ч. 18
Смерть хана Бату и тайны жизни Александра Невского
Рассказывая о жизни и деятельности великого владимиро-суздальского князя Александра Невского (Неврюя) мы с вами уважаемый читатель в предыдущих частях сосредоточившись на летописной хронологии, в то же время по вине безвестных летописцев, в 1256 году не заметили одно важное событие !
Напомню, что содержится в записях двух наших основных летописях за 1256 год.
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов.
В лЂто 6764 [1256].
Приидоша СвЂя и Емь и Сумъ и Дидманъ со своею волостью и множество рати и начаша чинити город на НаровЂ.
Тогда не бяше князя в НовЂгородЂ, и послаша новгородци 1 в Низъ ко 2 князю по 3 полкы, а сами розослаша по своеи волости, такоже копяще полкы
Они же, оканнии , услышавше, побЂгоша за море.
В то же лЂто, на зиму, прииха князь Александръ , и митрополит с нимъ; и поиде Александръ на путь, и митрополит с нимъ; и новгородци не вЂдяху, гдЂ князь идет; друзии творяхуть, яко идет на Чюдь.
И дошед Копорьи, поиде Александръ на Ђмь , а митрополит поиде в Новъгород, а инии мнози новгородци въспятишася от Копорьи.
И поиде князь съ своими полкы и с новгородци ; и бысть золъ путь, якоже не видаша ни дни. ни нощи; и многымъ шестьникомъ бысть пагуба, а новгородцовъ богъ соблюде .
И пришед на землю Ђмъскую, овыхъ избиша, а другых изима силою честнаго креста и святыя СофЂя; приидоша новгородци съ княземь Александромъ вси здрави.
Тогда же поиде князь на Низъ, поим послы новгородчкыя Елеуферья и Михаила Пинещиница , а сына своего Василья посади на столЂ.
Лаврентьевская летопись. (суздальская летопись)
В л;т; . [6764 (1256)] По;хаша кн;зи на Городець . да в Новъгородъ . кн;з; же Борисъ по;ха в Татаръ; . а ;лександръ кн;з; послалъ даръ; . Борисъ же бъ;въ Оулавчи; Ж. даръ; давъ . и при;ха в свою ;ч;ину с чс;тью . Тоє же зимъ; . По;ха З кн;зь ;лександръ на ;мь с Суждалци . и с Нооугородци . и ;мь поб;ди . и много полона приведе . и при;ха с честью въ свою ;ч;ину :
А речь у нас пойдет о смерти хана Батыя как раз и наступившей в 1256 году, но ни в одной из русских летописей дошедшей до наших дней, нет об этом упоминания.
Вскоре и сам факт смерти Батыя, стал очередной загадкой. Многие поздние хронисты и историки высказывали свои версии то об его отравлении, то о гибели во время очередного военного похода.
Но, наиболее точно известно, что хан Бату умер всего в 48 лет от роду и по естественным причинам. Поскольку длительное время страдал от какого-то ревматического заболевания.
После его смерти, остались три сына — Сартак, Тукан и Абукан, двое из которых стали родоначальниками самостоятельных ветвей династии чингизидов.
Однако, вот Сартаку не повезло. Он по возвращении в свою орду, внезапно умер и его «наследство» над Золотой Ордой, в конечном итоге принял его дядя, брат Батыя, хан Берке.
Поэтому очень странно в русской истории замолчан факт смерти Батыя и все обстоятельств его похорон, а так же сам ход выборов его наследника.
Хотя уже с момента завоевание татарами Северо-Восточной и Юго-Западной Руси, имя Батыя наряду с Чингисханом, стало нарицательным понятием - ВСЕМИРНОГО ЗЛА или (АНТИХРИСТА) ВРАГА РОДА ЧЕЛОВЕСЕСКОГО.
После него, таких эпитетов в русской истории, удостаивались разве, что император Наполеон Бонапарт и фюрер Адольф Гитлер!
И чтобы не быть голословным я сошлюсь на текст «Летописи Типографской» — летопись кон. XV — нач. XVI в.
Дошла она до нас в двух редакциях — Синодальной и Академической. Впервые Синодальный список Л. Т. (ГИМ, Синод. собр., No 789), принадлежавший Синодальной типографии, был опубликован еще в кон. XVIII в.;
Где, за 1247 год есть вот такая характеристика хана Батыя!
В лето 6755 .
«Оубьение злочестиваго Батыа въ Оугрехъ.
И понеже злочестивый онъ и злоименитый мучитель недоволенъ бываеть, иже толика злаа, тяжкая же и беднаа хрестьаномъ наведе и толико множество человеческое погоубивъ, но тшашеся, аще бы мощно, и по всей вселенней сътворити ни да поне именовалося бы хрестьаньское именование, абие оустремляется на западныа Оугры к вечернимъ странамъ, ихже преже не доходи, многы же места и грады пусты створивъ.
И беше видети вътораго Навходоносора, градъ Божий Иерусалимъ воююща; сей же злейши и губительнейши бысть оного, грады испровергаа, села же и места пожигаа, человекы же закалаа и иныхъ же пленяа.
И бе пророческое слово сбываемо зряще: «Боже, приидоша языци въ достоание твое и оскверниша церковь святоую твою», и пакы: «Положиша трупиа рабъ твоихъ брашно птицамъ небеснымъ и плоть преподобныхъ твоихъ зверемъ земнымъ».
Темже, иже тогда вси человечество, вси плакахоуся, вси въздыхахоу и вси оувы взываахоу, инии же глаголахоу: «Почто родихомся, родившеся почто не оумрохомъ, якоже преже бывшей человекы, да быхомъ сихъ золъ не видели»!
И понеже быхомъ грешнейши паче онехъ, яко таковаа зла постигоша насъ. Но никто же бе оутъшаай, не бо человеческое беше бываемое, но отъ Бога попоущаемо, грехъ ради нашихъ.
Симъ же тако бывающимъ, достиже онъ, гневъ Божий, и до самого великаго Варадина, града Оугорскаго.
То бо среди земли Оугорской лежить, древесъ простыхъ мало имоущихъ, но много овощиа, изъобилна же и вина; градъ же весь водами обведенъ, и отъ сеа же крепости не боящеся никого же.
Среди же града столъпъ стоа превысокъ, елико оудивляти зрящихъ нань. Бе же тогда самодръжець тоа земли король Владиславъ, Оугром же и Чехомъ и Немцемъ и всемоу Поморию, даже и до Великаго моря.
Бехоу же пръвое Оугри въ православие крещение отъ Грекъ приемше, но не оуспевшимъ имъ своимъ языкомъ грамотоу изложите, Римляном же, яко близъ соущихъ, приложиша ихъ своей ереси послъдовати, и оттоле да иже и до днесь бываеть тако.
Предреченный же король Власловъ и той такоже пребываше Римской церкви повиноуася, дондеже прииде к немоу святый Сава, Сербьскый архиепископъ, и семоу пакы сътворяеть пристоупити к непорочней хрестьаньстей вере Гречестей, неявленно, отай, бояшеть бо ся въстаниа Оутровъ на ся.
Пребысть же святый Сава пооучаа его о православьи месяць , тако отходить восвоаси, единого священника оставивъ оу него, и того тако пребывающа, яко единого ото слоужащихъ.
Той же оканныхъ оканнейши царь Батый пришедъ в землю, грады разроушаа и люди Божия погоубляа.
Самодръжьцю же Власлову, егоже святый Сава именовалъ Владиславъ, не поспевшю събратися с людми своими, далечего ради землямъ разстоаниа, тогда же благополоучное время Батый обретъ, творяше елико хотяше.
Тъй же самодръжець, видевъ Божий гневь пришедъ на землю, плакааше, не имый что сътворити, на многи же дни пребысть, ни хлеба ни воды вкоушаа, но пребываше на предреченнемъ столпе, зря бываемаа отъ безбожныхъ.
Сестра жи его бежаще к нему въ градъ, тыа же варвари, достигше ю, плениша и к Батыю отведоша. Король же Владиславъ сиа видевъ, и тако сугубый плачь на рыдание приложивъ, начать Бога молити, глаголя:
«Сиа ли соуть щедроты твоя, Владыко, яко за ихже кровь свою прольалъ еси безгрешне, грехъ ради нашихъ предалъ еси насъ в роуце царю законопрестоупноу и лоукавнейшю паче всеа земля.
Но не предай же насъ до конца имени твоего ради. Что бо речеть мучитель: гдь есть Богь ихъе Помози ми, Господи Боже мой, и спаси насъ по милости твоей, и разумеють вси, яко ты единъ Господь по всей земли».
Сиа же ина многа плача глаголаше, слезам же текоущимъ отъ очию его, речьнымъ быстринамъ подобящеся, и идеже аще падааху на мраморие, оно проходяхоу насквозе, еже есть и до сего дни знамение то видъти на мрамориехъ. И отъ сего познаша помощи Божией быти.
Ста же некто предъ кралемъ и рече ему: «Сего ради твоихъ слезъ даеть ти Господь победити царя злочестиваго».
Начаша же смотрите лице глаголющаго и не видьша его ктому. И съшедше съ столпа оного, видеша конь оседланъ, никим же дръжимъ, о себе стоащь, и секира на немъ. И отъ сего известнейши разумеша помощи Божией быти.
И тако самодръжець вседъ на коня оного и изыде на противныхъ изъ града с вой, елико обретошяся с нимъ. Видьвше же спротивнии, и абие страхъ нападе на нихъ и на оубежание устремишяся.
Они же, вследъ женоуще, толикое множество безбожныхъ варваръ погоубиша и богатство ихъ взяша, елико и числа не бе, и иныхъ живыхъ яша. Видевше же иже въ градь оставшеи помощь Божию и победоу на противныхъ, изидоша изъ града с малою чадию, рекше жены и дьти, мужскоую храбрость всприимше, и ти такоже нечестивыхъ побиваху, никомоу же противящюся.
И якоже пръвие рехомъ, безбожному ономоу Батыю къ Оугорскимъ планинамъ бежащю, зле житию конець приемлеть отъ роукы самого того самодръжьца Владислава.
Глаголють же неции, иже тамо живоущеи человеци, яко сестра того Владислава, еюже плениша, и та тогды бежащи бяше с Батыемъ, и бысть повнегда сплестися Владиславу с Батыемъ, тогда сестра его помагаше Батыю, ихже самодръжець обою погоуби.
Оугри же сташа въ станохъ Батыевохъ.
Татарове же приходяще къ станомъ своимъ с пленомъ, не ведоуще бывшаго, Оугри же пленъ отъимающе, самыихъ же варваръ немил остивно погоубляхоу, токмо елици въсхотеша веры, еже во Христа, техъ оставиша.
Створен же бысть мъднымъ деланиемъ король, на кони седя и секироу в роуце держа, еюже Батыа оуби, и въдроуженъ на томъ столпе на видение и на память родоу и до сего дне.
И тако сбысться реченное: «Мне отмщение и азъ въздамъ месть, глаголеть Господь». До зде оубо аже о Батый повесть конецъ приать.»
Но смерть хана Батыя в Золотой орде была не одна. Вслед за ним умерли при невыясненных обстоятельствах его сын Сартак и его внук Улагчи, а на хансткий трон в 1257 году взошел хан Берке
Теперь поговорим о Сартаке и его родственных связях с Александром Невским.
Кратко, о самом хане Сартате современные энциклопедии пишут так :
Сарта;к (монг. Сартаг; ? — ок. 1256) — третий правитель Улуса Джучи (ок. 1255/1256), старший сын Бату, внука Чингизхана.
Согласно записям многих современников, в частности Папы Иннокентия IV[2], Сартак исповедовал христианство (по-видимому, несторианство).
В 1252 году, когда владимирский князь Андрей Ярославич, брат Александра Невского, вступил в союз с врагом Орды Даниилом Галицким, Сартак, как соправитель Батыя, отправил своего воеводу Неврюя с войском в карательный поход против мятежного князя.
Андрей бежал в Швецию, а ярлык на верховное правление был передан дружественному Александру.
В 1253 к Сартаку через Константинополь прибыло посольство короля Людовика Французского во главе с монахом-францисканцем Гийомом Рубруком. Сартак благосклонно принял Гийома, но не стал вступать в переговоры, а перенаправил его к Бату.
Один из приближённых Сартака заявил Гийому: «„Не говорите, что наш господин — христианин, он не христианин, а Моал“, так как название „христианство“ представляется им названием какого-то народа. Они превознеслись до такой великой гордости, что хотя, может быть, сколько-нибудь веруют во Христа, однако не желают именоваться христианами, желая свое название, то есть Моал».
После смерти Батыя (1255/1256) Сартак, стал правителем Золотой Орды, но по дороге из Каракорума скончался (вероятно, был отравлен людьми своего дяди Берке)».
И вот теперь, когда вы уважаемый читатель уже надеюсь хорошо подготовлен с точки официальной российской исторической хронологии (то есть владеете датами, именами исторических лиц и представляете себе географическое расположение тогдашней Руси) к развитию дальнейших событий.
И я тут предлагаю вам уважаемый читатель для расширения кругозора познакомится и с альтернативными точками зрения, на многие ранее описанные мною факты из жизни и деятельности Александра Невского ( Неврюя).
И для начала я сошлюсь на небольшую работу «Отец св. Александра Невского» http://telesyk.livejournal.com/3645.html Jul. 9th, 2008 at 4:38 PM. И тут я ее привожу дословно, ибо информация подобрана точно и взвешено.
Тут ничего ни убавить, ни прибавить о т себя не представляется возможным….
«Узнавши о гибели великого князя, старший по нем брат, Ярослав Всеволодович, приехал княжить во Владимир; он очистил церкви от трупов, собрал оставшихся от истребления людей, утешил их и, как старший, начал распоряжаться волостями: брату Святославу отдал Суздаль, другому, Ивану, - Стародуб северный.
С. М. Соловьев "История России с древнейших времен" Т.3 Гл.3
Как видим сочинено хорошо: едет из Киева самовольно занимать стол. Вне сомнений - появился хозяин.
И далее произошли еще более невероятные события. Прибыв во Владимир, Ярослав Всеволодович без ведома нового хозяина земли (Батыя и его Баскаков) своих младших братьев, каким-то чудом оставшихся в живых, сажает на удельные княжения и, как нас пытаются убедить, заводит собственные порядки.
По ходу чтения тут же возникает вопрос: зачем Ярославу ехать из более-менее благополучного Киева в разгромленную Батыем Владимирскую землю?
Кое что проясняет нам Киевский Синопсис:
Ярослав Всеволодович, пришёл в Киев ... и сел в нём на княжение. (1236 год) [Потом], как освободился Владимир Рюрикович из половецкого плена, выгнал Ярослава из Киева, а сам опять сел в нём на княжение. Но вскоре Владимира выгнал из Киева Михаил Всеволодович, князь Черниговский и сам стал княжить в Киеве...
Итак, очевидно изгнанный Владимиром Рюриковичем из Киева, Ярослав отправился на север, где и был, когда случилось нашествие Батыя.
Но как в то унизительное время стало возможным самовольно заполучить великий княжеский стол?
Суздальские селения сожжены и разрушены, народ то ли уничтожен, то ли угнан в плен или, попросту, сбежал в лес - но великий князь, как видим, - "тотчас воссел на престоле". Даже само изложение текста не содержит элементарной логики.
С.М. Соловьёв, а до него Карамзин пытаются всех убедить, что татаро-монголы всего лишь пришли, пограбили и удалились.
Однако это не так и они это прекрасно знали. Вспомним, как впервые встретились князья с пришельцами:
"Владетели Рязанские - Юрий, брат Ингворов, Олег и Роман Ингворовичи, также Пронский и Муромский - сами встретили их (татар)... и хотели знать намерение Батыево. Татары уже искали...не друзей...но данников и рабов. "Если желаете мира- говорили Послы - то десятая часть всего вашего достояния да будет наша".
/ Н.М.Карамзин "История...", том 3, стр.152./
Как видим, татаро-монголы не были временщиками, они приходили надолго и хотели иметь дань постоянную. Многие Ростово-Суздальские князья приняли эти условия. По словам Л.Н.Гумилева, когда "Прочие города сдались (Батыю) на капитуляцию и были пощажены".
Во времена Екатерининские подобные мысли "о сдаче" считались греховными и замалчивались намертво.
Однако истина состоит в том, что татаро-монголы были рачительными хозяевами и не стали разрушать и жечь сдавшиеся селения и уничтожать их князей. Все они поступили в Ордынское подданство, для чего были оставлены, помимо князей, - Баскаки и прочие татарские управители, чему подтверждение свидетельство тех времен:
"Башафов (Баскаков), или наместников своих, они ставят в земле тех, кому позволяют вернуться (на княжество); как вождям, так и другим подобает повиноваться их мановению..."
/ Плано Карпини "История Монгалов", стр.34./
Поэтому занятие великокняжеского стола Ярославом Всеволодовичем, надо полагать, происходило совсем по иному сценарию. Ни в одном из российских источников не приводится сам процесс занятия стола.
Обычная мифология: пришел, увидел, победил. В древнем ходе событий необходимо очистить семена от плевел.
Покорив народ и завоевав Владимиро-Суздальское княжество, татаро-монголы, естественно, не бросили свои завоевания на произвол судьбы. Иначе, какой смысл было их покорять?
Вне сомнения, Хан Батый после отвода войск с Ростово-Суздальской земли оставил на ней своих управителей.
Тем более мы должны помнить, и профессор Л.Н.Гумилев подтверждает, что часть селений Суздальской земли добровольно покорились Хану Батыю.
А, сдавшись на милость победителей, они остались целыми и невредимыми. И не вызывает сомнения, что среди сдавшихся и покорившихся татаро-монголам был и князь Ярослав Всеволодович, сидевший в одном из уделов. Мы не знаем какими поступками и действиями Ярослав Всеволодович завоевал признательность и доверие Хана Батыя. Но то, что он сдался на милость Хана, не поднимал против него оружия, и не убегал от нашествия - вне сомнений. Иначе ни о каком великокняжеском столе ему бы и мечтать не пришлось.
А сдавшись Хану во время военных действий, завоевать его доверие можно было только оказав татаро-монгольскому завоевателю серьезную услугу в деле покорения еще не захваченных селений, то ли советами, то ли своим мечом. Иного - не дано.
Без личного знакомства, не убедившись в преданности князя Ярослава, Батый не мог допустить даже к ограниченной подконтрольной власти неведомо откуда взявшегося человека.
Главное, у хана Батыя в этом не было ни малейшей надобности. Он ведь никуда не торопился. Никто серьезно его не огорчал в земле Ростово-Суздальской. Об этом тоже необходимо помнить.
Потому историческая побасенка типа: пришел, увидел, победил, а в данном случае - приехал из Киева, самовольно занял великокняжеский стол, стал править - рассчитана на несведущих.
Законы Империи Чингисхана подобных вольностей не допускали.
Сразу же, после завоевания Владимиро-Суздальского княжества, Хан произвел поголовную перепись всего населения. Что лишний раз свидетельствует о четком государственном построении Империи.
Такова история получения Ярославом Всеволодовичем Владимирского великокняжеского стола.
Но в истории с получением "ярлыка" на великокняжеский стол князем Ярославом имеется еще один секрет.
Можно назвать тот секрет - явлением откровенного замалчивания.
Речь идет вот о чем. Хан Батый, действуя в пределах обычаев и законов своей Родины, даже вполне доверяя вновь назначенному на стол князю Ярославу, не мог полагаться только на его слова.
Князь Ярослав, впервые получая "ярлык" на великое княжение, должен был оставить "в залог" у Хана своего старшего сына-наследника. Российские историки об этом умалчивают, а если и говорят, то мимоходом.
Кстати, побывавший в 1246-1247 годах в татаро-монгольской империи Плано Карпини, посол Папы Римского, именно этот факт и засвидетельствовал.
"У Батыя мы нашли сына князя Ярослава...".
/ Плано Карпини "История Монгалов", стр.61./
И еще более четко:
"У других же, которым они позволяют вернуться (на княжество), они требуют их сыновей или братьев, которых больше никогда не отпускают, как было сделано с сыном Ярослава...".
/ Плано Карпини "История Монгалов", стр.34./
Вполне естественным и одновременно - интересным является вопрос: кто же из сыновей князя Ярослава Всеволодовича находился у Хана Батыя "в гостях", а вернее - в заложниках?
Надо полагать, раз и сами российские историки не отрицают, что на "хозяйстве", под надзором татарских Баскаков, остался Ярослав Всеволодович, то именно ему доверял Хан Батый.
По-видимому, он больше других (а другие желающие заделаться великим князем владимирским несомненно были и тоже прилагали к этому немало усилий) оказал услуг, при том наиболее ценных, раз получил ярлык на великокняжеский стол.
Следовательно, старший сын этого князя был забран Ханом Батыем в Орду в "аманаты", или по иному - в заложники.
И произошло то событие в 1238 году, во время получения Ярославом Всеволодовичем великокняжеского ярлыка.
Здесь иного мнения существовать не должно.
11 декабря 1241 года умер Великий Хан Угедей, третий сын Чингисхана, правивший Монгольской Империей с 1229 года, то есть после смерти отца.
Хан Батый, внук Чингисхана, руководивший татаро-монгольскими войсками, терзавшими в те годы Европу, вынужден был вернуть войска в Поволжье, дабы весь род Чингисидов и знать Империи имели возможность принять участие в избрании нового Великого Хана.
Появившись к концу 1242 года в низовьях Волги, Батый сразу же вызвал для отчета всех своих удельных улусных правителей.
Вот как об этом поведал нам Н.М.Карамзин:
"Никто не дерзал ему (Батыю) противиться, народы, Государи старались смягчить его смиренными Посольствами и дарами. Батый звал к себе Великого Князя.
Ослушание казалось Ярославу неблагоразумием в тогдашних обстоятельствах России (это Моксель уже стала Россией?), изнуренной, безлюдной, полной развалин и гробов... Великий Князь отправился со многими Боярами в стан Батыев, а сына своего, юного Константина, послал в Татарию к Великому Хану Октаю".
/ Н.М.Карамзин "История...", том 4, стр.175./
Как видим, очень много "примеса лжи" подбрасывал Карамзин в свое повествование. Ложь состоит в том, что сын князя Ярослава находился не в Каракоруме у Великого Хана, а у Батыя.
Данный факт подтвердил лично Плано Карпини. Его слова приводились ранее.
А во-вторых, Константин не был старшим сыном Ярослава, то есть он не мог быть заложником - аманатом.
( А старшим сыном Ярослава был как раз наш Александр Ярославович! – автор)
Сказано мимоходом, мол, взял да послал ребенка в Каракорум, куда можно было направиться, только имея письмо Хана Батыя, дабы на промежуточных пунктах - "ямах", получить еду и лошадей.
Даже направлявшиеся с такими письмами гибли в дороге:
"После этого мы въехали в землю Кангитов, в которой, в очень многих местах, ощущается сильная скудость в воде, даже и населенiе ея немногочисленно из-за недостатка в воде.
Поэтому люди князя... Ярослава, ехавшiе к нему в Татарскую землю, в большом количестве умерли в этой пустыне".
/ Плано Карпини "История Монгалов", стр.50/.
В "писаниях" Н.М.Карамзина постоянно возникает масса великих "недоразумений". Послушаем его далее:
"Батый принял Ярослава с уважением и назвал Главою всех Князей Российских, отдав ему Киев...
(Вот она, вечная мечта россиян :-)))). Так государи наши торжественно (в ярме и на коленях, но торжественно!) отреклись от прав народа независимого и склонили выю под иго варваров.
Поступок Ярослава служил примером для Удельных Князей Суздальских...(которые) били челом надменному Батыю, чтобы мирно господствовать в областях своих".
/ Н.М.Карамзин "История...", том 4, стр.175-176./
Я надеюсь, читатель понимает смысл карамзиновского рассказа, ведь князь Ярослав, получая ярлык на "стол" и, ползая в ярме, вдруг помимо Владимирской земли получил в придачу еще и Киев, то есть всю Киевскую Русь.
О Владимирском ярлыке Н.М.Карамзин даже позабыл упомянуть, до такой степени вошел в экстаз: все отдал "великий отец" Батый Ярославу, - и Киев, и "Главенство всех князей Российских".
Однако случилось великое недоразумение.
Очередное. За князем Ярославом последовали одни лишь удельные суздальские князья, остальные то ли не уважили Батыя, то ли - самого Ярослава. Довольно странно...
Но весь фокус состоял в том, что сам Ярослав Всеволодович, получив, по Карамзину, - Киев, не выполнил повеления Хана "воссесть в Киеве", а отчего-то оказался во Владимире Суздальском.
Ложь о получении Ярославом Всеволодовичем ярлыка на Киевский стол опровергается на следующей странице самим Н.М.Карамзиным:
"Ярослав простился навеки с любезным отечеством, сквозь степи и пустыни достигнув до Ханского стана, он в числе многих иных данников смирялся пред троном Октаева наследника (Гуюком)... и, получив милостивое дозволение ехать обратно, кончил жизнь на пути... Верные Бояре привезли его тело в столицу Владимирскую.
Говорили, что он был отравлен... Но Моголы, сильные мечом, не имели нужды действовать ядом, орудием злодеев слабых. Мог ли Князь Владимирской области казаться страшным Монарху (Гуюку), повелевавшему народами от Амура до устья Дунайского?".
/ Н.М.Карамзин "История...", том 1V, стр.176. /
Вернемся все же в 1246 год. Ярослав Всеволодович и бояре по велению Батыя, и по законам Империи, направились в Каракорум, чтобы "преклонить выю" перед новым Великим Ханом.
В это время все управители Улусов съезжались в столицу Империи Каракорум, так как прямым потомкам Чингисидов и полководцам предстояло избрать Великого Хана.
К концу лета 1246 года Великим Ханом был избран Гуюк, внук Чингисхана.
Не стану описывать торжества, происшедшие в столице Каракорум. Скажем лишь, что и Суздальский князь принимал в них участие, стоял в толпе у ограды Великой Юрты. Князья втягивались в жизнь Империи, перенимали повадки, обычаи и традиции.
Вот что нам поведал Иоани де Плано Карпини:
"В то же время умер Ярослав, бывший великим князем... Он только что был приглашен к матери Императора, которая...дала ему есть и пить из собственной руки; и он вернулся в свое помещение, тотчас же занедужил и умер, спустя семь дней, и все тело его удивительным образом посинело".
/ Плано Карпини "История Монгалов", стр. 57./
Российские историки говорят, мол, князь всего лишь "занедужил" в Каракоруме, а умер в дороге.
Хочу обратить внимание на события, предшествовавшие 1246 году.
Еще во время похода в Европу (1240-1242 годы), Батый резко повздорил с Гуюком, бывшим в его подчинении. Отстранил его от командования корпусом и отправил к отцу. Аналогично он поступил и со вторым своим двоюродным братом - Бури:
"Во время похода Батый рассорился со своими двоюродными братьями, Гуюком, сыном самого верховного хана Угедея, и Бури, сыном великого хранителя Ясы Чагатая.
Отцы стали на сторону Батыя и наказали опалой своих зарвавшихся сынков, но когда умер в 1241 г. Угедей и власть попала в руки матери Гуюка, Ханши Туракины, дружины (корпуса) Гуюка и Бури были отозваны...".
/ Л.Н.Гумилев "В поисках...", стр. 284./
Очень интересно и важно, что на курултае по избранию Верховного Хана, состоявшегося осенью 1246 года, не присутствовал лично Хан Батый.
Он знал, что грозило ему в Каракоруме. Батыя там ожидала смерть. Все противники Хана подлежали уничтожению согласно Ясы (законы Чингисхана).
Вот как об этом пишет Плано Карпини:
"Там они разделились, и мать Императора пошла в одну сторону, а Император в другую, для производства суда.
Была схвачена тетка нынешнего императора, убывшая ядом его отца в то время, когда их войско было в Венгрии, откуда вследствие этого, удалилось вспять войско, бывшее в вышеупомянутых странах. Над ней и очень многими другими был произведен суд, и они были убиты".
/ Плано Карпини "История Монголов", стр.56-57./
Отравив князя Ярослава, Великий Хан, таким образом, выразил ненависть, которую испытывал к Батыю, за свое унижение. Суздальский князь Ярослав стал всего лишь пешкой в начавшемся противостоянии между Гуюком и Батыем».
А чтобы завершить изложения альтернативных версий описываемых нами событий связанных с правлением Александра Невского (Неврюя) я еще хочу сослаться и на работу украинского историка Владимир а Белинского. «Открытие Великороссии».
Ее полный текст находится тут: http://yp.lviv.ua/velikoross/index.htm
А начинает В. Белинский из самого сложного и запутанного официальной историей вопроса
Откуда есть и пошла Москва?
«Княжеский род по линии Юрия Долгорукого действительно размножался с исключительной скоростью в среде племен мокша, меря, весь, мещера, мурома и т. д.
По родословным, приведенным в книгах Н. М. Карамзина и С. М. Соловьева, род одного Юрия Долгорукого с 1120 по 1270 годы составил более 40 наследников, то есть более сорока доживших до совершеннолетия мужчин. А ведь были и другие Мономаховичи. Так почему же ни один из этих наследников до 1277 года не получил «стол» в Москве?
Ответ очень прост: не существовало в те годы Москвы как поселения. Это подтверждает и К. Валишевский:
«На первых порах (вторая половина XII века — В. Ь.) этот новый город (Москва.— В. Б.) был лишь походным лагерем переселенцев» (Валишевский К. Иван Грозный. — С 11).
И, как мы видим, остался на долгие годы возможным местом для поселения. И нет необходимости доказывать истины, ранее установленные историками, опровергающие ту имперскую ложь, которую нам преподносили сотни лет.
Появилось поселение Москва — не мифическое, а реальное — к 1277 году, и на него ханом Орды сразу же был посажен князь, то есть появился хозяин «стола» — Даниил.
Именно в 1272 году была произведена третья перепись населения во владениях Золотой Орды, где и было зафиксировано появление поселения Москва.
Следующий вопрос: почему наследник Александра Невского получил разрешение на образование нового поселения, за какие заслуги перед Золотой Ордой?
Ответы на эти вопросы кроются не в вымышленных легендах об Александре Невском, а в жестокой правде его деянии и поступков во благо Орды.
Итак, рассмотрим жизненный путь князя Александра.
Родился он в Переяславле-Залесском, то есть в залешанскои земле, среди мери. При нашествии Батыя на Суздальскую землю в 1237—1238 годах ни его отец Ярослав Всеволодович, ни младшие братья Ярослава сопротивления Батыю не оказывали, отчего и не были уничтожены татаро-монголами.
Сдавшись хану Батыю, князь Ярослав с родичами в том же году поступил на службу к татаро-монголам. Изложение деятельности в этот период Ярослава Всеволодовича и его семейства — сплошной вымысел истории великороссов.
А все, так называемые, победы Александра Невского в последующем — жалкая выдумка.
Князь Александр из-за малолетства попросту не мог принимать участия в стычках на Неве в 1240 году и на Чудском озере — в 1242 году.
И были те стычки абсолютно не судьбоносными для Новгорода и Суздальской земли (земли Моксель), так как Золотая Орда никому не позволяла посягать на свои владения.
Первую, так называемую «великую победу» Александр, согласно великорусским писаниям, заимел 15 июля 1240 года, напав на шведов, высадившихся на берег Невы, где «разбил их в пух и прах». Казалось бы, действительно, стоит возгордиться «величайшей победой» князя.
Но словом «битва» такую мелкую стычку никто не величает. С обеих сторон в той драке приняло участие не более 300 человек.
«Сражение прекратилось, по-видимому, с наступлением темноты, и шведы получили возможность похоронить погибших. Под покровом ночи остатки вражеского войска погрузились на корабли и отплыли восвояси. Потери с русской (?) стороны были небольшими — всего 20 человек» (Горский А Александр Невский // Родина. — 1993. — № 11. — С. 27).
Посудите сами — произошла то ли битва, то ли драка, и в чем состояла ее судьбоносность для будущей Московии — не известно: «побежденные» шведы спокойно похоронили убитых, спокойно погрузились на свои суда и без помех уплыли. В Московии случались драки и больше Невской, когда на святки шла драться деревня на деревню.
Таких «битв» за сотни лет проведено тысячи, в том числе и с инородцами, но никому не взбрело в голову назвать эти драки битвами, да еще судьбоносными.
Не стоит также забывать, что князь Александр от рождения был болезненным и к дракам попросту не гож.
Почти такого же уровня была и приписываемая Александру «битва» с немцами и эстами 5 апреля 1242 года на Чудском озере.
Кстати, Ипатьевская летопись попросту не подтверждает ее «бытия»:
«В лето 6750 не бысть ничтоже», — гласит летописью. Между тем, 6750 — это 1242 год.
По данным Ордена, Чудская стычка все же имела место, и потери Ордена составили 20 рыцарей убитых и 6 рыцарей плененных. Однако о разгроме речь не идет. Таков масштаб Чудского «сражения».
Но все дело в том, что Александр, прозванный Невским, лет восьми от роду — в 1238 году — был забран ханом Батыем в аманаты (то есть в заложники), иначе его отец Ярослав Всеволодович не получил бы великокняжеский стол.
Князь же Ярослав, после возвращения Батыя из Европы в 1242 году, был отправлен в Каракорум на коронацию Гуюка, где, кстати, ни хан Батый, ни его сын Сартак, ни Александр Невский участия в коронации великого хана Гуюка не принимали.
Пробыв в Орде у Батыя с 1238 по 1252 год, Александр не принимал участия ни в одном из серьезных сражений.
Но, так уж сложилось, что именно он стал родоначальником московских князей. Отчего и пришлось историкам искать «победы», иначе предок великороссов-государей оказывался в совсем негожем свете.
Понятно и желание московской элиты скрыть настоящее время появления Москвы и Московского княжества и «облагородить» родоначальника Московии — Александра Ярославовича, тем паче, что в Киевской Руси в те годы поистине блистал Данило Галицкий, что было зафиксировано историками и летописями Европы.
История Российского государства начала письменно излагаться, по существу, с XVIII века — под строжайшим «оком» и по велению государей.
Московские цари даже мысли не допускали поведать миру о татаро-монгольском происхождении своей государственности.
Секрет поведено было сокрыть и запрятать в вымыслах и лжи.
Но мы уже знаем, что именно хан Золотой Орды, внук Батыя Менгу-Тимур разрешил основать поселение Москва во время третьей переписи суздальского населения, произведенной в 1272 году.
А в 1277 году, по достижению Даниилом (сыном Александра Невского) совершеннолетия (по монгольским законам — в 16 лет), Менгу-Тимур посадил сего князя на «московский стол».
Напомню, что в 1257 году татаро-монголы, «эти дикие варвары», как не одну сотню лет нам говорили великороссы, произвели вторую перепись поселений и населения в Суздальской земле.
Перепись проводили чисельники из ставки хана, но военное обеспечение операции осуществлял князь владимирский — Александр Невский. Москва как поселение в том году не зафиксирована, посему и князь на «московский стол» дотеле не был посажен, хотя речь шла о величайших по тем временам доходах от податей:
«Остальных же, согласно своему обычаю, пересчитал, приказывая, чтобы каждый, как малый, так и большой, даже однодневный младенец, или бедный, или богатый, платил такую дань, именно, чтобы он давал одну шкуру белаго медведя, одного чернаго бобра, одного чернаго соболя, одну черную шкуру... зверя дохорь (dochori), и одну черную лисью шкуру. И всякий, кто не даст этого, должен быть отведен к Татарам и обращен в их раба» (Плано Карпини Иоанн де. История Монгалов. — С. 33—34).
Золотая Орда поддерживала порядок и дисциплину на надлежащем уровне. После указанной подушной переписи запрещалось перемещение населения без спроса и ведома татаро-монгольских баскаков. За этим строго следили — речь шла о доходах Золотой Орды в расцвете ее сил.
Вернемся, однако, к так называемому Александру Невскому.
Необходимо отметить, что особенно о «величии» Александра позаботилась Российская православная церковь, возведя его в сан «святаго».
Но в чем действительно преуспел князь Александр, так это в интригах и кознях против своих родных братьев и соседних князей.
«Андрей Ярославич, став князем владимирским, заключил союз с сильнейшим князем Южной Руси (Киевской Руси, такими хитростями нас пытаются убедить, что существовала и другая Русь. — В. Б.) Даниилом Романовичем Галицким, женившись на его дочери, и попытался вести (как и его тесть в то время) независимую от Золотой Орды политику. Но в 1251 году великим ханом стал друг и ставленник Батыя Мунке. ..
.И в следующем году он организовал военные акции против Андрея и Даниила.
На галицкого князя Батый послал рать Куремсы, не добившуюся успеха, а на Андрея — рать под командованием Неврюя, разорившую окрестности Переяславля. Владимирский князь бежал, найдя убежище в Швеции... В том же году еще до похода Неврюя Александр поехал к Батыю, получил ярлык на владимирское великое княжение и по возвращении... сел во Владимире.
С 1252 года до своей смерти в 1263 году Александр был великим князем владимирским» (Горский А. Александр Невский // Родина. — 1993. — № 11. — С. 29).
Итак, брат Александра — Андрей, по повествованию великороссов, объединившись с Даниилом Галицким, выступил против Батыя, то есть против татаро-монгольского порабощения.
Вне всякого сомнения, своими мыслями Андрей поделился со своим родным братом Александром.
Каков среди них был разговор, мы не ведаем. Здесь российские историки помалкивают, нечем хвастаться.
Но последующие действия Александра говорят сами за себя и убеждают нас в том, что Александр отверг союз с родным братом и стал на сторону татаро-монголов.
Это факт. Узнав о мятеже брата, Александр тотчас же оказался в Золотой Орде у Батыя.
В столице Орды, в Сарае, Александр получает «стол» великого владимирского князя еще до изгнания Андрея. Мы не знаем до того подобного случая из истории, когда бы хан вручал великокняжеский стол князю, предварительно не отобрав его у владельца.
Знать, действительно, князь Александр заимел перед Золотой Ордой великие заслуги.
Первая — Александр никогда, как и его отец, не поднимал меч против татаро-монголов.
Вторая — донос Батыю на брата Андрея и личное отмежевание от его замыслов.
Поэтому неблагородному пути и зашагал Александр Невский. В 1257 году именно он, Александр, осуществлял военное прикрытие татарских чисельников, имея под рукой свою и татарскую дружины.
Великорусские историки, все до единого, пытаются обосновать участие Александра в переписи населения Владимиро-Суздальской земли, а позже Новгородской и Псковской, как чисто вынужденный шаг.
Но ведь князь ступил на дорогу предательства значительно раньше, а здесь уже действовал добровольно и не без усердия.
Именно татаро-монгольская подушная перепись железной цепью привязала население сначала к татарским владыкам, а впоследствии эта цепь оказалась в руках московских князей и дружинников, то бишь — бояр.
И это действо явилось первым правовым шагом по «собиранию земли русской».
Вот как об этом поведал Н. М. Карамзин: «...Александр долженствовал снова ехать в Орду, где произошла великая перемена.
Батый умер, сын его — вероятно, Сартак — хотел господствовать над Татарами, но был жертвою властолюбивого дяди именем Берки, который, умертвив племянника, согласно с волею Великого Хана объявил себя преемником Батыевым и вверил дела Российские своему Наместнику Улавчию.
Сей Вельможа принимал наших Князей и Дары их......Вслед за ними приехали чиновники Татарские в область Суздальскую, Рязанскую, Муромскую, сочли жителей и поставили над ними Десятников, Сотников, Темников для собрания налогов...
Чрез несколько месяцев Великий Князь (Александр Невский.— В. Б.) вторично ездил к Улавчию...
Наместник Ханский требовал, чтобы Новгород также платил дань поголовную, Герой Невский, некогда ревностный поборник Новогородской чести (великое измышление! — В. Б.) и вольности, должен был с горестию взять на себя дело столь неприятное и склонить к рабству народ гордый, пылкий, который все еще славился своею исключительною независимостию...
Сам юный князь Василий (сын Александра. — В. Б.), по внушению своих Бояр, уехал из Новагорода в Псков, объявив, что не хочет повиноваться отцу, везущему с собою оковы и стыд для людей вольных.
Великий Князь, негодуя на ослушного сына, велел схватить его в Пскове и под стражею отвезти в Суздальскую землю, а Бояр (и народ новгородский. — В. Б.)... казнил без милосердия. Некоторые были ослеплены, другим обрезали нос...
Бояре советовали народу исполнить волю Княжескую, а народ не хотел слышать о дани и собирался вокруг Софийской церкви, желая умереть за честь и свободу, ибо разнесся слух, что Татары и сообщники их (Александр Невский с войсками. — В. Б.) намерены с двух сторон ударить на город.
Итак народ покорился... Моголы ездили из улицы в улицу, переписывая домы, безмолвие и скорбь царствовали в городе»
(Карамзин Н. М. История. — Т. IV. — С. 197-200).
Не сумели татаро-монголы мечом и силой покорить великие гордыни Киевской Руси — Новгород и Псков.
Славянские святыни преподнес татарам «на блюдечке» Александр Невский своим предательством. Даже старшего сына Василия, отказавшегося повиноваться отцу-предателю, отдал на растерзание хану, лишь бы задобрить собственных господ.
Наступил 1262 год, Александр Невский исполнил все требования Золотой Орды и отправился в Сарай. Пробыв в Орде почти год, Александр по дороге домой заболел и умер 14 ноября 1263 года.
В истории великороссов действительно нет князя, более потрудившегося на Орду, чем князь Александр. Практически, и европейская историческая мысль замечает, что