Папку Алёнушка запомнила мокрым с головы до ног. После работы седой металлург охорашивал землю за городом у реки, питающей чахлые степи. Ворочал тяжёлые шланги. Подвязывал неокрепшие помидорные стебельки к арматуре, чтобы те не упали в борьбе за солнце. Направлял огуречные побеги вверх по верёвочке. Огромные листья переплетались над грядками в купол, сохраняя необходимую влажность до следующего дня. Но полуденный зной сушил и разламывал землю, и ближе к вечеру опять гудели насосы, перекачивая воду на огороды горожан. Река мельчала, обрастала осокой, как щетиной лицо. Большой трансформатор, словно сердце, питал электроэнергией этот маленький рай.
Как-то дорвался до власти Кощей Незаменимый. От сытости ли, от жадности ли, а может быть от тщеславия, но зароились в парламенте думы о вхождении Федерации в общеевропейское сказочное пространство. «Ого-го заживём!» – говорили кощеевы инноваторы и дрались молодецки перед телекамерами для пущей аргументации. «Каждой Золушке будет по принцу», – утверждали они, вытирая из носа кровь.
Один из самых юных этих мыслителей деловито встал у руля и сплюнул не трижды в сторону. Помчалось его заклятие, как проклятие, по белому свету, выворачивая чулки у сограждан; сжигая их деньги накопленные на старость на рынке да на базаре; обездоливая до смерти. «Это инфляция, - улыбались парламентёры. – Это нормально. В этом миру выживает сильнейший». Садоводческое товарищество стало обузой, взносы на его содержание выросли, но всё же их не хватало для доброй жизни. Огородное пугало рухнуло наземь и бойкие чёрные птицы примчались на землю за урожаем, а следом за ними пришли охотники за металлом. Исчезли лопаты, ведра, грабли, гаечные ключи, старые ржавые трубы. Даже немногая проволока, поддерживающая ветхую старость нехитрых оград, пропала бесследно. Испуганные люди попрятали уцелевшее добро по квартирам, однако охотники продолжали погромы. Они занялись разборкой электромашин.
Зимою папка столкнулся с ними. Хотел остановить злодейство, но воры его избили. Папка долго лежал контуженый около разграбленного электрохозяйства - в снегу, на морозе, где его случайно нашла собака. Она завыла на всю округу о помощи, и добрые люди откликнулись на этот безумный лай. Обморожения были сильны, почернели руки и ноги. Спустя неделю папка умер в больнице от заражения крови. Злодеи-воры исчезли - поди-ка, сыщи ветра в поле. Уголовное дело по этому поводу и поныне маячит на полке в прокуратуре, дожидаясь окончания срока действия заклинаний правительства, чтобы отойти в историю криминалистики таинственно и законно.
Маленький Иванушка папку почти не помнил. Когда его убили, он ещё не умел раздеваться и одеваться без помощи Алёнушки. Большой красный ящик стоял посередине горницы на стульях и люди, толкая Иванушку со всех сторон, гудели и всхлипывали. Входная дверь скрипела, дуло, мальчишка хныкал со всеми вместе и жался к сестрёнке. Окончательно разревелся он только на кладбище, когда заколоченный ящик уже опустили в глубокую яму. Большая чёрная птица-галка села на крест, около которого стоял продрогший мальчишка, и закричала хрипло, громко, со знанием жизни: «Ка-арр!.. Ка-арр!». Стылые каменья гулко ударили по крышке гроба и бабы завыли, прощаясь с покойным.
- Кыш, отсюда! – молил Иванушка птицу, но та сидела, как памятник, невозмутимая и ленная, ожидая когда разойдутся люди.
Дома Иванушке дали конфету. Страхи его прошли, и сильно уставший за день похорон мальчонка уснул мгновенно, не слыша поминок.
Мамка погибла иначе. Она работала крановщицей в горячем доменном цехе. Было шумно и пыльно. Лампочки едва освещали площадку, на которой стропальщики обвязывали груз. Мамка откинула переднее окошко до отказа вверх, чтобы лучше их видеть, прислушиваясь какую команду подаст рабочий, когда произошла роковая авария домны. Высока была печь, горяча. Кипящий шлак прокатился по крану, как водопад, накрывая полцеха. Эта авария унесла жизни троих рабочих. Долго лежали они под капельницей в больнице - рваные настежь, липкие, страшные. Не спали врачи, колдуя, носились медсёстры, но ожоги не заживали, и жизнь угасала. Сознание на минуту вернулось к мамке. Она увидела перед собой заплаканную Алёнушку и наказала ей беречь и растить Иванушку – любимого сына. Тому уже было пять лет.
Повзрослевший мальчишка вторично стоял у гроба на кладбище, вдыхая тяжёлые запахи смерти. Он глядел на уснувшую навеки мамку и совсем не узнавал её - в бинтах, загримированную. Ожоги и боль изменили лик женщины, а когда по гробу безжалостно застучали тяжёлые молотки, мальчишка вдруг понял, что возврата из этой ямы нет.
«Мамка!» – заплакал он и кинулся к ней, прощаясь… И не сладки уже были поминальные конфеты, которыми потчевали его соседи.
Следующая сказка называется "Крекс. пекс, фекс". Она находится вот здесь:
http://www.grafomanam.net/poems/view_poem/15777/
СПАСИБО, ЧТО ПРОЧИТАЛИ!
