё у него было при месте.    
     С женой Василий разошёлся давно.  Она уехала и не напоминала о себе долгое время. Детей у Васи как-то не случилось и он жил одиноким неунывающим бобылём.  Наталью он заприметил, едва она появилась на дворе своего дома. Наташа Василию понравилась, и он решил покончить с одиночеством.   Когда он, чисто выбритый и наглаженный,  тёплым осенним вечером ступил на порог Натальиного дома, она поняла всё без слов,  и приняла Василия так, как подобает в подобных случаях.  Она тоже устала от одиночества, да и в доме мужской руки явно не хватало. Они стали жить вместе в домике Василия, лишь иногда посещая Натальино подворье.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
      Осень вступила в свои права. Наташа с Василием дружно выкопали картошку на обоих огородах, собрали овощи и заготовили на зиму салаты. Грибов и ягод хватало. Василий стал готовиться к осенней рыбалке, а Наталья снова принялась за творчество. Писалось ей легко. Наталья смотрела в окно, и ей виделось старое, забытое…
                                     ОЖИДАНИЕ ВЕСНЫ
     Снег медленно падал в синеве февральского вечера и ложился на землю мягким белым ковром. Словно в бесконечном танце крупные серебристые снежинки  сверкали в сиреневом свете неоновых фонарей, порхая и кружась по воле слабого ветерка. Снежинки покрыли мягким новым покрывалом крыши домов, заборы и мостовые.
     Словно невеста на выданье прикрылась белой фатой стройная молодая сосна у ворот пустынного ботанического сада. По бокам входа строгими стройными охранниками сторожили тишину светлых аллей две кози ивы, опустив до снежного покрова свои спиральные ветви.
     А в саду,  сдвинув набекрень белоснежные шапки,  снеговиками застыли вдоль широких аллей, сияя красными ветвями,  кусты снежноягодника. Стайкой юных девчонок, одетых в модные горностаевые шубки, выбежали на полянку в глубине сада тоненькие ёлочки. И старая плакучая берёза, словно матрона в белой пуховой шали важно наблюдала за ними с опушки.
     В глубине сада в тени высокого стройного кедра протянули из пушистых сугробов свои разлапистые ветви сизые можжевельники. Снисходительно смотрели на них стоящие по обе стороны широкого прохода маньчжурские орехи, заслоняя своими густыми ветвями стынущий в лёгком  морозце чубушник.
     Ботанический сад ждал весну…
     Наташа закрыла компьютер, который она перенесла в дом к Василию и задумалась.   Она снова и снова вспоминала далёкий Сахалин, где прошло её детство, юность. Где она встретила Леонида.
     - Господи, как я хочу домой, на остров, - вслух сказала  она, - просто выйти бы в аэропорту из самолёта, вдохнуть этот солоноватый, пахнущий морем воздух и больше ничего не надо.
     - Кто это там домой захотел? - спросил Василий, с улыбкой входя в комнату.
      - Ты знаешь, что-то так на Сахалин захотелось, даже воздух родной припомнился.
     - А что, можно и съездить как-нибудь. Может весной?
     Наташа ничего не ответила и снова задумалась. Из задумчивости её вывел голос Васи.
     - Наташ, я к вечеру, наверное, уеду на рыбалку. Костя вон уже утром приходил. Да и пора уже. Рыба в косяки сбивается. Вот-вот скатываться начнёт. Надо бы домой рыбки заготовить.
     Да, конечно же, езжай, - ответила Наташа,  – может, собраться помочь?
     - Да я уж собрался, - ответил Вася, - сейчас Костя придёт и поедем. Ты как-нибудь пару неделек без меня тут бедуй, ладно?  
     Василий уехал, и Наталья осталась одна. Она снова включила компьютер и в заветной папке появились новые строки:

ЮЖНО-САХАЛИНСКУ

Здравствуй, город мой вьюжный. Без тебя я тоскую,                                                                                                                    
Я сама выбирала дорогу такую.
Я хотела б вернуться, поверь, я б хотела...,
Да вот только с любовью расстаться не смела...
                                                                  
Что ж теперь? Предо мною открытые дали,                                                                  
Только сердце застыло в тоске и печали.
Город мой, я вернусь к тебе, может быть снова.                                                                  
Только позже. Сейчас я ещё не готова...

Город южный, мой вьюжный, ты самый любимый.                                                            
Ты со мною, ты нужен,  тобой я  хранима…

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
     Василий приехал с рыбалки не один. В комнату следом за ним вошла маленькая чернявая женщина с большим чемоданом и дорожной сумкой.
     - Знакомься Наташа, - заискивающе улыбаясь, сказал Василий.
     - Я Нина, жена Васи, - затараторила женщина, и ошеломлённая Наталья медленно опустилась на стул, стоявший у двери.
     - Как жена?
     - А вот так, - ответила Нина, - с Васей-то мы не разводились, вот я и решила, что пора нам подумать о дальнейшей совместной жизни, так ведь, Вася?
     Наталья встала и вышла из комнаты. В спальне она собрала свои немногочисленные вещи и отключила компьютер от сети. Когда она вышла из спальни, Василий стоял у окна и нервно курил. Тоскливым взглядом он проводил выходившую Наталью, но промолчал.
     Вечером Василий принёс Наташе компьютер и остальные вещи. Наталья ни о чём не спросила Василия. Он долго смотрел на Наталью, сидя у стола и нервно затягиваясь сигаретой.
     - Вот так, Наташа.  Куда я её выгоню?  У неё ведь и дома-то здесь нет другого. Так уж вышло, ты прости меня. А, может,  я к тебе перееду?
     - Зачем?
     - Ну, как бы мы жили… .   А она-то как без меня будет, ума не приложу.
     - Нет уж, Вася, - серьёзно, чуть с грустью, ответила Наталья, - живи уж со своей женой. Я и одна неплохо проживу. Ты уж извини, но делить тебя с кем-то я не хочу, да и не к чему. Пусть всё будет, как раньше. Соседи и только.
     - Я там рыбки принёс, ничего?
     - Да, спасибо. Как раз так уж рыбки захотелось. Я ведь рыбу-то люблю всякую.
     - А я тебе потом и солёненькой принесу, только вот просолится и принесу.  Ты уж не сердись, что так вышло.
     - Да ничего.  Жизнь – штука сложная. По - всякому бывает. Будем соседями добрыми, да и всё. И с женой твоей, Бог даст, подружимся, кто знает?
     Василий ушёл, а у Натальи до утра горел в комнате свет. Подключив компьютер, Наталья писала стихи, что-то правила в старых. Под утро она написала новые строки, поставившие как бы черту под её прошлым:

Что-то случилось. В окно барабанит метель.
Может, приснилось?
Скрипнула тихо тобой незакрытая  дверь.
Что же случилось?

Кто ненароком луну погасил в небесах?
Сгинули звезды.
Тихо и пусто. И полночь уже на часах.
Что это – слезы?

Серое утро погасит в усталых глазах
Жгущую ярость.
И серебром заблестит на моих волосах
Мудрость. Иль старость?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

     Прошёл месяц с момента расставания с Васей,  и в дом к Наталье постучалась маленькая радость. К Наташе приехала внучка. Её привезла Лидия. Радка была весёлой непоседливой и ласковой. Лидия собралась уезжать в центр России и на время оставляла дочь у Натальи.
     - Мам, ты не волнуйся. Я, как только устроюсь, сразу за ней приеду.  А то ведь ни жилья пока, ни работы. Как я там с ней буду?
     - Да езжай ты, не переживай. Нам с ней много не надо. Картоха есть, овощей запасла, да сосед рыбой обеспечил. Пенсию вовремя приносят. Так что проживём, - отвечала Наталья, - а то пусть совсем у меня живёт. Мало ли, может,  замуж выйдешь?
    - Да я итак замуж собираюсь. Только вот жених-то в Радке души не чает.  Своих-то детей у него не будет.
     - Ну,  вот и слава Богу. Может, хоть у тебя жизнь наладится.  Только водки не пей, а всё остальное устроится. Молодая, заработаешь.
     - Да я совсем не пью. Закодировалась на всю оставшуюся жизнь, - засмеялась Лидия.
     Лидия, прожив у матери неделю, уехала. Наталья оформила Радку в детский сад,  и жизнь снова потекла размеренно и тихо. Днём Наташа, отправив внучку в садик, моталась по делам, в клуб, а вечерами садилась за компьютер. Внучка, набегавшись в детском саду и дома, быстро засыпала, а Наташа до поздней ночи писала.
     Иногда Наталья, взяв с собой Радку, приходила к Василию, и Нина принимала её с ласковой заботливостью. Она как бы просила извинения за то, что жизнь у Натальи и Василия не получилась. Наталья никогда не вспоминала об этом, и Нина была ей благодарна. Они подружились и часто забегали  друг к другу поделиться новостями или житейскими проблемами. Вместе весело занимались осенними заготовками, делясь своими кулинарными секретами, вместе ходили в клуб на спевки.  
     Лишь иногда на Наталью накатывала тоска. Наташа вспоминала Леонида. До мельчайших подробностей она помнила все его жесты, движения, походку. Помнила ласковый глуховатый голос, говоривший ей когда-то о любви. Тоска заполняла её сердце, и Наташа снова писала о грустном:  

Меня сегодня предал лучший друг.
Открыто предал, перед всем народом.
Не просто так, не сразу и не вдруг.
Мне лгал он день за днём и год за годом.

Я всё ждала. Всё думала, что сон
Приснился страшный просто мне под утро.                                                        
Но всё молчал без оправданий он,
Иглою лжи коснувшись сердца будто.

Что ж, я сумею всё перенести,
Перед бедой я выстою, не струшу.
Останется лишь в угол замести
Как мусор, им растоптанную душу…

     Время шло, Наталья осталась одна, проводив на материк внучку с Лидкой, которая приехала за ребёнком, едва сошли на нет морозы и мартовское солнце принялось освобождать улицы посёлка от снега.  Снова наступала весна…

                                    Конец третьей книги…

   книга 4 "Пусть осень не кончается..."

ПРОЛОГ
     Колючие снежинки, подчиняясь ветру, били в лицо, но Валентин упрямо шагал навстречу ветру, засунув руки в чёрных меховых перчатках глубоко в карманы старенькой дублёнки.
     Темная норковая шапка не спасала уши от мороза, и он по привычке наклонил голову к правому плечу. Следы от его теплых кроссовок чётко и ярко отпечатывались на мягком свежем снегу.
     Наталья с тихой грустью смотрела ему в след…
     Как сложится жизнь этого почти мальчика, когда она оставит его одного среди круговерти суеты, жизненных передряг, наедине со своими печалями и заботами?
     Кто поможет ему пройти этот долгий трудный путь среди хаоса бытия, зависимости и одиночества? Сможет ли он выстоять один, без неё…

ГЛАВА ПЕРВАЯ
     Тугие широкие двери заводской проходной распахнулись, и навстречу Наталье выпорхнула стайка юных дарований. Только что закончились репетиции танцевального кружка и ребятишки, одетые в яркие весенние курточки и пальто, с шумом и гамом обсуждая сегодняшние ошибки и удачи, весело пробежали к остановке автобуса.
     Наталья с улыбкой посмотрела им в след и вошла в двери.
     У окна стоял молодой парень и жадно курил. Сигарета слегка подрагивала в его руке. Мешки под глазами, слегка припухшее лицо…
- Видно с похмелья, - брезгливо подумала Наташа и прошла мимо.
     В актовом зале завода она нашла художественного руководителя, отдала ему обещанные диски с записями классической музыки и пошла обратно.
     Парень на проходной уныло смотрел в окно. Его наголо остриженная голова слегка клонилась к правому плечу, как будто он к чему-то прислушивался. Чёрная рубашка как влитая сидела на его коренастой плотной фигуре. Короткие рукава подчёркивали рельефность тренированных мышц. Джинсы обтягивали узкие бёдра, а широкий ремень с металлической пряжкой подчёркивал стройность и спортивность тела. На вид ему было не более тридцати семи лет.
     - Красивое тело, - слегка вздохнула Наташа и вышла на улицу, - жаль, что водкой такое тело губит, а ведь совсем ещё мальчик….
     В свои пятьдесят три года Наташа выглядела неплохо. Крепкое, полноватое тело, стройные ноги, высокая грудь. Светлые волосы средней длины всегда были уложены в пышную причёску и слегка завиты. Серо-зелёные глаза, широко распахнутые и подведённые, были прикрыты очками с толстыми стёклами, которые почти не портили её улыбчивого лица.
     Она одевалась не броско, но и не строго. Яркие цвета блузок молодили её. Наташа очень любила носить белые кофточки. Юбки, которые слегка прикрывали круглые колени, Наташа носила тёмных тонов. Впрочем, юбок она почти не носила. Строгие брюки были её повседневной одеждой.
     С некоторых пор она стала носить длинные пиджаки, которые скрывали излишнюю полноту её бёдер. Она никак не могла избавиться от лишнего веса и стеснялась его. Не помогали ей в борьбе с полнотой ни голодовки, ни физические нагрузки.
     Для регулярных занятий спортом в заводском спортзале у неё просто не хватало времени. Всевозможные общественные поручения, собственное творчество полностью отнимали у неё свободное от работы время.
     Благо, что семьи не было. Дети выросли и жили отдельно. Внуков ей нянчить почти не пришлось, так как они были далеко. А муж….
     Как-то не сложилась у Натальи семейная жизнь после развода. Сначала один, потом другой…. Всё попадались какие-то мужики ненастоящие. Потерпит-потерпит она пьяные выходки новоявленного супруга, да и покажет ему на дверь. Вот и жила почти всё время одна.
     Одиночеством Наталья не тяготилась. Вокруг неё всегда были люди. Друзья, знакомые любили приходить к Наташе. Она всегда с удовольствием принимала гостей, хотя сама в гости ходить не любила.
     Наташа перешла улицу и вошла в подъезд крупнопанельного нового дома, совсем недавно полностью заселённого счастливыми жильцами.  
     Строительство этого дома затянулось до поздней осени, и жильцы, получившие ордера на квартиры, несмотря на ветер и дождь, всю неделю хлеставший с небольшими перерывами, перетаскивали немудрёные пожитки из соседних деревянных домиков, подлежащих сносу.
     Среди этих обладателей новых квартир была и Наталья. Вещи свои она перенесла на руках, лишь старенькое пианино да громоздкий диван пришлось погрузить на заводскую машину, которую она выпросила у механика гаража.
     Новую мебель Наталья покупала в магазине у знакомого удачливого предпринимателя Михаила Калинина, который сделал ей солидную скидку, помня о том, что когда-то Наталья с огромным трудом избавила его от местных рэкетиров, используя свои старые связи. Избавление они отметили в ресторане, и дружеских отношений с тех пор не прерывали,  поздравляя с праздниками друг друга,  и изредка встречаясь на заводских вечеринках.
     Михаил был, так же как и Наталья, одинок. Он неоднократно намекал Наталье на возможность более близких отношений, но….
     Ну не было у Мишки чего-то такого, что могло бы сблизить Наталью с ним. Просто не было. Он был весел, приятен в общении, неплохо играл на гитаре и веселил Наташу своими смешными выходками. А вот не нашла в нём Наташа той единственной изюминки, за которую можно было бы и отдать свой покой и тишину.
     Так и дружили они вот уже более года, не сближаясь, и не отдаляясь друг от друга. Михаил не терял надежды и всё чаще встречал Наталью по вечерам, как-то ненавязчиво оказываясь на её пути. Он провожал её до дома, заходил на чашку чая и снова уходил куда-то в ночь. Наташу не интересовали его ночные похождения. Ей было не до него.
     Михаил знал, что у Натальи не было любовника, и не понимал, как может такая женщина жить одна, без мужской заботы и нежности. Ведь, по его мнению, она была рождена именно для того, чтобы любимый мужчина ласкал и нежил эту спокойную и обаятельную женщину.
     Но Наталья не высказывала своего мнения на эту тему и старалась избежать разговоров, касающихся её личной жизни.

ГЛАВА ВТОРАЯ
     Открыв плоским ключом замок двери, Наташа вошла в квартиру. Щелкнул выключатель, и прихожая осветилась мягким теплым светом оранжевого светильника, выполненного в виде огромного висящего бутона.
     Раздевшись, Наталья повесила лёгкую белую шубку на вешалку и глянула в большое овальное зеркало, висящее напротив двери.
В зеркале отразилось слегка разрумянившееся от ветра лицо. Глаза в обрамлении пушистых ресниц смотрели весело и упрямо. Мягкие темно - розовые губы улыбались. Настроение было прекрасным.
     Наталья вошла на кухню и водрузила на стол сумку с продуктами. Убрав покупки на полки, она присела на стул и посмотрела в окно. Как-то некстати вдруг вспомнилась фигура у окна заводской проходной.
     Наташа достала сигареты, пепельницу и закурила. Весёлое настроение пропало. Вновь и вновь она видела перед собой эти сильные плечи, красивые руки с коротко остриженными ногтями. Руки, которые могли бы обнять и прижать к груди….
     Прошёл час, а Наташа всё сидела на кухне и бездумно смотрела в окно, выходящее прямо на заводскую проходную.
     Вдруг её внимание привлекла мужская фигура, вышедшая из двери проходной. Это был тот самый парень. Через плечо у него висел футляр с гитарой. Парень направился в сторону её дома и исчез за поворотом.
     - Так он в нашем доме живёт, что ли? – вслух сказала Наталья и вдруг улыбнулась, - значит, ещё встретимся.
     Прошло несколько дней. Над посёлком вовсю бушевала весна. Снег таял, и по мостовой бежали звонкие ручьи. У заводской проходной растаяли клумбы и несколько женщин убирали с них прошлогодние остатки растений.
     Наталья открыла балконную дверь и начала приводить в порядок ящики для цветов. Земля в ящиках нуждалась в прогреве, и Наташа занесла их в квартиру. Семена цветов она давно уже посеяла в небольшой ящичек, и теперь весёлые упругие росточки яркой зеленью радовали глаз.
     Наталья прибралась на балконе. Зазвонил сотовый телефон. Она взяла ярко красную коробочку телефона и завалилась на диван. Голос в трубке заставил её приподняться и замереть. Это был совершенно незнакомый мужской голос. Тембр его почему-то гулким звоном отдался в её груди.
     - Кто это?- спросила Наташа.
     - Меня зовут Валентин, и я хотел бы с Вами встретиться по одному делу, - ответил мужчина и замолчал.   Хриплое дыхание шорохом наполняло эфир.
     - Как Вы себе это представляете? – спросила Наташа, - ведь уже поздний вечер, а я даже не знаю, кто Вы?
     Ответ мужчины наполнил её сердце тревожной радостью. Это был он. Тот самый парень с проходной, о котором Наташа часто вспоминала и при этом почему-то грустила.
     Голос в трубке ожил.
     – Так Вы придёте? – спросил Валентин.
     - Да, конечно, - ответила Наташа, - где вы живёте?
     - О, это совсем близко, наш дом рядом с Вашим.
     Наташа вспомнила дом, который почему-то не расселили. Видимо, по плану он не сносился и жители этого дома не могли никак дождаться новых квартир, которые им пообещали к следующей осени.
     - Хорошо, я сейчас свободна и приду, если Вы обещаете горячий чай и достойное поведение, - ответила Наташа глубоким грудным голосом и отключила телефон.
     Наташе часто приходилось бывать у людей незнакомых. Юрист по профессии, она работала на дому и никогда не отказывала в подобных просьбах. Ей доставляло удовольствие помочь людям в беде, и она часто радовалась за своих подопечных, которым удавалось решить с её помощью немалые порою проблемы. Её консультации были платными, но как водится, Наталья зачастую помогала бесплатно, стесняясь спросить об оплате.
     Выйдя из дома, Наташа быстро прошла через двор и вошла в старую  деревянную двухэтажку, где, по словам жителей, не было даже холодной воды и канализации. Некоторые жильцы сами делали водопровод и слив. На внешних стенах дома стояли деревянные короба, в которых прятались укутанные в стекловату трубы.
     Благоустраиваясь, жильцы сами копали ямы под слив и устанавливали пятитонные контейнеры, трубы из которых позволяли откачивать сливные воды. Напротив окна квартиры, которая была нужна Наталье, такой трубы не было.
     Наташа вошла в подъезд и прикоснулась к кнопке звонка у двери, полотно которой было обито светлым дерматином, разорванным в нескольких местах.
     Дверь открылась. На пороге стоял тот самый парень с проходной.
     - Проходите, пожалуйста, - с обаятельной улыбкой сказал он и освободил ей проход.
     Наташа с трепетом вошла в квартиру. Это был его дом. Пусть выглядел он заброшенным и неухоженным, но в нём жил он!
     Валентин провёл Наталью на кухню. Обои на кухне были старые, оборванные во многих местах и вообще кухня представляла собой жалкое зрелище. Посередине кухни у окна стоял стол, в углу высокий старенький шкафчик с немногочисленной посудой и два табурета, давно просящих ремонта. Но зато у стены стояла великолепная чёрная гитара.
     - Так в чём у Вас проблемы? – спросила доброжелательно Наташа, хотя вид квартиры привёл её в удручающее состояние. К тому же, хозяин квартиры был явно не трезв. Настоявшийся запах перегара перекрывал все остальные запахи. Наталье, не любившей запаха спиртного, стало не по себе. Она присела на табурет у стола.
     - Раздевайтесь, у меня тепло.- улыбнулся Валька.
     Наталья взглянула на его припухшее лицо и вдруг улыбнулась. Столько обаяния было в заразительной улыбке этого почти мальчика, что ей сделалось легко и свободно в этом запущенном доме.
     - Видимо, живёт один, - весело подумала Наташа.
     - Хотите, я Вам спою? - Не дожидаясь ответа, Валентин взял гитару, и чуткие сильные пальцы легко пробежали по струнам.  
     Чувствовалось, что Валентин играет мастерски и с душой. Зазвучали яркие аккорды и Валентин запел. Голос его был чуть хрипловатый и грустный. Трофим и Чиж, Розенбаум, Кузьмин, Кемеровский, сменяли друг друга, и Наталья с удивлением и радостью слушала знакомые и незнакомые песни. Уверенность, с какой брал Валентин сложные аккорды, показала, что он играет уже много лет.
     Наташа смотрела на одухотворённое лицо музыканта и улыбалась. Что-то тревожное вползало в душу. Неведомое и радостное. Так было, когда она познакомилась с Евгением. То же самое чувство.
     - Неужели я снова влюбляюсь, - подумала Наташа и вдруг испугалась,   - Зачем, ведь он совсем ещё мальчик, моложе меня намного, а я как дура….

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
     Она вернулась домой в пять часов утра. Войдя в дом, Наташа подошла к зеркалу. Лицо её светилось тихой радостью. Немногочисленные морщинки внезапно разгладились и стали почти незаметными. Глаза пылали новым ярким светом. Ничего особенного не произошло в этот вечер. Просто посидели рядом….
     Наталья поняла – к ней снова пришла любовь. Та самая любовь, что дарила боль и радость, счастье и тоску, улыбку и печаль. Она уже знала это сильное и яркое чувство. Так она любила сначала Георгия, затем, через пятнадцать с лишним лет, Леонида.
     И вот теперь, когда прошло уже почти восемь лет с момента расставания с Леонидом, Наталья снова влюбилась. Любовь нахлынула на неё как весенний всё сметающий на своём пути паводок. Давно утерянное чувство вновь зажгло в её остывшем сердце пожар, разворошив боль разлуки и ненужности.
     Ну, зачем снова она пришла в её сердце, для чего? Вновь отдать себя без остатка любимому и быть забытой через час после расставания?
     К этому Наташа была не готова. Её пугала разница в возрасте, но сердце не молчало, а билось гулко и больно, словно кричало о своей любви. Разум молчал…

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

…Пусть осень не кончается,
И пусть земля отчается,
Примерив платье белое,
Что ей зимою сделали,
Сплели из снежных кружев снегири…

     Песня плыла над пустым залом.
В той же чёрной рубашке и джинсах Валентин стоял на сцене с гитарой в руках и пел.
     Наташа уже знала, что Валька работает на заводе снабженцем и играет в заводском ансамбле. А ещё она знала, что он пьёт запоями. Уже не раз его выгоняли с работы, но специалистов в посёлке было мало и его снова звали на работу. Да и ансамбль был без него как без рук.
Валентин не только прекрасно играл на гитаре, но и неплохо справлялся с синтезатором, подбирая мелодии на стихи местных поэтов.  Вообще-то Валентин и учился в музыкальной школе по классу фортепиано, но гитара была как-то ближе его бунтующей душе.
     Когда-то давно его тётка насильно заставляла мальчишку учить гаммы и пьески, а ему страстно хотелось всё бросить и играть как все дворовые мальчишки в футбол. Он в ярости бил кулаками по клавишам, давился слезами, но авторитет тётки был сильнее его желаний и он снова и снова повторял эти ненавистные ему упражнения.
     По окончании музыкальной школы Валентин увлёкся спортом и  напрочь забыл о музыке. Но судьба по-своему распорядилась, и через несколько лет Валентин уже не выпускал из рук гитары, с каждым годом наращивая мастерство, и в душе благодарил тётку за её упрямство и настойчивость. Музыка стала его вторым хлебом.

ГЛАВА ПЯТАЯ
      Наташа потихоньку вошла в зал и присела на крайнее кресло. Слушая песню, она с жалостью смотрела на ставшее таким родным лицо Валентина. Мешки под глазами исчезли, и теперь Валька уже не выглядел таким жалким и потерянным как в первый день их встречи на проходной.  Теперь перед Наташей стоял красивый, сильный и уверенный в себе человек.
     Песня кончилась, и Валька заиграл что-то новое, которое Наташа никогда не слышала. Мелодия завораживала, вносила в душу что-то радостное и Наташа улыбнулась.
     Этот парень каждый раз удивлял её чем-то новым, неизведанным. Он жил музыкой и ничего прекрасней музыки не признавал. Даже женщины у него стояли только после музыки. Впрочем, женщинам он не отдал даже второго места в своей жизни.
    Второе место занимал алкоголь….
     Ежедневно напиваясь и на работе и после работы, Валька почти до утра не спал, терзая гитарные струны и мешая отдыхать соседям. Под грохот музыки, что неслась из неказистых колонок старенького компьютера, Валентин под утро засыпал и всегда опаздывал на работу, не в силах поднять своё измученное бессонницей и алкоголем тело с постели. Телефон разрывался от звонков, но Валька их просто не слышал. Он крепко спал.
     Уже к обеду, когда уставший телефон замолкал, а в двери стучался, гулко бухая ногами по доскам худрук, Валька с трудом поднимался и с закрытыми глазами шёл открывать дверь и получать гневные проповеди собственного начальника.
     Наскоро умывшись, но тщательно выбрив щёки, Валентин быстро одевался и шагал к заводской проходной под унылое бормотанье худрука, тяжело топающего следом за ним.
     На работе Вальку любили все. Старенькая гардеробщица Нина Васильевна встречала Вальку как родного и он, прилепив на лицо одну из многих своих самых обаятельных улыбок, вяло интересовался её здоровьем и новостями.
     Затем Валентин шёл в кабинет начальника отдела снабжения, получал очередную выволочку, и торопливо отправлялся в актовый зал, где его уже ждали пришедшие на репетиции работники завода.
     После репетиций он брал в руки электрическую гитару, и начиналось чудо. Какую только музыку не знал Валентин! Казалось, он знал всё, что во всём мире придумано и написано композиторами. Но он снова и снова выискивал новые аккорды и упорно и вдохновенно разучивал их.
     К вечеру после рабочего дня собирались в зале остальные музыканты ансамбля и репетиции продолжались порою до глухой ночи.
     Только вот к ночи Валентин уже почти не стоял на ногах. Во время репетиций он употреблял не менее полулитра водки. Без закуски, только лишь запивая холодной водой из крана. Без водки творчество почему-то не шло. Ну не мог он играть без этого, ставшего обязательным, допинга.
     Директор завода вместе с худруком неоднократно ловили пьяного Вальку и выгоняли прочь с территории завода. Но Валька на следующий день снова напивался. Он не представлял себе жизни без алкоголя.
     Пить постоянно Валентин пристрастился после того, как начал играть в небольшом единственном ресторанчике посёлка. Он хорошо пел и за каждую песню ему предлагали рюмку. Отказываться Валька не умел. Домой он приходил в таком состоянии, что едва прикоснувшись к подушке, тут же засыпал. А утром ему снова нужно было идти на завод, так как работа в ресторане была только подработкой. Основная работа его была в отделе снабжения.
     Всё это Наталья узнала частично от самого Валентина, а в основном ей о нём рассказали работники завода, близко знавшие и самого Вальку, и его бывшую жену.
     Да, из своих неполных тридцати четырёх восемь Валька провёл рядом с женщиной, которая была красива, но, так же как и он, любила выпить без меры.
      Валька любил жену, но бросить пить не мог. Детей у них как-то не получилось, и они жили каждый сам по себе, встречаясь только по ночам в постели.
     Выходных у Валентина почти не было, и жена его была предоставлена самой себе. Она шарахалась по посёлку в поисках спиртного, а поздним вечером, в изрядном подпитии дожидалась Вальку из ресторана, зная, что он обязательно принесёт что-нибудь спиртное.
     Если ночью спиртное кончалось, то, несмотря на то, что мужу утром нужно было идти на работу, она будила его, и просила где-нибудь найти похмелиться…
     В один из таких дней Валька домой не вернулся. Он пришёл после ресторана в пустующую квартиру давно умершей матери и остался там. Произошло это за два месяца до того как Наталья встретила Валентина на проходной завода.
     Друзья натащили в квартиру старенькие разрозненные предметы меблировки, посуду и Валентин зажил, никому не мешая, своей одинокой жизнью, и радуясь своему одиночеству, находя свою прелесть в тишине пустой квартиры.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
     С того самого дня Валентин пил беспробудно. На работе особых дел не было, да и привыкли все уже, что Валентин постоянно занят в ансамбле.  
     Вот и держался он на работе до тех пор, когда произойдёт что-нибудь из ряда вон выходящее и Валентина как обычно уволят с работы по собственному желанию, чтобы через месяц другой снова придти за ним с приглашением на работу. Это обязательно случалось перед какими-нибудь праздниками.
     От Вальки зависела вся культурная работа завода, и в этом он был незаменим. Так что снабженцем он, по молчаливому согласию директора, только числился, а всё, что он делал в отделе снабжения, едва ли вытягивало и на половину оклада.    
     Впрочем, и заработок на заводе у снабженца был не настолько велик, как хотелось бы Валентину. Но выбора не было. Кроме музыки он ничего не хотел, да и не умел. Как-то не пришлось ему, чему бы то ни было, другому научиться в этой жизни.
     Приехав из далёкого степного городка в этот край, он жил у старенькой бабушки, после смерти которой, и досталась его матери эта неухоженная однокомнатная квартирка. Мать в ней не зажилась, и после её смерти он стал единственным полновластным хозяином собственного жилья.
     Других родственников у Вальки не осталось. Где-то в том далёком городишке, где с детства жил Валентин, оставалась родная мамина сестра, та самая, которая дала Валентину возможность идти по жизни рука об руку с музыкой.
     Адрес Валька потерял, а искать тётку было всё как-то недосуг.  Иногда, в середине попойки он вспоминал тёткины наставления и порывался написать запрос по её прежнему адресу, но всё оставалось добрыми намерениями, так как наутро Валентин, мучаясь жестоким похмельем, думал только о том, как прожить этот тяжёлый день и где раздобыть очередную порцию спиртного.
     Зарплаты ему хватало ровно на три дня. Потом он залазил в долги в магазине, да и друзья не оставляли его без спиртного.
     Так и тянулось время до следующей получки или аванса. В этот день Валентин был счастлив. Он раздавал долги, забывая отдать самым близким друзьям, на оставшиеся деньги два – три дня гулял напропалую, и снова сидел без денег, надеясь на тех же самых друзей и доброту продавцов из соседнего круглосуточного магазина.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
     В один из таких тяжёлых вечеров, после работы раздобыв очередную бутылку водки, Валентин сидел на кухне. Гитара сиротливо стояла у стены. Валентину не игралось. Что-то тяжёлое ворочалось в его сердце.    
     Вечер был тоскливым и нудным. Друзья разошлись, и Вальке было одиноко. Он пошарил на книжной полке и достал новую толстую тетрадь, которую подарила ему Наталья.
     Случайно, в разговоре Валентин проговорился, что иногда у него появляется тяга к сочинению. Вот тогда и появилась эта тетрадь. Наталья своим мягким круглым почерком написала на обложке маленькое пожелание и вручила тетрадь Вальке.
     Раскрыв тетрадь. Валька задумался. Потом налил себе стопку водки. Выпил и взял в руки ручку. Захотелось описать то, что с ним происходит. Не для всех, так, для себя.
     Ночь вступила в свои права, за окном бушевал сильный ветер, а на кухне сидел за столом и вдохновенно писал длинные неразборчивые строки   Валентин, выплёскивая свои нестройные беспорядочные мысли на чистые линованные листы….
     Через несколько дней он, в изрядном подпитии поздно вечером позвонил Наташе. По нетвёрдому голосу, заиканиям и хриплым смешкам она поняла, что Валентин пьян основательно. Он что-то говорил о книгах и стихах и Наталья, прервав разговор обещанием придти через час, отключила телефон.
     На этот раз Наташа тщательно готовилась к встрече. Наполнив ванну горячей водой с добавлением ароматной пены, она добавила в воду эфирное масло и с удовольствием опустилась в ароматную тёплую воду…
     После ванны она присела к зеркалу. Закрутив бигуди, Наташа подкрасила глаза и брови тёмной тушью, подчеркнула губы мягким карандашом. Духи она взяла совершенно новые. Никогда раньше она не покупала таких духов. Духи были специально приобретены ею именно для такого вот вечера.
     Надев светлые брюки и тонкую белую водолазку, Наталья подкрасила губы неяркой коричневатой помадой. Подсушив волосы феном, и уложив их в лёгкую пышную копну, ещё раз окинув себя в зеркале внимательным взглядом, она накинула на плечи длинный чёрный пиджак и вышла из дома.
     Ночь сияла крупными блестящими звёздами. Небо чёрным бархатом расстелилось над уставшей землёй. Шум промчавшегося автомобиля, лёгкий шорох шагов припозднившегося пешехода и тишина….
     Постучав в знакомую дверь, Наташа замерла. Дверь открыл Валентин. Он был без футболки, в одних спортивных брюках, в которых обычно ходил дома. Левое предплечье у Вальки было украшено татуировкой.  Наталья не любила подобных украшений на мужском теле, но эта странным образом сочеталась с Валькиным телом и была как никогда к месту.
     Сегодня у Вальки не было гостей, и он коротал вечер в одиночестве. Пропустив Наташу в квартиру, он погасил свет в коридоре и прошёл вслед за нею на кухню.
     - Будешь? - спросил Валька Наташу, кивнув на стоящую на столе бутылку водки.
Наташа улыбнулась и кивнула головой.  Валентин знал, что Наташа спиртного не любила. Но сегодня она не отказалась. Поставив на стол ещё один пластиковый стаканчик, Валентин наполнил их водкой. Наташа выпила водку залпом.
     К её удивлению, сегодня у Вальки была закуска. На столе лежал нарезанный хлеб, в тарелке лежали куски варёной курицы и даже рыба, которую Валька, в общем-то, не любил, очищенная от кожи и костей, красовалась на пластиковой тарелке.
      -     По какому случаю праздник? – весело спросила Наташа.
     Валька поднял на Наташу хмурый взгляд.
     - Умер Саня Васильев.
      Наташа помрачнела. О смерти музыканта она ещё вчера слышала от знакомых. Его смерть была для всех неожиданной и нелепой. Умереть от инфаркта в сорок четыре года для непьющего и некурящего человека….
     Боль и печаль об ушедшем из жизни человеке вылилась в грустные строки:

Ушел из жизни музыкант
И скрипки смолкли.
Струны надорванной дискант
Взвывает волком.
Молчите, скрипки и о нем
Рыдать не смейте
С любовью к музыке он нес
Ее бессмертье.

Пусть пронесется сквозь года
Мелодий замять
Но будет светлою всегда
Людская память.
Ушел из жизни музыкант
И смолкли скрипки
Но будет музыкой дискант
Его улыбки.

Так пусть мелодия звучит
На этой сцене.
Пусть кто-то в зале
промолчит
И не оценит.
Но все же музыка жива
Для музыканта
Живет бессмертная душа
Его таланта…

     Валентин снова наполнил стаканчики, и они молча  выпили. Наташа прикоснулась рукой к чайнику, стоявшему на краю стола. Заметив её жест, Валентин налил в чайник родниковой воды из магазинной упаковки и включил шнур в сеть.
     - Я тут накропал кое-чего, - извиняющимся тоном сказал Валентин, - посмотри, ты ведь у нас писатель.
     Он пододвинул Наташе знакомую тетрадь. Она с трепетом взяла тетрадь и раскрыла её.
     Почерк Валентина её удивил. Беспорядочно налезающие друг на друга буквы образовывали почти нечитаемую вязь. Когда-то Наташа работала секретарём и читала любые почерки. Но такого ей ещё не попадалось.
     С трудом разбирая написанные строчки, Наташа углубилась в чтение Валькиного опуса. Валентин отключил закипевший чайник, достал чашку и опустил в неё пакетик с чаем.
     - Наташ, ты чай с бергамотом любишь? – спросил он, отрывая увлёкшуюся Наталью от тетради.
     Не ответив, Наташа отложила прочитанную тетрадь и взяла чашку с чаем. Она молчала. Написанное Валентином настолько поразило её, что она не сразу поняла, о чём он спросил.
     Валентин был философом. В своих беспорядочных записях он выразил мировоззрение половины человечества, прозябавшего в своих заботах и проблемах. Ощущения человека в дырявом ботинке, человека в телогрейке.
     Именно это и поразило Наталью. Такой сильный самоуверенный парень и… дырявый ботинок, которым он так и норовил пнуть любого близстоящего преуспевающего господина между всех промежутков его тела….
     Валька с интересом наблюдал за реакцией Натальи. Он прекрасно понимал, что всё написанное им никак не претендовало на звание литературного труда, но всё-таки ему хотелось знать, как оценит его бумагомарание Наташа.
     Наташа смогла оценить Валькин труд. Она высказала ему то, что думала.
     - Знаешь, если это пройдёт хорошего редактора, то из твоих записок можно создать неплохую книгу. Только вот написанного слишком мало. Ты пиши всё, о чём пишется, а я попробую превратить написанное в книжку.
     Наталья допила чай и попросила:
     - Сыграй мне , Валя, любимую.
     - Да не смогу я сейчас, - ответил Валька, всё же берясь за гитару.      
    Пальцы легко пробежали по струнам, и в тишине унылой кухни зазвучала соната «Лунная». Аккорды плавно сменяли друг друга, а Наташа, задумавшись, медленно взяла карандаш и на полях Валькиной тетради появились ровные строчки…

…Здесь, в тишине унылой кухни,
Под  струн гитарных перебор,
Звучал мотив сонаты «Лунной»,
Гася луны бессонный взор…

Бетховенский настрой беспечный,
Глаза любимые твои…
Меня обнимет синий вечер,
Храня мелодией любви…

Как мне забыть движенья пальцев,
Касанья легкие струны…?
Душа пытается не сдаться
В объятья нежные мечты…

     Валентин отложил гитару и ушёл в комнату. Наташа тихо сидела у стола, всё ещё находясь под впечатлением музыки.
     - Наташ, иди сюда, - позвал Валентин, и Наташа вошла в полутёмную комнату.
     Валька лежал на диване и смотрел в экран компьютера. Из маленьких динамиков лилась тихая  джазовая музыка.
     Наташа присела на край дивана, но Валентин властной рукой привлёк её к себе, и ей пришлось прилечь рядом с ним.
     Так, обнявшись, они лежали на диване и смотрели концерт. Едва ли понимала Наташа происходящее на экране. Она совершенно не слышала музыки, а тем более слов песен, сменяющих друг друга. Музыку заменял глухой стук Валькиного сердца. В такт с ним стучало и Наташино сердце, заглушая все другие посторонние звуки.
     Положив голову Валентину на плечо, Наташа тихо лежала рядом с ним, и ей казалось, что весь мир опрокинулся и лежит здесь у её ног. Ей больше ничего не надо было. Только быть вот так рядом с ним, легко касаясь его плеча и чувствуя тепло его такого сильного и такого желанного тела.
     На душе у Наташи утихли тоска, боль одиночества и неопределённость. Незаметно для себя, Наташа уснула, прижавшись к плечу дорогого ей человека.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
     Валентин понял, что Наталья любит его отнюдь не материнской любовью. Наташа воспринимает его именно мужчиной, а не мальчиком, которому нужна материнская опека.
     Такого чувства от Натальи он не ожидал. Он по-своему тоже любил Наташу, но огромная разница в возрасте смущала его и его чувства резко отличались от тех, которые он мог бы испытывать к ней, будь Наталья в его возрасте или чуть старше.
     Ему было спокойно с ней. С материнской лаской она встречала его с работы, готовила ему ужин и с тихой улыбкой смотрела на него когда он, умывшись и переодевшись в домашнюю одежду, садился к столу.
     Образ его жизни, мыслей и действий остался без изменений. Всё так же он напивался на работе, да и дома друзья его не оставляли, разве что реже стали засиживаться до глухой ночи. Да и ночевать теперь у него они оставались не часто.
     Наталья им мешала. Она с укоризной смотрела на Валентина, а его друзья нет-нет, да и отпускали шуточки с намёками на его «женатую» жизнь. Валька же Наталью как жену не воспринимал. Намёки друзей злили его, он всё чаще избегал Наташиных вопросительных взглядов и, однажды напрямую высказал ей мнение друзей об их отношениях.
     Наташа вернулась домой и больше не приходила в квартиру Валентина. Она хорошо понимала, что Валентину тяжело с ней. Она не была ему ни женой, ни любовницей. Близких отношений у неё с Валентином не было. Она как-то не осмеливалась даже прикоснуться к нему лишний раз.  
     Только после того, как Валентин ложился на диван, она садилась с ним рядом и под его приглашающий жест устраивалась на его плече. Валька засыпал, а Наташа, поднявшись, уходила на кухню и почти до утра не спала, прикуривая сигареты одну за другой и стараясь привести свои мысли в спокойное состояние. Ей до боли хотелось нежить и ласкать любимое Валькино тело, но она не смела….
    Сам же Валентин не предпринимал попыток сделать их отношения более близкими, чем они были на самом деле. Иногда он сквозь сон прижимал Наташу к себе и гладил её тело, находящееся у него под рукой, прижимался губами к её пылающим губам, но движения становились всё слабее и Валентин снова засыпал. А Наталья снова и снова с пронзительной нежностью ласкала пальцами его сильные плечи, осторожно касаясь их горячими губами, и неслышно шептала ласковые слова.
     Любовь захлёстывала её мятежную душу всё сильнее и сильнее, а Наташа и не пыталась бороться с этим пронзительным одурманивающим чувством.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
     Наталья сидела за компьютером и набирала текст рукописи своего нового сборника стихов, подготавливая его к изданию. Она давно уже собиралась сделать это, да всё было как-то недосуг. То работа отнимала время, то внеочередные проблемы подруг заставляли её всё бросить и бегать по городу как савраска без узды. Потом эта всепоглощающая любовь к Валентину….
     Вот и скопились рукописи на её столе, отложенные и забытые на длительное время.
     Теперь времени было более чем достаточно, и Наталья взялась за книгу, чтобы хоть как-то отвлечь себя от тяжких беспрестанных мыслей о Валентине. А не думать о нём она просто не могла. Вновь и вновь Наташа вспоминала каждое мгновение, проведённое вместе с любимым.
     Слёзы наворачивались на её давно не подкрашиваемые ресницы. Наташа сердито смахивала их нервной рукой и вчитывалась в набираемый текст. Но буквы расплывались перед глазами, смысл написанного терялся и Валька со своей обаятельной улыбкой снова вставал перед ней.
     Наташа, отодвинув клавиатуру, уходила на кухню. Там она садилась у окна с сигаретой в руках, и, забыв прикурить, часами сидела, уставившись сквозь стекло в тёмный бархат бесконечной ночи. Грустные строчки приходили сами по себе и, устав бороться с самой собой, Наташа садилась за стол и брала в руки карандаш…

* * *
Я свободна, а сердце занято.
Как любовь из него прогнать?
В этой звездной бездонной замятии
Повернуть наше время вспять?

Не идти по траве некошеной,
Не встречать тебя, не любить,
Зачеркнуть словно строчку, прошлое
И, как прежде, спокойно жить.

Но в окне снова ночь унылая
И сияет луны софит.
И опять мое сердце стылое
От улыбки твоей болит…

     Рассвет заставал её врасплох, и Наташа, торопливо раздевшись, ныряла под одеяло, чтобы вновь встретиться с Валентином уже в беспокойном тревожном сне.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
     Валентин позвонил через десять дней. Наталья взглянула на дисплей лежащего перед ней телефона и сердце её тревожно и радостно забилось. Она не переставала ждать этого звонка. Она боялась, что никогда больше не увидит надпись «малыш» на дисплее своего телефона. Никогда не услышит милый чуть хрипловатый голос любимого человека. Но он всё-таки позвонил.
     - Я слушаю тебя, - с волнением в голосе сказала Наташа.
     - Чем занимаешься? – спросил Валька, по обыкновению, чуть заикаясь.
      - Ты снова пьян, - утвердительно сказала Наташа в трубку, - ты, наверное, никогда не перестанешь пить.
     - Нет, я бросаю пить, - ответил Валька, - завтра мы садимся репетировать. Нужно готовить концерт и выступать со своей новой программой.
     - Что-то верится с большим трудом, а если быть точной, то вообще не верится.
     - Зря. Вот сама приходи и увидишь, что я почти не пью. Так, совсем маленько выпили, а больше нету.
     - Нет уж. Я идти к тебе не хочу. Да и некогда мне, дел много накопилось. Вот сижу, рукописи разбираю. Хочешь сам приходи. Только один и трезвый.
     Наталья отключила телефон и вернулась к столу. Надеяться на Валькин приход не стоило, так как на часах уже перевалило за полночь, и она снова взялась печатать.
     Звонок в дверь застал её на кухне, где вскипятив воду, Наташа готовила кофе. Она поняла, что Валентин решился на визит, и пошла открывать дверь.
     Конечно же, Валька был пьян, но ещё твёрдо стоял на ногах. Он неторопливо разулся, скинул на руки Наталье лёгкую курточку и прошёл на кухню, не спрашивая разрешения, как будто бывал здесь не один раз.
     На самом деле Валентин был в квартире Натальи впервые. Он уселся на стул и воззрился на Наталью вопросительным взглядом. Наталья взгляда не заметила и Валентин спросил:
     - Водка есть?
     Наташа, ошеломлённая Валькиной наглостью, кивнула и достала из холодильника непочатую бутылку. Валька сам открыл бутылку с водкой и поискал взглядом стакан.
     Вздохнув, Наташа поставила на стол рюмки, достала из холодильника колбасу и сыр. Нарезанный хлеб лежал на столе в вазе.
     Валентин деловито наполнил рюмки и поднял свою.
     - За что выпьем? – спросил он Наталью, - может за творчество?
     Не дожидаясь ответа, Валентин выпил водку и взял чашку с кофе, приготовленную Натальей для себя.
     - Кофе? Кофе – это хорошо.
     Валька утвердительно кивнул головой и, отхлебнув пару глотков, поставил чашку на стол.
     - Всё. Спать. Спать и только спать, - сказал Валька и направился в комнату.
     Постель Наташа расстелила ещё вечером и Валентин, раздевшись, уверенно залез под одеяло, накрылся и закрыл глаза. Наташа вошла в комнату, посмотрела на Вальку и, погасив свет в комнате, ушла в ванную.
     Умывшись, Наташа отключила компьютер и тоже легла. Валькино тело было горячим и неподвижным. Наталья закрыла глаза.
      Валентин повернулся и, обхватив Наташу руками, прижал к себе и стал нежно гладить её грудь, плечи.   Приподнявшись, он осторожно поцеловал её сомкнутые губы своими горячими дрожащими губами.
     Наталья открыла глаза. Валентин не прекращал ласки и Наталья, все последние месяцы мечтавшая именно об этом мгновении, застонала от наслаждения. Все мыслимые и немыслимые преграды рухнули, и она отдалась ласкам Валентина, раскрываясь под его настойчивыми руками без ложной стыдливости.
     Они не спали почти до утра.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

…Тридцать три ожидания,
Тридцать три обещания,
Тридцать три наказания,
Звезд далёких мечтания.

Как снежинок кружение.
Как по венам движение.
Мирозданья дыхание
До потери сознания.

Исступленье усталости
От любви и до радости.
В пересчете столетия
Осознанье бессмертия.

Ну и пусть – обещания,
Ну и пусть – наказания.
В пелене бесконечности
Ожидание вечности…

     Наталья ничего не ждала от близких отношений с Валентином. Ничего не изменилось. Просто рядом с ней был любимый человек.
     Никаких предположений на будущее, никаких планов. Валентин просто был. Сегодня. Сейчас. И больше ничего не надо было Наталье. Только здесь и сейчас. Пусть один день, один час. Лишь бы рядом. Даже мгновением дорожила Наташа. Каждая мелочь - взгляд, прикосновение – всё было важным для неё.
     Конечно же, всё было совсем не так, как хотелось бы Наталье. Она мечтала, что он всегда будет рядом с нею. Трезвый, любящий, но…
    Мечты мечтами, а реальность резко отличалась от придуманных ею призрачных счастливых дней.
     Валька приходил изредка. Трезвый он вообще никогда к Наталье не появлялся.
     Наталья знала, что Валентин приходит к ней только тогда, когда на него вдруг нападает депрессия и ему становится одиноко даже среди друзей.   У Натальи он находил успокоение. Она воспринимала его таким, каким он был, без упрёков и нравоучений. В Наталье он находил одновременно и любящую женщину, и старшую сестру, а более всего
     Наташа была для него матерью.  Валька жил без матери, и доброе слово и ласковые руки Наташи для него были именно маминым добрым благословением.
     Валентин вечерами звонил Наталье, и она с радостью выслушивала его откровения, решала за него его проблемы и заботы. Даже просто слышать любимый голос было для неё счастьем.
     Если Валька не звонил, у Натальи целый день всё валилось из рук. Она к вечеру бросала все дела и садилась за компьютер. Сборник стихов пополнялся новыми грустными стихами – откровениями. Почему-то все её стихи наполнялись болью и тоской по Валентину:

Смотрит мне в окно пятном бездушным
Снова фонаря беспечный глаз.
Кто мне одиночество нарушит?
Я одна в ночи в который раз!

Ну и что. Так лучше, чем постылый
Муж с губами стылыми как снег.
Я одна, а где-то вечер синий
Укрывает твой усталый след.

Мне б бежать по следу за тобою,
Только знаю, ты меня не ждёшь.
Слёзы вытираю я рукою,
А со мною вместе плачет дождь.

Зря он плачет. Всё равно не хватит
Слёз оплакать прожитую жизнь.
Грусть моя в линованной тетради
Строчкой не отплаканной лежит…  
     Строка сменяла строку. Мечты и реальность перемешивалась в строках, а мысли Натальи убегали куда-то за горизонт. Туда, где был её любимый…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
     Наталья снова начала бывать у Валентина. Только теперь она редко оставалась до позднего вечера. Сославшись на неотложные дела, Наталья, легонько коснувшись губами Валькиной щеки, уходила домой. Валька её не задерживал.
     Выйдя в ночь, Наталья грустно смотрела на светящееся в ночи Валькино окно, потом, вздохнув, медленно брела к своему дому:

Проходит наваждение как сон.
Осталась недописанною книга
И сердце снова бьётся ровно, в тон,
Без боли, без надсады и без крика.

Казалось бы, что стоит вновь начать
Жить без эмоций, равнодушно, молча,
Вот только ночью хочется кричать,
И невозможно этот крик окончить.

Прижаться б к твоему плечу на миг,
И утонуть в глазах твоих бездонных,
Чтоб с губ твоих сорвать счастливый вскрик
Любви в ночи, наполненной истомой…

Я не могу забыть своей любви,
Той, что дана мне Господом и миром.
Со мной глаза любимые твои,
И голос твой несёт волна эфира…

В словах, стихах и музыке тот звук,
Что сердце неустанно мне тревожит.
Тепло твоих таких любимых рук
В любой мороз согреет и поможет.

Уходит с болью прошлое в туман,
Свернувшись в сердце ледяною змейкой.
Читаю неоконченный роман,
Оставленный тобою на скамейке…

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
     Зима пришла, холодная, с сумасшедшими ветрами и морозами. Улицы посёлка оделись в чистые белые одеяла и только полосы старого потрескавшегося асфальта нет-нет, да и мелькали среди белизны сугробов.
     Власти не успевали очищать дороги и тротуары от снега и жители, ругая всё и вся, утопали в придорожном снегу или осторожно ходили по накатанной полосе дороги, каждый раз, уклоняясь от машин, запрыгивали по колено в снег.
     Приближался новый год. Магазины заполнялись покупателями, сметая с прилавков деликатесы и прочие продукты. Новый год почему-то всегда был временем бесполезных трат и волнующих хлопот.
     Наталья тоже ходила по магазинам, но праздничное настроение к ней как-то не всё приходило. Не чувствовалось в душе праздника. Она редко отмечала праздники, и нынешние хождения были просто данью традиции. Всё на столе должно быть!
     Только вот,  кто будет всё это есть и пить?  Всё праздники, кроме дня рождения, Наталья справляла всегда одна. Она не приглашала к себе подруг,  яростно отказываясь от приглашений к ним.
     Ей было одной лучше. В такие дни она могла, не скрываясь ни от кого, вволю поплакаться и пожаловаться зеркалу на свою неудавшуюся жизнь.
     Провести этот Новый год с Валентином не представлялось возможным. У него всегда была своя компания, для Натальи туда вход был запрещён. Да, впрочем, Наталье и не хотелось праздновать с кем-то, кроме Вальки. Но Валька к ней не шёл.
     Так как Наталья была одна, она и не стала ни готовить, ни наряжаться. Ещё в десять вечера она накрыла стол, и, слегка перекусив, уселась за компьютер. Строка за строкой возникали на экране, и Наталья чуть было не прозевала полночь. Под бой курантов она выпила бокал шампанского и, наполнив его снова, поставила у компьютера.
     Ей сегодня писалось, как никогда. В доме была тишина. На её счастье даже соседи за стеной, видимо тоже ушли куда-то и там не орала музыка, не стучали дети.
     Тишина стала новогодней наградой Наталье и это награду она использовала на полную катушку:
«К ЭЛИЗЕ»
     Стол был накрыт. В затейливых подсвечниках горели две свечи,  и таинственный свет их освещал белоснежное поле скатерти. Мерцание красного вина в хрустальных бокалах отражалось в серебре ведёрка со льдом, в котором находилась запотевшая бутылка шампанского. Посередине стола в вазе чешского стекла одиноко стояла тёмно-красная роза,  и капельки воды скатывались по резным листьям на стол. Роза плакала.
     Слёзы были и на щеках молодой тёмноволосой женщины, так же одиноко сидевшей за накрытым столом. Бокалов было два. И стол был накрыт для двоих. Но в эту новогоднюю ночь женщина была одна. Одиночество было привычным, но слёзы всё равно катились по её бледным щекам и падали на её роскошное голубое платье, отделанное блёстками и вышитое золотистой нитью. Платье она выбирала именно для этой новогодней ночи. Для себя. Она никого не ждала,  и стол был накрыт для двоих лишь для того, чтобы обмануть одиночество. Но оно никуда не исчезло и всё так же витало в скупо освещённой свечами комнате.
     Часы проболи полночь. Женщина подняла бокал с вином, пригубила и поставила обратно. Затем она поднялась, подошла к старенькому пианино и подняла крышку. Осторожно пробежалась пальцами по желтоватым клавишам и вот чарующая мелодия Бетховена наполнила комнату. «К Элизе». Это произведение было любимым и принесло в душу женщины долгожданное успокоение. Играла она долго. Бетховен сменился Штраусом, Штраус – Огинским, На смену Огинскому пришёл Гайдн и вот снова зазвучало любимое – «К Элизе».
     Закончив играть,  женщина закрыла пианино и вновь подсела к столу. Внезапно раздался звонок в дверь. Женщина вздрогнула и замерла. Звонок повторился. Женщина медленно подошла к двери и открыла. На пороге стоял светловолосый мужчина. Снежинки таяли                                                                                                                                                                                                                                                                                                            молча смотрел на женщину, а в руках его трепетали замёрзшие на холодном ветру розы.
-  Простите, это вы играли, -  спросил мужчина и хозяйка молча кивнула головой.
- Поиграйте ещё, - попросил он и отступил в тень коридора.
- Проходите пожалуйста.
     Женщина первой прошла в комнату. Мужчина перешагнул порог, аккуратно закрыл дверь и прошёл в комнату следом. - Это вам,  – он подал цветы стоявшей около стола женщине. Она взяла и поставила их в вазу к одинокой розе.
- Они же совсем замёрзли, - воскликнула женщина, и впервые в эту ночь её прекрасное лицо озарила улыбка.
- Я тоже, - ответил мужчина. -  Я стоял под вашим окном и слушал,  как вы играли. Услышать в такую ночь Бетховена было подарком судьбы.
- Куда же вы шли? – спросила женщина.
- Я с полудня бродил по улицам. Домой идти не хотелось. Я ведь один. Около полуночи какая-то цыганка подала мне этот букет и сказала,  что именно сейчас он очень будет мне нужен. Потом я услышал вашу игру и решил, что этот буке я должен отдать вам. Простите, если я помешал.
- Ничего. Я сегодня одна, -  вздохнула женщина - . Да и всегда одна. И вчера и сегодня и вообще всегда.
     Женщина взглянула в глаза пришельцу,  и лёгкий румянец окрасил её щёки. Мужчина смотрел на неё и улыбался. Только глаза его оставались печальными.      
     Женщина подала гостю бокал и  пригласила к столу. Стол был накрыт для двоих. Они сидели, пили вино и разговаривали. Вскоре они знали друг о друге всё или почти всё.
     Свечи догорали, в окна крался мягкий розовый рассвет,  и одиночество уже не витало над их головами. Они были вдвоём.
     К утру счётчик страниц выбросил число, кратное тому, что было написано за целый месяц.
     Наталья потянулась, расправила плечи и пошла спать. Утро вступило в свои права, но на улице не мелькали пешеходы, не слышно было шума машин. Посёлок спал.
     Наталья умылась и тоже легла в свою пустую постель. Сон не шёл. Перед ней мелькали чьи-то забытые лица, дни, события. Затем сон наконец-то сморил её, и Наташа закрыла глаза…

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
     Прошла суматоха праздничных дней и Наталья снова почувствовала себя нужной. Люди обращались к ней за помощью, и на мысли о Валентине не оставалось времени. День был битком набит делами, а вечерами Наташа подводила итоги и работала с документами.
     Иногда она вспоминала о Валентине, но времени на визит к нему не оставалось, и их встречи становились всё реже и реже. А там и весна снова подкатила своей распутицей и слякотью.
    Вот весну Наталья почему-то не любила. Её не радовала капель, не умиляли алмазные россыпи солнечных лучей на становившимся ноздреватым,  прозрачным и напитанным влагой, снегу.
     Ей было не до того. Наталья собралась уезжать из посёлка. Она давно хотела уехать в крупный город, где жили её ставшие взрослыми дети. У всех были свои семьи, у Натальи появились внуки. Хотелось быть к ним поближе.
     Только вот любовь к Валентину не давала ей сделать последний шаг и навсегда расстаться с этим холодным неприветливым краем. Всё же Наталья понимала, что впереди у неё ничего нет.
     Любовь любовью, но нужно жить дальше, а как? Как прожить без этой милой улыбки, без этих, ставших такими родными глаз?  Да и Валентин оставался в этом посёлке совершенно один. Друзья всё так же приходили к нему, и семейное положение Вальки не менялось…
     Наталья думала о том, что Валентин останется один среди круговерти суеты, жизненных передряг, наедине со своими печалями и заботами. Кто поможет ему пройти этот долгий трудный путь среди хаоса бытия, зависимости и одиночества? Сможет ли он выстоять один, без неё…

                                                 Конец