Сергей, шевелил пальцами, открывал и зажмуривал глаза и так пытаясь очнуться, обрел, наконец, свойство видеть предметы и даже понимать, что встречает утро, лежа на полу.
Он опять на время засыпал. И снились ему какие-то распахнутые двери и хмурые, неприветливые личности, похожие на древних рыцарей, завернутых в хрустящую, местами поломанную фольгу, но муха под потолком, проклятая, черная муха, возвращала его в реальность, с грохотом врезаясь в треснувшее стекло, за которой маятником качались темные листья.
Но и проснувшись, он не торопил события, потому как от любых резких движений, стены комнаты накланялись и потом, замерев на мгновение, падали в разные стороны и Сергей, прежде чем закрыть глаза, успевал подумать, что ему не страшно, а больше интересно, и только один вопрос возникал в голове - на чем еще держится потолок и почему он не валиться на него.
Еще его терзала мысль, что он забыл что-то важное, существенное и ему нужно срочно идти, но идти сейчас он не мог, и куда идти, пока не помнил.
Память не торопилась отдавать свои тайны.
От мушиной возни он снова просыпался и медленно открывал глаза.
Из нестройных контуров и отдаленной перспективы, он видел сизый потолок, пыль под кроватью и стены, оштукатуренные, кирпичные стены, давно подготовленные к ремонту и оклеенные пожелтевшими газетами.
Просыпаться совсем не хотелось, но муха, неугомонная, свирепствующая муха, не давала покоя, снова и снова принималась противно жужжать и он, вместо того чтобы опять счастливо забыться, всем телом чувствовал, как перед новой атакой на стекло, вращает подлая хитрые глаза и удовлетворенно потирает свои цепкие лапки.
Со временем, Сергей понял, что наступило майское утро. Еще он осознал, что лежит вровень с плинтусом при полном параде: в майке наизнанку, с красным галстуком на шее и в расстегнутых брюках. И главное, он уяснил для себя, что вот так встречать утро - хреново.
Он развязал галстук, медленно, но успешно, застегнул брюки и осторожно повернулся к стене, где на наклеенной вверх тормашками газете, с удивлением прочел, что отопительный сезон начат в срок и холода, которые обещали в ноябре, пришли в середине декабря. Он трижды перечитал непонятный анекдот и подняв глаза выше, узнал, что атмосферное давление в норме и у «стрельцов» сегодня - удачный день.
Сергей не стал возражать и только закрыл глаза руками, стараясь вспомнить о чем-то существенном. Он тер виски, шлепал себя по холодным щекам, но вспомнил только, что было оно (то, что он забыл) чрезвычайно важным и запланировано на сегодня, со всей решительностью и ответственностью.
Одно было понятно и не требовало уточнений - он у себя дома. Со временем пришла в голову и следующая бесспорная мысль - вчера была очередная попойка.
Доказательством последнего стали раскрытые двери всех без исключения шкафов и это было так странно, словно кто-то, выпустил на волю, всех обитателей страшной темницы и бывшие невольники напоследок, от всей души, саданули ногой свои ненавистные двери.
- Вчера я отмечал «День открытых дверей» – пошутил Сергей.
- О чем же я хотел вспомнить…
Он вздохнул и уткнулся в потолок.
«Сто раз завязывал с пьянками»…- ругал он себя, разглядывая замысловатые переплетения проводов – «завязывал, терпел из последних сил… был на грани … а развязал легко… на раз!
Голова гудела колокольным перезвоном и представлялось ему, что пошевели он сейчас даже языком, начнется опять этот невыносимый, сидящий в печенках и бесконечный - «дин-дон!». Но, слава богу, праздничный перзвон слышался не всегда, все-таки он улетал куда-то и возвращался уже не таким буйным, отражаясь от хлипких стен, от слишком яркого окна, и медленно- медленно утихал, исчезнув где-то в пустой голове…
Он повернулся на другой бок.
Стол, на который за ночь перекочевали и телевизор, и ящик с обувью, почему-то стоял посредине комнаты. За стоящей на краю стола бутылкой, о чем- то беззвучно чревовещал, не выключенный с вечера ведущий, и огромный, страшный рот его, увеличиваясь через стекло, алчущее лакал остатки недопитой водки, обрекая его на жуткое похмелье.
Сергей попробовал приподняться, и через пять минут, пройдя нелегкий путь от стены до центра комнаты, устало облокотился на растопыренный стол.
Медленно выпрямившись, он начал хватать ускользающий, крутящийся и измазанный губной помадой стакан.
Загнав непослушный сосуд в угол и намертво прижав его к сковородке, где еще водилась засохшая картошка, он поставил стакан в устойчивое положение и стараясь сосредоточится, вылил в него остатки водки.
Подержав перевернутую бутылку вниз горлышком и поняв, что больше из нее не выйдет ничего путного, он потерял к ней всякий интерес и уронил на пол, где ее давно ждали такие же опустошенные емкости.
Бутылка звякнула и покатилась по наклонной.
Он переключил свое внимание к стакану с помадой. Целых полстакана…. даже чуть- чуть больше. Обведя квартиру пустым взглядом, он крепко выдохнул… и выпил залпом...
Принятая жидкость, противной волной обожгла горло и резкими толчками овладела желудком…
Какое-то время он приходил в себя, прислушивался, стараясь не шевелиться, и ожидая от организма взрыва бомбы или что-то подобного, но через минуту понял - сегодня «стрельцам» действительно везет.
Когда в глазах появились четкие линии, он посмотрел на настенные часы.
Но сколько было время, он так и не понял, потому что, когда на тебя смотрит расширенными от ужаса глазами, извлеченная до упора кукушка, то мысли о времени исчезают сами собой.
В углу что-то скрипнуло.
Сергей посмотрел на кровать и понял - в комнате он не один.
Кто-то, на его родном диване, накрытый с головой любимым клетчатым одеялом, сопел во сне, заглушая временами, даже монотонное жужжание окаянной (точнее оконной) мухи.
- Бляха-муха…ты кто…- вырвалось у него голосом не твердым и на себя не похожим.
На диване тоненько заскулил звонок его мобильника. Он подошел к спящему и откинул край одеяла. Две ноги, помещенные в черные дырявые джинсы, но без носок, приветствовали его.
Сергей приподнял каждую, но телефона под ними не было. Мобильный был рядом, но где, ему никак не давалось понять. Ноги спящего завертелись и последний лег на живот. Мобильник снова заверещал.
Сергей, наконец понял, что звук идет из заднего кармана. Он без церемоний залез в пищащий карман, вытащил, вместе с мелочью, свой мобильник, и только тут понял, что фрукт, лежащий на его кровати - девушка.
- Бляха – муха, час от часа не легче! - Снова вырвалось у него.
Брюки девушки чуть съехали, оголив часть спины не предназначенную к показу и Сергей, еще не совсем отдавая отчет в своих действиях, решил вернуть их на назначенное место.
Он схватился за резной ремень и попробовал рывком натянуть их повыше. Но желание, из-за нехватки сил, так и не было исполнено, точнее, к нему пришло другое желание, о котором час назад он и подумать не мог.
Привлекательная девушка и судя по виду сзади, даже красивая, спала без носок, в его комнате, на его кровати, с его мобильником.
Стало жарко и у него пересохло во рту.
Мысли одна другой красноречивей заставили его криво улыбнуться. Но вместе с игривыми мыслями вернулось и жуткая, дурная тошнота и Сергей, не выдержав искушения, бежал в ванну.
Пришел в себя минут через десять, в объятиях родного унитаза и, тут же, без прелюдий, разделся, встал под душ и открыв сначала прохладную, а потом совсем холодную воду - замер. И там под лучами запотевшей лампы, подставляя огненную макушку под морозно-жгучие струи, произошло долгожданное - он наконец, очнулся.
Холодная вода делала свое дело.
Он повеселел и начал выпрыгивать на минутку из-под шипящей лейки, намыливать земляничным мылом непокорную голову (осторожно открывая глаза, чтобы как обычно проверить, не жжется ли оно) и снова вставать под воду, всем телом испытывая, как пенные струи охлаждают перегретое тело. И было ему хорошо, и думал он только о незнакомке, что лежит с неприкрытой спиной и совсем без носок...
Когда он вернулся, кровать была пуста…
Он вспомнил о мобильнике и нажав несколько кнопок, прочел: «Незбыть!».
«Наверное, пьяный писал» - подумал Сергей - «О почерке совсем не заботился…»
Он крутил мобильник в руках, откладывал его подальше от себя, прищуривался, приближая написанное, но о чем он должен был «незбыть», так и не вспомнил.
Захотелось есть и он подался к открытому холодильнику, заранее зная, что тот пуст, но … ошибся.
На нижней полке лежала короткая записка - «за батареей».
Сергей понял, что «за батареей», значит в нише, которую он пробил, меняя старую батарею, на будущую, новую.
Он просунул руку в отверстие. Но ниша была пуста… хотя нет, что-то лежало на дне…Целлофановый пакет. Он вытащил перемотанный скотчем сверток, с интересом повертел его в руках и хмыкнув разорвал упаковку.
«Ага, билет… и триста рублей…»
Он изучил билет. «Сегодня… в час дня… отправление с автовокзала, до …»
И наконец, он все вспомнил…
На отремонтированной скамейке, у подъезда малосемейной пятиэтажки, сидели две соседки пенсионного возраста и рыжая кошка средних лет.
- У этих сапог, вот здесь ремешочки - поясняла хозяйка кошки - …и шнуровка до самого верха.
- Здравствуй Сергей - обратилась она к нему, не переставая показывать на своей ноге, все достоинства купленных сапог - Спасибо тебе за…
- Здравствуйте…- перебил он ее и прибавил шаг.
- Как твои- то?- услышал он, прежде чем завернуть за угол.
«Не знаю» – подумал Сергей и выдохнул.
Простояв полчаса на прохладном перроне, он дождался автобуса и отстояв суетливую очередь, попал в мир, сумок, сумерек и багажных таинственных полок.
Автобус тронулся и под музыку таких слов как – «пикировать, рассада и теплица» повез их за город.
Людей в салоне набралось много и присев у входа, он тут же уступил место девчушке с синей лейкой в руках. Когда они менялись местами, он заметил на ее накрашенных ногтях, блестящие полевые цветы и усмехнулся, вот для чего нужна была лейка.
«Интересно, моя дочка уже красит ногти?»- Подумал Сергей и отвернулся к окну.
Он стоял у открытого окна, подставив голову майскому ветру и только девочка с блестящими цветами и лейкой иногда, поглядывала на него.
От остановки Сергей направился к березовой роще, что зеленым пятном выделялась на горизонте. Он прошел извилистой тропкой вдоль насыпи железной дороги и пройдя под бетонную арку, вышел на дорогу, что вела к кладбищу.
У центрального входа, заглушая шуршащие листья, о чем- то ругались два закадычных друга. Один сидел на досках, низко опустив лохматую голову и кедами старался выровнять песчаный бугорок, а другой нависал над ним цветным пятном, в рубахе в стиле «веселые 70-ые» и грозил ему пальцем.
- Ты мне… не надо… я ее еще… и ее еще!
Сергей пересек эту невидимую границу и пройдя немного вдоль старых замшелых памятников, оказался у памятника, обнесенного черным витиеватым заборчиком.
- Привет друг…- Сергей поставил пакет на столик и присел на скамейку.
- Заборчик смотрю, еще не ржавеет... Нормальная краска, не обманул продавец….
Он помолчал и тихо произнес.
- Извини брат… что захожу редко …
Он вытащил из пакета бутылку, сухари, конфеты. Убрал со столика ветки и достал два пластиковых стаканчика.
Налил в оба.
Один он поставил на приступочку у гранитного памятника, прямо под фотографией улыбающегося друга, а второй влил в себя быстро, без лишних слов.
- Погода сегодня какая! – сказал Сергей и оглянулся.
Солнце путалось в ветках густых берез. Теплый ветер дышал в спину. Пустой пакет вдруг слетел со столика и помчался по асфальтовой дорожке наперегонки с прошлогодними листьями.
Время здесь летело незаметно.
Он ходил вокруг могилы, обрывая голой рукой, жгучую молодую крапиву и тихо говорил.
- А помнишь, мы в детстве играли в рыцарей? Мы с тобой всегда были гордые и благородные рыцари, а жгучая крапива была нашим врагом – мерзким, злым, подлым драконом?
Сергей, выпрямился и намочил языком обожженную крапивой ладонь.
- Помнишь, мы рубили его саблями-ветками и когда он падала нам под ноги, прыгали и кричали «Ура! Победа!» -
Он посмотрел на фото друга и протер его рукавом
- Вот и сейчас, я с крапивой борюсь…
Он присел на лавочку, посмотрел на небо и произнес.
- Только сегодня мне кажется, что тот дракон… нас все-таки победил…
Сергей налил себе полный стаканчик и морщась от запаха выпил.
- Представляешь, чуть не забыл, какой сегодня день… Написал себе памятку - «Незбыть!» - Он плюнул и тут же спохватился.
- Извини… Только у меня сейчас слов нет…Край.
Он смотрел в сторону от фото и начал тихо рассказывать про свои дни, заполненные пустотой…
Когда солнце упало за часовню с золотой маковкой, бутылка совсем опустела и Сергею тут же, неимоверно сильно, ну просто нестерпимо захотелось еще.
Обида и печаль нахлынули соленой волной. Вселенская грусть и жалость к себе оказались на дне этой водочной бутылки.
Сергей посмотрел на стаканчик, что был накрыт сухарем и… протянул руку.
- Извини брат…
Он встал, посмотрел вокруг и как бы прощаясь, поднял последнюю стопку.
Не торопясь, он поднес матовый стаканчик к заходящему солнцу, так чтобы он стал красным и вдруг… с хрустом, со скрежетом упавшего забрала, раздавил ее рукой, обожженной… зеленым драконом.