Я не помню год от Рождества Христова… Шли массовые дебаты в парламенте. Более других выступал Жириновский и его пламенные речи текли по устам россиян, как сказка… Прошу меня простить за использование имён и фамилий политиков, популярных телеведущих и административных работников, так легче писать о насущном – автор непрофессиональный писатель…
1. Вишнёвый унитаз
В горячий полдень, когда все путёвые рабочие уехали по квартирам питаться обедом, Иван Бешляга сидел в бытовке один и страдал от жажды - со вчерашнего дня у него во рту не было ни грамма спиртного. Денег ему взаймы не давали, потому что никто не верил в его состоятельность: ни жена, ни соседи – он «…был нерентабельным человеком». Бешляга задолжал всем: от лучшего друга Мишани, который пропал неизвестно где и не появлялся на стройке, гуляя кряду три дня, до продавщицы Инки из поселкового магазина. С этой красивой дамой у него был сладкий садовый роман, но приусадебный участок зарос травой и высох, и ресурсы к любви иссякли… Теперь Бешляга выпрашивал у Инки дрожжи и сахар для «…аналитической химии», ставил брагу и выгонял из неё «…экологически чистый напиток - спирт». Но не всегда коту масленица – Инка тоже была с характером и не ублажала героя товарами «…за так», ссылаясь на мужа.
Переживая о прошлом, Бешляга заметил, как в дом богатой застройщицы Нины Михайловны Данилиной привезли что-то художественно-объёмное и круглое, напоминающее формами бюст, какими стало модно украшать ниши под потолком. Изделие было плотно накрыто тканью от постороннего мира, и нездоровое любопытство закралось в душу рабочего.
«Не иначе горельеф, – догадался Бешляга, - резьба на стену - бесится с жиру баба», - та занимала на комбинате почётную должность директора по социальной политике и кадрам. Хорошие штаты имели большую цену. На комбинате было немало мест, где, не работая, получали деньги, и респектабельная хозяйка не бедствовала ни дня, распределяя будущее сотрудников, согласно дипломам и «…дружбе».
Когда её слуги, покинули хоромину и уехали восвояси, Бешляга решил осмотреть диковинку. Собака, увидев гостя, весело замахала хвостом – по-свойски, и никто не заметил, как чумазый рабочий открыл тяжёлые двери парадного входа и исчез в прохладе чужой недвижимости, где вечерами велись отделочные работы силами семьи. Муж у застройщицы был таким же неисправимым оболтусом, как и Бешляга - имел золотые руки и желание творить после рюмки выпитой водки. Две недели назад они подружились на этой почве. Бешляга помогал ему обшивать бронёй проемы первого этажа «…от хитрых воров и пьяниц» и в процессе работы обнаружил, что ключ от бытовки идентичен ключу от дома: как две капли воды. Хозяин этого не уследил.
Найдя загадочное изделие, Бешляга оторопел – перед ним стоял унитаз вишнёвого цвета. «Под стать хозяйке, – заметил он, тонко оценивая работу, - её габариты». Умело отполированная кудесниками орская яшма напоминала тюльпан. Бешляга забрал его и вышел из дома, заметая следы своего присутствия в нём. Собака лизнула его за лодыжку и была разочарована, что он её покинул, не покормив. Скоро Бешляга поменял унитаз на два литра чистого спирта другому застройщику, полагая, что тот возвратит его хозяйке по первому требованию, желая ей угодить из боязни за место на комбинате – такая вещь не могла остаться незамеченной в посёлке.
Рабочие вернулись с обеда и напились, не дожидаясь раствора. Долги Бешляге простили и, захмелев, от радости люди стали обсуждать последнюю речь Жириновского о походе к Индийскому океану. Они размахивали руками и сквернословили, тыча друг в друга: за старую власть, за новую власть, за светлое будущее державы – мусора в голове было много - средства массовой информации активно охмуривали народ на самые разные темы. Более всех кипятился начитанный с детства Груша – пожизненный бригадир и лидер времён развитого социализма. Он прицепился к Ивану, как банный лист до ягодицы и настойчиво костерил трёхцветное знамя России, отдавая дань вчерашнему сталинизму. Бешляга был слабее подкован в политике. Когда его аргументы в пользу демократической России окончились, и прокоммунистическая сволочь Груша задавил его интеллектом далёких лет, он спросил у него на засыпку: «А поимел ли ты Валентину Матвиенко?». Тот поперхнулся от этих слов, как от избытка табачного дыма… - и, чувствуя, что нашёл у доморощенного политика Груши слабое место, Бешляга заорал на всю Ивановскую улицу, что тот – импотент. В доказательство этому он выкрикивал фамилии других женщин Госдумы, подчёркивая у них отсутствие интимной связи с Грушей. Потом он начал бешено костерить мужчин по партийным спискам: и Жириновский у него стал импотентом, и Явлинский, и Пшегорлинский и даже Касьянов со товарищи... И Сулейман Керимов.
- Садоводы-яблочники, - орал Бешляга. – Сусанина на вас нет!
Разгорячаясь до белого каления оратор не пощадил известных ведущих из телепрограммы «Утро»: Ларису Вербицкую и Арину Шарапову, их перестиранных начисто гостей: поэтов и музыкантов – «…режиссёроф», прожигающих жизнь в богатстве. Потому что другой программы в жизни не видел и видеть не мог, все дебаты парламента: мордобой и политическое позирование доходили до человека с шести до восьми утра, покуда были закрыты киоски с пивом.
– Да ни одна из них пуговицы на себе для тебя не расстегнёт и вымя не покажет, - орал он Груше. – Зачем на тебе ширинка? Зашей!.. Подвяжи на верёвочку брюки! Эти окорочка с экрана от тебя за семью замками – они для олигархов! Ты - дырявый стройбат... Холуй на участке!..
- А ты-то что лучше?
- Й-я – десантник!
И они, словно мушкетёры, обменялись ударами монтировок… Но другие рабочие обезоружили спорщиков, дав им немного выпить. Однако через минуту конфликт состоялся обратно.
- Тебе даже Таньша и та не даст, - продолжил Бешляга политические дебаты сторон.
- Какая Таньша?
- Вот эта!..
Он показал головой на соседний особняк, откуда выглядывали таджики, достраивавшие хоромину главе поселковой администрации Татьяне Рузановой - бойкой женщине бальзаковских лет, уверенно захватившей доверие избирателей на ближайшие годы.
- А то тебе она даст?.. – поднялся Груша и взял в правую руку тяжёлый стальной канат, внимательно рассматривая на бирке грузоподъёмность и дату его испытания.
- А я возьму её – спорим!.. На литр водки! СлабО? – Бешляга в точности повторил движение бригадира, взял свободный канат и тоже проверил его маркировку. Бой состоялся. Обе стороны стегали друг друга стропами с таким остервенением, что подступиться к ним не решался никто. И только когда матёрый производитель работ Ведиборенко начал поливать горе-политиков из огнетушителя, стропа были брошены и спорщики разбежались по разным углам площадки, спасаясь от пены, но не прекращая войны за демократию и чистоту нравов российского телевидения.
- Это тебе за Матвиенко!.. – орал Груша, кидая в противника кирпичи. Он занимал более выгодную позицию на захватке - недавно расставленные здесь поддоны хорошо укрывали его от противника, являясь надёжным подспорьем для битвы. – А это тебе за Таньшу!..
- Кастрат!.. – Бешляга стоял открыто, твёрдо, не пугаясь летящего камня, словно матрос на картине у Дейнеки «Оборона Севастополя». Он ломал подоконник и метал в противника целые связки кладки, и разобрал его до основания этажа, но победный кирпич бригадира разворотил ему нижнюю челюсть - стройбат не промахнулся. Могучий десантник Бешляга обмяк и рухнул в пожарную пену вниз лицом, и та, вдруг, стала розовой и тёплой, как крем у торта. Война закончилась…
- Ви-хад-ной! – сказал Груша и допил остатки спирта в бутылке. – Гуляй, Россия!
Торжество победителя было недолгим. Хмель в голове иссяк, и наутро на стройку явились его жена и дети. Стоя на коленях, они просили прощения у производителя работ, у Бешляги, у членов бригады, у соседей-таджиков!.. – дешёвой рабочей силы, недостойной внимания россиян, а также у сложенных штабелями железобетонных конструкций, у каменных стен могучих особняков и у кирпичей, из которых они построены. Во избежание уголовного наказания нашли консенсус. При посредничестве милиции и к полному умиротворению сторон бригадирская половина взяла на себя повышенное обязательство поить Бешлягу акцизной водкой: «…по одной бутылке на рыло в день», пока сроки временной нетрудоспособности не позволят тому самому зарабатывать на жизнь. В довершение ко всему Груша официально сознался в краже вишнёвого унитаза из дома Нины Михайловны Данилиной, а его супруга выкупила украденную вещь и вернула её хозяйке. Но та не остыла, и милиция не поверила последнему факту, хотя и закрыла глаза на кражу, подозревая другого…
Первоисточник здесь: http://proza.ru/texts/2007/05/05-162.html
Дорогие читатели!
Я непрофессиональный писатель и буду признателен, если вы поможете мне правильно расставить знаки препинания и укажите на стилистические ошибки, о которых я совсем ничего не знаю. Искренне Ваш - Ослик Яша (Муленко Саша).
