Странности начались на второй день пребывания ее в приморском отеле, куда она попала, собравшись в поездку за один день. Побросала в рюкзачок купальники и парэо, и утро следующего дня уже встречала, шлепая босыми ногами по пляжу.
Знакомых не было, в номере она жила одна, от навязчивых предложений чернооких красавцев она ловко отшучивалась, вобщем, наконец получила долгожданное спокойствие и ленивую тишину.
Он появился в ее жизни неожиданно, и как-то плавно, ненавязчиво «втек» в нее. Аленка любила ночью гулять по пляжу, часто садилась на мостки, к которым днем причаливали прогулочные лодочки, и наблюдала, как луна купается в море. Во вторую ее ночную прогулку он просто опустился рядом с ней на доски и, как бы продолжая ее мысль, стал рассуждать о том, как было бы здорово гулять по лунной дорожке, и что же все таки тогда произошло с Иисусом: воды пред ним расступились или он все же прошел по воде. Через пару минут они уже свободно болтали обо всем на свете: о загадочной Шамбале, строили предположения, где кроме Тибета, еще могут находиться подобные строения. Читали и сочиняли на ходу стихи, делились мнениями о персонажах прочитанных книг и виденных фильмов, о своем восхищении или отвращении... Когда мнения не совпадали, они ожесточенно спорили, но в этих разговорах, спорах не было ничего кроме интереса, желания докопаться до истины, разобраться, найти границу похожести и скользить по ней, оставаясь разными. Чувственного интереса не было, может потому что захватывающим был сам процесс общения, способ выражения и отстаивания своих мыслей и мнений.
Они никогда не договаривались о встрече, он неизменно провожал ее до границы пляжа, они салютовали друг другу раскрытыми ладошками и спокойно расходились. Правда Аленка, с присущим всем женщинам коварством, устраивала тесты и эксперименты, меняя время и место своего появления на пляже, но результат был один. Стоило ей только там появиться, он возникал рядом и, улыбнувшись, продолжал еще не начавшийся разговор.
Они ничего не говорили и не расспрашивали друг у друга о себе, тем разговора хватало и так, но в свой последний вечер Аленка немного нервничала. Никак не могла решить – сказать или промолчать ему о своем отъезде. Она еще металась в своих раздумьях, когда они остановились на границе пляжа. На этот раз он взял ее руку в свои ладони и поцеловал в запястье. «Счастливого полета!» Ну, счастливого так счастливого, не особо вдаваясь в подробности его осведомленности, Алена махнула рукой и побежала к корпусу гостиницы. Внутренне хохоча «Ах, мы даже галантным быть умеем», с твердой уверенностью, что это не последняя их встреча.
Родной город встретил ее моросящим дождиком и неизменными пробками. Метро всегда было альтернативным видом транспорта. Упруго топая вверх по ступенькам на своей станции, Алена подняла и подала какой-то старушке, упавший из ее рук зонт. Старушонка шарахнулась в сторону с диким взвизгом «меченая!» Аленка оторопела. Мысленно подкрутив бабульке винтики, но связав ее возглас с дикой расцветкой своей банданы и плавно извивающейся татуировкой змейки на ее руке от запястья до самого плеча – подарок с юга, пошла дальше, моментально забыв о происшествии.
Дома, бросив рюкзачок в угол и наскоро приняв душ, забралась в кровать с нетбуком и весело защелкала по клавишам, вызывая «на бой» своих заскучавших друзей. Немного зудила левая рука, но Алена была так увлечена, что машинально чесала ее, не прекращая болтовни. Неизвестно сколько времени прошло, но Алена вдруг почувствовала, что ей плохо, ее реально плющило. Луна таращилась в окно размытым пятном, замысловато меняющим очертания. Рука чесалась нестерпимо, опухла и покраснела, страшно болела голова и тошнило. Градусник бесстрастно показал 39.4. Ого! Наверно в самолете продуло. Алена выпила аспирин и с трудом забралась под одеяло. Дальнейшее помнилось (или мерещилось) с трудом. Какие-то тени, шепот, кто-то светящийся белый с крылышками заглядывает ей в глаза и все лопочет «меченая, меченая, как же это так… найдет…выбрал …» Потом ее чем-то мазали, поливали, что-то прикладывали - отрывали на больной руке. Она себя чувствовала куклой, с которой играют диковинные детишки. Потом Алена провалилась в сон, как в бездну.
Проснувшись утром, свежей и отдохнувшей удивилась «А было ли это?» Внимательно осмотрела себя со всех стороны, с особой тщательностью обследовала левое запястье. Кожа была золотистой от загара, чуть сухой на ощупь. Родинка. Маленькая черненькая родинка на запястье. «Хм… раньше я наверно не обращала на нее внимания» – успокоилась Аленка, и покатилась клубочком ее обычная привычная жизнь.
Ничего выдающегося не происходило, сны правда стали сниться странные. Аленка не была пуританкой и ханжой, но воспоминания об оргиях, в которых она принимала участие в своих снах, заставляли вспыхивать ее щечки ярким румянцем. И тело, тело по утрам болело и тянуло как от мышечной усталости.
Разнузданность постельных утех порой поражали Аленку силой и изощренностью воображения. Завязанные глаза и обтянутые бархатом наручники были лишь невинным началом игр. Порой она ощущала одновременно с руками ее любовника и чужие, посторонние руки, бесцеремонно шарящие по ее телу. Тогда она с криком срывала маску, но ее партнер нежно целовал и успокаивал ее. Она никогда не видела четко его лица. Голос с воркующими интонациями как бы проникал в ее мозг и зрительные центры отключались. Светлое пятно, неясные тени. Порой в голосе сквозил металл, она как бы слышала призыв-приказ покориться. Ей почти хотелось сдаться, но в последний момент всегда срабатывал инстинкт cамосохранения, и она выскальзывала из сумрачного дурмана. Видимо это очень сердило ее ночного любовника, поведение его становилось все более жестоко-настойчивым и напоминало уже откровенные издевательства. Она просыпалась с гадливым чувством стыда и отвращения к себе. Алена стала бояться ночей. Сначала боролась с этим, просиживая ночи в интернете - в чатах, на форумах всегда была масса народу, удирающего от одиночества под лживой маской интернет - свободы. Но стала засыпать в офисе, в транспорте, в лифте. И в моменты этих краткосрочных провалов, она успевала видеть сны, становившиеся все более жестокими и кровожадными.
Алена побледнела, осунулась, вобщем здоровье «дало трещину», и она вынуждена была обратиться к врачу, про сны не рассказывала, просто пожаловалась, что не может спать. Ей назначили снотворное и отправили на анализы. Какое-то время снотворное помогало, правда приходилось увеличивать дозу, и Аленка стала бояться, что однажды вообще не проснется. Но «контрольным в голову» был звонок из поликлиники и настойчивое приглашение посетить узкого специалиста. Результат не заставил себя ждать, вернее результат ввел Алену в глубочайший ступор. Доктор осмотрев ее с вежливой улыбкой сообщила ей о беременности сроком 13 недель. Вернувшись домой, Алена достала календарик и произвела несложные подсчеты. Единственный претендент, имеющий доступ к телу, уехал полгода назад за большими деньжищами. Мешок с которыми еще не набил доверху, а потому не вернулся - так что отпадает. Кто-то другой …. Ну если только под наркозом, или … Калейдоскопом мелькнули ее ночные оргии во сне. Алена была девушкой хоть и с большой придурью в голове, но не настолько же. Предположение было безумием, но других объяснений не было…
Реветь она не могла, просто потому, что происходящее не укладывалось в ее голове. Схватила телефон и уже почти набрала Пашкин номер, но внезапно в голове возникла ясная и четкая мысль, переходящая в уверенность «Не стоит никого в это дело втягивать. Не надо. Ты же не хочешь, чтобы кому-то было так же плохо, как тебе». А в том, что будет только хуже, Алена уже не сомневалась. Если невозможное принять за реальность, то независимо от того, как назвать папашу ее ребенка, он - воплощение зла, и ее малыш -тоже зло. Но она справится, у нее еще есть время отдать ему все свои тепло и ласку, и попытаться передать ему столько доброты, столько … сколько успеется короче.
Ночные кошмары прекратились, как только Алена узнала о ребенке. Он как бы защищал ее, как щитом прикрыв от того что, она это чувствовала, билось пытаясь вновь втиснуться, проникнуть в ее сознание. У нее вдруг появился дар предвидения, она интуитивно уходила от опасностей. Но это касалось только угроз ему- ребенку. Поскользнувшись на гололеде, она не падала, а была подхвачена заботливыми руками случайного прохожего, именно на ней заканчивались яркие красивые яблоки, потом оказавшиеся обработанными для поддержания товарного вида каким-то токсичным химикатом, даже вечно не работающий лифт теперь исправно скрипел, летая между этажами, после того как врач мягко намекнул Алене, что ей следует избегать даже минимальных физических нагрузок.
Алена сидела у окна, задумчиво водила пальцами по морозным узорам… Только что захлопнулась дверь за Пашкой. Он готов был принять ее неродившегося еще ребенка, в обмен за честный ответ на вопрос «Любишь меня?». И Алена честно соврала, что «нет». Думая при этом о том, что все на свете сделает, чтобы его не коснулось, происходящее с ней. Никогда.
Она ласково погладила толстенький животик, и тот, «кто сидит в пруду» больно пнул ее в ответ. «Ну, это мы еще посмотрим», - сказала Алена и снова погладила живот. Алена была твердо уверена в том, что справится и сможет еще до рождения привить ребенку столько добра и человеколюбия, что он будет расти обычным малышом.
Все изменилось совершенно неожиданно. Ей снова приснился сон. Сон, в котором она наконец-то увидела лицо своего ночного любовника и наиболее вероятного отца будущего ребенка. Её южный незнакомец. Он был приветлив, нежен, только в глубине глаз вспыхнули желтые искорки, когда он попросил разрешения прикоснуться к ее животу.
Алена согласилась, но в следующую же секунду пожалела об этом. Как только незнакомец положил свою руку ей на живот, внутри ее как будто взорвалась бомба напичканная кислотой. Сознание мутилось от боли и потока ненависти, казалось бы плотной осязаемой волной исходившей от того, кого она считала своим малышом. Даже незнакомец, вздрогнув от неожиданности, застыл парализованный болью и ... страхом. Капельки пота выступили на его лице, он и ее нерожденный еще ребенок, как бы вели спор-драку и тело Алены служило проводником, средством связи. По силе растущего негодования и злобного бессилия проступавшего на лице незнакомца она поняла, что консенсуса в их странном диалоге они не нашли. Тот, внутри, не принял отца и видимо доходчиво дал понять ему, что любые надежды на сотрудничество тщетны. Она хотела помочь малышу и убрать руку незнакомца со своего живота, но содрогнулась от приступа такой яростной боли, что потеряла сознание...
Опять видения белых с крылышками, но теперь они молчали, просто беззвучно плакали, но так горько, что у Алены похолодело внутри от дурных предчувствий. Ее уверенность таяла, превращаясь в глупую иллюзию. Почему-то вспомнилось Благими намерениями... ...
Очнувшись, она уже знала, что делать. И это ее ничуть не беспокоило. Она двигалась как сомнамбула, при этом сознание ее как бы существовало отдельно, отдельной материальной частичкой, неподвластной ей ...
Вид с крыши ее многоэтажки открывался великолепный. Даль, подернутая дымкой рассвета, весь город лежит, как игрушечный на ладошке, а выпавший ночью свежий снег казался белоснежной мягкой периной… Шагая через парапет, Алена улыбалась, поправляя наушники мп3-плеера …
Wer zu Lebzeit gut auf Erden
Wird nach dem Tod ein Engel werden
Den Blick 'gen Himmel fragst du dann
Warum man sie nicht sehen kann ….
