Пять прыщей на одну благородную физию (Рассказ)

      Валентин Гуняев стоял в прихожей перед большим зеркалом полуголой, кряжистой вертикалью и был весь сосредоточен на одной очень для себя важной процедуре. Он вытравлял с широкого волевого лица огромные прыщи.
      Процедура заключалась в следующем. Валентин, выдавливал из тюбика на палец небольшую колбаску тетрациклиновой мази, наносил её на очаг воспаления и слегка размазывал.
      Прыщей было пять. Один на правой скуле – самый крупный, у левой ноздри – второй. Точно промеж бровей вылез третий. И ещё два – разместились вкривь от кадыка под правой скулой.
      - Да тут не мазью надо, - бурчал Валентин в отражение, - тут скальпель в самый раз бы подошёл…  
      А через расколотый надвое выключатель на Валентина ухает очередной залп молодого, сильного хохота… Студенты! Младое поколение!.. Шустрые ребятки!.. Кто-нибудь, за что-нибудь проставляется!.. Ну, как же, как же!.. Лекции… секции… коллекции… коллоквиумы… сессии… Милейшие традиции!.. Вот так вот собраться всем вместе!.. да?.. вот так вот на съёмной хате, да?!.. так, что бы – дружно!.. так, что бы всей группой!.. Вот сколько их там сейчас?.. этих жеребцов с сухостоем!.. сколько?.. этих австралопитеков на выпасе… одна группа?.. две?.. Или может у них там gruppe на gruppe сошлись? Gruppe мальчиков на gruppe девочек!.. А потом – наоборот, да?.. Ого!.. А вот и девочки!.. А визжат-то как, визжат!.. Мальчишки атакуют!.. Их потные ладошки поспешают!.. проворными лодочками!.. и егозят там, и щекочут!.. И-и-и-и-ха-а-а-а!.. Торопливые бестолочи!.. Шалопаи гипергидрозные!.. Никакой фантазии!.. Только ЭРЕКЦИЯ!.. Одна на всех – ЭРЕКЦИЯ!.. прямо из обуженной джинсы, да прямо под самые носики!.. всем этим пылким хохотуньям… этим румяным скромницам и бледным неумехам!..
     И тут в дверь Валентина постучали.
     Стук средней настойчивости – мол, типа: открывай, мы знаем, что ты дома.
     Мы?
     Нет, вечно эти стуки в дверь!.. всегда не вовремя!.. То, когда в чём мать родила, то, когда наполовину… а хуже всего, когда на толчке… только расположишься… и тут на тебе – стучат, откройте дверь!..  Но Гуняев, он никогда не бывает против!.. Да, ему не приятно чьё-либо вторжение, но он не против – о, нет-нет!.. ничуть, ничуть! Ему это даже нравится – в самом расхристанном, в самом приватном состоянии, открыть  резко дверь, и поглядеть, как подскочит или, что ещё лучше, как вскрикнет от неожиданности стучащий.
     И вот он, Гуняев Валя, в трусах-носках, в прыщах и мази, откладывает тюбик до поры на полочку под зеркало, подходит  к двери и распахивает её во всё радушие – та-да-а-а-а!..
     За порогом – женщина.
     Обыкновенная, надо сказать, женщина. С лицом доброкачественным и открытым.
      - Здравствуйте, - сказала она.  
      Её приветствие вышло столь просто и приятно на слух, столь неподобающе ситуации –  естественно, что Гуняев тут же расстроился. Ну, в самом деле – даже не вздрогнула, не взвизгнула, не шарахнулась…  
      - Здравствуйте, - кивнул Гуняев.
      - Вы извините, - сказала женщина, - дело в том… Право, извините за беспокойство, просто я…
      - Да ничего-ничего…
      - Да? Хорошо. Тогда так. Я ваша соседка. С четвёртого этажа…
      - И?
      - А-а… мы живём над вот этой вот квартирой, - она кивнула на дверь справа от себя, - и этой ночью не сомкнули глаз…
      - Да вы что?
      - А вы разве ничего не слышали?!
      - Я? Нет, я ничего не слышал. А что?
      Женщина переступила с ноги на ногу, и голос её стал уверенней и громче:
      - А то, что вот эти вот ваши соседи устроили ночью настоящее побоище!.. С музыкой, плясками!.. Просто ужас!.. Мы живём здесь вот уже пять месяцев и все пять месяцев вот такой тарарам! Просто кошмар какой-то!..
      - Ну, да, - кивнул Валентин, - квартира съёмная…
      - Да я понимаю, что съёмная, но всему же есть предел! ПРЕДЕЛ! Понимаете?!
      - Да, предел должен быть, это я понял, но…
      - Так вы разве ничего не слышали?
      - Нет, я не слышал. Я отсутствовал. Меня не было дома…
      - Но, может быть, ваши близкие что-нибудь слышали?
      - Близкие? Нет, близкие тоже ничего не слышали, их у меня нет…
      - Да?
      - Угу. Так вы говорите, они устроили побоище?.. И что?.. Действительно было так громко?
      - Ой, да, просто бестиарий какой-то!
      - Бестиарий! Ну надо же…
      - Да, они там что-то кидали об стены… орали… роняли на пол какие-то тяжести…
      - Видимо, друг дружку.
      - Может быть. Не знаю. А музыка гремела так, что дребезжали стёкла!
      - Ого! Похоже, это уже был пик коллективной иррумации.
      - Как вы сказали?..
      - Что? О, это всё моя безудержная латынь!.. Проскакивает то тут, то там. Не обращайте внимание. И что же?.. Видимо были привлечены соответствующие органы, да?
      - Да, были.
      - И?
      - А ничего!.. Органы приехали… А пока ехали, эти-то замолкли…
      - Затаились, да?
      - Ну да. А эти приехали, походили, дубинками потрясли, ничего не услышали и уехали. Вот и вся милиция… Простите, а что у вас с лицом?
      Ну вот, она и не удержалась.
      - С моим лицом?
      - Да.
      - А, это… Да ерунда… Это пчёлы.
      - Пчёлы? Зимой?!
      - Да. Дело в том, что я работаю лаборантом на кафедре биологии…
      - М-мм…
      - Да. А там у нас экспериментальный улей недавно поставили… ну… по изучению поведенческих мотиваций у высокоорганизованных насекомых…
      - Так-так…
      - Да. А я вот… Немножко бдительность потерял, сунулся, и…
      - Больно, наверное, да?
      - Больно, да… Но пчелиный яд, он же как?.. Сами знаете…
      - М-мм… Ну да, ну да…
      - …полезный.
      - Да-да… - женщина глядела и кивала с пониманием.
      - Ну, в общем, вот так… - вздохнул Гуняев.
      - Ну, что же, - сказала соседка, - выздоравливайте…
      - Да, - сказал Гуняев, - я постараюсь.
      - И будьте здоровы! Ещё раз извините, что обеспокоила.
      - Ничего страшного. Вы постучали – я открыл…
      Женщина пошла вверх по ступеням, а Гуняев захлопнул дверь и звонко лязгнул щеколдой. Всё. Разговор окончен. Пора вернуть себя к безжалостному отраженью.