Приключения лесной ведьмочки Шиши (Проза)

Приключения лесной ведьмочки Шиши
(сказочная повесть)

Аннотация
Сказка про маленькую лесную ведьмочку Шишу — своенравную, непоседливую, упрямую, иногда обидчивую, не всегда справедливую, зато целеустремленную и пытающуюся во всем разобраться. А разобраться в том, что хорошо, а что плохо, Шише помогают люди.

Оглавление
Шиша и ее сёстры 1
Шиша летит на огонек 2
Шиша в бабушкиной семье 5
Шиша получает ответственное задание 8
Шиша наводит порядок в лесу 10
Самая грустная ночь 12
Большие Шишины глупости 13
И случилась беда… 19
Шиша исправляется 22

Шиша и ее сёстры

Далеко-далеко, в самой чащобе густого леса, пряталась большая глубокая пещера, в которой жили сестры-ведьмы. И была у них маленькая сестричка по имени Шиша. Ох, и доставалась же этой Шише от старших сестер! Они ее то за уши потащат, если большой костер потухнет, то за воло¬сы таскать начнут, если пол не успела подмести, а то и за ноги повесят на высокий сучок, если Шиша у них под ногами путается. Висит Шиша на сучке, плачет, а сестры посмеиваются над ней. А когда сестры разлетаются по своим делам, Шиша слезает с сучка и бежит к своей знакомой зайчихе – пожаловаться и поплакаться. Та пригревает Шишу, успокаивает, и Шиша засыпает у зайчихи под теплым боком. Но там под вечер сестры ее находят и за уши приносят домой в пещеру.
Но вот однажды прис¬мотрела себе Шиша пустое птичье гнездо и спряталась там от сестер. Сидела-сидела в гнезде и нечаянно заснула. А когда проснулась, кругом было уже темно. Видимо, сегодня сестры не смогли ее отыскать, подумала Шиша. А это заброшенное птичье гнездо было на самой макушке высокой старой березы, и макушка мерно покачивалась, так что Шишу чуть было опять не укачало в сон.
– Эх, надо идти домой, – вздохнула Шиша и начала уже было спускаться, да так и замерла, открыв рот от неожиданности: на самом краю леса она увидела крохотный, но яркий ого¬нек, он то мерцал, то снова исчезал во тьме.
Долго так висела Шиша, замерев, и рассуждала:
– Что это за огонечек? Упавшая звезда? Так почему же тогда она не погасла? Чей-то зажженный костер? Но почему же тогда он такой маленький? Эх, какая жалость, что у меня до сих пор нет своей летающей метлы! Была б у меня сейчас своя метла, я бы вмиг слетала туда и обратно!
Сестры обещали ей подарить такую метлу, но толь¬ко на праздник, который будет через четыре луны. В эту ночь все ведьмы слетятся на праздник, и каждая из сестер выдернет из своей метлы по волшебному прутику и подарит Шише, и у нее таким образом соберется своя метелочка. Но это будет еще не скоро, надо, чтоб по небу прокатилось четыре круглых луны...
И Шиша горестно вздохнула...

Шиша летит на огонек

Слезла Шиша с березы и побежала к себе в пещеру. Добежала по нее и остановилась. Постояв немного возле темного входа, она, встав на четвереньки, тихонечко поползла и вдруг уткнулась головой прямо в метелки.
– А что будет, если я сейчас возьму по прутику с каждой метлы? Мне бы только слетать туда и обратно, посмотреть, что за огонек там светит, – подумала Шиша. – Ведь сейчас темно и никто не заметит, что я их возьму. А когда прилечу обратно, поставлю все прутики на место, – успокаивала себя Шиша.
Она дотронулась до чьей-то метелки, тихо потянула прутик, вытащила... и ничего не произошло. Потом еще один и еще – и так натаскала на приличную метелочку. «Я же верну!» – поклялась про себя Шиша. Связала она прутики, нашла заготовленный для своей метелочки черенок, воткнула его в пучок прутьев, перевязала веревочкой, тоже заготовленной заранее, уселась верхом – и как гикнет! И метла взвилась высоко-высоко, так, что у Шиши ночной воздух засвистел в ушах. Оглянулась Шиша: внизу лишь ночная чернота, а метла так и несет ее к самым звездам. Тут Шиша догадалась, что метлу надо попридержать, обхватила ее обеими руками – и метла полетела медленнее. Потом опустила черенок вниз – и метла начала снижаться.
Вскоре Шиша почувствовала, что ее голые ножки стали задевать макушки деревьев. Тогда она выровняла метлу и направила ее к старой березе. Покружила вокруг березы, увидела тот самый таинственный огонек и направила метлу прямо на него.
Долго летела так Шиша, а огонек то появлялся, то исчезал. Вот уже на востоке совсем посветлело небо, а огонек чуть приблизился. И вот лес под Шишей внезапно кончился, и она влетела в деревню.
Шиша покружила над крышами изб и хотела уже повернуть обратно, как вдруг увидела в одном из окошек тот самый огонек. Она направила метлу вниз и очутилась в чьем-то дворе. Все было тихо. Но вдруг из соломенной крыши курятника вылетел огромный петух и оглушительно прокукарекал:
– КУКАРЕКУУУ!
Шиша так перепугалась, что вскочила на петуха и хотела прижать его, чтобы он не голосил так громко. Но петух, не ожидавший, что на него кто-то вскочит, заголосил еще громче и заметался по темному двору. Шише ничего не оставалось, как спрыгнуть с этого полоумного петуха. Схватив метлу, она уже хотела взвиться в небо, но тут увидела на крыше дома маленькую полуоткрытую дверцу. Шишей овладело любопытство, и она влетела в эту дверцу. И попала на чердак.
Весь пол этого чердака был покрыт охапками и пучками засушенных листьев, цветков, стебельков и корешков. Шиша, уставшая от своего ночного полета, почувствовала себя совсем обессилевшей. Безумно захотелось спать. Ей не составило большого труда сделать себе из сухих листьев, устилавших пол чердака, мягкую постельку, и она, свернувшись клубочком и зарывшись в листья, уснула.
Проснулась она оттого, что почувствовала, как кто-то на чердаке шуршит листьями, и при этом запахло одновременно котом и петухом. Шиша чихнула и откры¬ла глаза: прямо на нее надвигались большущий толстый кот и уже знакомый ей полоумный петух, который в данный момент почему-то прихрамывал на одну лапу.
– Шишшш, – зашипел кот и прыгнул к Шише.
– Я не шиш, я Шиша.
– Нет, шиш, – прошипел зло кот.
– А я говорю, что я не шиш, а Шиша, – заупрямилась она.
– Шиш! – Кот подскочил совсем близко и уперся своим вонючим носом в Шишин нос. – Шишшш!
– Я не шиш, я Шиша!
– Шиш!
– Шиша я!
– Шиш!
– Шиша я!
Петух, разумеется, вступился за кота, спорщики сцепились, и на чердаке поднялся настоящий ураган. Дверца чердака открылась, и оттуда вылетел клубок дерущихся, густо опутанный сушеной растительностью, – словно осенний ветер вынес этот клубок оттуда. Клубок грохнулся на землю, сушеные растения разлетелись, и на земле остались валяться дико орущий кот с задранными лапами, и петух, молча лежащий на спине. Шиша, к счастью, успела взмыть обратно на чердак. Подошедшая старенькая бабушка ахнула, увидев неподвижного петуха.
– Петенька! Что с тобой? – заголосила бабушка, думая, что петух сдох.
Однако, едва она к ним подошла, петух и кот вскочили и помчались: кот – в одну сторону, петух – в другую.
– Ах, негодники, что ж вы наделали? Все лечебные травы, что я с таким трудом насобирала по лесам да по полям, скинули с чердака! Ну погодите, ужо вернетесь домой, я вас обоих накажу! – сердилась бабушка, пытаясь собрать с земли разбросанные целебные растения.
Но у нее ничего не получилось: все ее драгоценные листки, цветки, стебельки и корешки разлетелись по разным уголкам двора. И старушка, горестно махнув рукой, поковыляла в избу.
Шише стало жаль старенькую бабушку – она часто встречала ее в лесу, где та собирала лечебные травы: старушка знала в них толк. Шиша, уже кое-то освоившая из ведьминых наук, сложила ладошки в трубочку и потянула в себя воздух – и опять, откуда ни возьмись, появился сильный осенний ветер, поднял с земли все рассыпанные листочки, цветочки, стебелечки и корешочки и красивым веером занес их обратно на чердак. Целебные растения снова лежали на чердаке – будто никто их и не трогал.
Шиша приоткрыла дверцу чердака и села погреться на солнышке. Бабушка в это время вышла подоить свою любимицу козу Розочку. Присела на скамеечку, подставила кастрюльку под козье вымя и давай доить. Бабушка доит, Розочка жует травяную жвачку, молочко густой струйкой течет в кастрюльку.
– Это для Шиши! — шепчет на чердаке ведьмочка.
– Шиш тебе! – отвечает ей из зарослей лопухов кот.
– Для Шиши! Для Шиши, да, только для Шиши! – сердится Шиша.
– Шишшш тебе, – злобно шипит кот.
– Это ты, Васька, хулиган окаянный, там спрятался? – огляну¬лась бабушка на лопухи, в которых засел кот. – Ну-ка выходи оттуда сей момент! Ишь, какой хитрый, напакостил и спрятался! Кыс-кыс, – поз¬вала бабушка кота.
Хотя бабушка и сердилась на кота за его выходки, она была доброй и быстро забывала про кошачьи проказы, а хитрый кот Васька это усвоил. Вот и сейчас, едва бабушка его позвала, кот тут же выпрыгнул из своего укрытия и начал тереться о бабушкины ноги, прося у нее прощения.
– Ну, ладно, ладно, прощаю тебя, – сказала бабушка добродушно. – Вот сейчас Розочку подою и тебе молочка налью.
– И Шише молочка, – шепчет на чердаке голодная ведьмочка.
– Шишшш тебе, – шипит ей кот снизу.
Грустно стало Шише. Хоть и обижали ее сестры, но самый вкусный кусочек поджаренного на костре мяса ей всегда доставался, и большая кружка молока с кукурузной лепешкой у Шиши всегда имелась. А вот сегодня Шиша целый день голодная, и никто не предложил ей покушать.
Тем временем бабушка закончила доить Розочку и пошла в избу, неосмотрительно оставив кастрюльку с молоком без присмотра. Шиша вмиг слетела вниз и, схватив кастрюльку, стала жадно пить молоко. А с другой стороны кастрюльки повис кот, крепко вцепившись в нее лапами. Шиша тянет кастрюлю к себе и, отпивая по глоточку, приговаривает:
– Это для Шиши молочко, только для Шиши.
А вредный кот висит на другой стороне кастрюли и орет:
– Шиш тебе, Шишак, это мое молоко, мммяяяууу, караул!!!
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы на улицу не вышла бабушка. Шиша успела спрятаться в лопухи, и бабушка увидела только кота, который стоял на задних лапах, а в передних держал кастрюлю с молоком, будто заправский повар, только поварского колпака не хватало.
– Васька! Ты что это удумал? – ахнула бабушка.
В это время кот, потеряв равновесие, повалился на спину и кастрюлю, словно ушат в бане, опрокинул на себя. Бабушка же, где стояла, там и села – от такой невидали и кошачьего нахальства. А кот, весь мокрый, выскочил из-под кастрюли и бросился наутек. Бабушка долго не могла прийти в себя от наглой выходки кота. А пролитое молоко впиталось в землю. Бабушка опомнилась, когда кот уже шмыгнул под калитку, и только всплеснула руками: «Вот артист!» И зашла обратно в избу.
Шише опять стало жаль старенькую добрую бабушку, и она, выйдя из укрытия, подошла к тому месту, где пролилось молоко, подержала над этим местом ладошки, потом, сложив их ковшичком, задержала над кастрюлькой – и из ее ладошек прямо в кастрюлю полилось чистое, густое козье молочко. Шиша ведь все-таки была ведьмочкой.
Бабушка вышла, чтобы взять кастрюльку. Взяла, да чуть не выронила из рук от изумления: кастрюлька была полна молока.
– Да что ж это такое со мной? Видно, старая совсем стала, вот и чудится всякое. Ох-ох-ох, – заохала бабушка и, взяв кастрюльку, пошла в избу.
Шиша подошла к Розочке, погладила ее – и та напоила Шишу досыта молочком прямо из вымечка. И разрешила прислониться к своему теплому меховому бочку. И у Шиши на душе сразу стало хорошо и покойно...

Шиша в бабушкиной семье

Напилась Шиша молочка, и захотелось ей взглянуть хоть одним глазком, что у бабушки за изба, что там внутри и почему бабушка так часто туда ходит. Прокралась Шиша в избу и спряталась под стол. А бабушка собралась печь блинчики. И узрела Шиша, как бабушка открыла вход в большую белую пещеру, развела там большущий костер, потом снова закрыла вход и стала на приступочке над пещерой переставлять чугунки. Шиша не знала, что это не пещера, а обыкновенная деревенская печка, – ведь у них, в ведьминском хозяйстве, готовили исключительно на костре.
Бабушка печет блинчики, складывает их в тарелку на столе, а Шиша по одному блинчику таскает и ест. Вкусные оказались блинчики. Но вот в избу по-хозяйски вошел кот и сразу же увидел под столом Шишу. Кот дико мяукнул и прыгнул на Шишу. Та едва успела спрятаться за ножку стола. Кот своей когтистой лапой вырвал из рук Шиши вкусный блинчик и тут же сожрал. Шиша взяла другой блинчик – кот и этот потянул к себе. «Мое!!! – истошно заорал он и стал наступать на Шишу. Шиши дунула в вонючий кошачий нос, кот вылетел из-под стола и оглушительно зачихал.
– Ты что это, Васька? – удивилась бабушка. – Никак простыл? На-ка, скорей тепленьких блинчиков покушай.
Пока кот жадно пожирал один за другим блинчики, выпекаемые бабушкой, Шиша думала, куда бы ей спрятаться от кота. В это время бабушка вышла в горницу, и кот сразу же прыгнул к Шише. «Шишак!» – отчаянно заорал он. Шиша выскочила из-под стола, кот за ней. Сел кот перед Шишей на полосатую дорожку, что была постлана на полу, и приготовился царапнуть Шишу что есть силы. Но не успел кот глазом моргнуть, как Шиша закатала его в эту дорожку – от кота только хвост и уши остались торчать. Кот заверещал на всю избу, Шиша кинулась бежать, но споткнулась о железное кольцо, торчащее в полу. Она дернула за это кольцо, открылся подпол, и Шиша шмыгнула туда.
Бабушка вернулась в избу и охнула:
– Ох, Васька, ты у меня вконец исхулиганился.
Она размотала половик, освободила кота и снова принялась печь блинчики. А котяра засунул свой нос в щель пола и давай шипеть туда, царапая пол когтями:
– Шшшииишшшь! Шишааак!
– Да не Шишь и не Шишак, а Шиша! Шиша я! – Шиша коту в ответ.
– Никак Васька мышей в подполе чует, – сказала бабушка. – Ну-ка, Васенька, погоняй этих окаянных мышей. – И приподняла железное кольцо.
Кот, подбодренный бабушкой, прыгнул в подполье.
– Шишак! – прошипел кот и уперся своим вонючим носом в курносый нос Шиши.
– Я не Шишак, я Шиша! – оттолкнула кошачий нос рассерженная Шиша.
– Караул, Шишак!!! – заорал благим матом кот. – Мммяяяууу!!!
В подполье поднялась возня и беготня. В кота полетели банки со всякой снедью. Кот ловил их передними лапами, как заправский цирковой артист. А Шиша носилась по стенкам и по половицам вниз головой. Коту в погоне за Шишей пришлось прыгать и стучать головой о половицы, да так, что те начали подскакивать. Бедной бабушке показалось, что ее изба вот-вот рухнет.
– Никак мой Васька с полчищем мышей воюет, сердешный, – запричитала бабушка.
А Шиша тем временем опрокинула крынку сметаны на голову кота, а потом еще и вишневого варенья добавила на многострадальную кошачью голову. Кот ошалело взвыл. В эту минуту бабушка, решившая, что кота пора выручать, а то мыши возьмут над ним верх своей необъятной численностью, открыла подпол, и перемазанный кот пулей вылетел оттуда. Бабушка так и села на пол, увидев всклокоченное чудовище на растопыренных лапах и с широко открытой зубастой пастью, но когда разглядела в нем своего любимого Ваську, то заголосила:
– Батюшки! Загубили моего Васеньку мыши окаянные!
Шиша сразу же спряталась. Бабушка спустилась в подпол, увидела перевернутую крынку сметаны, опрокинутую банку вишневого варенья, и еще пуще расстроилась:
– Васька, проказник, да когда ж ты перестанешь хулиганить? Вон чего натворил! И как мне, старой, весь этот бардак убрать?
Бабушка стала поднимать покосившуюся полку за один конец, а Шиша незаметненько помогла ей, уцепившись за другой, потом таким же макаром подняли вторую полку, третью, и так все полочки вернули на свои места. Потом бабушка поставила на место одну банку, Шиша (опять же незаметно) вторую, и постепенно в подполе снова воцарился порядок.
– Вот так-так! Старая-старая, а как споро я все прибрала! – удивилась бабушка.
А Шиша тихонечко посмеивалась, спрятавшись в углу. Бабушка вылезла и закрыла подпол. Шиша спокойно улеглась на что-то мягкое, свернулась калачиком и уснула.
Проснулась Шиша в полночь. Вокруг, тоненько попискивая, сновали мышки, и в щели пола проникал чуть заметный свет. Шиша прильнула глазом к щели и увидела, как бабушка поставила на окно зажженную керосиновую лампу. Так вот что за огонек был виден в лесу! Вот что за огонек приманил Шишу! Бабушка неспешно поставила тесто на пироги и принялась крутить начинку. Шиша наблюдала за ней, пока опять не заснула.
Утром же Шиша проснулась от такого вкусного запаха, что невольно начала глотать слюнки. Шиша приоткрыла подпол и с опаской осмотрелась: нет ли кота. Кота не было. И Шиша стала дожидаться, когда бабушка выйдет из избы, чтобы стянуть аппетитный румяный пирожок. Бабушка закончила печь и вышла. Шиша выскочила из подпола, забралась в блюдо с пирогами и, выбрав самый большой и поджаристый, отправила его в рот, приговаривая:
– Это для Шиши! Это только для Шиши! – И быстро сжевала горячий пирожок. – И это тоже для Шиши! – Взяла второй пирожок, поменьше, и проглотила целиком. А третий пирожок съела только до половины, потому что больше не хотелось. И, сытая и разморенная, задремала прямо в блюде на горячих пирогах. Зашла бабушка и увидела, что кто-то разбросал пироги по столу. Подошла поближе и наконец-то увидела Шишу:
– Шишачок? Да какой маленький! – улыбнулась бабушка. – Так вот кто меня все время меня пугал.
– Я не Шишачок, я Шиша! – сказала Шиша сердито и открыла один глаз.
– Значит, ты девочка? Тогда будешь Настенька, – сказала бабушка.
Старушка взяла Шишу на руки, расчесала ей всклокоченные волосенки, заплела их в косички и перевязала ленточками.
– Настенька! Настенька! – затараторила Шиша и ну давай вертеться перед зеркалом. Потом кинулась бабушке на шею и давай ее целовать.
А вечером бабушка сшила для своей Настеньки нарядное платьице, пышненькое, все в оборочках. Надела его Настенька и возрадовалась:
– Ну чем не девочка? Чем не Настенька! Теперь я не Шиша, а Настенька, и я буду хорошей девочкой!
И стали они жить-поживать вместе.
Настенька оказалась толковой и работящей. Всех тараканов из избы выгнала, всю паутину с пауками повывела, полы подмела, все вымыла-вычистила, занавески и половики перестирала. И стало в избе у бабушки и светлее, и просторнее. Настенька научилась печь блинчики и пироги, готовить похлебку. А вечером, когда бабушка зажжет керосиновую лампу и сядет починять свои ветхие носки и бельишки, Настенька ей и нитку в иголку вденет, и очки бабушкины найдет, а потом свернется у нее на коленках и слушает, как та поет песенку. Да так и заснет. Даже кот помирился с Настенькой. Он ведь воевал с задиристой Шишей, а к доброй спокойной Настеньке у него претензий не было. И петух не обижал Настеньку. И коза Розочка. Так что жили они все душа в душу. Бабушка утром уходит на базар, а Настенька по дому приберется, пригото¬вит обед и ждет бабушку.
Однажды пришла бабушка с базара и говорит:
– Настенька, глянь, какой я тебе подарок купила, на-ка, примерь! – И подает ей красные башмачки, лаковые, блестящие.
Настенька как надела их, так целый пень ходила, пританцовывая. И ей тоже захотелось порадовать бабушку.
– Пойдем, бабушка, сегодня в полночь в чистое поле: я покажу тебе диво дивное, – уговаривает Настенька бабушку.
– Да я старая уже, Настенька, чтоб на диво дивное смотреть, – отнекивается бабушка.
– Пойдем, миленькая бабушка, очень мне хочется тебе приятное сделать, – настаивает Настенька.
И бабушка наконец согласилась.
Вышли они в чисто поле. Настенька села на свою метлу, гикнула и понеслась в ночные облака. Бабушка постояла, подождала и хотела уже вернуться в избу, как вдруг ночные облака расступились, и она увидела, что впереди летит ее Настенька на метле и за звездную уздечку спускает на землю крылатого белого коня. Бабушка так и ахнула. Настенька спустила на землю коня, и тот поскакал галопом. Сделав круг, конь остановился перед бабушкой и низко опустил голову. Бабушка погладила гриву коня, похлопала его по крупу и промолвила:
– Спасибо, Настенька, за это диво дивное. Ты меня и удивила, и порадовала. А теперь отпусти коня домой, Настенька.
Настенька щелкнула уздечкой, свистнула – конь взмыл в небо, и облака сомкнулись.
– Когда я была маленькой, – сказала бабушка, улыбаясь всеми своими морщинками-лучиками, – мне очень хотелось увидеть этого коня. И вот сегодня я его увидела. Спасибо тебе, моя хорошая девочка.
И они вернулись домой. Порадовала Настенька бабушку, да только и себя выдала: ее сестры-то видели, как она спускала коня на землю, и выследили, где она живет.
Утром бабушка ушла на базар, а Настенька принялась убирать избу. Раздался стук в дверь. Настенька, не ожидавшая подвоха, вышла на крыльцо... А сестры хвать ее за уши! И утащили в пещеру.
Вернулась бабушка с базара, а на крыльце только один башмачок валяется. Догадалась бабушка, что Настеньку утащили сестры, и пошла к лесу. По дороге второй башмачок нашла, потом ленточки из косичек, а потом и платьице. Вернулась бабушка домой, зажгла лампу поярче и поставила на окно.
– Может, Настенька моя увидит огонек и снова прибежит ко мне, – вздохнула старушка и села починять свой старый носок...

Шиша получает ответственное задание

Шиша тихонечко сидит в пышных ветвях старого тополя, окруженная темнотой. Она влетела в тополь совсем недавно, и ее никто не видел. Усевшись напротив бабушкиного окна, Шиша наблюдает, как бабушка привычно пытается вдеть нитку в ушко штопальной иглы (ослабевшие глаза подводят), как кот Васька норовит свернуться у бабушки на коленях, но бабушка все никак не усядется: то вкусно пахнущие пироги в печке проверит, то фитиль в керосиновой лампе подвернет, то упавшую иголку поищет.
— Это моя бабушка! — злится в ветвях тополя Шиша. Злиться-то она злится, а вот выйти из своего укрытия и прогнать с бабушкиных колен кота Ваську да обнять свою любимую бабушку не может. У Шиши слезы бегут по щекам: вспомнила, как недавно сама уютно дремала на коленях доброй бабушки.
Эх, кажется, что все это вчера было, но с того времени немало воды утекло, шесть круглых лун по небу прокатилось…
***
Когда сестры выследили Шишу и утащили от бабушки, они вернули непокорную маленькую ведьмочку к себе, в свою большую пещеру, и заперли в чулан, которым служило одно из многочисленных пещерных углублений. Долго плакала Шиша в тёмном чулане. Вообще-то в чулане было ничуточки не страшно, весело попискивали летучие мыши, играя в свои игры, мирно шуршали насекомые, лениво ползая по стенам и перелетая из угла в угол. Но бедной Шише было не до веселья — очень уж она скучала по бабушке. Так, плача, Шиша не заметила, как задремала, и уже сквозь дрёму услышала, как звякнул замок на двери чулана, и вошли сёстры.
— Ну что: наплакалась? — строго спросила старшая сестра. — Нечего от безделья реветь, вставай, пошли на твой праздник.
— На какой ещё праздник? — удивилась Шиша
— Как это на какой! — завозмущались сёстры. — Ты, кажется, хотела иметь свою метёлочку. Или уже раздумала?
— А разве уже четыре луны прокатилось? — спросила Шиша удивлённо.
— Даже не четыре, а больше, пока ты гостевала у той бабки, — фыркнула средняя сестра.
Сёстры вывели Шишу из чулана, дали ей кружку молока дикой лосихи и пресную лепёшку (ах, далеко этой лепешке до бабушкиных пирогов!). Шиша покушала, и они отправились на самую высокую гору. Там уже пылал большой костёр, резвые ведьмочки — духи гор, равнин, лесов, полей, рек, болот — весело прыгали через огонь и лихо отплясывали, но, когда луна повисла над самой верхушкой этой горы, все притихли. Вперёд выступила старшая сестра Шиши и сказала:
— Ну вот, Шиша, ты и дождалась своей настоящей, не ворованной метелочки. Сейчас каждая из нас подарит тебе по прутику.
И она первая вытащила из своей метёлки прутик и подала его Шише, за ней и другие сёстры протянули Шише по прутику. Какая же это получилась пышная метёлочка! Шиша даже представить не могла, что бывают такие красивые метёлочки — не то, что та, которую она соорудила из ворованных прутиков в ту безрассудную ночь, когда полетела на манивший ее огонек и попала к бабушке. Ведьмочки помогли Шише связать прутики в пучок и насадили их на гладко оструганный черенок.
— Ну вот, Шиша, ты теперь хозяюшка этого молодого зелёного лесочка, который мы тебе отводим. Надеемся, что ты будешь оберегать его, заботиться о его обитателях и следить, чтоб никакой беды там не случилось, и чтоб зверюшки были здоровы. Только не думай, что это так просто, это очень ответственные обязанности, — сказала в напутствие старшая сестра.
— Я постараюсь справиться, я буду очень хорошей хозяйкой! — пылко заверила Шиша.
Тут все ведьмочки вскочили на свои метлы и закружились в темном звездном небе, приветствуя свою подружку, хозяйку небольшого, но очень густого и красивого леса. И, покруживши немного над горой, лесные владычицы разлетелись кто куда. Последней вскочила на свою метёлочку Шиша, радостно гикнула и понеслась. «Ну, теперь уж, не мешкая, полечу к любимой бабушке, а потом возьмусь за работу в своем лесочке», — улыбнулась она про себя и взвилась высоко в тёмное небо.
***
И вот сейчас сидит она в ветвях тополя напротив бабушкиного окна и не решается выйти из своего укрытия. Ведь она теперь настоящая ведьмочка, да еще хозяйка своего леса, и у нее есть обязанности, поэтому она уже никак не сможет остаться с любимой бабушкой надолго, лишь сможет иногда навещать ее. Шиша надеется, что бабушка всё поймет и будет иногда просто приглашать Шишу в гости. И все-таки Шиша никак не может появиться на глаза бабушке.
Из-за невеселых раздумий она даже не услышала, как к ней на ветку забрался кот Васька. И только когда он потёрся о её голую пяточку, Шиша обернулась, схватила котищу и давай его обнимать, как будто и не злилась на него.
— Васенька, Васёк, как вы все тут поживаете? — ласково ворковала Шиша, гладя кота. Васька потёрся о Шишу и вдруг заплакал, горестно мявкая.
— Что случилось, Вася? Может, бабушка заболела? То-то она как будто съежилась … Скорее скажи, я обязательно помогу.
— Нет, бабушка здорова. А заболела коза Розочка. Мяяяу… — промяукал Васька жалобно.
— Розочка? — заволновалась Шиша. — Ну-ка, пойдём быстрее, посмотрим. — И Шиша, обеспокоенная печальным известием, быстренько слезла с тополя.
Они зашли в сарай, где на соломе лежала коза Розочка. Шиша стала гладить её своими ладошками, прислушиваясь к тяжелому козьему дыханию.
— Ничего страшного! — заключила Шиша. — Просто Розочка съела не ту травку. Я ей сейчас дам целебных корешков, сразу же полегчает, боль уйдет и в сон потянет, и до утра она спокойно проспит. А сама слетаю в дальний ельник и принесу оттуда ещё лечебных трав и кореньев для Розочки, и козочка окончательно поправится. Только ты, Васька, бабушке не говори, что меня видел. Я к ней обязательно приду в гости, только не сегодня.
Шиша вышла из сарая, села на свою метёлочку и поднялась в звёздное небо.

Шиша наводит порядок в лесу

Летит Шиша на своей метёлочке, песенку напевает, и луна вместе с ней движется. Так и ночь пролетела — в полете. Покружилась Шиша над ельником, выбрала подходящую поляночку и спустилась. Отряхнула метёлочку и спрятала ее в густой ели. Тут ее встретил молодой умный волчонок и стал крутиться возле ее ног — ну прямо как кот Васька.
— Ну что: пойдешь со мной? Поможешь мне? — спросила Шиша волчонка.
— У-у-у, у-у-у! — радостно взвыл волчонок и, припав на передние лапки, положил на них свою лобастую голову, что означало: готов служить верой и правдой.
Шиша пошла искать лечебные растения, а волчонок ловко находил в высокой траве нужные тропинки.
Совсем немного прошла Шиша, а навстречу ей стали попадаться обиженные кем-то зверюшки. Чем дальше вглубь уходила Шиша, тем тревожнее ей становилось, потому что ей встретились лисички со следами ожогов, волки с опаленными хвостами, белочки в обмороке, перепуганные ёжики. Затем Шиша в ужасе наткнулась на останки убитого лосенка. А потом увидела следы пожара, и вскоре обнаружилась причина этого пожара: в этом лесу было столько мусора — не лесного мусора, а принесенного людьми, ядовитого для лесных обитателей, и от этого сгоревшего мусора отравилось множество зверюшек.
Следуя за своим другом волчонком, Шиша дошла до виновников этой беды — браконьеров, обосновавшихся в деревянной сторожке, стоявшей на опушке. Притаилась Шиша в кустах и стала наблюдать. Три браконьера беззаботно спали возле тлеющего костра, подстелив под себя безжалостно наломанные хвойные лапы. Шиша возмутилась — это надо же: изгадили лес, покалечили животных, погубили лосенка — и преспокойно отдыхают! И она задумалась: как же проучить этих бессовестных людей, натворивших в лесу столько бед, чтобы больше им неповадно было вредить? Но сначала надо было помочь зверюшкам. До самой темноты Шиша обрабатывала ранки, лечила обожженные лапы и хвосты, в общем, делала что могла, и во всем ей помогал волчонок, без него она бы не справилась.
А трое браконьеров по-прежнему сладко почивали возле жарких углей. Их сморил буйный бесшабашный пикник, который здесь, в лесу, устроил один их главарь — толстый лысый Иван Иванович. Его ничего не трогало, учиненный им и его товарищами беспорядок и начавшийся пожар не взволновал (их-то пожар не задел, ветер понес огонь в другую сторону), спал как младенец, разве что в отличие от младенца оглушительно храпел.
И вдруг Иван Иванович сквозь сон почувствовал, как кто-то больно цапнул его за нос. От неожиданности он подскочил, но, оглядевшись вокруг, никого не увидел: только его собственная шляпа, примятая и испачканная, лежала рядом. Он подумал, что ему приснилось, но, потрогав распухший нос, убедился, что это не сон. Иван Иванович собрался осмотреть кусты поблизости: кто же мог его цапнуть? Он нацепил шляпу и вдруг закричал нечеловеческим голосом: а-а-а-а! Оказывается, кусачая тварь в шляпе пряталась и теперь пребольно укусила его за ухо. Он снял шляпу, чтобы посмотреть: кто же там сидит и кусается, но шляпа вдруг вырвалась из рук и напоследок сама укусила его за палец. Иван Иванович не верил своим глазам: его старая заношенная шляпа вдруг стала кусаться, ну где это видано? А шляпа-предательница меж тем опять воинственно нацелилась на своего хозяина. Иван Иванович издал истошный вопль и бросился бежать, не разбирая дороги, а неугомонная шляпа помчалась за хозяином. Когда Иван Иванович понял, что бежать дальше у него уже нету сил, он стал взбираться на ёлку, причем довольно-таки быстро, несмотря на свой большущий живот, который ему постоянно мешал в жизни. Вскарабкавшись по дереву быстрее белки, Иван Иванович в ужасе увидел, что окаянная шляпа тоже взобралась на дерево и повисла рядышком на сучке.
Оставшиеся возле костра двое браконьеров продолжали спать глубоким пьяным сном, вопли пузатого Ивана Ивановича их не разбудили. Однако через минуту Егор Семенович подскочил от резкой боли, ему показалось, что его посадили голым на раскаленные острые гвозди. Он открыл глаза и уставился на необычное видение: из его собственной брючины выбежал здоровый сердитый ёж. Однако ему недолго пришлось предаваться созерцанию, потому что в штанах у него сразу, в один момент, зашевелились десятки, нет, сотни ежей. Егор Семенович вскочил и тут же взвыл: в него вонзились тысячи ежовых игл. Егор Семенович, обезумев от боли и скинув штаны, набитые ежами, помчался в лес, вслед за Иваном Ивановичем. Пока Егор Семенович бежал, его изо всей силы лупили ветви деревьев и кололи острые сучки, он уже не помнил, как споткнулся, упал и с перепугу залез под здоровую корягу.
У потухшего костра остался только Андрей Андреевич, худой долговязый мужчина. Он крепко спал, так крепко, что даже не ощущал, что по нему ползают муравьи, но вот сквозь сон почувствовал, будто перед ним кто-то стоит.
- Это ты, Семеныч? — пробормотал он сонно. — Чего тебе не спится-то?
Но ему никто мне ответил. Тут Андрей Андреевич почувствовал, что в грудь ему что-то упёрлось. Он открыл глаза… лучше бы он их не открывал! Такого глюка и на том свете в аду не привидится. Перед ним стояла его двустволка, причем в весьма странной позе: ствол почему-то раздвоен, одно дуло воткнуто в землю, а другое упирается в него. Он попробовал откинуть его, но не тут-то было. Двустволка твердо сохраняла вертикальное положение и упор в хозяина. Андрей Андреевич недоумённо таращил глаза и ничегошеньки не понимал.
- Кто э-т-то сделал? — дрожащим прерывающимся голосом спросил Андрей Андреевич.
- Как кто это сделал? — злобно прощёлкала двухстволка. — Это же ты сам всадил в меня патроны.
- Я-а-а? — обалдело протянул Андрей Андреевич.
- А зачем ты их в меня всадил? Что бы убить кого-то!
- Я… я… я не знаю, — залепетал браконьер.
- Зато я знаю! — И двухстволка воинственно звякнула затвором.
- Э-э-э, не надо, ты же заряжена! — заголосил Андрей Андреевич.
Но двустволка, будто издеваясь над ним, начала вытворять такое, что Андрей Андреевич лишился дара речи и только испуганно моргал выпученными глазами. Двустволка вдруг оттолкнулась от него и стала исполнять фуэте, крутилась как балерина на одной ноге, каждый раз направляя на Андрея Андреевича дуло и угрожающе приговаривая: пух-пух. Насмерть перепуганный Андрей Андреевич попятился прочь от сумасшедшей двустволки — ползком, упираясь руками и ногами в землю и обдирая зад о колючки, как назло, в изобилии оказавшиеся на его пути.
Шиша, учинившая эту справедливую расправу над обидчиками лесных жителей и довольная результатами, вышла из своего укрытия и стала вместе с волчонком забрасывать землей тлеющий костер. А созванные ею медведи раскатали по бревнышкам сторожку и навели порядок на опушке. Зачем в лесу сторожка, если в ней укрываются плохие люди?
Пощадив ошалевших от страха и боли браконьеров, Шиша вывела их к дороге и усадила под развесистой лещиной, напустив вокруг густой мокрый туман. Те еще что-то бормотали про гиблое место, стуча от холода зубами и трясясь от пережитого кошмара всеми своими изодранными телесами. А когда настал рассвет, рассеялся туман и стало видно дорогу, браконьеры вскочили на ноги и бросились наутёк. Потом, даже отойдя от потрясений, к проклятому лесу они больше не приближались, ружей в руки не брали, а Андрей Андреевич еще долгое время шарахался при виде любого огнестрельного оружия, вспоминая свою сумасшедшую двустволку и моля Бога, чтобы только эта чертова двустволка не задумала покинуть лес, где он от нее позорно сбежал, и вернуться к нему.
А Шиша со своими друзьями продолжала прибираться в лесу, думая невеселые думы.
— Нельзя разрушать чужой дом! — возмущалась Шиша. — Ведь лес — это дом зверей, больших и маленьких, и даже совсем малюсеньких, здесь каждое дерево — чей-то дом. Каждый цветок — чье-то укрытие, любая травинка — чье-то прибежище.
На уборку после браконьерского бесчинства ушел целый день. Уже начало темнеть. Шиша набрала лечебных растений для козы Розочки, отыскала свою метелочку, расправила прутики так, чтобы метелочка стала разлапистой, и, уставшая и измазанная копотью, свернулась калачиком на своей метелочке как на подстилке и крепко заснула. А та, совершенно самостоятельно, то, что называется автопилотом, понесла её вверх, за тучи.
А на земле в это время пошёл хороший летний дождь, смывая гарь с хвой, с листьев, с травы. И, невзирая на дождь, в темноте ночи бежал волчонок, каким-то необычным чутьем угадывая за толстыми тучами полет своей маленькой хозяйки.

Самая грустная ночь

— Какая плохая ночь! — воскликнула Шиша, закашлялась и протерла пальчиком слезящиеся глаза.
Она внимательно вглядывалась в мокрую темень ночи, но очертания деревенских домиков трудно было угадать — ни одного мерцающего огонька не было видно. Шиша в растерянности заметалась в этой непроглядной тьме на своей метелочке. И, с трудом определив бабушкин домик, направила туда свою метелочку. Вскоре под ногами у нее зашелестели мокрой листвой ветви знакомого тополя — значит, она попала туда.
Шиша резко направила метелочку вниз и, не рассчитав, врезалась прямо в тополь и сломала большую ветку. «Бабушка простит, одна добрая», — нежно подумала Шиша и, приземлившись, направилась к бабушкиной избушке. Но что за ерунда: вроде это бабушкин домик, а саму бабушку Шиша чувствует в другом месте. Шиша еще раз протерла глаза и старательно потянула носом. «Да нет же, это бабушкин дом! Просто я немного простыла под дождем, поэтому мой нос немного утратил чувствительность», — мысленно заключила Шиша.
Она хотела аккуратно прислонить свою метелочку к тополиному стволу, но не рассчитала, и со всего маху попала в мокрые ветви, которые безжалостно осыпали ее дождевыми каплями, отчего Шиша так громко расчихалась, что сломанная ветка негодующе заскрипела.
Стоя на вязкой от дождя земле, Шиша нащупала у себя за пазухой пучок припасенной лечебной травки.
— Сейчас пойду лечить козу Розочку, а как разберусь с ней — сразу к бабушке. Пирожки горячие! Но сначала чай с вареньем — малиновым! А потом бабушка завернет Шишу в свою теплую шаль, и Шиша на ее коленях заснет, крепко-крепко, и простуда пройдет... — предвкушала Шиша. Ведь она вся промокла под дождем, да к тому же еще голодная, она же только горстку ягод голубики съела после того, как прогнала браконьеров из своего леса. Да-да, лесные ведьмочки не только тоже испытывают голод, но и болеют: они же хоть и сказочные, но человечки.
Только вот почему ее не встречает кот Васька? Шиша забеспокоилась не на шутку — ведь он же обещал… Она подошла к кошачьему лазу и ласково позвала:
— Вася! Васенька! Это я, ваша Шиша, прилетела… Кис, кис, кис, выйди скорей ко мне.
Но в кошачьем лазу было тихо. Шиша решила сама зайти в избу.
— Ну чего мне бояться, это ведь моя бабушка, — успокаивала себя Шиша. Она зашла на крыльцо и стала тихонечко стучать в дверь.
В темных сенях послышались шаги. Дверь приоткрылась, послышался истошный вопль, и дверь захлопывалась перед самым Шишиным носом. Шиша в растерянности, ничего не поняв (отчего это так ее испугались?), села перед дверью и, горестно плача, стала звать бабушку:
— Бабушка, это я, твоя Шиша, прилетела к тебе в гости на блинчики, открой своей Шише.
Но за дверью лишь тишина, как и в кошачьем лазу. Почему бабушка не хочет видеть Шишу? Долго плакала Шиша, сидя под дверью, а под утро немного задремала. Проснувшись, едва забрезжил свет, Шиша решилась еще раз постучать в дверь. Но ей снова никто не ответил.
— Ну и пусть! Ну и ладно! Если бабушке хорошо без Шиши — пусть так и будет! — обиженно вздохнула Шиша и одиноко побрела по холодной безлюдной улице, слабо освещенной рассветной зорькой, грустно волоча свою метелочку. И ее глаза уже слезились не только от простуды, но и от обиды.
Вернувшись в свой лесок, Шиша, в первую очередь, набрала дикого меда. Поев его, она отправилась к муравейнику, вспомнив, как лечились ее сестры, чтобы восстановить острое обоняние после простуды. Вот и она проделала тоже самое: засунув свой носик к муравьям, Шиша храбро терпела их укусы, а когда стало совсем невмоготу, вытащила распухший нос из муравейника и долго прикладывала на него и на горло лечебные примочки из трав. Ох, как же не понравились Шише эти лечебные процедуры! И негодующая Шиша еще больше на всех обозлилась.
И тут Шиша впервые почувствовала, как это горько — остаться одной, брошенной на улице. И ей захотелось наказать и бабушку, и всю эту деревню. И разобиженная маленькая ведьмочка придумала, как это сделать.

Большие Шишины глупости

Все началось с того, что небольшая компания деревенских жителей собралась за грибами. Но грибов домой никто не принес. Едва две веселые подружки Маня и Анюта вышли из леса, Маня сразу заметила что-то неладное — грибы потихоньку начали вываливаться из ее лукошка. Сначала девочка подумала, что это она сама наклонила своё лукошко — вот грибы и высыпались дорогой. Но не успела она так подумать, как услышала визг Анюты — из Анютиного лукошка грибы вдруг начали выпрыгивать в траву и веселыми паровозиками возвращаться обратно в лес на свои места. Все грибники в ужасе побросали лукошки и кинулись прочь из леса.
Целый день всей деревней обсуждали этот случай, кто-то верил рассказчикам, а кто-то посмеивался над грибниками. Но когда вечером люди разошлись по своим избам, начались другие происшествия.
***
Уже гас в окнах свет, домочадцы стелили постели, готовясь ко сну, как вдруг во все окна разом застучали. Хозяева, отворив окна и вглядываясь в сумерки, спрашивали: кто тут? Но из темноты в окна к ним стали просовываться пустые рукава чучел, что стояли у всех на огороде для отпугивания ворон. К бабушке Матрене, самой старенькой в деревне, тоже кто-то громко и настойчиво постучал в окно. А когда та, не подозревая ничего худого и подумав, что это соседка, отворила створки, к ней из темноты потянулся пустой рукав огородного чучела. Пропахший землей и навозом рукав дружески похлопал старушку по щеке и нахально хихикнул.
— Ты кто, мил человек? — миролюбиво спросила бабушка Матрена, поняв, что это не соседка, а непонятно кто.
Ответа не последовало, и этот «непонятно кто» вел себя с ней нагло и неуважительно, продолжая гнусно хихикать и трясти вонючим рукавом. Тут уж Матрена возмутилась и что есть силы вцепилась в грязный рукав, желая дознаться, кто это такой невежа? и как следует отчитать его. Но рукав с силой вырвали из рук Матрены, и нахальное чучело ускакало на своем шесте в сторону леса, присоединившись к веренице других таких же оживших чучел. Напуганные жители деревни смотрели на них непонимающе, а очнувшись, быстро захлопывали окна и ложились спать, в надежде, что завтра настанет новый день и весь этот кошмар закончится с восходом солнца.
В это время деревенский воришка Савоська (как ни воевали с ним односельчане, так и не смогли искоренить Савоськину тягу к воровству) возвращался домой и увидел, как кто-то перелезает через плетень ухоженного садика трудолюбивой тетушки Федосьи. «Ага, значит, не один я вкусных яблочек хочу», — обрадовался Савоська и тут же устремился к плетню, внутренне предвкушая, как вонзит зубы в наливные Федосьины яблочки. Но фигура, смело оседлавшая плетень, выглядела несколько необычно и страшновато: что-то лохматое и в развевающемся балахоне. Не отличавшийся храбростью Савоська тут же отступил, утешая себя тем, что яблоки еще не поспели и никакие они не наливные и не сочные, а наоборот, кислые и жесткие.
Дед Митяй, живший по соседству с Федосьей, запирая на ночь свою калитку, заслышал подозрительный шум и насторожился. Приглядевшись, он узрел в соседском саду высокий силуэт вора, бойко обиравшего яблоню, и хотел уже было вызвать из дома Федосью и строго отчитать того, кто столь дерзко посягнул на чужое добро. Но этот кто-то неожиданно сам к нему направился.
— Ага, испугался, что я его видел! Сейчас я с него за это столько яблочек возьму, сколько захочу, — победоносно подумал хитрый старик, уже передумав ябедничать Федосье.
Если б дед Митяй только знал, что с ним произойдет в следующую секунду! В потемках он разглядел, что это была какая-то незнакомая растрепанная бабка, но когда та к нему приблизилась, дед от неожиданности потерял дар речи: перед ним стояло ожившее огородное пугало. Дед, не веря своим глазам, полез под тряпье чучела и онемевшими руками нащупал там шест. Чучело меж тем кокетливо захихикало и, подняв свои рукава, завалило деда твердыми неспелыми яблоками и убежало в темень. Дед Митяй сначала даже обрадовался такому чуду и, выбравшись из кучи яблок, начал торопливо складывать их за пазуху, хозяйственно прикидывая, как пустит их на компот и в маринады. Но в следующую секунду он почувствовал страх: а вдруг его кто-то сейчас видит в окно? Ведь никто не поверит, если он скажет, что это чучело дало ему яблоки. И испуганный дед, бросив яблоки, поспешно побежал к себе домой, желая поскорее отделаться от кошмара. Но не тут-то было: яблоки стали преследовать его, он бросился втаптывать их в грязь, но яблоки все равно катились за ним, пока он не захлопнул за собой дверь избы.
Отдышавшись, дед Митяй припал ухом к двери и прислушался — ночную тишину перебивал стук яблок и громкий топот. Потом стук стих, а топот постепенно перерос в еле слышный шорох удаляющихся шагов и смачное хрумканье. Дед слегка приоткрыл ставни, осторожно глянул в окно и увидел худого человечка с несоразмерно большим животом. Приглядевшись, дед Митяй рассмотрел Савоську, набившего полную пазуху яблок и аппетитно жующий их. «Так что: воровское чучело и Савоську оделило яблоками? — недоумевал дед, а потом нашел разумное объяснение: — Воровская порука…».
***
Утром, едва пропел первый петух и в домах стали постепенно приоткрываться ставни, сразу же послышалась ругань. Следы ночного кошмара маячили по всей улице — везде были разбросаны еще не созревшие яблоки.
— Всю яблоню ободрали! Ну зачем же так бессовестно? — возмущалась тетушка Федосья.
Потом настал день, и взору жителей предстала удручающая картина: огородные чучела, исчезнувшие как по команде изо всех дворов, обнаружились на дороге, ведущей к лесу, — они валялись в дорожной пыли, будто поверженные в бою, причем эта чудная чучельная выкладка растянулась аж до самого леса.
— И какой черт вас понес в лес? — ругались хозяева на своих сбежавших чучел. Но пришлось их забирать, отряхивать от пыли и водворять на свои законные места в огородах.
Однако день, как ни странно, прошел спокойно.
Солнышко начало садиться за лес. Жители вышли посидеть на лавочках, посудачить о том, о сем, да обсудить: кто же это вчерашней ночью так нахулиганил? Все, казалось, было привычно, по-вечернему. Ближе к ночи жители разошлись по домам в надежде, что все будет спокойно.
Но едва наступила полночь, на опушке леса призывно завыл волк, к нему вскоре присоединились его собраться, после чего все деревенские собаки, словно по команде, дружно рванули на этот вой. Грохоча цепями и выдирая из земли свои будки, собаки как полоумные понеслись на призывный волчий вой, сшибая кособокие калитки с петель. И, добежав до лесной опушки, незамедлительно составили компанию волкам. И уже общим волчье-собачьим хором четвероногие слаженно и задушевно выводили жуткую лунную песню — уууууууууу.
А в избах в это время люди от страха запирали двери на все засовы, закрывали окна, кое-кто даже заткнул кошачьи лазы, так как от того воя стыла кровь в жилах и вставали волосы дыбом. Каждому казалось, что волки с длинными саблевидными зубами окружили именно его дом, и если приоткрыть хоть чуть-чуть дверь или окошко, то они обязательно ворвутся. А кое-кому казалось, что в этой кромешной тьме волки уже затаились в темных углах, только и ждут, когда хозяева заснут. И тогда подкравшийся волк откусит у спящего человека руку или ногу, а может, и совсем съест беднягу. А некоторым уже мерещилась возле кровати открытая зубастая волчья пасть, которая сейчас вот-вот вонзит в тебя зубы — больно-пребольно!!! И насмерть перепуганные люди подтягивали под себя ноги и прижимали к туловищу руки.
А тут еще кто-то стал протяжно стонать на всю деревню: ой! ой! больно! Здесь уж все струхнули, даже здоровенные дядьки. Они же не знали, что это закричал несчастный Савоська, который весь день втихомолку маялся животом, а ночью не выдержал и заголосил, скорбно сидя в густой лебеде и освобождая свой разболевшийся живот от незрелых яблок, которые попутно прихватил, когда те катились по улице вслед удиравшему от них перепуганному деду Митяю. И, слыша душераздирающие стоны,  никто из жителей так и не решился выглянуть на улицу.

***
Утром собаки, охрипшие, но вполне довольные и с чувством выполненного долга, разошлись по домам, как ни в чем не бывало.
Протирая сонные глаза, дед Антон вышел во двор, и увидел своего пса как раз, когда тот пролезал под калитку.
— Где ж тебя нелегкая носила? Всю ночь выли не то волки, не то вы, собачьи отродья! — сердито ворчал дед Антон.
— Хаф! Хаф! Хаф! — радостно прошамкал охрипший пес и, повиляв дружелюбно хвостом своему хозяину, с чистой собачьей совестью завалился спать.
***
Но Шиша на этом никак не могла успокоиться. Ей не понравилось, что в деревне с наступлением сумерек становится темно и безлюдно, наглухо запираются окна и двери. Деревенька будто вымирает до утра. И она решила немного повеселиться. Так как жители деревни ничегошеньки не знали о разобиженной Шише и ее мести, то последние происшествия посчитали вполне нормальными явлениями (с кем не бывает? и вообще на свете много странностей…), а вой волков — это вообще не ново и не удивительно, коли деревня расположена неподалеку от леса. А что касается беглых огородных пугал, так это, наверное, кто-то из молодых озорников решил попугать их. А про бегающие грибы они даже и не вспомнили (или стыдно было вспоминать). И напрасно!
Неугомонной Шише захотелось, чтоб среди ночи зажглись в окнах изб такие же манящие огоньки, какой горел в бабушкином окне, и чтоб всем было весело. И она придумала для этой деревни веселенький праздник, а начало деловито запланировала на следующую ночь.
Шиша вспомнила, что в этой деревне живет одна еще не старая бабуля с внуком Витюшкой — непоседой и озорником: едва он выходил во двор, как все бочки с дождевой водой начинали бегать, телеги и повозки начинали прыгать, лопаты и грабли начинали летать. Все, что было у них во дворе, ломалось, терялось, куда-то вмиг исчезало, потом откуда-то внезапно появлялось. Этого мальчугана в деревне так и звали — «озорник». Вот хитренькая Шиша и решила начать с него.
Озорник уже крепко спал в своей постельке, и казалось, что ничто не может сейчас разбудить белобрысого Витюшку. Он сегодня «перескакал самого себя», как выразились его бабуля, с выражением ужаса закатив глаза под потолок. Он и сам потом удивлялся: как это он смог такое сделать? А все произошло утром. Озорник и не думал бедокурить — он совсем нечаянно свалил трубу с крыши старой бани, а как это получилось, он и сам не понял, просто гнался за соседским котом по этой крыши, и труба вдруг повалилась.
Ну так вот. Сейчас Витюшка спал и сквозь сон почувствовал, что кто-то его шлепает по носу — шлеп, шлеп, ему даже захотелось чихнуть! Он недовольно открыл глаза, а тут что-то снова шлеп его по носу.
— Ты что такое? — спросил ошарашено Витюха, недовольный тем, что его сон прервали.
Но вместо ответа ему на нос снова что-то холодное и мокрое — шлеп! Тут Витюшка догадался, что по его носу кто-то прыгает. Он решил поймать того, кто осмелился прыгнуть на его нос. Но не тут-то было! Вместо невидимого прыгуна Витюшка больно хлопает по своему носу.
— Ааааа! — дико заорал Витюшка и вскочил на ноги.
И сразу же по его голове запрыгали тысячи чьих-то невидимых лапок.
— Ах так?! — вскрикнул озорник и начал подпрыгивать на постели вверх, чтобы поймать хоть одного обидчика.
Но прыгать в темноте оказалось так весело, что в следующую секунду Витюшка уже хохотал во весь голос и на всю избу. Через минуту включился свет, в дверях появилась Витюшкина бабуля.
— Это ч….! — Всего лишь успел разобрать Витюшка, так как в следующее мгновение на бабулин рот прыгнул маленький лягушонок, и Витюшка так и не услышал, что хотела она ему сказать.
Бабуля стояла, выпучив глаза, а на ее губах сидел, будто приклеенный, задорный зеленый лягушонок.
Витюшка схватился за живот от смеха, но тут и ему не поздоровилось: с потолка посыпалось полчище прыгучих лягушат — прямо им с бабулей на головы. И им пришлось срочно взяться за метлы и, подпрыгивая, сгонять с потолка невесть откуда взявшихся лягушат. А тут и в других избах вспыхнули окна, и деревенька празднично засветилась. Шише хорошо было видно, как люди в избах прыгают с метелками в руках, воюя с нахальными лягушатами.
— Ой, ха-ха-ха, — хохотала Шиша, вися на ветке вниз головой.
Но смеялась она недолго: ветка отломилась, и она упала, больно ударившись о землю. Отыскав в темноте свою метелочку, рассерженная Шиша улетела к себе в лес.
Люди в избах еще долго прыгали с метлами в руках, сметая юрких лягушат. И только дед Митяй безмятежно проспал всю ночь с лягушонком на носу — тот ему совершенно не мешал, хотя прыгал и квакал.
***
После этой ночи, Шиша еще больше разобиделась на эту деревеньку и решила дальше продолжать свои козни. Ведь Шиша гордая, своих ошибок признавать не хочет.
Весь следующий день она думала, сидя в лесу на макушке самого высокого дерева, чтобы еще такого придумать, чтоб насолить людям. И придумала! Когда она еще жила у бабушки, у них был сосед, дед Платон, который держал кроликов в клетках. Шиша думала что это зайцы, и ей всегда хотелась выпустить их в лес. Кролики сильно похожи на зайцев. А Шиша больше всех любила трусливых зайчишек.
И вот снова в деревне наступила ночь, все тревожно прислушивались к тишине, казалось, что вот сейчас еще что-то страшное может произойти. А деда Митяя снарядили сторожить деревню, чтобы поймать наконец-то этого хулигана, кто так сильно безобразничает в деревне по ночам. Но постепенно всех сморил крепкий сон. Однако дед Митяй изо всех сил боролся со сном, внезапно свалившимся на него.
— Ужо поймаю того, кто тут бедокурит да народ стращает, три шкуры спущу с лиходея, кто бы он ни был, — громко грозился дед Митяй. — Пусть только покажется в деревне!
И Шиша показалась деду Митяю.
Но сначала дед Митяй услышал шорох, будто по траве шуршал кто-то, и он пошел на этот шорох. Зажег спичку и глазам своим не поверил: по траве бежали кролики его закадычного друга деда Платона! А впереди кроликов сломя голову несся здоровенный заяц-командир, увлекая в лес всю ушастую ватагу.
— Врешь! Не возьмешь! Не отдам кроликов! — завопил дед Митяй и со всего маху грудью упал на убегающих кроликов.
Кролики шарахнулись врассыпную. Но дед Митяй почувствовал, что один кролик все же остался под ним, и он ни за что не хотел его выпускать.
— Отдай зайца! — вдруг услышал дед Митяй в темноте чей-то грозный простуженный голос.
— Это не зайцы, это кролики Платона, — пискляво заверещал испуганный дед Митяй.
— Нет, это Шишин заяц! — снова раздался настойчивый голос в темноте.
— Да нет же, это Платошкины кролики, — заспорил дед Митяй, и, всполошившись, спросил: — А ты кто такой? Зачем тебе Платошкин кролик?
— Это мой заяц! — сердито сказала Шиша. — Отдай!
— Ты кто такой, чтоб чужих кроликов требовать? Я тебе ужо сейчас покажу, как чужое таскать, — пригрозил дед Митяй. — А ну выходи! Эй, ты где? Чего спрятался?
— А я и не прячусь, вот я, здесь, повернись, — произнес голос над ним.
Дед Митяй повернул голову — и из темени вынырнула такая рожа! Копна волос стояла дыбом, из волос торчали большие уши, огромные глаза горели, вместо носа — шишка! А изо рта такие зубы торчали! Страшнее волчьих.
— Аааааааа! — завопил что есть мочи дед Митяй и, швырнув в эту рожу полудохлого кролика, пустился наутек.
Он сам не помнил, как забрался в стог сена и там, свернувшись калачом, подобрав под себя руки-ноги, дрожал как осиновый лист, а потом уснул.
***
Настало утро, и в деревне поднялся переполох. Во-первых, обнаружилась пропажа всех кроликов, а потом оказалось, что дед Митяй тоже пропал. Последнего нашли быстро, по громкому храпу, доносившемуся из копны сена, что стояла во дворе деда Платона. Его разбудили, то не смогли добиться ничего путного: дед Митяй мычал что-то нечленораздельное, а когда спросили насчет пропавших кроликов, то начал страшно таращить глаза и махать руками в сторону леса. Жители деревни, посовещавшись, решили осмотреть опушку леса — ведь дед Митяй уверенно показывал на лес. Растянувшись, цепочкой, все двинулись искать кроликов. И только дед Митяй заперся на все замки и никуда не пошел, как его ни уговаривали присоединиться.
Все было спокойно, пока жители деревни шли по дороге, но едва они сошли на траву, дед Платон вдруг почувствовал, что что-то шевелится у него за пазухой. Он сунул руку под рубаху и вытащил оттуда извивающего ужа.
— Как ужак попал ко мне под рубаху? — недоумевал дед Платон, добродушно разглядывая узорчатую ужиную кожицу, поблескивающую на солнце.
Но не успел он додумать свою глубокую мысль, как раздался такой визг, словно взялись резать порося. То визжала тетка Гликерья. Оказывается, она тоже обнаружила у себя ужа: полезла в карман, а он там! Но ее безмерное удивление выразилось не в мирном рассматривании и размышлении, а в истошном визге и безжалостном швырке ужа в крапиву. Тут и другие стали, кто где, обнаруживать у себя ужей.
— Платош! А ты помнишь, как мы их ловили в детстве? — спросил у деда Платона его старинный друг-сосед Авдей. И ударился в романтические воспоминания: — Бывало, набираешь их полную пазуху и начинаешь девчонок пугать... Ох, и визгу тогда было!
— Никак, в нашем лесу хозяюшка объявилась! Это она на деревню страхи наводит, обиделась за что-то на нас и не хочет к себе в лес пускать… Маленькая, видать, еще глупая, — догадался дед Платон и добродушно усмехнулся.
— Деда Платон! Деда Платон! Отдай нам ужаков, — просила ребятня, обступив деда.
— Нет, ребятки их надо домой отпустить, нельзя их ловить, — загадочно улыбался дед Платон и первым отпустил своего ужа.
***
Вечером Антиповна (так звали бабушку Шиши) зажгла лампу и собралась штопать свои прохудившиеся носки. Стала вдевать нитку в иголку и нечаянно выронила. «Вот слепая», — посетовала бабушка, нагнулась и стала шарить на полу. Долго искала в полутьме, только, поднеся к полу лампу, увидела блеснувшую иглу в щели половицы.
— Васька, хоть бы ты мне помог, — в сердцах сказала Антиповна коту, тщетно пытаясь попасть ниткой в игольное ушко. — Эх, была бы тут моя Настенька, она бы быстрехонько справилась…
Наконец, злополучная нитка была вдета, и Антиповна, облегченно вздохнув, принялась за штопку.
— Васенька, а ты случайно не знаешь, кто это у нас в деревне так хулиганит?
Васька удивлено посмотрел на бабушку и прошипел: шшшшиииишшшшаааа! Но бабушка Антиповна не поняла своего кота — ведь она свою внучку Настенькой звала, а не Шишей.
Кот Васька, конечно же, сразу догадался, что это Шиша по деревне хулиганит, но он никак не мог взять в толк, почему Шиша стала такой, и боялся с ней встречаться. К тому же он хорошо помнил, как они с Шишей в свое время конфликтовали, и как ему от Шиши доставалось. И уж совсем было непонятно — почему Шиша не заходит к Антиповне? Вот ведь загадка: Шиша разгуливает по их деревне, вовсю хозяйничает, творит свои бестолковые чудеса — и при этом ни разу не заглянула к Антиповне? Антиповна-то чем ее прогневала? — ломал голову Васька.

И случилась беда…

Шиша добилась таки, что в ее лесок перестали ходить деревенские жители. Она видела, что в других лесах бывает весело, по лесным тропкам бродят люди, аукают, ягоды с грибами собирают, сухой валежник убирают и ничего плохого лесным обитателям не делают, — и ей стало чуточку обидно… Потом эта «чуточка» выросла до большущей обиды и готова была перерасти в негодование. А тут еще к ней в лесок сестры нагрянули. В это время Шиша, как всегда, сидела на своем любимом месте, в пустом дупле сухого дерева, и злилась, уже сама не зная на что и на кого.
— Ага, вот ты где сидишь, глупая ведьмочка! — строго сказала старшая сестра, заглянув в дупло к Шише. — А ну вылезай оттуда! Ты что это устроила в деревне? Видно, рановато мы доверили тебе лес! Отправим-ка мы тебя в болото, посидишь там — может, поумнеешь? — И схватив Шишу за уши, вытащила ее из дупла.
— Я не хочу в болото, я ведьмочка лесная, а не кикимора, — горько заплакала Шиша.
— Тогда зачем хулиганишь? Тебе зачем доверили лес? Чтобы порядок был в лесу! А ты делаешь его безлюдным!
— Так меня обидели, — начала оправдываться Шиша, тоненько всхлипывая.
— Неужели твоя бабка выгнала? — изумилась старшая сестра. — Видно, и свою любимую бабку ты довела уже, и она тебя разлюбила. Ведь ежели кого-то любят, того никогда не прогонят. Запомни это. Ну ладно, через неделю прилетим и подумаем, что с тобой делать, а пока чтобы никого не пугала и навела порядок в лесу, — приказала старшая сестра, вскакивая на метлу.
— Исправляй свои ошибки, сестренка, — шепнула ей средняя сестра на прощание, и они обе улетели.
И вот Шиша осталась в лесу одна. Страшновато ей покидать лес, таких дел она наворотила, что боязно и показываться… И как исправить свои ошибки — не знает… И посоветоваться ей не с кем... А ведь она считала себя очень справедливой ведьмочкой, это же она в свое время спасла лесок от браконьеров! Помогала зверюшкам! А теперь что же получается? Шиша сама оказывается плохой, вредной и глупой? Нет, уж, Шиша всегда была и будет самой хорошей — твердо решает она.
Но Шиша еще не знает, какая беда скоро приключится по ее вине…
***
Это случилось в конце недели. Небо к ночи затянулось грозовыми тучами. Ничего не подозревающая Шиша собралась уже залезть в свое дупло, чтобы лечь спать. Она сегодня целый день собирала у себя в лесу целебные корешки, и вдруг грянул гром, урчащий и раскатистый, сверкнула страшная молния и попала в ствол того засохшего дерева, где у Шиши было любимое дупло. И сразу же вспыхнуло пламя и взметнулся столб огня. Шиша кинулась тушить его. Но не успела она добежать до небольшого болотца, как увидела, что и оно горит. Едкий дым стелился низко по траве. Шиша растерялась, стала метаться по своему лесочку, не зная, за что ей браться. А огонь меж тем стал обхватывать одно дерево за другим, быстрой змейкой побежал по траве, еще несколько минут — и ее лесок погибнет в огне. Шиша понимает, что лесок могут спасти только люди. И она, пересилив свою обиду, полетела под покровом ночи к бабушке.
И вот снова знакомый двор, избушка, тополь со сломанной веткой… Шиша со всего маху влетела в тополь и, спрятавшись в ветвях, всматривалась во все глаза, но так и не увидела в окне того зовущего огонечка, что всегда зажигала бабушка, и он светил в маленькой теплой звездочкой. Шишу это настораживает. И, сколько она не тянула носом,  никак не могла почувствовать бабушкиного духа, хотя свою простуду уже вроде бы вылечила и вроде бы восстановила свое чутье.  
Шиша слезла с тополя и подкралась к отдушине подполья — из этой дыры Васька обычно выходил по ночам гулять. Она позвала кота, но из дыры почему-то вышла пестрая кошка Мотя, Шиша ее раньше видела прогуливающейся на улице. Но что Мотя делает в бабушкином дворе? Завидев Шишу, Мотя подняла шерсть дыбом и зашипела: шшшшш-и-и-и-и-ишшшь!
— Ну что это за противные кошки: как увидят меня, так обзываться шишом начинают, — возмутилась Шиша. — Ты чего забрела к моей бабушке? А где наш Васька? — стала допытываться Шиша.
— Не подходи сюда, а то зацарапаю, — угрожающе шипела Мотя.
— Я ничего тебе плохого не сделаю, — успокоила Шиша. — Только скажи, как бабушка живет? И куда ушел кот Васька, который тут жил до тебя?
— А ты моих котят не тронешь? — озабоченно спросила Мотя.
— Ну зачем мне твои котята нужны? И я вовсе не шиш, я Шиша, больше не дразни меня шишом. Когда я у бабушки жила, она меня Настенькой звала, — деловито сообщила Шиша.
— Насколько я знаю, у моих хозяев никогда не было такой внучки… Их внуков зовут иначе… — задумчиво промурлыкала Мотя. И сообразила: — Да ты просто не в тот дом попала! Это же не твой дом! Твоя бабушка с кем живет?
— Моя бабушка живет совсем одна… А ее внучка — это я… — виновато пролепетала Шиша, осознав свою чудовищную ошибку.
Шиша от отчаяния обхватила голову руками и подумала: значит, я зря людей обидела. Но потом встрепенулась и ожила:
— Раз я просто ошиблась домом, а моя бабушка ничего не знает — значит, она меня ждет!
— А где твоя бабушка живет? И как ее зовут? — задала разумный вопрос Мотя. И резонно заметила: — Ведь одиноких бабушек не так уж мало.
— А я не знаю, как ее зовут… Для меня она просто бабушка… — растерянно молвила Шиша. И, вспомнив бабушкиных домочадцев, подпрыгнула от радости: — У моей бабушки живут кот Васька и коза Розочка, и еще петух.
— Так это ж Антиповна! Пойдем, я тебя к ней провожу, а то снова заплутаешь, — заботливо сказала Мотя и, отыскав большую дырку в кособоком плетне, провела Шишу в соседский двор.
Едва Шиша зашла во двор, то, сразу же почувствовала что-то родное.
— И как это я могла перепутать бабушки двор? Какая же я бестолочь, — корила себя Шиша.
Она торопливо забралась на крылечко и постучала в знакомую дверь:
— Бабушка! Родненькая! Единственная! Самая хорошая! Отопри скорее дверь! Твоей Шише плохо, у твоей Шиши беда!
Звякнул засов, и Шиша увидела на пороге свою бабушку.
— Настенька! Внученька моя! — всплеснула руками бабушка и обняла Шишу. — Где же ты пропадала? Пойдем скорей в избу, я тебя чаем с вареньем напою.
— Нет, бабушка моя любимая, Шиша не может сейчас с тобой чай пить, у Шиши беда! Шишин лесок горит! А потушить его некому, это сама Шиша во всем виновата, это я вас пугала по ночам, — спешно призналась во всем Шиша своей бабушке.
Бабушка глянула из-под ладони в сторону леса и увидела небольшое зарево, поднимавшееся в небо.
— Ничего, внученька, мы его сейчас потушим — пожар, слава Богу, еще небольшой, — успокоила бабушка и заторопилась к деду Платону, которому уже доводилось организовывать тушение лесных пожаров.
После оповещения о пожаре жители деревни вышли из своих изб и торопливо устремились в сторону леса.
— Ведь если не потушить пожар в лесу, то огонь доберется и до нашей деревни. И вся деревенька может сгореть дотла, — пояснял дед Платон.
Люди пошли в лес тушить пожар. И Шиша тоже там была, она увела всех зверюшек от опасного места, пока люди сбивали пламя и заливали огонь. Шиша увела зверей поближе к ручью, а сама засела недалеко от того места, где люди боролись с огнем.
Как же нелегко приходилось сейчас людям, храбро бросившимся на тушение пожара! Даже с одним горящим деревом бороться непросто: надо его сначала повалить, а потом уже можно затушить. А тут десятки деревьев…
Огонь все свирепел, не желая уступать, уже не потрескивал, а грозно трещал, становился злым и хищным, спешил перекинуться на новые рубежи, одолеть все новые и новые деревья и кусты. Шиша видела, как соседние деревья, еще не охваченные огнем, боязливо пытаются оттянуть свои ветки от огня. Люди защищали лесную растительность как могли. И сгорающим в пламени листьям, ветвям и стволам было больно, Шиша чувствовала это, печально наблюдая, как кора скукоживается и чернеет, как деревья, словно люди, покрываются ожогами, а потом, обуглившись, умирают. Но она ничего не могла поделать…
Шиша также видела, как на людей падали горящие ветки, и беспокоилась, что они обожгутся. Хотя люди оделись так, чтобы не оставалось открытых участков тела, и материя была соответствующая, шерстяная или хлопчатобумажная, никакой синтетики, да еще наскоро опрысканная противопожарной жидкостью, все равно Шиша волновалась.
Но люди не думали об угрозе ожогов, они храбро сражались с огнем. Одни, выстроившись в цепочку, передавали друг другу ведра с водой и заливали очаги пламени. Другие орудовали лопатами, закидывая огонь землей. Через какое-то время к ним присоединились люди из соседних деревень. И люди действовали так слаженно, так дружно, что под этим дружным натиском людей огонь стал постепенно отступать.
Шиша смотрела сейчас на людей, которых она так некрасиво и глупо пугала — словно малых деток! И все из-за чего? Из-за того, что сама же перепутала избу своей бабушки! Она вспомнила, как медведи и волки помогали ей тушить опасный костер браконьеров, и понимала, как теперь тяжело потушить разбушевавшийся горящий лес. Но самое главное — это то, что в сегодняшнем пожаре была уже исключительно Шишина вина. Ведь если бы она не вела себя так глупо, то люди продолжали бы ходить в лес, собирали бы хворост, убирали бы сухостой, по которому так легко распространяется пламя, — и такого большого пожара не разгорелось бы.
И Шише стало так стыдно! Ей вдруг захотелось выйти сейчас к этим дружным трудолюбивым людям и попросить у них прощения, но она боялась помешать им. Видел бы кто ее щеки в тот момент — они полыхали ярче лесного пожара, и были такими же горячими. А из круглых глаз катились такие же круглые слезы… Шиша  исправится!  И тоже научится так дружить! И лесным ведьмочкам есть чему поучиться у людей.
И Шиша решила хоть чуть-чуть загладить свою вину.

Шиша исправляется

Наутро дед Платон, вернувшись домой, обнаружил у себя во дворе всех своих кроликов, а к ним прибавился целый выводок маленьких пушистых крольчат, которые спокойно разгуливали по двору у него, щипали травку и, что удивительно, даже и не пытались разбежаться.
В этой деревеньке снова начали происходить чудеса, но уже добрые и хорошие: например, в саду Федосьи, хозяйки ободранной яблони, кто-то посадил саженцы яблонь.
Пожар в лесу потушили, очистили лесок от сухостоя и веток, и там стало чисто и красиво. И туда уже никто не боялся ходить. И в лесу под конец лета вдруг пошли небывало большие урожаи грибов. Да еще уродилось много малины и брусники. Так что все, кто шел в лес по грибы, по ягоды, выходили оттуда с полными лукошками и туесками. И до наступления зимы все успели набрать себе запасов на зиму.
Лягушки и лягушата сидели и квакали только, где им положено — в лужах. Ужи с ужатами уползли в траву и под камни, а в солнечную погоду миролюбиво грелись на камушках.
Собаки вели себя прилично, лаяли дружелюбно, а выли только на полную луну от избытка добрых чувств.
Огородные чучела не колобродили по ночам, а чинно стояли на своих местах и исправно отпугивали птиц от посевов, поэтому урожай по осени вышел щедрым.
В общем, все в этой деревеньке встало на свои места. А самое главное, что теперь тут никто ничего не боялся. Мало ли еще что может произойти, и худого, и совсем плохого, но когда люди вместе и дружны, к тому же любят, понимают и берегут лес, да еще сумели подружиться с лесной ведьмочкой, которая им помогает, то им уже ничего не страшно. А зимой, в лютый мороз, люди подкармливали голодающих животных, чтобы лесная хозяюшка на них больше не обижалась.
***
А Шиша теперь каждый вечер, после того, как проверит, все ли в порядке в ее лесочке, прилетает к бабушке Антиповне в гости. Поест вкусных пирожков, попьет чаю, а потом свернется на коленях у нее и спит — крепко и сладко.

Новокузнецк, 2003-2009 г.

Об авторе:
Тамара Александровна Черемнова, член Союза писателей России (номер членского билета 8188), инвалид-колясочник (ДЦП). Адрес: 654011 Кемеровская обл., г. Новокузнецк, ул. Олимпийская, 17, Дом инвалидов №2, 1 этаж, 5 комната.
Телефоны: домашний 8(3843)-61-82-43; мобильный 8-905-9107713.
E-mail: tamaracheremnova@gmail.com
Интернет-страница: www.herpes.ru/ws/tche

Объем текста: 69 тыс. знаков (1, 73 авт. л.)
Пожелания автора к иллюстратору:
У Шиши волосы цвета соломы, ушки торчащие, как у всех ведьмочек, носик картофелинкой и курносый, зубки белые, с небольшими клычками, глаза большие и любопытные.
Попробуйте написать вот в это издательство: http://www.astpress.ru/newauthors.php                

http://exler.ru/expromt/15-02-2005.htm