Разменяли ложь
на правду,
Лик из маски
В глазик
ткнул,
Хам из стойло –
- Пил достойно, -
- непристойно
В чай
шагнул;
. . . . . . . .
Жил, как в̕юга
и мерзлюга,
В перекличке сшиб
Я клич,
Личным, ржавым
пистолетом
сунул в ротик,
скóту, лист;
. . . . . . . .
Подобрали,
Недобрали,
Венам
сиски
накачали,
Мякоть кровью
Лил
под
край,
Долга грелся,
млел,
сжимался,
И взорвался
Наш
сарай;
Жёстким
Взором,
под
надзором,
штырь я
прятял
под
носки,
млея-жажда
кувырнулась, -
выстелая
соски;
. . . . . . . .
Розги в кобру
превратились,
Жалом в спину
суч попал,
п̕едисталом, кофем, салом,
В крытник -
сытый
луч
Попал;
. . . . . . . .
С Солыкамским
ватным
небом,
шелохнулся
бритый
стул,
Дыхлу сердце
развернули;
- волку впрятали
прогул;
. . . . . . . .
Пересмотр
недосмотрели,
Кум мой „ясный”
Заржавел,
бег по карцеру
допели,
В гороскопе вспорот
лев;
Дым завлёк, -
- И тычет в рыло,
(Пальчик) Перец смел,
Но страсть
остыла,
Хорошо, что
Сидя тут,
Губы брытые
на ладон̕ях
В Солыкамске
вздрючен
путь;
. . . . . . . .
Открывайте
двери
твари,
расскажите, - что
украли, -
- „Очечёрные~ - В де̕льфин;
Из колодца краснь
достали,
и с добавкой
переспали, и
конвойным
недодали, -
- Звонари всё обожрали –
- и контракт
на
первый
фильм;
. . . . . . . .
Остудите голод
жаждой,
недопит
мой
нервный
вклад,
омалинилися Я
в чае, - Перекрасили Арбат.
Разложили
Ложь на правду,
недовздёрнули
воров, -
- Разбудите
Тарквемаду, -
- Перебейте
лжи
помаду, -
- Бриллянтову
кантату –
- созовите
мастеров;
. . . . . . . .
умертвили
этим летом, -
- на падушке
виден
след,
умерщвили
гады
Ваську,
расстащили
канапе.
. . . . . . . .
Точка –
-бочка
ты
настройся,
Белым лебедем
Ты встройся,
карцер,-пледом
ты
накройся, -
- пропусти
Удо
на
Бис;
И „Болшой Иконы~
мастер, -
_ неумытый
волонтёр,
Тили-тили-
- вздор взорвали,
„Взором честным~ -
- стал надзор;
. . . . . . . .
Не нужны
нам
Баландёры,
нас
упрятали
за
барказ,
С блатарями
не
богодуит
Воровская
благодать;
(Воровской Ссумой
Указ)
. . . . . . . .
Разменяли,
превратили,
разлучили,
разучили,
засучили,
улучили,
задушили, -
- брали бздюхою народ,
Не валежники мы, но п̕яны,
Мы –преступный
кислород;
Солыкамск, - прощай
Болтунья, -
- Дрюканул я от тебя,
- Мы запреток наслаждение,
- Мы кичмана ребятня!
. . . . . . . .
И простите,
В суть не
льстите,
отделите,
нам
не
врите,
не хамите,
оборвите,
душ не жрите, -
- после света, гаснеть
мрак,
иль приходит
ясный свет,
и
бриллянтовый сюжет;
... И вновь я сбит, -
- Я в отлёжанике убит;
отлюбились, -
вновь
взлюбили, -
- Я пухнарь, но
честью
взмыл.