Произведениям Риты характерны в первую очередь – лиричность, вдумчивый подход к теме, часто – очень неожиданный взгляд на ставшие привычными вещи, умение с помощью нескольких слов и незначительных, на первый взгляд, деталей создать настроение.
Когда-то на одном из конкурсов прочитала белое стихотворение:
Время - такая надёжная штука, -
маятник с тиканьем тихим качает
или выходит скрипеть в половицах,
ночь коротая до светлого часа
в старой квартире, где умные мыши
книг не грызут, - нет, они их читают;
а для еды там есть сыр в мышеловках,
сало и корочки, что экономка
мышкам кладёт как приманку, но, к счастью,
не вспоминает взвести механизмус.
Старый профессор с достойной бородкой,
сидя на старой, но крепкой стремянке
под потолком, где тома в переплётах
кожаных, грубо тиснёных, пахучих,
слушает шорох мышей под коврами,
слушает время, скрипящее мирно,
думает много о бренном и вечном,
только о вечном он думает больше:
вечное больше его привлекает
тем, что оно не кончается скоро.
Радуясь этому, мудрый профессор
дремлет, покоясь в привычном уюте,
и экономка с вязаньем пушистым
дремлет, пока аккуратное время
не позовёт её боем курантов
мышкам дать сыр, а профессору ужин
и проводить его к мягкой постели;
и, засыпая, подумать покойно:
время - такая надёжная штука...
Автор запомнился сразу же – и небанальностью, и легкостью изложения, и умением создавать в стихотворении особенную, неуловимую атмосферу… Очень зримые детали, выразительность, художественность в сочетании с техническим мастерством – характерные черты её стиля.
Потом были и другие произведения, например:
... И это моё дело - решить, как, -
В постели ли старческой и в моче,
Маразмом лишённой сил завершить шаг
Над пропастью самой тёмной из ночей,
В жару лихорадочном ли - успеть в срок,
Пока не рассыпалась пазлом смешным в грязь,
Пускай я сама разочту, я, я - а не Бог, -
Скажу напоследок себе чёткое: три... два... раз!
И это моё право - уйти в тень,
Оставив сверкнувший в последний раз след,
Как звёзды уходят из яркой тьмы в день,
Ведь это красиво и сильно, сказать судьбе - нет?
Про грех и про мужество жить - это всё чушь,
Когда каждый мускул визжит от усилия жить здесь,
Когда невозможно орать, и я молчу,
Пока ещё силы и воля дышать есть,
Но это моё право - уйти в тень,
И это моё дело - решить, как.
Здесь уже другие интонации, и настроение меняется… но в целом – так же технично, выразительно и небанально (при том, что на эту тему – самостоятельного ухода, - пишут достаточно часто…)
Таким же неожиданным и небанальным кажется мне произведение:
Последний разговор с Петербургом
Под крышей облаков - седая туча крыш
И улиц фонари, нарезавшие город
Ломтями площадей с кусочками афиш,
Буханками домов, черствеющими горько...
Гастрономичный взгляд неверен и нелеп,
Но в нём растут давно рассеянные споры.
Ты, Питер - город-смерть, и, Питер, - город-Хлеб...
Кто голодал, как ты, насытится нескоро.
И много лет спустя, - простых, наивных лет, -
На кладбищах блестят всё те же слёзы-р'осы.
Внимательно следит, как продаётся хлеб,
Там, в булочной, кассир, старуха с папиросой,
(Батоны, кирпичи, - осьмушками не счесть), -
И думает, что это - грех из величайших.
Но самый смертный грех - детей слепая лесть,
А ты сполна испил из этой сладкой чаши,
И ты забыл, что кровь сочится из-под ног,
Раздулся и разбух, прекрасный город-боров.
Не больно ли тебе, что не услышит Бог
Слова твоих молитв в молчании соборов?
Из миллионов душ - с какой держать совет?
Кому знаком экстаз непонятых пророчиц?
А в небе над тобой совсем не этот свет,
И потому твой день едва светлее ночи.
Я - первая в ряду влекомых на убой,
Я плачу от любви, но мне экстаз неведом.
Нет, я своей души не разделю с тобой,
Прости меня.
Прощай.
Я больше не приеду.
Рита – редкий автор, умеющий писать гражданскую лирику (хотя такие произведения у неё встречаются нечасто). В таких её стихах всегда виден авторский взгляд на описанную проблему, никогда нет общих мест и полностью отсутствует пафос.
А ещё Булгаков когда-то говорил: «героев своих нужно любить, без этого ничего не получится…» Маргарита любит своих героев – забытых детьми старушек, ветеранов, может быть, поэтому и у читателя возникает чувство сопереживания…
Приведу пример такого стихотворения…
Покинутые людьми,
Бредут среди нас старушки,
Пресыщенными детьми
Забытые, как игрушки.
В карманах считают медь, -
А кто же её считает, -
Гадают, как им суметь
Потратить и впрок оставить.
Привычно скрывают стыд
За нищенские обноски,
За жалкий убогий вид
И реденькие причёски...
Работать уже нет сил,
Как было когда-то - с песней...
Кто вспомнит о малых сих,
И кто им добавит пенсий?
Кто скажет - вина? беда?
Господня ли в том награда?
Гордиться ли им, когда
Командующий парадом,
Владетель Всея Руси,
Вышагивает спесиво?
Пощады ли им просить?
Прощенья ль за то, что живы?
Особенно неожиданным и выразительным кажется мне финал… и в целом - по-моему, очень живое произведение, совсем не похожее на многие другие на эту тему.
А ещё у Риты очень красивая лирика…
***
Ночь нежна, как кусок лилового бархата,
Обнимающий плечи, когда нет другого покрова.
Ночь любовью ко всему сущему брюхата,
Особенно около половины второго,
Когда звёзды цикадами светятся и поют,
И луна уже скрылась за поворотом
Времени, в котором тоска и уют
Уложены в баночку и запаяны, как шпроты,
А воздух, напоенный запахами прошлого и травы,
Целует в губы, даже если ты прячешь их...
Ночь улыбается нежно и понимаешь, - увы, -
Что всё это ничего не значит.
***
Ночь нежна, как пушистый кошачий мех,
Когда прижмёшься щекой к мягкому тёплому боку.
Любит ли ночь всех или молча жалеет всех,
Всегда одна - и так безудержно одинока?
На тонких лучах далёких и близких звёзд
Луна качается сказочной перелётной лягушкой.
Тени встают и тянутся в полный рост,
Словно забывшие дорогу на небо ду'ши, -
Путаются в сетях шелестящей листвы,
Падают под деревья - а были такими большими! -
Ночь улыбается нежно - и тихо уходит ввысь.
А кот тычется в руку: чеши за ушком, чеши...
После того, как сгорело всё, что гореть могло,
Что не могло - развалилось карточным домиком,
Стало темно настолько, насколько раньше - светло,
И холодно, холодно... Холодно всюду, кроме
Наших сердец. Не ради красивых слов говорю,
Просто моторчик и правда - стучит и тёплый,
А в наших пустых садах никогда не встретишь зарю,
И в наших домах молочно замёрзли стёкла.
Словно кривые тени по сумрачным, сломанным городам
Тихо во тьме колышутся странные силуэты.
То ли бредут за чем-то, - знать бы, зачем и куда? -
То ли, подобно язычникам, молятся лету...
Храмов не видно, - темно, и в развалинах крысы и лёд.
Если боги и есть, то где-то в душе и в разуме...
Все спрашивают друг друга, - когда же эта зима пройдёт?
Боги, конечно, знают, да нам они скажут разве?
"...Румата навсегда запомнил его, иссиня-бледного от пьянства, как он стоит, вцепившись тонкими руками в ванты, на палубе уходящего корабля и звонким, молодым голосом выкрикивает свой прощальный сонет "Как лист увядший падает на душу"...
(А. Стругацкий, Б. Стругацкий «Трудно быть богом»)
Как лист увядший падает на душу,
Не в силах дотянуться до земли, -
Понурив паруса, родную сушу
Покорно оставляют корабли.
Кружа над бездной, тяжкой и манящей,
Несут свою тоску, свою судьбу
Туда, где небо чище, воздух слаще,
Где берега не знают власти бурь.
И я - на утлой, крохотной скорлупке.
Грохочет мерно якорная цепь...
Мой мир, неповоротливый и хрупкий,
Сжимается в простую точку, - цель.
Пусть ослепляет яростная грусть.
Я верую. Я жду. Я не вернусь.
Когда поймала город ночью сеть дождя,
он не успел ни увернуться, ни укрыться,
и вот уже потоки улиц бороздят
машин блестящие железные корытца.
Они плывут, пока не залило до крыш,
пока мотор бурчит сердито под капотом,
покрыты стёкла их холодным, горьким потом,
и тени дворников - как на ветру камыш -
туда... сюда... по маскам лиц полуразмытых
под затуманенным дыханием окном...
А может, дождь, и ночь, и город - заодно?
А может улицы, и дождь, и время - свиты
в одну тяжёлую, натянутую нить,
потянешь - тронется, и не остановить...
И люди, и дома давно уснули.
На тонких нитях света дальних фар,
протянутых к тебе сквозь годы улиц,
рискованно танцует нота фа, -
ты слышишь?
Ночь звучит, и в тихом гуле,
на обертоны разделяя звук,
ты различишь капели дробный стук,
как барабана дробь, - попеременно -
по жести подоконников и луж...
Алле! - растает города арена
под разрывающий аорту туш, -
из теней на колеблющихся стенах
уже сплетён кармический батут, -
лети! Там воля, и тебя там ждут.
"Нам к завтраку под соусом тумана предложены дворы и переулки, желток
вкрутую сваренного солнца, холодный кофе в чашечке фонтанной..."
(Светлана Ширанкова)
http://www.stihi.ru/2006/10/05-1980
.
Издалека, из-за тумана, из
почти ночного сумрачного неба,
желтком яичным на краюшке хлеба,
чуть улыбаясь, солнце смотрит вниз,
на площади, дворы и ищет, где бы
присесть и отдохнуть, - хоть на карниз, -
и птичий щебет и кошачий визг
послушать, как зевака праздный - требу,
разглядывать за окнами людей,
завидовать их заспанному виду,
величественно чувствовать обиду
на мелочность их утренних затей, -
вот захочу и завтра к вам не выйду,
ругайтесь на погоду, на вождей,
молитесь в храмах, - мол, не оскудей... -
и сетуйте на горькую планиду...
Пора вставать... И сделав первый шаг
не вниз, и не назад, а дальше, дальше, -
такая даль нам и не снилась даже! -
как иглы ёж, лучи расправит шар,
потянется к закрытым окнам нашим,
тихонько стукнет: - Ну, на брудершафт? -
и выпьет на дорожку, не спеша,
воды холодной из фонтанной чаши.
И ещё у неё очень прикольный юмор:
Лежу, линяю, медитирую, мутируя летально,
Ещё живу, но не уверена, что этим я довольна.
Как Апокалипсис задуман и проделан гениально:
Афронт врагам, и нам несладко, - но зато весьма прикольно
Рычать на всех, в тиши объевшись мухоморчиков ядрёных,
Спиртяшки тяпнув, - говорят, от радиации полезен...
Тайком схожу-ка к местной зна'харке (зовут её Матрёна), -
Вот кто поможет мне избавиться от лучевой болезни.
Она камлает, ворожит и может будущее ведать,
Для пущей бодрости спрошу опять, помру ли в жутких корчах...
Любимый Графбург обозрю, дитя трагической победы,
Я здесь жила, живу и буду жить всегда, хоть мор, хоть порча.
Моя судьба во всём, что здесь - спасибо Хиггсовым бозонам! -
Астральных тел, толпой роящихся в окрестностях, весомей,
Разбито вдребезги, рассеяно по графбурговой зоне,
Где память в каждом камне, в каждой,- даже лишней, - хромосоме...
Опять явлюсь во сне кошмарном нами правящему князю!
Гипердактилический как-бы-мадригал
Ваши глаза, так игриво искрящиеся,
Ваши слова, ускользающе-длящиеся, -
Видеть и слышать я рад,
Бабочка, ночью рискованно вьющаяся
Возле свечи, но огню не дающаяся, -
Суть Ваша, иль маскарад?
Так далеки Вы, но незабываемые
Встречи, так страстно и нежно желаемые, -
Каждую ночь, без затей.
Сердце моё, нетерпеньем снедаемое,
Громко стучит, - вот оно, ожидаемое:
Выпуск ночных новостей.
А ещё мне очень нравится, что даже в стихотворениях на не очень лёгкие темы у неё чувствуется оптимизм и едва заметная ирония (в интонациях, неожиданных образах…)
Стихи Риты кажутся мне очень образными, выверенными и интересными и просто очень близки и понятны.
По традиции принято просить перед бенефисом автора что-нибудь рассказать о себе – но мне хотелось, чтобы эта публикация стала для Риты сюрпризом… Рита, может быть, если будет желание, ответишь в первой рецензии? (сейчас её добавлю).
Екатерина Ладных
