Зовут его Нтоний.
По крещению Анатолий.
Кликуху мы ему присобачили в третьем классе.
Нет, еще раньше – с детского сада.
Когда на горшки хором садились.
Почему хором?
Воспитательница - \\"дуванчик \\"– так мы ее тогда тайно обзывали, - заставляла нас петь:
« Сели вместе на горшочек,
Повоняемся чуточек!»
- Не навиззюу! Не навиззюу! – Выкрикивал Нтоний, сидючи на горшке.
И все разом подхватывали:
- Визжим-визжим – от вонючек дрожим!
Беззаботное было время. Безоблачное. Безответное. Бесприветное.
Кто бы приветил?
Родители?
С утра до ночи на рынках торчали.
Бабки для пропитания зарабатывали.
Нтоний по стопам пошел.
Шел-шел, и в двадцать один, в саду родительском очутился.
На всем готовеньком.
Тут тебе и яблони, и виноградник, и цветы на вкус и цвет.
Ах, да, цветы не едят, ими любуются.
Нтоний решил в этот уикенд не выезжать с родичами на природу.
Остался в саду.
К тому же, обустроенным для отдыха.
Перед ракушечным фонтаном - качалка- корзинка, плетенная из бамбука…
Вокруг, пенечки разукрашенные всяко-разно.
А перед взором - разноцветье хризантемное.
Осень была. Солнце ушло. Вечерело.
Нтоний развалился вальяжно в японском халате с дракошкой на спине в кашолке китайской, как пан-барон из старинных польских сказаний.
Туда-сюда вальирует.
Подсолнышек пожелтевший на ладони пристроил, вроде сковородки.
Семечки плодородные, налитые, со скорлупой полосатой аккуратно из гнезд выковыривает, муторно сморится, лениво преподносит к губам, почему-то оскаливается, как волчонок, но разгрызает с удовольствием.
И пилюет…
Нет, пуляет изо рта шелуху, как пульки, из оружейного дула.
Хохочет, когда на метр или полтора, словно комарик назойливый, отлетает скорлупка …
Тут откуда не возьмись, кот Пилюлька, рыжий, как засохший ободок шляпки подсолнечной, из-за угла дома появляется. Прямо под волосатыми ногами Нтония изгибается в позе одногорбого верблюда, по надобности сходить собрался:
- Брысь, чудище одноглазое! Мало того, что с бельмом тебя держу?!
- Мя-яяя!
- Вон, пшел! Вонючка! Гадь, за углом!
- Мя-яяя! – отпрыгнул проказник.
Побрел в заросли репейные…
Благо, нескошенные дворником.
Да, у родителей Нтония: и дворник на хозрасчете, и повариха, и даже водитель.
«Водила» - величает его Нтоний.
А себя ублажает «Цезарем».
В уме, естественно.
В тайне даже от \\"родаков\\".
По правде сознаться - он на Юлия не смахивает. На дядьку Гаврюшу, батяню собственного в молодости - издалека прокатит. Вроде Швайцнегера киношного, токма дядька росточком подкачал. Нтоний в этом отношении преуспел. Короче, всех нас перещеголял. Но не о том речь.
Вопрос в ином: зачем детство разбазаривать?... Однакашек по бокам раскидывать?..
Одних, рассеял по ветру в выпускных школьных полемиках. Другие, оставлены за высоким забором богатого поместья. Третьи, отброшены в запойных буднях, в дурмане забубенном, из которых ели-ели вытащил родитель Нтония.
Попросту, как щенка, взял за шиворот, втолкнул в самолет, и вместе с маманей благоверной отправил в Египет.
Полгода до экскурсии на пирамидах, торчал Нтоний в особо охраняемом заведении. Вроде, отлучился. Второй год без ломок.
Потому последнее время не очень-то к приятелям из детства расположен. Взаимно интерес погас. Кореша подбалдевшие часто стали про коллективный вонизм детсадовский напоминать ныне деловому человеку. Как- никак, Нтоний - экспедитором числился в родительском предприятии. Можно сказать, за два прозревших года, полмира китайского, треть турецкого, четверть арабского - вместе с мамулей-натулей объездил. И не просто за товаром, на экскурсиях в значительной степени отметился:
У Китайской стены постоял…
На пирамидах сфоткался…
И даже у Гроба Господня склонился на колени.
После чего, по свидетельству мамани, ныне богобоязненной:\\" Воскрес Нтоша\\"!
Нет, в смысле познаний, увлечений, любопытства, и других «ытств», у Нтония было «все по умам» - как заметил дядька Гаврюша, его родитель, не пьющий – не курящий, балдеюший от жены-культтуристки . До сей поры в промежутках воровато зыркающий на стремные бугры спортивные сзади. Не говоря уже о выпуклостях грудных, в коии так и норовит при удобном случае ткнуться лысиной. Росточком маловат. Нтоний в маманю пошел. И бабье на него, как папаня на маманю. Липнут, вроде мух назойливых. Чего рядить? И в шмотках толк знают: что попало на себя не накинут. Вроде, тоже торгаши, а приличие в обличии скрупулезно блюдут. Не поверите, напрямую от «Versace» шмотье приобретают. Специальными рейсами в Рим шастают. Поутру в «Adidas» запаковались.
В таком обличии «водила» увез предков на природу, оставив юного «Вертера» - излюбленная мамашина кликуха, - наедине с собственными мыслями.
На том настоял сам Нтоний.
То беспрекословно было выполнено незамедлительно.
Нтоний, как он выражался, «плювался», вот уже минут тридцать, раскачиваясь в китайской подвесной кашолке.
- Бессмысленно…, - вдруг промелькнуло в сознании: - безответно. Ни я их, ни они меня. Плюваюсь-плюваюсь – и никакого просвета! Ни откуда ничто не падает: ни комета, ни ракета, ни каплинка дождя…
Диск помрачнел за горизонтом. И кот вонючий перед глазами. Все, как в детстве...
…И Сонька Быкова – сучка, с кобелем Жуковым сбежала… вот, подлюка! Всю жизнь на перекос пустила… с родителями из-за нее чуть не порвал… уговорили. Увезли в Каир. Потом на Таити… Батя Таитянку грудастую во время подсунул. Целый месяц – рай в шалаше…
…Теперь вот, плюваюсь…
… Интересно, если на два метра вперед заплюну – Сонька вернется из Израиля?..
Хрен-с два!
Чего ей от Илюхе Жукова бежать?
Красавчик с цыганскими глазами жгучими…
… и с башлями ювилирными…
… и с детьми, уже двумя…
Вот, Илюха, евреец!
Вот, хитрец, бабу из-под носа увел, уволок почти, что на Дола Росса…
…Ну, да, туда, где Христа перед распятьем пинали.
- Вот, зараза!
Сплошной мрак!
Западло, как говорится в нашей компашке, выдавать корешей, но, чего тут попишешь?
Так оно и было.
Надеюсь, родаки пройдут мимо этого откровения.
Да и прочтут - не поверят.
Нтоша за забор без присмотра не выходит.
По мобилке - да, звонит.
Вот и теперь до меня дакапался.
Не оставлять же в беде однокашника.
Поплюваемся вместе...
Зачем, собственно, накатал телегу?
Другим, что б неповадно было?
Иль самому преобразиться?
Хрена-с два!
Нтоний звонарит - докучает.
Пропадет пацан без подмоги.
И мне пора подзаправиться. Мысль улетучивается. Слова не разборчивыми выходят... А жизнь кипит, как солянка в закопченом котле на костре... или рассольник... может, и ушица?
Смотря у кого какой аппетит. Хотя, суть не в самом блюде, а в пылающем костре, закопченом котле, и бездонном куполе, мерцающим в ночи, ослепляющим в солнечном дне, умиротворяющим
в вечерней закатной поре.