Когда ревнитель истовых молитв
Радел о благе в сумеречной келье,
Закон жрецов – державный сателлит -
Уродовал пророка в подземелье,
А летописец – доблестный пиит –
Готовил кривды пагубное зелье,
И мы впитали вымысла нектар,
И кажутся те битвы нам честнее,
Что в филигранных росчерках.
Чернеет
Строфой замаскированный тартАр.
Но к нам идёт с бедою пострашнее
Мессия из богемы - Бальтазар.
II
Эстетика бегущих от чумы,
Романтика изысканных недугов
Туманят неокрепшие умы,
Ведя людей по замкнутому кругу:
От будуарных трапез до сумы,
От неги до потери сил и духа.
И в мире нет опаснее тюрьмы,
Чем заточенье зрения и слуха
В мирАже благоденствия
(Прикрас
Довольно там, и ради капитала
Всё переврёт ханжа у пьедестала,
В подмогу взяв Элладу и Парнас)
Но помни, жаждой злой толкают нас
На преступленья эти идеалы.
III
Не землемерной цепью –
Звеньями веков,
Извилистою нитью родословной
Измерен путь к печальным 90-м...
Не эфемерной целью –
Сечами клинков
Ознаменован ход кроваво-сорной
Истории,
Но мудрости приростом
Наивно мы считаем этот ход.
IV
У ног зияет пропасть,
И туман,
Хмельной, упрятал даль от наших взглядов.
Забыв о боли неизжитых ран,
(Стопа к стопе) мы ходим стройным рядом
По краю бездны
Сонно и без чувств.
Но сядет ли на плечи голубь-вестник,
Разбудит ли, пропев господни песни
Иль новый уравняет нас Прокруст?
Не дыбою, так сытостью утроб,
Как некогда серьёзной побасёнкой
Философ уравнял купель и гроб,
С водою вместе выплеснув ребёнка.