Когда один я, и вокруг мерцают
Забывчиво незапертые люди,
По лицам узнаю их, словно
Я вспоминаю ощущенье от романа,
Прочтенного когда-то, и не смутно
Отдельные мелькают сцены,
Как пущенные влёт страницы…
Вот оглавленье. И теперь яснеет
В моём сознанье сути сердцевина,
Как дальний человек в трубе подзорной,
Рукой на резкость наведенной скоро.
И горько мне, когда я вижу ясно
Скандалы, растворенные в морщинах,
Репьями в душу залетевшие обиды,
И мести бритву под полой гордыни;
Гроши, неподаные нищим,
Бесслезность плачущих,
И глупость оправданий…
Но я ищу, смотря на эти лица,
Не то, что есть, а то, что быть могло бы:
Избавленные от налета гари
Прекрасного невысохшие грани…
Так, находя в оркестре на гастролях
Знакомое лицо, мы понимаем,
Что виолончелист похож на друга,
Который музыку совсем не любит.
